Полная версия
Книга жутких новелл
Книга жутких новелл
Александр Леонидов (Филиппов)
© Александр Леонидов (Филиппов), 2024
ISBN 978-5-0064-1716-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Призрак счастливых кухонь
(рассказ)
Есть пловчихи, а есть «ловчихи». Ловчиха ловит перспективных женихов. Самый простой, и самый примитивный способ – посещать статусные и пафосные места, типа ресторанов премиум-класса, цедить там весь вечер одинокий бокал самого дешёвого из предлагаемых вин и постреливать глазками по сторонам, уповая на свою неотразимость, молодость и красоту. Лаура так и делала. На меньшее была не согласна из-за амбиций. А на большее ума не хватало.
В итоге ей показалось, что повезло. К ней за столик подсел моложавый и состоятельный «чел», без кольца на пальце, начал «активно знакомиться», с пониманием выслушал традиционное для ловчих:
– Я не такая!
И принял, что не такая, а сякая. Угощал, икрой булки намазывал, обещал золотые горы, шампанское, как и деньги, текло с его кредитки рекою. В итоге Лаура попала в огромный и престижный «пентхаус», где новый знакомый сполна оценил её кружевное эротическое бельё, и – вроде бы – оставил жить. Это не брак, конечно, но уже кое-что. Лаура знала, что богатенькие Буратины быстро не сдаются. Их, как любую крупную рыбу, нужно вываживать на крючке: не бакля, солидный господин!
Место, в котором поселилась презиравшая своих бедных родителей Лаура («да чего они мне дали», тра-та-та) – говорило само за себя. Именно на такой вот кухне – естественно, не кухаркой, а с кухаркой, ловчихи мечтают скоротать жизнь. Глазомер у Лауры был – дай Бог всякому: не глаз, алмаз! Всё сразу же считала и в числа перевела: высоту потолков, ширину площади, цену мебели, стоимость места. И ухажер, вроде бы, не совсем противный, даже и влюбиться со второго взгляда можно. Это для ловчихи не главное, но тоже бонус.
Прицениваясь по хозяйски, Лаура в свободное от любви время изучила на гигантской кухне её многофункциональный «остров», проверила лично «невидимые ручки» шкапных дверок, электродоводчики выдвижных ящичков. Мало ли, может они только снаружи шикарные? Оказалось, что и изнутри натураль-фактура!
Спортивная, подтянутая Лаура находилась на пике физической формы, понимала, что сейчас её женская капитализация максимальна, а через несколько лет уже пойдёт на спад: бабий век короток. Потому нельзя ошибиться в выборе партнёра, это не случай сапёра, когда ошибаешься только раз, но около того. Потрёпанная истасканная баба, даже стройная и молодая – капризным миллионерам не по вкусу.
Потому всё подлежало придирчивой и почти профессиональной, хоть и негласной, оценке: и деревянная столешница традиционного овального стола и мраморная – разделочного «острова», и трапециевидные силуэты стульев, и четкие геометрические изгибы, резкие закругления импортного гарнитура, и дизайнерская перекличка «гофрированного» декора.
Понравилась Лауре вытяжка, спрятанная в раздвижной короб с ромбовидным орнаментом, не поленилась она проверить (пока хозяин дома был в душе) интегрированную в стенные панели натурального дерева систему хранения винной коллекции с положенными в таких случаях датчиками температуры и светности. Оценила подсветку «рабочей зоны», в которой, пока не заделают ребёнка, видимо, придётся некоторое время работать, а не прислугой помыкать…
– А появится колыбель и коляска – разберёмся и с этим! – мечтала ловчиха. – Девки, кажется, это «бинго»!
Но больше всего Лауре нравился витавший в шикарной квартире элитного кондоминиума неприятный запах испорченных продуктов. Такой запашок обычно никому не нравится, но ловчихи – исключение.
Первое, что нужно понять про выловленного «перспективца» – не женат ли он уже? Богатые мужики такое иногда очень ловко скрывают, отсутствие кольца на пальце ещё ничего не значит. Но если в обжитом гнёздышке, миллионов на двадцать в скромной прикидке, воняет по комнатам дохлой рыбой и протухшей колбасой – это верный знак, что женской руки и влияния тут до тебя не водилось.
Так что первые пару дней в пенхаусе, наполненные бурной интимной жизнью и лукулловыми пирами (хозяин к удовольствию Лауры, ни себе ни ей ни в чём не отказывал) ловчиха не страдала от запашка тления, а наслаждалась им.
Но, когда уже обжилась до уровня бытового «ты» с намеченной добычей – стала мыслить более стандартно. То есть – захотела найти и устранить тухлятину. Как и любая женщина на её месте – кроме дебютирующей ловчихи.
Чутко поводя чувственными тонкими ноздрями, Лаура вычислила, откуда исходит запах, и, двигаясь по волне обоняния, добралась до платяного шкафа в раскидистой, заставленной мебелью натуральной кожи, гостиной этого завидного дома.
– Вот тут у него что-то сгнило, а он не чует: принюхался…
Лаура открыла дверцу гардероба, и на неё, шелестя бутиковыми тряпками на вешалках, выпал наполовину мумифицировавшийся труп молодой женщины.
– Твою мать! – сказала ловчиха вместо полагающегося при таком раскладе истерического вопля. Наверное, она бы заорала во всю мощь лёгких, но случай был настолько нелеп и дик, настолько выпадал из контекста всей обстановки, что Лаура материлась шёпотом.
Понятно, что в такой ситуации нужно бежать. Моментально. Не затягивая. Какой там, к чёрту пентхаус со всеми удобствами, когда тут такое заведено?! Не тратя времени на поиск разложенных в разных местах личных вещей, вроде белья или заколок, прямо в домашних тапках, к двери, в холл, лучше по лестнице, чем на сверкающем зеркальном лифте, к посту консьержей внизу, и, не задерживаясь (вдруг консьержи в сговоре?!) – на улицу и за угол. План созрел моментально, но, согласитесь, он разумный, да и – с точки зрения здравомыслия – единственно возможный…
Лаура закрыла гардеробную дверцу и повернулась, чтобы бежать, сверкая тапочками, но взвизгнула, вплотную перед собой увидев зловеще оскалившегося хозяина квартиры.
– Упс! – издевательски сказал он. И всадил ей нож в живот.
– Разве тебя не учили, малышка, что лазить по чужим шкафам нехорошо?! Особенно если в гостях?!
***
Призрак, проникающий в чужие дома, наслаждался роскошью богатой и просторной квартиры, чей фешенебельный уют «всё для счастливой жизни» так резко контрастировал с пропитавшим Призрака духом трущоб, помоек и воняющих мочой тупиков между бараками.
– Хорошо жить, когда хорошо! – плотоядно мурлыкал Призрак, осваиваясь во множестве заставленных фигурной испанской мебелью комнат. – Видишь, а говорили: «нет в жизни счастья»… Надо просто удачно зайти, и всё под рукой, «аll inclusive»…
Призрак жил чужими жизнями, с помощью особых отмычек делая чужую судьбу своей. Дымом, туманом он проникал в любую щёлку облюбованного «гнёздышка», после чего располагался там, будто командировочный в президентском «люксе» лучшего из отелей: на чемоданах, но наслаждаясь каждой минутой…
– Заначка у них у всех обычно тут! – ворковал Призрак, войдя на огромную кухню с высокими потолками в ласкающие, игривые солнечными зайчиками тона матового лака – снежные, фарфоровые, сахарные.
Вдоль стены тянулись шкафы с глухими и застекленными дверцами в сочетании с открытыми полками. Виртуозно выполненные из ореха-каналетто они обрамлялись природным камнем и травертином. В одном из шкафов-пенсне, приоткрыв дверцу с рифлёным стеклом, Призрак обнаружил аляповатую супницу. Большую и бесполезную: именно в ней хозяйка и держала немного налички «на всякий случай». «Немного» – это для здешней хозяйки, а в среднем – довольно привычная сумма разными купюрами, среди которых попадалась и валюта.
– Все вы одинаковые! – сказал Призрак, сворачивая находку в складную конфигурацию и засовывая деньги во внутренний карман пиджака. – Думали запретить мне красиво жить? Нет, ребята! Красиво жить не запретишь!
Да, он действительно удачно просочился в этот «эрмитаж» – сиречь, «уединённый уголок», где его, словно гвардейцы в парадном строю, приветствовала мебель из дуба и тика с природными текстурами и ламинацией, мрамор – с легированной сталью, полированная латунь – с античной медью. В гостиной – внутренние стеновые панели – с «кружевной» отделкой, шкафы-витрины – со стеклами ромбовидной гравировки. Повсюду световые блики на тонированном стекле, зеркалах и полировке, сложные геометрические барельефы, отделочная кожа мягкой мебели – разных оттенков.
Призрак заглянул в одну из спален, поцокал языком: гарнитур из патинированного белого дуба со вставками из дуба кофейного цвета, отрадная глазу игра бликов на полированных фасадах с античными капителями и завитками плавных форм… В шкатулке у кровати нашлось много дорогостоящих женских украшений, всю «ювелирку» Призрак не глядя, и неразборчиво, ссыпал в мигом раздувшийся боковой карман.
– Вы же не возражаете, господа, что я тут в ваше отсутствие поживу маленько? – спросил незваный гость у тишины и огромного венецианского зеркала в вензельной, легко-пенной виньетке красного дерева.
Квартира молчала в ответ: она вся для dolce vita, «сладкой жизни», а чьей – квартире, поверьте, совершенно безразлично. Не раздеваясь, и даже не сняв растоптанных туфлей, Призрак завалился на огромную «трёхспальную» кровать. На прежних его «лёжках» он уже сталкивался с такими постелями элиты, немного знал об их начинке. Тут внутри матраса изолированные пружины в два слоя, обрамлённые укладками конского волоса, кашемира, латекса и конопли. Слои регулируются, и можно варьировать жесткость спального места по вкусу…
– Небось, для себя покупали?! – хищно скалился Призрак, глядя в ренессансный натяжной потолок. – Вижу, вижу, себя-то любите… Не обделили… Не думали, не гадали, что я тут спать буду, ась?!
Комфортно спалось, когда вокруг тебя простор, и лаковый глянец, и зеркальный блеск, и отделка фасадов «буазери», и столешница при версальском трюмо из ценного мрамора «Калакатта». Всего лишь уметь вскрыть дверной замок – и всё это твоё!
***
Призрак уже имел опыт общения с консьержами в таких местах, и по опыту этому знал: вся обслуга тут раздираема между службой и услужливостью. С одной стороны, консьерж тут для того и посажен за мраморную стойку, чтобы жёстко всех проверять. С другой – жёстко проверишь кого-нибудь «не того», и огребёшь по полной: богатые посетители злопамятны и мстительны.
Потому главное – уверенность в себе и морда кирпичом: если твоя походка выдаёт хозяина жизни, то консьерж к тебе не привяжется. Должен бы – но ему «себе дороже». Пользуясь таким специфическим знанием о жизни, Призрак, отменно выспавшись в королевской спальне, совершал вылазки в город, по «злачным местам», заказывая себе лимузин по «перечислению». Как говорится – «лично, но безналично»: в оккупированной квартире он нашёл кредитные карточки хозяев, и блокнот, в котором они «для памяти» записали все используемые пароли, включая пин-коды банковских карт.
Именно по этой причине в смертельную западню попалась ловчиха богатых женихов Лаура, фамилии которой призрак так и не узнал. А может быть – она и называла, да он не запомнил. Она, видите ли, «не такая»! Ври мне больше, в постели оказалась именно «такой», «профессионалкой»!
– Меньше бы свой нос по чуланам совала, стерва, пожила бы подольше – думал Призрак, немного расстраиваясь, что его элитный гламурный роман оборвался на середине из-за бабского любопытства.
Но – «се ляви»!
***
Бдительный консьерж в сверкающем посреди Мегаполиса стеклянно-гранитном небоскрёбе-кондоминиуме «Монблан» много читал. В том числе и жёлтую прессу. И даже в основном только её. А посему хорошо был осведомлён о громком, зловонном и шокирующем деле очередного, «свежего» маньяка, прозванного в полиции (или же, скорее, пресс-пулом, завязанным на полицию) «Призраком счастливых кухонь».
Следуя принципу «знание-сила» ответственный консьерж прямо со службы, со своего мраморного лобби входной группы в «Монблане», позвонил в ОВД по телефону «102», и, стремясь быть ответственным гражданином, доложил о весьма обоснованных подозрениях:
– Возможно, Призрак счастливых кухонь сейчас живёт у нас в «щепке»…
Учитывая значимость дела Призрака, и солидность логичного изложения со стороны консьержа, в «Монблан» немедленно была отправлена следственно-оперативная группа, или, как её неформально называют полицаи – «СОГдиана». А это вам не просто какой-то наряд полиции, это очень серьёзная бригада, которая обычно кладёт на стол к прокурорам готовый материал дела!
«СОГдиана» в ОВД имеет уставные семь минут на сборы после заявки на выезд, но тут управились быстрее: меньше, чем за минуту. Дежурный автомобиль стоял у входа, что называется, «на всех парах», опытный водитель рванул с места в карьер, и уже через три минуты высадил следователя Гелия Одинцова, оперуполномоченного Валеру Лардарова, эксперта-кинолога Марину Максютову возле панорамных остеклённых дверей подъезда номер 2 бороздящей крышей облака «щепки» «Монблана».
Бдительный консьерж уже ждал, нервно курил перед «аквариумом» входной группы, потому что просто так, без содействия персонала изнутри, в «Монблан» не могла бы попасть даже и полиция: чугунная калитка внешнего заграждения отпиралась только с пульта внутренней охраны.
– Старший лейтенант Одинцов!
– Роберт Рябов, я тут работаю… Я вам звонил…
– Полагаете, призрак сейчас в этом здании?
– Не уверен, но скорее всего… На двадцать первом этаже в квартире 149…
– Почему вы так решили?
– Я обязан внимательно следить за всеми, кто ходит и выходит… В 149 живёт семья, но в мои вахты я видел только мужа… Жена и ребёнок уже месяц не выходили из дому, по крайней мере, на моих дежурствах…
– А муж выходит?
– Да, но очень странный. Понимаете, он уже месяц в тёмных очках, причём зеркальных, глаз совсем не видно… И мне кажется, что он стал немного ниже ростом, хотя вот за это поручится не могу… Может, просто купил обувь на каблуках пониже…
– Как мы поняли, в основном вас напрягли тёмные очки?
– Он теперь всё время в беспросветных окулярах. Он выходит в них и вечером, и в пасмурные дни… Согласитесь, странно! Зачем богатому человеку, не снимая, целый месяц носить на глазах что-то вроде печных заслонок?!
– И вы предположили… – со внутренним ощущением близящегося профессионального триумфа, начал Одинцов. Но Рябов не дал ему закончить:
– В «Версии» писали, что Призрак счастливых кухонь, возможно, использует силиконовые маски, напечатанные на «три-дэ» -принтере, копируя внешность своих жертв… У нас тут недалеко принтерный салон, услуги на любой вкус, я спрашивал, силиконовые маски любой знаменитости по фотографии сделают быстро и недорого…
– До чего дошёл прогресс!
– Да, до такого вот позора дошёл и нас довёл… Как я читал, маньяк копирует внешность своих жертв, надевает на себя лицо жертвы, очень натуральное, особенно если смотреть издалека, но его в этом случае выдают дырки для глаз в маске. Даже лучшие «Три-дэ» -принтеры ещё не научились делать стекляшки, от человеческого глаза неотличимые! Ну и поэтому, как писали в «Версии», Призрак счастливых кухонь поверх лица, скопированного с жертвы, надевает солнцезащитные очки…
– Скажите, а голос?
– Что голос?
– Голос у жильца из 149-ой не изменился? Если это другой человек в силиконовой маске владельца квартиры, то…
– Понимаете, теоретически вы совершенно правы, но… Большинство наших жильцов в этом кондоминиуме я по голосу не узнаю. Это очень богатые, успешные люди, и они с обслугой обычно не разговаривают. Вежливые мне кивают, а по большей части делают вид, что прошли мимо пустого места… Мы привычные, но в данном случае закавыка: с голосом вам помочь ничем не смогу!
– Кто проживает в 149-ой квартире?
– Семья аниматора Кузлеева.
– Кого?!
– Аниматора. Раньше говорили – мультипликатора.
– И что, он живёт в «Монблане»?
– У него, как я слышал, какие-то невообразимо выгодные контракты с «Дристней пачкерз»… Это не более, чем слухи, но примерно семь месяцев назад они сюда заселились, тут уж могу на Библии поклясться: значит, сам этот аниматор Кузлеев, его молодая жена Аделина и дочка у них есть, Светлана… И все трое довольно часто ходили мимо меня, а месяц назад как отрезало: ни Аделины, ни Светы, только Ариост…
– Кто?!
– Его так зовут, Ариост. Ариост Кузлеев. Он теперь проходит мимо лобби один, всегда один, факт. И всегда в тёмных очках, факт. И он стал ниже ростом – но это уже не факт, а мои домыслы… Я любитель детективов, господин лейтенант! И я понимаю, чем показания свидетеля отличаются от его предположений… Честно и докладываю: что факт, а что могло мне просто погрезиться с устатку…
***
– Ну, что делать будем? – спросил Гелий у Валеры и Марины.
Девушка оказалась смелее, высказалась первой:
– Поднимемся на этаж, позвоним в дверь. Он откроет нам без очков.
– А если в очках?
– Тогда мы попросим его их снять…
– На каком процессуальном основании?
– Ни на каком. Взовём к его гражданскому долгу.
– Жильцы таких «щепок» обычно насчёт долгов не особо отзывчивы…
– Хорошо, согласна, варианты?
***
Служебный пёс Ферзь заскулил и попятился в роскошном, сверкающем тысячью потолочных светильников и настенных бра, украшенном картинами, керамо-гранитном холле кондоминиума, на пороге квартиры 149. Ферзь боялся этой двери – и наивный человек подумал бы, что собака боится чертовщины.
Но опытный кинолог Марина Максютова сама имела нюх немногим слабее, чем у её питомцев, и поняла: пахнет от двери совсем не чертовщиной. Мощная, как у сейфа, стальная, бронированная дверь двухуровневого семейного гнёздышка была герметична, насколько возможно, но парочку замочных скважин, пусть и крошечно-узких, имела. И теперь из этих скважин вытекал в импозантный холл, на «пространство совместного пользования» жильцов «Монблана» еле уловимый, но хорошо узнаваемый чуткой Максютовой трупный запах.
Никто, кроме Марины и её Ферзя этой вони ещё не чувствовал, но Максютова первой поняла, что трезвонить в квартиру 149 бесполезно. Если – при такой герметичной двери душок доходит даже сюда, то нетрудно вообразить, какой смрад разложения там, внутри!
«СОГдиана» позвонила медикам, паталогоанатому, дежурному от руководства в ОВД. Через какое-то время приехали все – дольше всех, вопреки логике, но как всегда – ехали врачи. Паталогоанатом явился раньше – он человек дисциплинированный, оторвал зад от кресла перед телевизором и прилетел на «такси», хотя, казалось бы, его клиентам торопиться некуда. Совсем не нужный, но положенный протоколом ответственный от руководства – в этой гонке имени работников морга, прибыл вторым…
Это был усталый подполковник, седой, предпенсионный, находящийся где-то около инвалидности по совокупности принятых в своё время «бандитских пуль», и теперь досиживающий стаж на канцелярской должности в оперштабе ОВД. Звали его Игнат Михайлович Сурепов, а чаще вообще никак не звали. Забыв о его существовании в архивных кипах, и лишь изредка, при острой недостаточности оперсостава, выдёргивая «дежуркой»: хотя, говоря по правде, никто не знал, зачем.
Ну чего путного может сказать Игнат Михайлович Сурепов по громкому и вонючему делу «Призрака счастливых кухонь»? Стыдно и слушать!
– Никакого призрака нет! – ворчал вечно насупленный подполковник в полуотставке – И счастья нет.
– А кухни есть? – трунил над ним Одинцов.
– Вот кухни – есть! – малопонятно, создавая никому не интересную интригу, кивал сизо-бритым подбородком Сурепов.
***
Вскрытие пентхауза под номером 149 показало крайне неприятную и прискорбную картину, но всё же немного порадовало циничного, профессионально деформированного Одинцова. Трупы ему приходится разгребать ежедневно, он уже задубел на этот счёт, а вот ткнуть зазнавшегося подполковника его римским профилем в свою правоту, всё же, согласитесь, несколько приятно!
Как и предположил бдительный (и теперь очень довольный собой, несмотря на зеленоватые позывы к рвоте) консьерж Роберт Рябов – в элитной квартире обнаружился стандартный могильник, уже прочно связанный городскими легендами с Призраком Счастливых Кухонь.
– У этого парня почерк не меняется! – покачала головой кинолог Марина. – Опять двадцать пять!
Тела семьи Кузлеевых были мертвы давно и успели, в тепле домашнего уюта сплит-системы изрядно разложится.
– А Призрака снова нет! – грустно констатировал дознаватель Валера. – Опоздали вы с бдительностью, господин Рябов!
– Да я чего же… Я же сразу, как прочитал… Сравнил… – забормотал консьерж, с которого сбегал глянец «героя дня».
– К Вам претензий нет! – отрезал, гуляя желваками, Одинцов. – Вы помогли следствию обнаружить ещё одно место преступления Призрака. Нет никаких сомнений, что это именно он. У него очень узнаваемый почерк!
– Если он вообще есть! – вставил от себя скептик Сурепов, глядя отстранённо и сбоку.
– А, по-вашему, Игнат Михайлович, кто это сделал?
– Наша задача – установить…
– Вот я и устанавливаю! – огрызнулся Одинцов на, пусть и старшего по званию, но туповатого коллегу.
«Призрак счастливых кухонь» получил своё имя у полицейских и журналистов за манеру выбора жертв. У тех непременно должна была быть огромная и роскошная кухня в доме. Может быть, это загородный особняк, а может быть – пентхаус в элитной многоэтажке, без разницы для маньяка, но чтобы кухня была рекламной – за таким он внимательно следил.
В семействе Кузлеевых она была словно бы сошедшей с разворота гламурных журналов. Та самая, в точности, медовая приманка для Призрака!
– Да в «Монблане» все они такие! – свидетельствовал Роберт Рябов, придерживаясь за стеночку, чтобы не грохнутся в обморок.
Это не какое-то там утилитарное помещение, как у простых смертных! Нет, у процветавших Кузлеевых кухня, подманившая Призрака, была настоящей кулинарной лабораторией, оснащенная по самому последнему слову бытовой техники. Именно в таких интерьерах телевизионщики обычно снимают самые яркие фуд-шоу.
Трупной вонью пропах эффектный и выразительный арт-деко. Когда тут не разлагались разложенные на полу трупы – кухня поражала роскошью, обилием оригинальных деталей, размахом блестяще обустроенного быта. Угловой гарнитур красного дерева и мозаичного остекления как бы закруглял пространство с одного боку, помогая правильно организовать столовую зону, выделенную огромной и замысловатой люстрой муранского стекла. От гарнитура тянулась островная барная стойка, эргономично разделяющая пространство, покрытая светлым полированным до зеркальности мрамором.
В целом кухня показалась полицейским не только богатой, но и веселой светлой, беззаботной цветовой гаммой, переполненной кремовыми, пудровыми, карамельными, песочными, жемчужными и бежевыми тонами. Все интерьерные акценты расставлял яркий свет ассиметрично раскиданных настенных бра и кенкетов.
На кухню из широкого, словно улица, коридора не просто вели, а манили раздвижные стеклянные двери: огромные, во всю стену снизу доверху, и на роликовом ходу.
– Для Призрака обстановка более чем аутентичная! – похвастался дознаватель Валера модным словцом. Он, пусть не очень старательно, но усердно изображал интеллигента и учился заочно в школе МВД.
– В общем-то, Игнат Михайлович – сказал Одинцов, поддевая на карандаш силиконовую маску, небрежно брошенную в одну из двух хромированных раковин в ониксовом окладе – Всё подтверждает МОЮ версию…
Для Одинцова вся схема была давно ясна – кроме, разумеется, местонахождения маньяка. Некто, будучи психически больным человеком, помешался на «красивой жизни» состоятельных господ, и почему-то (он же псих!) именно к кухне всё сводит.
Он уже несколько раз проникал в дома или квартиры, где самые фешенебельные кухни, убивал там хозяев, рассылал с их мобильников SMS сообщения, что они в отъезде, на курорте, и просят не беспокоить.
После чего, на первые дни успокоив возможных родных и знакомых семьи, жил в её доме, наслаждался всем комфортом, пользовался найденным. Как правило, это была заначка семьи наличными, кредитные карточки (при условии, что где-нибудь в доме шпаргалка с их пин-кодами, а такая есть почти в каждой семье). Брал и тратил на себя просто натуральные блага, не брезгуя и продуктами в холодильниках.
И вот так Призрак Счастливых Кухонь мог жить больше месяца на одном месте, причём соседи его часто видели. Он заказывал с хозяйских кредиток себе на дом ресторанные деликатесы, частенько ему курьеры привозили пиццу, он выходил в магазины, или ещё по каким-то делам, и всякий раз был похож на хозяина дома.
Свидетели в один голос утверждают: мы с ним столкнулись там-то и там-то, то в дверях, то в гастрономе, то на подъездной дорожке, и это был он!!! Каждый раз разный «он», волшебным образом преображавшийся в свою очередную жертву. Украв у неё лицо!
