Станция

Здесь никого нет, просто потому что… а почему, сука?.. Ничего такого не шло в голову, что расставило бы всё по местам, успокоило наконец. Никакого хоть зачуханного объяснения.

– Будем искать, – сказал Олег, как Никулин в том фильме, с той же интонацией. С этими словами он встал и пошёл обратно к двери, похожий на неуклюжего робота. У двери так же механически повернул в сторону, с совершенно спокойным лицом подошёл к ближайшей скамейке, поднял её за один край, поставил на попа, развернул и тут же, не думая, уронил железными ножками на стекло окна.

Бум! И ничего не произошло. Окно осталось целым. Скамейка осталась стоять, прислонённая к стеклу. Олег скрежетнул зубами.

– Что ж ты делаешь, тварь! – прошипел он.

Вторая попытка. Откачнул скамейку назад и жахнул снова, вложив в её движение всю свою силу и энергию. Но результат был тот же. Громкий стук, жуткое эхо, а стеклу хоть бы что. Словно ударил железом по железу – такой же эффект и почти такой же звук. Бронированное оно, что ли? Полнейший и абсолютнейший бред. Но, в свете всего происходящего… Несуразности, похоже, накапливаются как снежный ком. Наверное, самое лучшее сейчас не задавать вопросов, принять пока что всё как оно есть, «до выяснения», как говорится. Это было бы здраво, да? Где только взять эту здравость.

Нафига мне вообще эта дверь, это окно? – вдруг подумал он. Можно же просто обойти с той стороны. Дебил, вот дебил! Да уж, какая здравость… И сразу же Олег осознал, что не может больше оставаться здесь, в душном сумраке, в огромной, но давящей пустоте. Ни секундочки. Почти что паническое чувство. Отчётливая тревога из тех, что подымают шерсть на загривке. Словно бы и само пространство внезапно сузилось вокруг него, угрожающе нависая. И Олег побежал. Как давненько уже не бегал. Тревога гнала его через зал, толкая в спину, делая слепыми глаза, но в правильном направлении – к незапертому выходу. Олег буквально вломился в дверь (и хорошо, что она открывалась в ту сторону), вылетел под козырёк, соскочил со ступенек, и вот он вновь на платформе, на улице, не взаперти. Да уж, если бы и эта дверь оказалась вдруг запертой или не поддалась сразу, хрен знает, что было бы с Олегом. Но сейчас он остановился и, несмотря на тяжесть своего дыхания, наслаждался воздухом. Тёплый и влажный, он казался ему свежим, напитанным удивительными запахами.

Обойти это грёбаное здание, чего проще. Даже если там забор, а может, и нет никакого забора, с чего бы. А может, и есть, какая, хер, разница?

И в этот момент (в самый, так его, подходящий!) в заднем кармане коротко отзвонил телефон. Олег чуть не подпрыгнул, а сердце так точно скакнуло до самого горла. Судорожно всхлипнув, он дёрнул «молнию», чуть не оторвав её, застрял рукой в кармане, кое-как достал телефон – вверх ногами, перевернул, едва не уронив.

«Внимание! Аккумулятор разряжен», – гласила надпись на экране. Всего-то.

Олег хохотнул. А потом заорал в трубку:

– Ах, ты, сука блядская! Я и так знаю!

Яростным движением он запихнул телефон обратно.

– Валить отсюда, срочно.

Бежать он уже не мог, хотя желание было огромным, а поэтому пошёл, вернее, побрёл, чуть ли не шаркая, к левому углу здания. Дальше вдоль платформы тянулась глухая задняя стена какого-то бокса, но между ней и вокзалом виднелся просвет, кажется, дорога. Точно дорога, Олег увидел это, обогнув невысокую оградку с клумбами, подъездная дорога, выходящая на площадь по ту сторону станции. Из-за угла показалось ещё одно здание, невидимое раньше – маленький красный кирпичный домик с большой и даже сейчас различимой надписью: «Пиво. Напитки. Сигареты». Почти сразу за магазином дорога перекрыта простеньким шлагбаумом – полосатая «палка», оранжевая тумба. Никакого забора. Олег даже усмехнулся. Стоило там долбиться, да?

Проходя между магазином и торцевой стеной вокзала, Олег вдруг замер. Повернул голову к магазину. Переполненная урна у входа, «бычки», щедро разбросанные по земле, железная запертая дверь, пара забранных решётками окошек по сторонам, и то, что привлекло его внимание – красный светящийся глазок сигнализации над дверью.

– Напруга есть, – пробормотал Олег, как-то даже успокоенный. Словно простой этот факт расставил всё по местам. И сейчас он выйдет на площадь, посмотрит там по сторонам, определится уж как-нибудь.

Он обошёл шлагбаум, легонько хлопнув по нему ладонью, сделал ещё несколько шагов. И вот площадь раскрылась перед ним, будто нечёткая фотография в дымке тумана. Он видел деревья за ней, за деревьями – дома, одно-двухэтажные, с белыми фасадами. Но пусто, кругом пусто, если не считать одинокого минивэна, замершего в конце площади, у деревьев. Ещё несколько шагов.

Он почти вышел на площадь, но тут началось странное. В глазах стало темнеть, не просто темнеть, а мерцать, как если бы он смотрел фильм на старом, бобинном ещё кинопроекторе, и скорость воспроизведения плёнки замедлилась, распалась на отдельные кадры с периодами абсолютной темноты между ними. А ноги враз сделались вялыми, ватными, непослушными. Руки тоже повисли как плети. На ум сразу пришло недавнее пробуждение. Ага, подумал Олег.

И упал, попытавшись сделать ещё один шаг. Знакомое паническое чувство захлестнуло его, совсем как в том кошмаре, но, странное дело, рассудок оставался ясным, отстранённым, позволяя мыслям течь в почти что спокойном ритме. Вполне осознанно Олег решил закричать. Это, по крайней мере, оказалось ему подвластным. И он орал, вопил, выл, слыша себя как будто со стороны, ожидая, что сейчас этот истошный крик, как некий отработанный и надёжный механизм выдернет его из затянувшегося, чересчур натуралистичного… сна?.. Собственный неузнаваемый голос, разносящийся в пронзительной до звона тишине пугал даже больше, чем внезапный паралич, бросивший его на прохладную ещё брусчатку.

Но очень скоро горло перехватило до хрипа, лёгкие уже совершенно не справлялись. Олег замолчал. Некоторое время рот его продолжал беззвучно вопить, пока эти судороги не перешли в тяжёлый, надсадный кашель. Который, в свою очередь, вызвал рвотные спазмы. И Олега вырвало. На прямоугольники брусчатки в сантиметрах под щекой. Впрочем, несильно – желудок оказался пуст, только слюна и горькая желчь. Никакой это не сон, подумал Олег, содрогаясь всем телом, пытаясь унять позывы. Никакой, сука, не сон. Да ведь он и так это знал. Знал абсолютно, в рот его, наверняка. Только почему это происходит? Почему с ним? Как вообще такое случается? Как такое говно возможно?

Тошнота понемногу улеглась. Олег лежал на боку, тихонько постанывая, смаргивая слёзы с ресниц. И обнаружил, что может шевелиться. Не паралич, а слабость. Дикая, необъяснимая слабость, какая вот именно во сне и бывает. Но шевелиться он может. Задыхаясь, рискуя вызвать новый приступ тошноты, Олег стал отползать, извиваясь, похожий на большого жуткого червяка. Совершенно инстинктивно двигаясь туда, откуда раньше пришёл – в сторону шлагбаума. И с каждым движением он чувствовал, что силы возвращаются к нему. Вот он уже пополз на карачках и понял, что сможет и встать, но, вместо этого, сел на задницу, уронил руки между расставленных ног и замер.

По всему телу пробегали волны частой мелкой дрожи. Сел он спиной к шлагбауму, так до него и не добравшись, лицом к площади, осознавая потихоньку, что она для него недоступна. Либо он один из этих чиканутых, либо… либо что?..

Либо это и вправду творится. Про себя Олег знал, что он нормален. Выходит, что? Правы все те, общающиеся с НЛО, высшими сферами, чем ещё? Вот уж нет. Сейчас он ещё больше был в этом уверен. Просто… иногда, выходит, это случается по-настоящему. Чудеса, мать вашу. И почему-то с ним. Злые, тёмные чудеса. Наука, в принципе, допускает. Непознанного навалом во Вселенной. Слышал же краем уха про всякие там теории струн, суперструн. Сколько там измерений, или как их? Может статься, и его, как это, компактифицировало в одно из этих измерений или вместе с ним? Фигня, конечно.

Блядская ситуация, хоть там что.

Во всяком случае, он не сумасшедший и он не спит. Будем считать, что это так. Неожиданно, ох как неожиданно всё происходящее, но приходится действовать в этой новой реальности. И жить. Продолжать жить, что там ещё? – бороться. Чё-то там «искать, найти и не сдаваться». Возможно, ответы найдутся. Возможно, простые ответы.

Олег вдруг поймал себя на том, что ему мучительно хочется заплакать. Просто-таки зареветь навзрыд. Всё это поднималось в нём: тоска, страх, потерянность, но тоска больше всего; дикая жажда вернуться в привычное бытие, чтобы не было такого. Это настоящее его пугало. И здорово пугало. Потому что сам страх был необычным – не страх чего-то конкретного, боли или, к примеру, каких-нибудь потерь, а настоящий первобытный ужас перед неведомыми силами. Изначальный, грозный, ошеломляющий. Детский, одним словом.

Успокойся, сказал он себе. Сопля. В этом году тридцатник. Заплачь ещё тут.

Надо бы покурить, подумал он. Но даже не шелохнулся. Он смотрел через площадь куда-то в даль, толком и не доступную взору из-за тумана. Смотрел ни на что. Подумал, что надо сделать ещё попытку. Прорываться с боем, так его и растак. Но такая мысль не радовала. Это ещё мягко сказано. Там, лёжа на земле всего-то в нескольких шагах вперёд отсюда, несмотря на охватившую его панику, как-то не было времени по-настоящему осознанно испугаться. А вот сейчас страх превратился в величину почти что физическую. Как ноющая зубная боль, отдающаяся толчками в висках. Это было выше его сил. Он встал (очень даже резво) и попятился, не отрывая глаз от небольшого тёмного пятна собственной блевотины, пока не упёрся задом в шлагбаум. Вздрогнул от прикосновения. Перешагнул через препятствие, хотя легче было обойти и побрёл обратно к перрону, оглянувшись только ещё один раз. Там всё было без изменений.

Олег остановился напротив магазинчика и решил, что хочет пить. Но чёрт, он под сигнализацией, а железная дверь и решётки на окнах выглядят очень внушительно. Не стоит и пытаться. И всё же он попробовал. Подошёл, подёргал, постучал. Обошёл квадратный домик в надежде, что с обратной стороны есть «чёрный» вход, который действительно там оказался, но и он, естественно, был заперт. Олег невесело усмехнулся. Попрятались, суки. Ладно, перебьёмся. Пока терпимо.

Олег вернулся на перрон, но свернул не к станции, а направо от магазина, пошёл вдоль задней стены бокса, пошёл прочь. Станция удалялась. Слева на дальних путях тянулся, как некий забор, товарняк, и конец его терялся где-то за туманом и изгибом путей. Остальные рельсы были пусты. Справа – серебряно-серая стена бокса, дальше за ним – ещё какое-то строение, вытянутое и одноэтажное. С каждым шагом в Олеге росло внутреннее напряжение. Такое бывает, когда тебе сделали болючий укол, и ты ждёшь второго в это же место. Но случилось не то, чего он ждал. Внезапно свет изменился, и Олег увидел, как всходит солнце. Примерно там, где он и думал – впереди слева, из-за гор. Олег остановился, наблюдая как бледнеет туман, как золотисто-розовый свет струится вокруг, проявляя все предметы, бросая чёткие тени, как наступает настоящее утро.

Хоть что-то, блин, так, как оно и должно быть. Земля, значит, не «наткнулась на небесную ось». Это боже мой, как хорошо. А день, по всему видно, будет ужас каким жарким и абсолютно безоблачным. Показавшись из-за зелёных вершин, солнце взбиралось на небосвод быстро и уверенно, буквально на глазах, образно говоря.

Ну так и мы пойдём. Олег возобновил движение.

И сделал ровно два шага.

И снова упал. Неожиданно, внезапно, без всякого предупреждения. Упал как подкошенный, больно ударив колени и плечо. Как-будто просто его выключили. Не сознание, но весь вестибулярный аппарат, все двигательные функции. Мышцы опали как верёвки без натяжения.

Олег лежал молча, солнце слепило ему глаза, на лице выступили крупные и холодные капли пота. Он видел, как рвётся и редеет туман в лучах света, видел грязно-серый бетон платформы, видел только то, что вблизи, всё остальное тонуло в золотом сиянии. Не было страха. То, чего он боялся произошло, и страха уже не было. Мысли были ясными. В этот раз он не собирался кричать. Хватит, накричался уже. Нарыгался, вдобавок.

Ничего не хотелось. Полежать, надо немного полежать. Может, поспать?.. Просто полежать. Плечо ныло, но не так уж, а вот колени болели обжигающе – возможно, рассадил в кровь. Лежать тоже не хотелось. Только вот тела своего, за исключением ушибленных мест, он почти не чувствовал.

Жестковато, бля, подумал он. Нихрена, как это всё тут…

Он попытался пошевелиться, бессмысленно засучил всеми конечностями, как упавший на спину жук. Руки двигались, ноги двигались, как будто под водой, но двигались. Вот так, значит. Словно фотовспышка, отдавшая всю энергию в едином импульсе, а потом медленно заряжающаяся. Олег немного и почти что спокойно подумал обо всём этом, полежал ещё, как бы ожидая, когда на зарядке вместо красного огонька загорится зелёный, а потом решил продолжить путь. Вперёд, а не назад. Дальше, куда шёл. Хоть ползком, хоть по рывку за раз.

Но не смог. Только приподнялся на руках и тут же опять рухнул на том же месте, не продвинувшись вперёд ни на сантиметр. Попробовал оттолкнуться ногами, но ступни стали ватными, хотя и продолжали шевелиться, бессильно шоркать по бетонке. Тогда он попытался подтянуться назад, отталкиваясь руками от себя, изгибаясь всем корпусом.

И вот это ему удалось. Сила возвращалась. Вот он уже сидит, смотрит на свои колени, задрав штанины шорт. Так и есть, ссадины. Лёгкая ткань штанин пропиталась кровью – два маленьких пятнышка, – но каким-то образом не порвалась. Что теперь? – спросил он себя. Физически он чувствовал себя почти нормально, только голова немного кружилась, а так – бывало и хуже. Мышцы снова стали послушными, как и не было ничего.

Это даже уже не смешно. Не пускаете, да? Твари паскудные. Олег со злостью глянул за невидимую черту, которую не мог преодолеть, словно действительно за всем этим стояла чья-то злая воля. Кто, блин?.. Или просто слепая аномалия, в нарушение всех привычных законов бытия? Я вообще где?.. Всё хуже и хуже. А вроде и солнце, и вообще…

С кряхтением Олег поднялся на ноги. Тупик. Конец пути. Я, может, в какой-то компьютерной игре, лежу где-нибудь подключённый, как в той «Матрице» ?.. Возможно такое? Да уж, куда там. Или я в натуре сплю? И тоже хрен там.

Или я, бляха, помер?..

Олег на секунду прислушался к себе. Нифига подобного. Это бы, наверное, чувствовалось, а иначе какая разница. Короче, херов тачку. Одни непонятки кругом. Олег понял, что дай ему сейчас любой готовый ответ – так, мол, и так, парень, с тобой такая вот именно фигня приключилась, и никакая другая, – то это ничего не изменит. И ничем, сука, не поможет. Однохерственно выход искать надо.

Вон туда можно пойти. Олег посмотрел на товарняк. Метров сто до него. Оглянулся на станцию. Примерно так же. Меньше всего ему хотелось испытать всё это в третий раз, да ещё при этом упасть куда-нибудь на рельсы, но что делать. Олег тяжко вздохнул, потом оскалился как зверь и спрыгнул на грязные почерневшие шпалы. Ощутимо несло мазутом, которым всё было пропитано – щебёнка, шпалы, только рельсы зеркально блестели, – значит, поезда здесь ходят, и довольно часто. Утешительно, бля. Конечно, я-то ведь сюда на поезде приехал. На поезде же? Чёрт, да тут уже во всём можно усомниться. Абсолютно во всём. Ничего нормального не осталось. Всё враздрай.

Олег вздохнул ещё раз и пошёл пересекать пути. Идти было как-то неприятно, казалось, что под ногами скользко, а местами какой-нибудь камешек ощутимо колол через подошвы сандалий. В какой-то момент, когда Олег перешагивал через очередные рельсы, телефон в кармане опять коротко пропиликал. Сейчас это его так не испугало, хоть он и вздрогнул от неожиданности. Он достал телефон, включил, успел увидеть предупреждающую надпись с тревожным восклицательным знаком, а потом появился логотип «Sony Ericsson», тут же свернулся, уносясь вдаль, и экран потемнел.

Плохо, блин, очень плохо, подумал Олег, глядя на мёртвый и бесполезный теперь телефон. От него и так немного толку было без сигнала сети, но мало ли… Можно было бы камерой поснимать и посмотреть, на самом ли деле вокруг вся эта хрень, которая ему видится. Может быть, сигнал бы появился. Всё равно как будто ещё одна ниточка оборвалась, связывающая его с настоящей, раньшей жизнью. Всё против человека.

Олег сунул телефон обратно и пошёл дальше. Решительно, почти агрессивно. Дошёл до поезда, остановился, глянул в обе стороны. Длиннющий, зараза. Ни головы, ни хвоста не видать. Олег стоял напротив цистерны с чёрными нефтяными потёками – отчётливый промышленный запах в нагретом воздухе. Довольно привычный запах. Олег кашлянул, присел и полез под цистерну.

И не вылез с другой стороны. Лежал там, глядя на рельсы, на колёса, на мощные пружины, без сил, но не чувствуя никакого удивления. Немного пришёл в себя и попятился обратно. Выкарабкался из-под цистерны, распрямился. Вся одежда перепачкалась. Шорты, майка – на белом чёрные пятна были особенно заметны. Вывалялся как свинья. Думал, в сказку попал?

Но Олег уже как бы даже и не обижался. Знал же ведь, что так будет. Человек такая тварь, что ко всему привыкает.

Пойду-ка я обратно к станции, а там посмотрим. Ещё не все стороны я проверил, где-то может быть и выход. Ему представилось, что он сам и станция (станция в центре) накрыты незримым куполом. И кто за ним, интересно, сейчас наблюдает? Впрочем, чувства такого не было. Чувства, что за ним следят, какое возникает иногда и отчего даже походка меняется. Глухо и пусто.

Олег пошагал обратно, уже почти не видя перед собой никакой цели, бессмысленно переставляя ноги. Вроде как и вымотался от всего этого, усталость навалилась, хотелось присесть, а то и прилечь, глаза закрыть… И в то же время такая перспектива немного пугала. Только не здесь, не в этом месте. И без того всё кошмарно, варишься, как не знаю кто в своих мыслях, в полном одиночестве, а если ещё сесть и задуматься… Нахрен надо, лучше шагать, шагать себе и шагать.

Значит, пойду вон туда ещё прогуляюсь. По перрону в другую сторону от станции. Там виднелись какие-то строения явно хозяйственного назначения, за ними поднималась и уходила куда-то в сторону насыпь или просто холм, а ещё дальше, если смотреть вдоль путей, высилась водонапорная башня из всё того же красного кирпича с малость обвалившейся верхушкой. Словно руины средневекового замка. Эту башню Олег и решил взять за ориентир. Дойду-не дойду? – подумал он, выбравшись обратно на перрон. Он посмотрел на здание вокзала, на тёмный вход между двух колонн, одними губами, но со злостью произнёс: – «Поля Камышей».

Нет уж, в здание возвращаться нисколько не хотелось. Там неуютно и страшновато, совсем как в тех заброшенных домах в детстве, – ладно бы толпой, а одному боязно. Ещё и тишина эта. Будто весь мир стал как те заброшенные дома.

Олег прошёл мимо скамейки, той самой, на которой очнулся, одной из нескольких вдоль перрона, подавив желание всё же рухнуть на неё (и катись оно всё), устремил взгляд вдаль, но внезапно остановился и нахмурился. Что-то, блин… Он обернулся к скамейке, уставился на неё. Что же… что-то такое…

Вспомнить он не мог, поэтому вернулся на несколько шагов, принялся оглядывать скамейку и всё вокруг. Что за… Господи, да вот же! Он заглянул в урну и увидел там мороженое, теперь уже растаявшее – палочка провалилась куда-то вниз между бутылок и стаканчиков, и осталось только грязное бело-коричневое пятно, напомнившее о блевотине. Но раньше-то оно было целым, только надкушенным, я это помню. И что это значит?

А значит это то, что кто-то жрал мороженое буквально перед моим пробуждением и бросил в урну. Видел меня, наверное. Кто-то здесь есть? Или это был я сам? А каким образом? А если другой, то где он, куда делся? Олег не мог сказать, радует или пугает его мысль о том, что помимо него здесь может кто-то оказаться, но определённо, это обнадёживало. И в то же время настораживало. Если это не я, то он должен был меня видеть, смотрел на меня, а я тут валялся…

Олег пробежал взглядом по округе, как на среду исключительно враждебную. Безусловно, она таковой и являлась. Посмотрел, подумал, нахмурился, плечами, правда, не пожал, но скривил углы губ и потопал дальше, куда и шёл, держа курс на далёкую башню, яркую в лучах восходящего солнца, на фоне абсолютно безоблачного неба. Он миновал центральную часть станции, прошёл мимо северного, получается, крыла вокзала, посмотрел за угол.

С этой стороны не было ни магазина, ни ведущей к площади дороги. Имелся кованный из арматуры забор, окрашенный в чёрный цвет, с эдакими как бы ажурными завитками и острыми пиками. За забором росли ели, а сам он тянулся от самой станции до ещё одного дома, квадратного, но побольше, чем магазин, к тому же не кирпичного, а может, и кирпичного, но обшитого сайтингом и тоже обнесённого забором по периметру, правда уже из простой сетки-рабицы. Похоже, подстанция или что-то в таком роде, тем более, прямо на улице у стены видны два здоровенных блока типа бесперебойников или генераторов, или трансформаторов – может, что-то для «кондюшников» – вон их сколько в окнах двух этажей вокзала.

А здесь вот всё жарче становится, от бетонных плит уже печёт. И пить всё больше хочется, к тому же, во рту такой привкус безобразный. Но будем пока терпеть. Олег подумал, не перемахнуть ли через забор, не попробовать ли подобраться к площади с этой стороны, потому что это направление казалось ему наиболее важным – посёлок же там, если что. Но он уже пытался выйти на площадь. В принципе, знал, что его ждёт. Думай, решай… Ах, чёрт, попробовать-то надо.

Олег приблизился к забору, ухватился за прутья, полез через него, ставя ногу на арматурные завитушки. Высотой метра два, то есть выше его метра семидесяти. Наверху чуть не упал вниз головой, зацепившись штаниной за остриё, но уравновесился и спрыгнул на ковёр подстриженной и уже немного пожухлой травы. Замер между двумя красивыми разлапистыми голубыми елями. Впереди была видна площадь, с другого ракурса, но на ней мало что изменилось, только света стало больше, а всё равно смотреть почти не на что – тот же одинокий минивэн, те же фасады домов. Никакого движения, ни шороха, ни звука.

– Вот, что я сейчас сделаю… – сказал Олег, и, даже не закончив фразу, ринулся вперёд на всей скорости, какую мог развить. Перемахнул низенький бордюрчик, выбежал на бетон самой площади, и вот тут это его настигло. Вернее, встретило – как доской по лбу – так, что он чуть ли не кувыркнулся в воздухе и упал навзничь.

Далеко не сразу он пришёл в себя. В глазах всё плыло, тело болело от удара. Кажется, и затылком приложился, но вроде, не так чтобы очень. Иначе бы вообще.

Оклемавшись, стал отползать уже знакомым манером, потом встал и, пошатываясь, почёсывая затылок, пошаркал обратно к забору.

Что-то, бляха, новенькое. В натуре, как удар. Словно в стену врезался. Больно, блин. А что я говорил?! Нахрен я сюда полез?

Почему так жёстко на этот раз? Может, оттого, что бежал? А если медленно-медленно?

Но только не здесь. Я вообще-то не сюда шёл. Так, завернул. Завернул, мать вашу. Вот уж завернул так завернул.

Олег, кряхтя как старик, полез обратно. Осторожно, боясь насадиться на копья забора, с дрожащими руками и ногами, но перебрался без происшествий, прошагал до перрона, исподлобья уставился на красную башню вдалеке.

Вы меня не испугаете. Всё равно буду пытаться. Но тихо-тихо. И медленно, очень медленно.

Он стал двигаться странной походкой, как по тонкому льду. Отклонялся назад всем корпусом, боязливо щупал ногой перед собой, прежде чем перенести на неё вес. Так и продвигался – в час по чайной ложке. Несмотря на весь ужас и абсурдность происходящего, ситуация в его собственных глазах начала выглядеть смешной. Несколько истерично, но всё равно забавно. В голову пришли все эти образы из компьютерных игр, всяких бродилок-ужастиков типа «Silent Hill». Натурально, так и есть, один в один. Там герой тоже бессмысленно мыкается, бегает туда-сюда, шарахается от всего.

Совсем как я… Такая мысль у меня уже мелькала. Какая сука меня играет?

Вот только это неправильно – думать об этом так. Даже если игра, как ты об этом узнаешь? И что ты сможешь сделать? Всё до ужаса настоящее и, если вдуматься, нисколько не забавно. Абсурдно – да, но не забавно. Героям игр тоже не до смеха, а вдруг и они о чём-то догадываются. Да уж, чикануться можно от подобных размышлений.

Одно лишь можно было предположить – ничего не объясняющее, но звучащее более-менее здраво, по-научному, что ли, а не так, будто ты напрочь спятил: он оказался в аномалии. Неважно, в какой и что это вообще значит. Провалился за горизонт событий, так сказать. Серьёзно? Очень серьёзно, но смеяться всё равно хочется, и Олег знал, что может и засмеяться, сорваться нахрен. Не знал только, сможет ли потом остановиться. Поэтому топай. Как по минному полю, потому что это, скорее всего, так и есть. Посмотрите: недавно только проснулся (если проснулся), а уже весь зачуханился, ободрался в кровь, вообще как побитый. А что дальше будет? День только начинается. Страшно подумать.