Церемония жизни

– А что, если вам заглянуть к ювелиру вдвоем? Когда Наоки увидит, как классно это смотрится на твоем пальчике, – может, и передумает?

– Хм-м… – протянула я и, чуть заметно кивнув, потянулась к тарелке с остывшими овсяными сконами.

____

Расставшись с подругами, я уже выходила на улицу, когда в моей сумочке звякнул мобильник. Сообщение от Наоки, который часто пропадал на работе даже по выходным.

«Сегодня вырвался пораньше. Заглянешь в гости?»

«Лечу!» – ответила я и помчалась к нему на метро.

Поселился Наоки очень удобно, недалеко от своей конторы – в районе, где многоквартирные дома громоздились вперемежку с офисными зданиями. После женитьбы мы планировали переехать в новый дом на краю города, чтобы растить будущих детей на природе. И хотя я с радостью думала о переезде, расставаться с улицами, где мы с Наоки встречались все эти пять лет, было все-таки нелегко.

Подойдя к подъезду, я нажала кнопку интерфона.

– Заходи давай! – послышался в динамике приветливый голос, и я отперла дверь своим ключом. Наоки, похоже, только что вернулся: все еще в галстуке и кашемировом кардигане, включал теплый пол для обогрева.

– Я купила ужин по дороге, – сказала я. – Сегодня холодно. Как насчет горячего нáбэ?[13]

– Отличная идея, спасибо! А как подруги?

– У них все хорошо. Вот, поздравили нас с помолвкой…

Я протянула ему коробку с парой винных бокалов от Аи с Юми. Отложила в сторону сумочку и пакет из супермаркета, сняла пальто. Все это время Наоки смотрел на меня, и взгляд его становился мрачнее с каждой секундой.

Заметив, как исчезает его улыбка, я вдруг вспомнила, что на мне свитер из человечьих волос.

– Я же просил тебя не носить его, – произнес он глухо, уже без всякой приветливости. И, отвернувшись от меня так резко, что, наверное, чуть не сломал себе шею, плюхнулся на диван.

– Ну… Я же с ними так долго не виделась, – забормотала я растерянно. – Захотела их чем-нибудь впечатлить… А этот свитер не носила уже сто лет! Вот и подумала: надену разок, что плохого?

– Выкинь его к чертям, и как можно скорее. Ты же обещала никогда больше не надевать его! Или твои слова ничего не стоят?

– Но ведь… за него даже кредит еще не выплачен! К тому же я обещала не надевать его, когда мы вместе. А не вообще всю жизнь. Разве можно ругать меня за то, что я ношу вещи, которые купила сама, на свои же деньги?!

Мой голос дрожал от слез. Но он по-прежнему не смотрел на меня. Лишь пальцы его сползшей на пол руки нервно застучали по половице.

– Да, если меня от них выворачивает.

– От чьих-то волос?! Но эти волосы ничем не отличаются от моих или твоих! Для нас они натуральней, чем шерсть любого другого животного, от наших не отличаются, разве нет?

– Вот именно поэтому меня от них и трясет! – раздраженно, будто сплевывая, процедил он и взял с диванного столика сигареты и миниатюрную пепельницу.

Наоки почти никогда не курил – и за сигарету хватался лишь в минуты крайнего раздражения или стресса. Каждый раз, когда он закуривал, вымотавшись на работе, мне хотелось как-нибудь его успокоить. Но теперь, когда поводом для этого явился мой же несчастный свитер, я ощущала себя совсем бесполезной.

– Завтра ты, кажется, собиралась в магазин к Михó присмотреть новую мебель? – продолжал он, выпустив струйку дыма. – Я с тобой пойти не смогу, так что выбирай все сама. Но учти: если купишь хоть что-нибудь сделанное из человеческого сырья, я на тебе не женюсь. Ни зубов, ни костей, ни кожи, ничего подобного. Иначе наша помолвка будет расторгнута.

– Вот как? Ты один решил за двоих?.. Но что ужасного в том, чтобы использовать умерших людей как материал для чего-нибудь красивого и полезного? Почему вдруг тебе это кажется ненормальным?

– Да потому что это осквернение смерти! Поверить не могу, что это становится модой – выдергивать из чьих-то трупов ногти, зубы, волосы, чтобы мастерить из них одежду и мебель!

– Но чем же мы хуже всех остальных животных? Разве мы, люди, не высшая форма жизни на Земле? Проявление истинного уважения – не выкидывать наши трупы, как никчемный мусор, а перерабатывать их с пользой для тех, кто пока еще жив! Почему ты не видишь, как это прекрасно? Ведь у наших тел столько частей, которые могли бы нам еще пригодиться! Забывать об этом и есть настоящее осквернение смерти!

– Ничего подобного… Да что это с вами, люди? Это же безумие! Вот, полюбуйся! – Он сграбастал свой галстук, сорвал с него заколку и с отвращением швырнул ее на пол. – Это ногти, вырванные у мертвого человека. У трупа, алло! Это не просто безвкусица, это варварство! Просто волосы дыбом встают…

– Стой! – испугалась я. – Только не поломай! Если ты ее так ненавидишь, зачем нацепил?

– Потому что шеф подарил. Как раз к нашей помолвке. А мне даже трогать ее противно, сразу всего передергивает!

Еле сдерживая слезы, я завопила:

– Переработка человеческого сырья не варварство! А вот тупо сжигать такое сырье в крематориях – уж точно дичь несусветная!

– Ну хватит! – не вытерпел он. – Замолчи!

Каждый наш разговор об этом всегда заканчивался перебранкой. И всякий раз я не могла взять в толк, отчего же Наоки так ненавидит все, что связано с ношением на себе или другим бытовым использованием фрагментов умерших людей.

– Прости меня… – сказала я, помолчав. – Я выкину свитер.

Стянув с себя свитер из человечьих волос, я осталась в шелковой сорочке. Сглатывая горестные вздохи, я скатала свитер, отливающий бликами, точно вороново крыло, и затолкала его в мусорный бак на кухне. Какое-то время я стояла в одной сорочке, жалкая и никчемная, пока руки Наоки не обняли меня со спины.

– Это ты меня прости, – пробормотал он. – Знаю, я слишком эмоционально на все это реагирую. Вряд ли ты когда-нибудь поймешь меня, сколько бы я ни объяснял… Но все эти свитера из чьих-то волос, вся эта мебель и посуда из человечьих костей и правда пугают меня до дрожи. И с этим ничего уже не поделаешь…

Тонкие руки Наоки нежно поглаживали меня. Мягкий кашемир облегал эти руки до самых запястий. Похоже, мне и правда никогда не понять, почему шерсть из пуха тибетской козы – это хорошо, а человечья – плохо, подумала я. Но заметив, как эти руки дрожат, пробормотала:

– Это моя вина. Я же знала, что тебе неприятно!

– Перестань, – зашептал он, уткнувшись носом в мое плечо. – Это ведь я заставляю тебя терпеть мои странности… Но я и правда никак не пойму: почему столько людей вокруг спокойно относится к такому дикарству? Подумай только: ни собаки, ни кошки, ни кролики себе такого не позволяют! Никакие другие животные не вяжут из своих покойников свитера и не мастерят из их желудков светильники! Вот и я хочу оставаться таким же, как все нормальные животные, понимаешь?

Не представляя, что на это ответить, я дотронулась до его рук, облаченных в кашемир, у себя на плечах. Развернулась к нему лицом, обняла его. Немного расслабившись, Наоки вздохнул, его прохладные губы коснулись моего плеча. Так мы стояли с ним еще долго-долго, и мои пальцы все гладили его позвоночник.

____

Когда я сообщила Михо, что не собираюсь покупать у нее никакой мебели из человеческого сырья, глаза ее округлились.

– Что-о? Ты хочешь сказать, что несмотря на свой бюджет, тебя не интересуют ни столы из берцовых костей, ни стулья из ребер, ни циферблаты со стрелками из фаланг, ни торшеры из высушенных желудков?!

– Именно так.

– А туалетные полочки из передних зубов? А прикроватные коврики из человечьих волос?

– Нет-нет, ничего такого. Не хочу огорчать Наоки. Наше будущее гнездышко должно быть уютным для нас обоих!

Нахмурившись, Михо захлопнула разложенные передо мной каталоги. И сказала, испуганно понизив голос:

– Не хочу об этом спрашивать, но… твой Наоки точно ничем не болен? С чего бы взрослый мужик так напрягался из-за обычного человеческого сырья?

– Сама не пойму. Кажется, в детстве он сильно не ладил с отцом. Может быть, дело в этом?

– Ему нужна серьезная консультация. Слишком все это странно. Все мы после смерти превратимся в какие-нибудь свитера, часы или торшеры. Ведь помимо того, что мы люди, мы – просто расходный материал. И что? Разве это не прекрасно?

Зная, что Михо права, я все же покачала головой.

– Согласна с тобой, но… В любом случае я хотела бы обставить наше жилище так, чтобы мужа ничто не расстраивало!

Поняв, что переубедить меня не удастся, Михо обреченно вздохнула.

– Ладно, дело твое… Хотя с твоими возможностями отказываться от первоклассной мебели – все равно что выкидывать деньги на ветер… Что ж! Тогда могу предложить, например, вот такой комплект – обеденный стол и стулья без человеческой кости.

– Вполне!

– А для света в гостиной я рекомендовала бы светильники из высушенных желудков. Но ты, я вижу, готова обойтись и обычным стеклом?

– Да, если можно…

То и дело вздыхая, Михо стала покорно наклеивать стикер за стикером на все, что я выбирала в ее каталогах. Как вдруг я не выдержала и спросила:

– И все-таки почему остальные животные не утилизируют своих покойников как-нибудь рационально?

– Хороший вопрос, – кивнула Михо. – Но разве самки богомола не пожирают своих самцов? Куда уж рациональнее! По-моему, немало животных знает, как распоряжаться своими трупами, куда лучше нас.

– Да? Ну, может, и так.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

 Кайдáн (яп. 怪談, «устный рассказ о сверхъестественном») – традиционный фольклорный жанр в Японии, призванный испугать слушателя; рассказ о встречах с призраками, демонами, ведьмами и прочей японской нечистью. В современной культуре – городские легенды. Сборники кайданов (кайдансю́:) японцы выделяют в отдельный литературный жанр и издают отдельным книжным форматом.

____

2

Бэнтó (яп. 弁当) – традиционный японский ланч в удобной коробке с крышкой для поедания в пути или «на бегу». Имеет множество вариаций: с мясом, с морепродуктами, вегетарианские, детские и т. п. Традиция зародилась в период Камáкура (1185–1333). Изначально бэнто готовили в домашних условиях или в ресторанах навынос. Сегодня большинство японских клерков, как правило, обедают такими ланчами, покупая их в ближайших комби́ни (от англ. convenience store) – мини-маркетах шаговой доступности. – Здесь и далее – примеч. переводчика.

____

3

Татáми (яп. 畳) – толстые и плотные соломенные маты, которыми в Японии застилают полы домов, а также мера площади пола в помещении. Классический (кансайский) размер 1 татами – 95,5 × 191 см, или 1,82 кв. м.

____

4

 Мисó (яп. 味噌) – ингредиент традиционной японской кухни: пряная паста рыжеватых оттенков (от белого до коричневого) с соленой или сладкой вкусовой основой. Производится путем брожения соевых бобов, риса, пшеницы или их смеси с помощью специального вида плесневых грибов Aspergillus oryzae (яп. 麹菌 кóдзи-кин). Соленое мисо чаще всего используется для приготовления одноименного супа, а также при жарке или варке мяса, морепродуктов и овощей. Сладкие же сорта мисо используют как начинку в выпечках и десертах.

____

5

 Итадакимáс! (яп. 頂きます) – «Отведаем что послали боги!» – уникальное японское выражение, короткая синтоистская молитва и стандартное приглашение к началу трапезы. Обычно эту фразу произносит хозяин дома, виновник торжества или старший из присутствующих на трапезе, а все сидящие за столом тут же ее повторяют. На Западе часто переводится как «Приятного аппетита!», что в принципе неверно, поскольку в Японии упоминание за столом любых процессов пищеварения считается дурным тоном.

____

6

 Идзакáя (яп. 居酒屋) – «народный» японский трактир с широким выбором алкоголя и закусок, где собираются после работы большими шумными компаниями.

____

7

 Сетю́ (яп. 焼酎, «жженое вино») – японский спиртной напиток из риса, ржи и сладкого картофеля крепостью 20–25 градусов (слабее водки, но крепче вина). Производится в основном на острове Кюсю.

____

8

 Мидзунá (яп. 水菜, лат. Brassica rapa nipposinica) – травянистое растение семейства капустных, распространенное в странах юго-восточной Азии. Внешне и по вкусу напоминает рукколу. Популярная добавка в японской кулинарии.

____

9

 Какуни́ (яп. 角煮, букв. «тушеные кубики») – популярное блюдо кухни острова Кюсю. Готовится из нарезанной кубиками свиной грудинки, вываренной в бульоне дáси, соевом соусе, кисло-сладком уксусе мири́н, сахаре и саке. При длительной варке на слабом огне коллаген превращается в желе, благодаря чему мясо становится нежным, но клейким и удобным для поедания палочками. Блюдо часто подают с луком, дайконом и японской горчицей карáси.

____

10

 Котáцу (яп. 炬燵) – предмет традиционной японской мебели: низкий стол, у которого столешница закрепляется поверх толстого стеганого одеяла, под которым, в свою очередь, находится встроенный обогреватель. В холодные зимние дни под котацу могут греть ноги и нижнюю часть тела, кутаясь в одеяло, сразу несколько человек.

____

11

 Ю́дзу (яп. 柚子) – японский гибрид мандарина с ичанским лимоном; так же называют и терпко-кислый соус из его сока. Пóндзу (яп. ポン酢, букв. «пуншевый уксус») – более сладкий соус из сока юдзу, получаемый путем добавления рисового вина и соевого соуса (сею) в бульон дáси с морскими водорослями и хлопьями сушеного тунца. Оба соуса часто подаются вместе как два разных оттенка кислого привкуса для мяса, рыбы и овощей.

____

12

 Безымянный палец по-японски – кусу́ри-ю́би (薬指), т. е. «лекарственный» или «целительный», который традиционно считался основным рабочим пальцем врачевателей.

____

13

 Нáбэ (яп. 鍋, букв. «горшок») – общий термин для японских супов и тушеных блюд, которые подают в холода (чаще всего зимой). Набэ готовят прямо на столе с помощью портативной печи, и едоки сами выбирают степень готовности ингредиентов. Выражение «сидеть вокруг горшка» (яп. 鍋を囲む, нáбэ о какóму) означает особо теплые отношения, возникающие в процессе поедания набэ.

____