Время выбора

Владимир Босин

Время выбора

Глава 1

Выйдя из здания почты, я осторожно спустился по крутым ступенькам. Колени немилосердно хрустели, вызывая самые неприятные болезненные ощущения. Да возраст, будь он не ладен. В душе то я ого-го, как юноша. Несмотря на то, что в позапрошлом году разменял восьмой десяток, по-прежнему полон планов и весьма даже интересуюсь женским полом. Вот и сейчас с удовольствием проводил взглядом девушку в коротком летнем платье. Ветерок мне в помощь, его порыв оголил стройные бёдра и даже на мгновение мелькнули белые трусики. Девушка свободной рукой испуганно навела порядок с платьем. Оглянувшись, она успокоилась. Кроме старого человека свидетелей нет. Мне на мгновение стало обидно, что меня отнесли в разряд неодушевлённого предмета. Но потом я улыбнулся своим мыслям и подхватив мягкую посылку под мышку, направился в сторону сквера.

Несмотря на проблемы с ногами стараюсь не пользоваться палочкой. Более того, регулярно хожу в бассейн. Где старательно плаваю, изображая спортсмена. В детстве с первого по пятый класс я занимался плаванием и позориться не приходится. Другое дело, что проблемы с сердцем не позволяют принять хорошую нагрузку. Зато в воде я снова чувствую себя молодым и полным сил. Тело становится почти невесомым и мне удаётся даже похвастаться стилем баттерфляй (эффектная бабочка). Что вызывает удивлённые взгляды посетителей бассейна.

А вообще я ловелас ещё тот. Кстати, забыл представиться. Константин Павлович Браиловский. Ну, про свой возраст уже сказал. Жизнь моя сложилась в общем-то неплохо. После школы поступил в медучилище. Это меня дружок Пашка увлёк идеей стать врачом. С институтом, правда, случился облом – не хватило балов. А вот Паша поступил, он хорошо учился в школе и всегда мечтал о врачебной стезе. И к тому же у него маман работала преподавателем в мединституте, помогла любимому чадушке. Она и меня заставила подать документы в медучилище. Типа после его окончания легче поступить вновь в высшее заведение. На удивление туда приняли легко, в группе кроме меня было ещё два парня, остальные дамы нежного возраста. Вот мы там и разговелись, девчонки одна лучше другой. Там я и потерял невинность с девушкой постарше меня с последнего курса. Оксана была в моём вкусе, высокая и фигуристая. Наверное, она строила на меня серьёзные планы. Но они были нарушены военкоматом. Ну тут я и сам виноват, не сдал вовремя сессию, увлёкся «взрослой» жизнью. В результате с фанфарами я загремел в армию, потеряв отсрочку. Правда учитывая два с половиной курса медучилища меня определили санинструктором или военфельдшером. Для этого пришлось пройти курс, после окончания которого я попал в небольшую часть ракетчиков, что дислоцировалась в глухой степной дыре на южном Урале. Служба поначалу шла нелегко. Быстрая подготовка по принципу «взлёт-посадка» не позволила мне полноценно работать. А это была именно работа. У меня была отдельная комнатушка, в которой я часто ночевал на кушетке. Фельдшер – это вообще универсальная специальность. В отличии от медбрата, которые только выполняет распоряжения врача, фельдшер в этом плане самостоятелен. Он проводит доврачебный приём. Он же ставит первичный диагноз, назначает лечение в некоторых случаях, оказывает срочную помощь и так далее. Понятное дело, что серьёзная помощь оказывается в госпитале. Но постепенно я освоился. Да, каждый день у меня были посетители. Мозоли, ушибы, лёгкие травмы, диарея, чирьи и прочие радости армейской службы. Реже приходилось сталкиваться с переломами. Трижды за мою службу отправлял больных с диагнозом апендицит. К счастью, на ранних стадиях. Апофеозом моей врачебной карьеры стали роды. Жена старшего прапорщика Вознецова решила срочно рожать. Дело было зимой, степь завалило снегом и трактора ещё не пробили к нам дорогу. Снабжение по необходимости вертолётом. Как назло, он улетел днём, привозил жрачку и почту. А этой припёрло. Знали бы вы как я мандражировал. Чисто теоретически я знал процесс родов весьма поверхностно. Но принимать самому с помощью двух опытных тёток из числа жён комсостава – это жесть. Наш командир дивизиона, подполковник Владимир Иванович Полищук, вызвал меня на профилактику. Я от него отродясь не слышал нормальных слов. Всё больше матом и в приказном тоне, старой закалки дядька был, фронтовик. А тут по-мужски так повёл разговор:

– Костя, ты понимаешь, что есть слово надо. Она не родит без медика сама.

– Да Владимир Иванович, – нервно перебил я начальство, – я не имею право оказывать такую помощь. А если патология у ребёнка, а роженица изойдёт кровью. А я же только носки умею штопать. На выходе получим два остывающих тела.

– Ну, не кокетничай мне тут. Ты что думаешь, я не знаю про единственного медика в своей части? А ногу рядовому Мамедову кто зашивал? А чирей прапорщику Саломатину вырезал? Было дело? Короче, иди готовься, ну там что надо для родов. А всю ответственность я беру на себя.

В конце концов, я получил на руки бумаженцию, о том, что командир взял последствия на себя, а я просто подчинился приказу.

Утром, после всего произошедшего, он лично проставился, вручил мне бутылку водки и две банки мясных консервов. Наказал отдыхать день после бурной ночи.

Роды я принял, они оказались классическими. На моё счастье, роженица далеко не первородка, этот пацан у неё уже третий. Да и сама из местных, деревенская. Крепкая такая дамочка.

Часа два я ждал, когда родовая деятельность позволит рожать. Вроде всё стерилизовал, обработал наружные половые органы 5% раствором йода. Жидкость давно отошла.

При этом меня колотило не по-детски. Тогда жена командира начштаба, опытная тётка сунула мне в руки полстакана разбавленного спирта. А я и хватанул не глядя, – ничего, это не помешает, – она постучала меня по спине, когда я закашлялся. Но после дозы сразу успокоился. Когда ребёнок пошёл, мы подскочили к рожавшей. Помощницы держат руки роженицы, уговаривая тужится циклично. От этого момента я самоустранился, ну не знаю я как правильно дышать и тужиться. Когда показалась головка плода, я поблагодарил всевышнего за это, идёт правильно, головкой вперёд. Женщина лежит поперёк кровати, голова на табуретке, под тазом две подушки. Роженица как-бы полусидит.

Пошла Соня за кефиром, наконец-то вышла головка. Рукой проверил, шейка ребёнка чистая, без обвития пуповины. Чёрт, куда? Стремительно ребёнок скользнул вперёд по смазанному кровью пути к жизни, родились на свет божий плечи и я вовремя подхватил выскользнувшего на свет божий из материнского чрева. Благо помощницы знают лучше меня, что делать. Лёгкий хлопок по попке и малой пискляво заорал. Его бухнули между ног матери, укрыв пелёнкой.

Так, сейчас пуповина. Стерилизация спиртом. Блин, а где резать-то. Прикинув расстояние, поставил зажим сантиметрах в восьми, если что – подрежу. Отсёк синюшную трубочку и попытался перевязать толстой шёлковой нитью. Получилось не очень эстетично, но пусть там в госпитале разбираются, как могу. Смазал пупок йодом и обессиленно опустился на стул, скинув окровавленные перчатки.

Ребёночка отдали матери, а на меня резко напал отходняк. Не знаю, сколько отсидел в прострации, опустив руки.

– Костя, не тормози, – это одна из помощниц сильно стукнула меня по плечу.

– А детское место?

Точно, вылетело из головы. Пришлось опять одевать и стерилизовать новые перчатки. Ввёл руку внутрь и удалил отошедший послед. На всякий случай проверил ещё раз – вроде чисто. А через полчаса мамочка уже крепко спала, ребёнок тоже дрых в коляске. Всё кончилось под утро, когда пришла вертушка и обоих забрали. Меня освободили в этот день от службы, я тупо отсыпался после ночных волнений. Потом два дня не просыхал, это счастливый папаша накрывал мне поляну. А когда очухался, то понял, что быть медиком – это не моё. И если до этого у меня и были планы продвинуться по этой линии, то именно тот случай показал, что надо заняться чем-то иным.

С единственной любовью своей жизни познакомился, когда учился на втором курсе политеха. После армии я не стал восстанавливаться в медучилище, подал документы на специальность «Машиностроение». На студенческой дискотеке, которая проходила в студии бального танца при нашем институте заметил незнакомую девчонку. Она была в сопровождении нескольких подружек. Высокая стройная брюнетка, меня зацепили её глаза, необычно красивые и искромётные. Они жили особой жизнью, я постарался оказаться поближе и откровенно подслушивал, как общаются девчонки. Само собой при первой же возможности пригласил девушку на медляк. При этом опередил какого-то хлыща, тоже торопившегося к ней. Танцевали на пионерском расстоянии, но, несмотря на громкую музыку, удалось познакомиться. Наталья первокурсница нашего универа, будущий педагог. К концу вечера мы уже прошли первую стадию «я Вас впервые вижу» и перешли к следующей – «где-то я Вас видела».

Сразу скажу, ничего у меня с ней не получилось. Как я не ухаживал за нею, дальше дружбы не срослось. А Наташа мне так нравилась, она удивительно умела слушать. А как она смеётся, смешливая девчонка. Я уже и домой её приводил, с предками знакомил. Ну никак мне не удавалось перейти к отношениям, когда двое становятся парой, «милый, я твоя навеки».

Случайно увидев на улице Наталью с незнакомым парнем, который уверенно обнимал её за талию, я просто окаменел. Тупо проследовал за ними пару улиц и понял, что вот сейчас я вижу парочку. Наташа охотно принимает мужские знаки внимания. А когда они нашли свободную лавочку и стали целоваться, я убежал.

Личную трагедию переживал со всей остротой молодости. Казалось, что жизнь кончена. Зачем жить без неё.

Но, поступенно переломил себя. Нашёл другую пассию. В моей жизни было два брака. Оба неудачных, детей бог не дал. Мы расставались оба раз тихо, интеллигентно. Без скандалов и претензий друг к другу. В сорок восемь лет я окончательно понял, что следующего брака не будет.

А вот отношения с Наташей я никогда не прерывал. Мы дружили, вернее меня признавали другом семьи. В отличии от меня Наталья весьма удачно вышла за муж за того самого парня и прожила с ним долгие годы в любви и верности. Игорь оказался неплохим мужиком, и мы с ним охотно встречались в выходные. Любили незамысловатые мужские радости, типа смотаться на рыбалку или в лес по грибы-ягоды. Опять-таки, преферанс, шахматы или просто продегустировать коньяк или хороший виски. Меня охотно принимали в их доме. И с жёнами и одного.

А я всегда любовался Наташей, наблюдая, как она превращается из худосочной студентки в красивую женщину. Любовался, иногда позволял себе в мыслях представить – а как бы оно могло получится, если бы я смог тогда в молодости найти нужные слова и главное правильные поступки. Это чувство, что я по собственной вине упустил свою счастье, очень долгое время терзало меня. Я мечтал, а если бы можно было перенестись в молодость.

Ух, вот тогда бы я… У неё просто не было бы шанса…

Несмотря на наличие лифта в доме, я подымаюсь на пятый этаж по ступенькам. Колени протестуют, сердце немного ноет, но я сжимаю зубы и упрямо прусь наверх. Знаю точно, нельзя поддаваться своим слабостями. Тогда только быстрое старение и угасание. Я даже очками пользуюсь редко, только если нужно прочитать мелкий текст. Предпочитаю оттянуть тот момент, когда очки приклеятся к лицу. Все мои знакомые их носят постоянно. Одел, раз и всё, без них как слепой. А я стараюсь читать при ярком свете и ничего.

Вынув из пакета забранную посылку, я на мгновение залюбовался содержимым.

У Наташи была слабость, она коллекционирует шерстяные одеяла. Начало этому положил я сам, когда привёз из поездки настоящий качественный шотландский плед. А когда поинтересовался в следующий раз, что привести, она попросила что-нибудь подобное. Теперь у неё огромная коллекция, занимающая два специальных шкафа. Мягкие изделия свёрнуты в скрутки и аккуратно уложены в ячейки.

А я теперь постоянно выискиваю новые, других производителей, с другой окраской. Надо отдать должное – супруг тоже пополнял коллекцию, чтобы сильно от меня не отставать.

Вот и сейчас я развернул мягкий плед. Он родом из Австралии мятно-зелёного цвета из кашемира и шерсти мериноса. На ощупь как попка младенца, так говорит всегда Наташа. У нас с нею традиция, я вручаю новый экземпляр. Она медленно его раскрывает, изумленно распахивает большие глаза, – вау, какая прелесть!

Женщина прижимает к лицу шерсть и произносит эту сакраментальную фразу. Затем нежно целует меня в щёку, если остаётся помада, сама же стирает. Вот ради этого и стараюсь.

На сей раз она сама меня навестила. Наташа сдала, как два года назад ушёл Игорь, она перестала радоваться жизни. Из глаз что-то важное ушло, осталось ожидание неизбежного.

– Наташ, может бокал вина?

– Нет, Костик, лучше чаю. Ты посиди просто рядом со мной.

Женщина безвольно опустила руки с пледом на колени и замерла, уставившись в одну точку. Я не смог удержаться и провёл рукой по её волосам. Ответная ласка, она прижала мою ладонь к своей щеке. Так мы и сидели. Чай давно остыл, на город опустились сумерки, а мы в темноте сидели тихо-тихо. Каждый думал о своём.

А ночью меня прихватило, проснулся от сильной давящей боли в сердце. Привычно закинул в рот лекарство, но лучше не стало. Наоборот.

Ненавижу больницы, но пришлось набрать скорую. Приехали они довольно быстро, на звонок в дверь попытался встать. Зря, резанула дикая боль в груди и я отключился.

Темнота, сквозь неё доносятся какие-то глухие звуки. Напоминает фоновый бубнёж телевизора. Попытавшись проморгаться, мне удалось различить свет. Напряг зрение, статичные мутные пятна. Но разобрать можно. Я лежу на неудобной кровати. В ногах тяжесть, сбоку стоит тёмная фигура и бубнит. Слова смутно знакомы, но их смысл ускользает от меня. Путаюсь пошевелить головой, удаётся с трудом. Свет идёт от некоего светильника, похож на свечку, но не она. В комнате ужасно душно и жарко. От запаха кадила, которым машет стоящий сбоку мне поплохело и я отключился.

Очнулся рано утром, через маленькой окошко видно, как светлеет небо. Наверное, часов пять. В данный момент чувствую себя получше, вчера раскалывалась голова и накатывала дурнота. Сейчас в голове прояснилось и я хотя бы могу осмотреться. Какого-то хрена я полусижу в кровати. Тяжёлое деревянное изголовье, украшенное резьбой. Под спиной несколько подушек. Откинув пуховое жаркое одеяло, я с недоумением смотрю на себя. Ночная длинная рубашка, кстати вся мокрая, хоть отжимай. Видны тонкие конечности, маленькая ступня. Блин, это же руки ребёнка. Маленького ребёнка пальчики ещё пухлые. Я провёл рукой по лицу, круглая мордашка, длинные мокрые запутанные волосы.

Я немного полежал, прислушиваясь к своему сердцу. Бьётся учащённо, но никакой привычной боли в грудине. Не сказать, что я в панике, но растерян однозначно. Варианты привычные, или у меня крыша поехала или же я перенёсся в другое тело. Щипки за ляжку не помогли. Кстати, я задрал рубаху – слава тебе господи, писюн на месте. Уже хлеб, первые солнечные лучи позволили мне оглядеться. Большая комната, много тяжёлой мебели. Но она напоминает мне исторические фильмы. Вместо шкафов монтсроидальные комоды с громадными замками. Стола нет, зато присутствуют несколько лавок, оббитых бархатом. У окна лёгкий столик, на котором стоят различные склянки с непонятным содержимым. Надо понимать, что это лекарства, а я видимо болен. Но почему не проветрена комната, воздух тяжёлый и спёртый.

Неожиданный звук за дверью привлёк моё внимание. Открылась дверь и зашла женщина. Она, не глядя на меня направилась к столику, переставила склянки, выбрала одну и принялась набирать в ложечку жидкость.

Я смотрю на неё, передо мной юная девушка. Одета в сарафан, на ногах мягкие туфельки. На голове кокетливая шапочка, украшенная бисером. Лицо я вижу сбоку, но заметно, что она совсем молодая. Ну для меня, конечно. Лет восемнадцать, может меньше.

– Ой, боженьки, – девица повернула голову и заметив мой изучающий взгляд, распахнула огромные глазищи. Я с интересом наблюдаю за её эмоциями. А они мгновенно переходят различные стадии.

В глазах сначала был испуг, потом удивление и наконец неприкрытая радость.

– Иоанн Михайлович, как же так? Сейчас я мигом лекаря кликну. Намедни батюшка Вас соборовал, а вчерась службу провёл, причастил. Да что же это я, – у девушки от эмоций из рук выскользнула склянка. Она полетела на пол и разбилась на мелкие осколки. От жидкости пошёл неприятный приторный запах. От этого девушка ещё больше растерялась и вскочила, собираясь бежать. Я слабой рукой успел ухватить её за подол сарафана. Удержать конечно не смог, но девушка остановилась. Я попытался сказать, но изо рта только вырвался хрип. Тогда нетерпеливо махнул рукой. Девчонка оглянулась, будто в надежде что сзади ещё кто-то есть и настороженно приблизилась ко мне. Пришлось взять её руку и положив на мокрую рубашку, сделать знак, типа поменяй.

Та изменилась в лице, – а так я мигом, только лекаря кликну.

Я отрицательно помахал головой и со всех детских сил сжал её руку. Какой на хрен лекарь. Он меня окончательно залечит, судя по всему, я в далёком прошлом. И об уровне современной медицины представление имею.

Девушка пребывала в сомнении, но мои грозные гримасы в сочетании с нетерпеливым дёрганием её вялой руки сработали. Она метнулась к огромному комоду, распахнула его и быстро достала новую рубаху. Я не успел опомнится, как она сдёрнула с меня пропотевшее исподнее, притащила тазик с тёплой водой и мягкой тряпочкой омыла меня. Поначалу я комплексовал, но потом успокоился. Заодно изучил своё тело. Пацан лет пяти-шести. Её движения были мягкими и уверенными. Моё тело среагировало на это я и расслабился. Ещё сложнее было заставить девицу распахнуть окно. К тому же чтобы его открыть та притащила здоровый нож. Стопудово окно не раскрывалось годами. Сразу стало легче от свежего воздуха.

Наконец меня переодели и водрузили опять на кровать. А через полчаса мою детскую тушку уже кормили с ложечки бульоном с крошечными кусочками курицы. В помощь девушке притащилась грузная тётка. Но видимо её должность принеси-подай. Потому что моя сиделка отправила ту восвояси.

От сильно толчка дверь распахнулась и в комнату ввалился мужчина. Средних лет, полный, внушительная неухоженная борода по грудь. Глаза серые, одет в кафтан. На голове шапочка, на ногах мягкие сапоги. Секунду он недоумённо смотрел на нас, а потом заревел:

– Это что за паскудство, кто разрешил царевича хладом мучить. Ты почему, мразь мелкая не позвала меня, аль лекаря. Тебе что сказано было?

С этими словами вошедший придвинулся к нам и угрожающе протянул руку.

Девушка пролила мне на грудь содержимое ложки и заслонилась рукой. Непроизвольно я вскинул руку и угрожающе зарычал. Ну, раз говорить пока не получается. Зато звук получился забавный, будто щенок пробует силы.

Мужик тормознул и растерянно посмотрел на меня.

– Выйди отсюда придурок, – и я решительно указал рукой на дверь. Правда вместо эффектной фразу опять получилось мычание. Но видимо оно убедило того. Он постоял минуту, сверля меня глазами, потом развернулся и на прощание хлопнул дверью.

Блин, ну и порядочки здесь. Проходной двор. Из произошедшего меня заинтересовала фраза про царевича. Мужик явно боярин, а статус моей сиделки где-то глубоко внизу. Но я её смог защитить, радует.

Сейчас девушка нагнулась за ложечкой, а та трясётся в руках. На глазах слезки, я погладил руку девушки и попросил продолжить моё насыщение. Постепенно она успокоилась и скормила мне половину чаши.

Всё, больше не могу. А вот по малой нужде не отказался бы. Девушка поняла мои знаки и помогла облегчиться на горшок. Потом опять уложила и исчезла.

Теперь я могу подумать наедине. Если ничего не произойдёт в ближайшие дни, то можно считать, что я переместился в другой мир. Или другое время или ещё что. Информации пока нет. Если я останусь здесь, то пока можно констатировать следующее. Я маленький пацан не рядового происхождения. А это неплохое начало новой жизни. Дальше пока серая зона неизвестности. И пока что я смог наладить какую-то связь с одним человеком, моей сиделкой. Надо бы через неё пытаться утолить информационный голод. Но как? Есть я не могу говорить. Сглотнув слюну и прощупав горло, определил опухоль в горле. То ли ангина, то ли иное воспаление. Придётся подождать.

Глава 2

Видимо я крепко уснул, потому что пробуждение было довольно резким. Комната неожиданно наполнилась людьми. Прямо передо мной стоит мужчина средних с короткой бородкой. Ему на глаз под сороковник, может чуть больше. Одет броско, кафтан усеян камнями и позолотой, шапочка тоже богато украшена самоцветами. Позади две дорого одетых женщины, тот боярин, что заходил утром и сутулая фигура странноватого человека. А это, стало быть, тот самый лекарь. Явно иноземец. Лицо чисто выбрито, платье тоже разительно отличается от прочих.

– Ну, как ты сыно? Вижу, пришёл в себя.

Мужчина зацепил пальцами меня за чёлку и довольно больно потрепал. Закончив с сомнительной отцовской лаской, он обратился к врачу.

– Ну, сэр Артур, что скажете?

Дальше меня начали мучать. Доктор заставлял дышать, прижимался ко мне ухом, слушая хрипы. Смотрел горло, оттягивал веко. В итоге он на ужасном русском сказал, что я скорее жив, чем мёртв. При этом забрал все микстуры со стола и вывалил из саквояжа новые. Объяснял он нюансы моего лечения дородной женщине. Та активно кивала. Напоследок ко мне подошла молодая круглолицая барыня с печатью усталости на лице. Она просто наклонилась и поцеловала меня в лоб. Затем вся команда к моему облегчению дружно удалилась. Осталась полная тётка, та принялась расставлять склянки и прибирать вещи.

Так, я не понял. Они что, хотят мне все планы переломать? Вместо молодой девчонки с нежными пальчиками прислали эту тётки. И дело не в симпатиях, просто с этой я общий язык не найду. Это однозначно, у неё тупая баранья физиономия.

Ну, тогда включаю капризного малолетнего идиота. Когда принесли обед и женщина попыталась меня покормить, я отвернулся. Она не нашла ничего лучшего, как взять с силой мой лицо и попытаться просунуть ложку в рот. Ну, чашка от моего неловкого рывка оказалась у неё на подоле. Вторая грохнулась на пол. Тогда на помощь пришёл утренний мужик.

– Ая-яй-яй, Иоанн Михайлович. Что я скажу Вашему батюшке?

Бла-бла, в духе общения с малоразумным. Ему же невдомёк, что я в два раза старше него. Я закатил глаза к потолку и не мигая гипнотизировал здоровенную зеленую муху, примостившуюся на лепнине. Потом просто закрыл глаза. Нет, я анализировал его речь, даже скорее не смысл, а интонации. Мне пока ясно, что у дядьки нет рычагов борьбы со мной. Я важная птица и он не решается применить силу или наорать от души. А очень видать кулаки чешутся выписать мне люлей. Это явно просматривается в его маленьких глазках.

Так он и ушёл, не солоно хлебавши. Позже история повторилась, опять заявилась толстуха. На меня бросает злобные взгляды, но входит с опаской. И правильно, а у меня как раз под кроватью ночной горшок. Да и не пустой, эта даже не побеспокоилась его опорожнить. Ну он, вместе с содержимым и полетел точнёхонько в цель. Досталось и ей и её одежде. Тётка с воплями умчалась прочь. Даже дверь не закрыла, и я слушал, как возмущённо стучат по лестнице её башмаки.

Всё, теперь ждём ответки. Не могут же они морить голодом принца крови. А я уж постараюсь донести до папеньки эту проблему. Лекарь называл его государем, то есть царём. А я, стало быть, принц. Минут через сорок заявилась уже знакомая мне женщина, которая вполне вероятно мать моего тела. По-крайней мере она заявилась в окружении когорты тёток разного возраста и одежда её на порядок богаче.

Женщина подошла к кровати и села на край. Она положила прохладную ладонь на мой лоб. А потом взглянула мне в глаза, улыбнувшись своим мыслям она также молча вышла.

А когда солнце пошло к закату и в комнате повисла глубокая тень, дверь тихо открылась, и незаметная мышка шмыгнула в комнату. Она постояла около меня, а когда я открыл глаза, несмело улыбнулась.

Росточком невеликого, если исходить из моих прежних оценок. Круглолицая, серые глаза, волос очень светлый, я бы сказал пшеничный с желтоватым отливом. Аккуратные ушки убраны под обруч из кости неведомого животного. Я заметил, что тут женщины ходят с покрытой головой. Видимо на моей девичий наряд, оставляющий открытой макушку. Одета девушка в тот же сарафан, что и вчера. Он простенький, но есть элементы красивой вышивки.

Девчонка выразительно посмотрела на меня, – будем вечерять?

Неожиданно у меня заурчало в животе от мысли о еде, и я активно закивал головой. Пришлось подождать, пока моя сиделка подтянет помощниц с кухни. Мне принесли печёные овощи и мелко порезанную птицу. И определённо это не курица, но всё равно вкусно. Девочка подставила поближе тарелку и стала брать руками кусочки еды и осторожно отправляла мне в рот. Она делала это так искусно, что я спокойно положил руки вдоль туловища и только активно пережёвывал. Причём, когда тарелка опустела, я возмущённо посмотрел на столик, не осталась ли добавка.