Святослав Великий и Владимир Красно Солнышко. Языческие боги против Крещения

После взятия Семендера Святослав повел войско к верховьям Терека, в царство алан. От пленных хазар Святослав узнал, что аланы давние союзники Хазарского каганата. К аланам ушел Иосиф с остатками своего войска. По своему обыкновению, Святослав прежде всего отправил к царю алан своего гонца с коротким посланием. И стал ждать ответа.

Царь Урдуре отказался стать данником Святослава, но был готов заключить с ним равноправный союз при условии, что князь русов вернет ему его сестру и ее детей.

Когда Святослав узнал, что сестра аланского царя также влачит рабскую долю в стане Кури, он поочередно стал приглашать к себе на совет всех печенежских вождей. Не приглашенным остался только Куря. Святослав убеждал ханов объединиться против Кури и принудить его выдать ему Таурзат вместе с детьми.

Незачем воевать с аланами, когда можно столковаться с ними миром, – сказал Святослав ханам. Ханы согласились со Святославом.

Куря был приглашен на общий совет в юрту хана Туганя. Среди печенежской племенной знати особым почитанием пользовались лишь те колена, которые вели свое происхождение от рода Кангюй. К роду Кангюй принадлежали предки Кури и предки хана Туганя. По этой причине хан Тугань имел преимущественное право разговаривать с Курей как равный с равным. Все прочие ханы такого права не имели, поскольку их предки были более низкого происхождения и пребывали в зависимости от рода Кангюй. Правда, хан Илдей тоже был из рода Кангюй, но поскольку его близкие родственники, сын и два племянника, пребывали в плену у русов, у него не было права решающего голоса на совете. Такое право у Илдея могло появиться только с вызволением из неволи сына и племянников. Таков был обычай печенегов.

– Святослав желает договориться с аланами миром, – заговорил Тугань, обращаясь к Куре. – По-моему, это мудро. У хазар еще остались города у Лукоморья, они будут защищать их. Если расстроить союз хазар с аланами, тогда война на Дону завершится быстро. Хазары будут разбиты Святославом без особого труда.

Куря понимающе покивал головой, поднеся к губам круглую чашу с кумысом.

– В этой войне мы на стороне Святослава, поэтому должны всячески помогать ему, – продолжил Тугань, стараясь быть спокойным. – Разве не так?

– Так. – Куря опять покивал головой.

– Союз Святослава с царем алан возможен при условии, что сестра аланского царя обретет свободу, – сказал Тугань, посмотрев в глаза Куре. – Ты готов отпустить Таурзат на свободу, брат мой?

Широкое загорелое лицо Кури чуть скривилось, как от зубной боли. На губах промелькнула недобрая усмешка.

– Просто так отпустить или за вознаграждение? – спросил Куря.

– Конечно, ты вправе получить отступное за Таурзат и ее детей, этого никто не оспаривает, – весомым голосом произнес Тугань. – Назови размер этого отступного, брат мой.

Поскольку Куря тянул долгую паузу, теребя свою бородку, Тугань переспросил его еще раз:

– Ты хочешь получить плату за Таурзат лошадьми или серебром?

– Пусть Святослав вернет мне Верхуславу, тогда Таурзат обретет свободу, – хитро прищурив левый глаз, проговорил Куря.

Среди ханов, сидевших в ряд у войлочной стены юрты, прозвучал недовольный шепот. Тугань решительным жестом повелел всем замолкнуть и вновь обратился к Куре:

– Верхуслава, дочь князя вятичей, с которым дружен Святослав. Зачем требовать у Святослава то, что он не пожелает дать?

Куря сердито швырнул на кошму пиалу с недопитым кумысом.

– Вы все готовы лизать пятки Святославу! Готовы исполнить любую его прихоть! Я думал, в роду Туганя нет лизоблюдов, но я ошибся.

Куря поднялся с белого войлока, на котором сидел, собираясь уходить.

– Чего ты добиваешься? – раздраженно промолвил Тугань, исподлобья взирая на Курю. – Хочешь разозлить Святослава? Думаешь, тебе по силам тягаться с ним?

– Передай Святославу, что он получит Таурзат в обмен на Верхуславу, – с дерзкой улыбкой бросил Туганю Куря и вышел из юрты.

Тугань передал условие Кури Святославу.

Глава 3

Смерть аланской царевны

Перед тем, как отправиться на зимние пастбища, печенежские ханы еще раз собрались все вместе в юрте хана Туганя. Ханам нужно было решить, в каком месте устроить весенний сбор для продолжения войны с хазарами. Но перед этим хан Тугань, как старейший из ханов, опять постарался убедить Курю выдать Святославу сестру аланского царя и ее детей. Куря повторил свое условие, что он готов выдать русам Таурзат в обмен на Верхуславу, хотя ему был уже известен ответ Святослава. Через хана Туганя Святослав известил Курю, что Верхуслава больше не пленница и он торговать ею не намерен.

Хан Тугань прозрачно намекнул Куре, что Святослав скорее обнажит на него меч, чем выдаст ему Верхуславу. Если до этого дойдет, то Куре придется одному сражаться с русами, никто из ханов его не поддержит. Для печенегов Святослав выгодный союзник, а от Кури у ханов одни хлопоты.

Куря изобразил смирение, сказав, что из уважения к хану Туганю он уступит русам Таурзат без всякого выкупа. В тот же день сестру аланского царя и ее детей люди Кури привезли в стан хана Туганя. Хан Тугань на радостях подарил Куре тридцать степных кобылиц. Известив Святослава о случившейся сделке, хан Тугань отправил Таурзат с детьми под присмотром своих телохранителей в лагерь русов.

День клонился к закату. Становища печенегов и стан Святослава разделяла холмистая гряда. Когда воины хана Туганя стали подниматься по склону холма, то из-за его вершины неожиданно вынырнули несколько всадников на черных лошадях с белыми подпалинами. Таинственные всадники достали луки и стрелы и начали стрелять в людей хана Туганя. Это были очень меткие стрелки. Пятеро из двадцати батыров хана Туганя были сражены наповал, еще шестеро были ранены. Одна стрела угодила в глаз Таурзат, другая пробила навылет шею ее старшего сына. Обе дочери аланской царевны уцелели только потому, что кто-то из их спутников успел стащить их с седел и повалить на землю. Воины хана Туганя тоже схватились за луки, но их стрелы летели мимо цели, поскольку садившееся за холмы солнце слепило им глаза.

Хану Туганю пришлось держать ответ за случившееся перед рассерженным Святославом. Тугань осмотрел стрелы, какими были убиты его люди и Таурзат с сыном, такие стрелы были у гузов. Допросив своих уцелевших в перестрелке телохранителей, Тугань выяснил, что неизвестные всадники были на пестрых лошадях, а коней такой масти разводят в основном гузы. Хотя воины хана Туганя не успели толком разглядеть нападавших, так как солнечные лучи слепили им глаза, они все же обратили внимание на их шапки с загнутым верхом, такие шапки, шитые из шкурок сусликов мехом внутрь, носят только гузы.

– По всему видать, что засаду на холме устроили гузы, – сказал Тугань Святославу. – Мне только не понятно, откуда здесь взяться гузам. Все это очень странно, князь.

Святослав посмотрел в глаза Туганю.

– Может, это злые происки Кури?

– И я думаю о том же, князь.

– Это надо проверить.

– Но как, князь?

– А мы устроим Куре ловушку! – Святослав хитро подмигнул Туганю.

На другой день Тугань опять собрал ханов в своей просторной юрте. На это собрание пришел и Святослав с небольшой свитой.

Тугань сообщил ханам о смерти аланской царевны и ее старшего сына.

– Князь Святослав вправе обвинить любого из нас в намеренном покушении на Таурзат, – молвил Тугань. – Поскольку война с аланами теперь неизбежна, мне и Святославу хочется узнать, кто из присутствующих здесь ханов поспособствовал этому. Я затеял это расследование, поскольку тоже нахожусь под подозрением у Святослава.

– Как же мы установим истину, ведь никого из нападавших схватить не удалось? – спросил хан Хецу.

– Это были гузы, чего тут расследовать! – проворчал Куря. – Таурзат погибла от гузских стрел.

– Нападавшие были на лошадях черно-белой масти, твои люди заметили это, брат, – подал голос хан Шиба. – Таких коней полно у гузов.

– Нет, это были не гузы! – повысил голос Тугань. – Откуда взяться гузам у нас под носом? Вокруг на много поприщ стоят наши конные дозоры, русы в стане Святослава тоже не дремлют. Эти таинственные разбойники пришли не из степи, они пришли к тем холмам из наших становищ. Я уверен в этом.

– Это всего лишь твои подозрения, брат, – промолвил хан Илдей. – А где доказательства?

– Доказательства будут, – уверенно ответил Тугань. – Мы для этого и собрались здесь.

– Готовьтесь, братья! – усмехнулся Куря. – Сейчас Тугань позовет палачей, которые станут пытать нас.

Тугань бросил на Курю холодный взгляд.

– Обойдемся без пыток, братья. В Итиле, в сокровищнице кагана воины Святослава обнаружили чудесный сосуд, который позволяет выявить лжеца. Этот сосуд и поможет нам.

Тугань несколько раз хлопнул в ладоши.

В юрту вошел слуга в безрукавке, надетой на голое тело, его кожаные штаны были стянуты на поясе веревкой. В руках слуга держал серебряный сосуд с двумя вертикальными ручками и широким горлом. Такие сосуды изготовляют в Дербенте и Ширване. Тамошние мастера чаще всего делают их из глины или меди. Серебряные сосуды обычно покупает знать для очистки воды.

Ханы с нескрываемым любопытством разглядывали чудо-сосуд, установленный посреди юрты на невысокой подставке.

– Что в нем особенного? – пожал плечами хан Терча. – У меня есть точно такой же горшок.

Печенежские вожди, сидевшие полукругом у стены юрты, поглядывали то на Туганя, стоявшего перед ними, то на невозмутимого Святослава, сидевшего отдельно в стороне, скрестив ноги калачиком. Ханы были заинтригованы, происходящее явно не походило на шутку.

– Всякий, отвечающий на вопрос и говорящий неправду, будет тут же изобличен, – самым серьезным тоном молвил Тугань. – Вот как это происходит.

Тугань шагнул к волшебному сосуду и опустил в него руку.

– Брат мой, – обратился он к хану Хецу, – задай мне какой-нибудь вопрос, ответ на который знают здесь все.

В юрте водворилась полнейшая тишина. Стало слышно, как всхрапывают у привязи лошади за войлочной стеной юрты.

Хецу покрутил головой, почесал свой приплюснутый нос, затем спросил:

– Скажи, брат, как умер твой отец?

– Его убили хазары, – ответил Тугань.

В следующий миг прозвучал негромкий мелодичный звон, похожий на перекатывания серебряных шариков. Этот звон вылетел из сосуда.

В полнейшей тишине Тугань вынул руку из серебряного чрева чудесного горшка. Ханы глядели на его руку, словно она вдруг покрылась золотом.

– Слышали? – Тугань поднял кверху палец. – Волшебный сосуд изобличил мою ложь. Вы все знаете, что мой отец утонул в реке.

Сразу несколько ханов подскочили к заколдованному сосуду. Они заглядывали внутрь, осторожно ощупывали серебряные ручки и стенки сосуда, постукивали по нему костяшками пальцев. У них на глазах свершилось чудо, но им все же не верилось, что такое возможно! Ханы искали в серебряном горшке какой-то скрытый подвох или тайник. Сосуд не может сам звенеть! Обманывать впору маленьких детей, но не их, зрелых мужей!

Не обнаружив ни одной зацепки, хоть в какой-то мере объясняющей это чудо, ханы вновь уселись на свои места.

– Поразительно! – восхитился Хецу. – Мне бы такой горшок.

– Я еще не видел такого чуда! – воскликнул Терча.

– Я знал, что у хазар колдуны сильнее наших шаманов, – промолвил Илдей.

Звучали и другие восхищенные голоса: чудо поразило всех! Только Куря хранил мрачное молчание. Его раскосые глаза настороженно поглядывали на Святослава, на двух дружинников-русов, стоявших у дверей юрты, завешанных узким цветастым ковром.

Еще двое челядинцев Святослава сидели на корточках позади Туганя, рядом с ними стояла широкая кожаная сума, в каких кочевники перевозят различные вещи и провизию.

– Итак, начнем! – громко объявил Тугань. – Я буду каждому из вас задавать один и тот же вопрос. Отвечая на него, каждый из вас должен коснуться рукой дна этого сосуда. Брат Хецу, подойди сюда.

Хецу несмело приблизился к Туганю.

– Ответь мне, твои люди убили Таурзат и ее сына или нет? – задал вопрос Тугань. При этом он жестом повелел Хецу, чтобы тот опустил руку в серебряный горшок.

Хецу повиновался. Было видно, как дрожит его рука.

– Мои люди не убивали Таурзат, – чуть слышно ответил Хецу, не вынимая руку из сосуда.

– Ты сказал правду, брат мой. – Тугань ободряюще улыбнулся Хецу. – Ты чист перед Святославом. Сядь.

Хецу с видом большого облегчения вернулся на свое место.

– Этот горшок не может ошибиться? – опасливо поинтересовался Илдей, когда Тугань назвал его имя.

– Не беспокойся, брат, – успокоил его Тугань. – Здесь ошибки быть не может. Честный останется честным.

Илдей без видимого волнения заверил Туганя в своей непричастности к убийству Таурзат. Илдей продержал руку в сосуде намеренно дольше, чем Хецу. Волшебный горшок не издал ни звука.

Илдей горделиво оглядел прочих ханов, мол, кто сомневается в его правдивости?

Затем настала очередь хана Шибы. Он был излишне суетлив, как проворовавшийся мальчишка. Сунув руку в сосуд, Шиба резко выдернул ее обратно. Никакого звона не последовало. Довольный Шиба расплылся в улыбке.

Хан Терча все проделал невозмутимо, с неким внутренним достоинством, на вопрос Туганя ответил, чеканя каждое слово. Его холеная белая рука нырнула в широкое горло сосуда с изяществом фокусника.

– Я знал, что уж ты-то точно непричастен к этому злу, – улыбнулся Тугань, похлопав Терчу по спине, обтянутой шелковым халатом.

После того, как возле чудесного горшка побывали ханы Гизря и Ковагюй, Тугань обратился к Куре:

– Настал твой черед, брат мой.

Куря не сдвинулся с места.

– Почему бы сначала тебе не пройти это испытание? – хмуро произнес он. – Ты хозяин юрты, а я гость.

Тугань не стал возражать. Он демонстративно опустил руку в сосуд и держал ее там, покуда Хецу задавал ему тот же самый вопрос.

Дав ответ, Тугань еще какое-то время не вынимал руку из серебряного горшка. При этом старый хан глядел Куре прямо в глаза. Сосуд молчал.

– Что ж, Куря, остался только ты! – сказал Хецу.

Куря нехотя поднялся с кошмы. Его глаза бегали, как у волка, чувствующего близкую опасность. Он медленно приблизился к Туганю.

Старый хан посторонился. Куря сделал еще шаг и оказался подле волшебного сосуда.

– Скажи нам, Куря, причастны ли твои люди к смерти Таурзат? – громко спросил Тугань.

С видимым усилием Куря опустил руку в серебряный горшок, при этом бледность покрыла его загорелое лицо, а на лбу выступила испарина.

– Мои люди непричастны к смерти Таурзат, – негромко проговорил Куря, опустив голову, словно ожидал удара сзади.

Повисла напряженная тишина. Все смотрели на Курю, опустившего руку в жерло сосуда. Ни один звук не нарушил эту глубокую тишину. Куря быстро вынул руку из сосуда и огляделся. У него был вид человека, избежавшего смертельной опасности.

– Ты не солгал, брат! – обрадовался Хецу. – А ведь я, признаюсь, подозревал тебя в этом злодеянии.

Куря натянуто улыбнулся.

– С самого начала было ясно, что вина лежит на гузах. Я тут ни при чем.

Вдруг прозвучал голос Туганя:

– А теперь момент истины, братья! Взгляните на свои руки. – Тугань поднял над головой свою ладонь, испачканную сажей. – Покажите мне свои руки. И ты, Куря, покажи нам руку, которую опускал в этот горшок. Почему твоя рука чистая? У всех нас руки в саже, а у тебя нет. Как это объяснить, Куря?

Ханы обступили Курю. У каждого из них одна рука была в саже. Илдей пошарил рукой в сосуде и объявил, что дно его покрыто сажей.

– В этом-то вся уловка! – сказал Тугань. – Кто честен, тот касался дна сосуда. А Куря этого не сделал, опасаясь, что раздастся изобличающий его звон. Куря попался на эту уловку.

– Но ведь горшок звенел, – растерянно проговорил Хецу.

По знаку Туганя один из слуг Святослава достал из кожаной сумы небольшую медную шкатулку с высокой покатой крышкой. Челядинец поднял крышку, и сразу же прозвучала негромкая мелодия перекатывающихся в чреве крышки маленьких шариков.

– Так вот в чем дело! – покачал головой немного разочарованный хан Терча. – Никакого волшебства нет. Это просто хитрость.

– Эту хитрость придумал Святослав, – объявил Тугань. – Так что, Куря, тебе придется держать ответ перед Святославом.

Святослав вступил в круг ханов, те расступились, оставив князя лицом к лицу с Курей.

– Неужели ты собрался судить меня, князь? – угрожающе произнес Куря. – Остерегись! Я – хан из рода Кангюй! По знатности я выше тебя.

– Судить тебя я не собираюсь, хан, – спокойно промолвил Святослав. – А вот уму-разуму я тебя немного поучу, дабы ты запомнил на будущее, каково это делать пакости русскому князю.

Святослав угрожающе сжал кулаки. Куря выхватил из ножен кинжал, ощерив редкие зубы. Видя, что назревает схватка, ханы отступили к самым стенам юрты.

Святослав был без оружия, поэтому Куря смело бросился на него, замахнувшись кинжалом. Сильный удар в нос остановил Курю. Затем Святослав ловко выбил кинжал из его руки. Куря в бешенстве опять ринулся на Святослава, силы в его руках было немало. Однако Святослав был гораздо ловчее, его крепкие удары то и дело сбивали хана с ног. Скоро у Кури была в кровь разбита губа, кровоточил нос, заплыл левый глаз. После очередного удара в челюсть Куря свалился и уже не встал.

Очнулся Куря, когда все гости хана Туганя разъехались по своим становищам. В голове у Кури звенело, болела челюсть, ныла грудь.

Сидевший у очага Тугань велел слуге поднести Куре чашу с кобыльим молоком.

– Выпей, брат. Тебе понадобятся силы, чтобы добраться до своей юрты.

В голосе Туганя Куре почудилась насмешка. Святослав опозорил его перед всеми ханами!

Куря сплюнул два выбитых передних зуба и злобно прошипел:

– Не радуйся, шелудивый пес! Отныне ты мне кровный враг, как и Святослав. Я отомщу вам обоим за свое унижение!

Шатаясь, словно пьяный, Куря покинул юрту хана Туганя.

Орда Гилы в тот же день свернула стан и ушла к своим зимним стойбищам на реку Маныч.

Глава 4

Владислав, сын Гробоя

Всю зиму Свенельд объезжал владетелей славянских земель, подвластных Киеву, сговаривая их по весне вести полки на юг. Кого-то хитрый Свенельд убеждал словом льстивым, кого-то дорогим подарком… Особенно рьяно Свенельд набирал ратных людей в землях древлян и северян, самых воинственных соседей Киева. В земле северян было три значительных города: Чернигов, Любеч и Новгород-Северский. Владения северян раскинулись по берегам рек Десна и Сейм.

Земли древлян были дарованы Свенельду еще князем Игорем на прокорм его дружины. По сути дела, Свенельдовы тиуны должны были зорко следить за своенравными древлянами, дабы вовремя упредить их очередную попытку к смуте. За убийство Игоря Ольга жестоко обошлась с древлянами, искоренив их княжескую династию. Ныне землей древлян управляют присланные из Киева посадники, сидевшие по городам. Свенельд приглашал родовитых древлян в свою дружину. Немало древлян было и в дружине Святослава, который ценил их за смелость и ратное умение.

Побывал Свенельд и в землях радимичей и кривичей, живущих в верховьях Днепра. Тамошняя знать, соблазненная посулами Свенельда, рьяно исполчала конное и пешее войско для грядущего похода на юг.

Отношения с Улебом у Свенельда совсем разладились. Мало того, что Свенельд прибрал к рукам всю власть в Киеве, он еще не выказывал Улебу надлежащего почтения. Во время одного застолья кто-то из бояр, изрядно хлебнув вина, стал упрекать Улеба, мол, тот горд не по чину. Отец его княжеского рода, это верно, но мать была рождена какой-то из рабынь, коих всегда было много в тереме похотливого князя Тура.

Улеб вспыхнул гневом и двинул дерзкого боярина кулаком в челюсть. Завязалась драка.

Когда драчунов растащили, то Свенельд решил их примирить. Он завел речь о недавно скончавшемся князе Туре, который больше всего на свете обожал хмельное питье и женщин.

– Простоватый был в словах и мыслях князь Тур, мир его праху, – молвил Свенельд. – Никогда ничего он не таил за душой, все выкладывал начистоту. Много детей было у князя Тура, девять или десять. Из них от законной супруги было только четверо, все остальные были рождены наложницами. Князь Тур любил всех своих детей, поэтому не делил их на законных и незаконнорожденных. Все это знают. Ингонда, дочь Тура и первая жена Игоря, появилась на свет от наложницы. В этом тоже не было большой тайны, покуда Улеб не возмужал и ему не понадобилась жена княжеского рода. Ни князя Тура, ни Ингонды уже нет в живых, а судить плохо о мертвых нам не пристало. Я знаю, что князь Игорь любил Ингонду, хотя ведал, что она дочь наложницы. Ингонда была прелестна телом и лицом, это подтвердят все, кто ее видел при жизни. Ингонда была достойна Игоревой любви!

Свенельд поднял кубок с хмельным медом, предлагая выпить мировую и забыть о ссоре. Бояре подняли свои чаши. Конечно, они помнят красавицу Ингонду с белокурыми косами и синими очами! Улеб статью своей в мать уродился. Помнят бояре и князя Тура, который, бывало, засыпал в объятиях сразу двух юных рабынь. Такой уж он был человек, ненасытный до любовных утех!

Улеб мировую пить отказался и ушел с пиршества, объятый досадой и гневом. Выходит, что он князь только по отцу, а по матери простолюдин. Хуже всего, что об этом знают многие киевские бояре и при случае могут уязвить этим Улеба. К тому же при такой родословной Улебу, конечно же, не видать стола киевского. Здешние бояре предпочтут ему сыновей Святослава, если перед ними встанет такой выбор.

Улеб не стал скрывать от Сфандры той правды, какую он невзначай узнал о своей матери. Он рассудил, что Сфандра рано или поздно все равно прознает об этом.

Уныние Улеба не понравилось Сфандре.

– Если покопаться в родословной всех славянских князей, там обнаружится не токмо низкое родство, но и кровосмесительство, – заявила Сфандра мужу. – Это от того, что по языческим обычаям среди знатных славян дозволено многоженство. Вспомни древлянского князя Мала, убившего Игоря, ведь он был женат на сводной сестре. Нынешний князь радимичей Драговит женат на племяннице и одновременно делит ложе с женой своего покойного брата. И никого это не коробит ни в Киеве, ни у радимичей!

– Да не о том речь! – злился Улеб. – Ежели кровосмесительство не во вред княжеской родословной, так и бог с ним! Мать моя не из княжеского чрева вышла, вот в чем беда. Бояре киевские мне это припомнят, ежели дойдет до дележа стола киевского.

– Мать твоя от княжеского семени родилась, это тоже имеет значение, – сказала Сфандра. – Ольга, мать Святослава, из простолюдинок вышла в княгини. Дружина посадила на трон Святослава и даже не попрекнула его этим.

– Ольга не токмо красива, но и умна. Здравомыслием своим Ольга любого мужа за пояс заткнет! – угрюмо промолвил Улеб. – Это все знают. Ингонда была красива, но умом не блистала.

– Значит, тебе нужно превзойти умом Святослава! – Сфандра встряхнула мужа за плечи. – Кто из бояр станет копаться в твоей родословной, ежели услышит из уст твоих мудрые речи. Не нужно прятаться за свою гордыню, Улеб. Гляди, как Свенельд умеет подольститься к каждому. Он и врага может обратить в друга ради выгоды своей. Научись этому у Свенельда. Хитростью и лестью перемани бояр киевских на свою сторону.

Улеб хмуро шевелил бровями, думая о чем-то своем.

Сфандра опустила руки. По глазам Улеба она поняла, что он глух к ее советам. Никогда Улеб не унизится до того, чтобы прикрывать лестью свое презрение к таким людям, как Гробой и Свенельд. Гордости Улеба нанесена серьезная рана, ему понадобится немало времени, чтобы оправиться от нее, обрести прежнее душевное равновесие.

Сфандра удалилась на ту половину терема, которая не отапливалась зимой. На ней была подбитая заячьим мехом шубка и теплый плат на голове, стянутый на лбу золотой диадемой. Сфандра бродила в прохладном полумраке, пронизанном яркими лучами солнца, которые пробивались сквозь толстые стекла небольших окон.

В душе ее царила пустота. Немало мыслей прошло у нее в сознании, немало отзвуков того, что она считала бесспорным и желанным, единственно верным и притягательным; в ней росло осознание того, что Улеб со всеми своими слабостями становится все более ей безразличен. Ноги сами принесли Сфандру в сени, где случилось столь памятное для нее прощание с Калокиром, завершившееся ее грехопадением. Однако воспоминание об этом не расстроило Сфандру, наоборот, в ней пробудилась некая мстительная радость. Сфандра уселась на скамью, воспроизведя в памяти те далекие ощущения, испытанные ею в объятиях опытного любовника. В груди у нее разлился жар, сердце бурно колотилось. Появись в этот миг перед ней Калокир – Сфандра без колебаний отдалась бы ему.

Сфандру грызла обида. Она столько раз просила бога помочь ей!

Вот и вчера Сфандра больше часа простояла на коленях в храме, все молилась о даровании Улебу княжеской власти, умоляла Вседержителя перессорить между собой бояр-язычников, свести в могилу Гробоя и его заносчивую дочь. Бог оставался глух к просьбам Сфандры.