Диалоги с Внутренним Ребенком. Тренинг работы с детством взрослого человека

Здесь мы опять сталкиваемся с условной любовью родителей. Но еще в воспитании появляется сравнение: «Ты лучше их» или «Стань лучше их». Ребенка сравнивают со сверстниками, братьями, сестрами, литературными персонажами, собой в детстве, отличниками в школе и национальными героями. Одна из моих клиенток рассказывала на тренинге, что очень в детстве завидовала пионерам-героям, портреты которых были развешаны по всей школе. Ей казалось, что, чтобы тебя уважали и любили, надо непременно совершить подвиг. И это стремление приводило к успешной учебе, победам в олимпиадах, безупречному поведению… Может показаться, что воспитание на сравнении идет только во благо ребенку – он учится быть успешным. Но цена такого воспитания познается позже:

– в постоянном стремлении к победам;

– в неумении расслабляться и отдыхать;

– в неискренности и закрытости;

– в пренебрежении процессом перед результатом;

– в постоянной самокритике;

– в критике окружающих и их неприятии.

Но основная цена за высокомерие – это одиночество. Детский коллектив не прощает успешности за счет унижения. Лучшего не любят не за его успехи, а за то, что он демонстрирует свое превосходство. Ребенок привыкает «сканировать» желания взрослых и подстраиваться под них: «Я стал таким, каким вы хотите меня видеть». Но во всем быть успешным невозможно, и привычка скрывать свои слабые стороны и самокритика становятся его постоянным спутником. Иными словами, это те же самые переживания своего несовершенства, которые наблюдаются и при самоуничижении.

Я не встречала ни одного человека, у которого бы ни было проблем с самовосприятием. Все мы родом из детства, и социум, и родители вольно или невольно поспособствовали тому, чтобы мы поверили в свою неполноценность. Личностный рост – это прежде всего путь к принятию себя. И только принимая себя, мы получаем настоящую возможность развиваться в нужную нам сторону. Не быть хуже других. Не быть лучше других. А быть собой.

«Помню, мне справляли день рождения – 6 лет. Дело было в деревне у бабушки, приехали наши родственники с детьми. Мой дядя подарил мне белое платьице с вышивкой на карманах, очень красивое. И настоял, чтобы я его надела. А потом взрослые сидели за столом, а я повела детвору в сарай смотреть кроликов. Потом мы лазали за яблоками на дерево, ходили на речку бросать камни… К вечеру моё белое платье стало уже другого цвета. Дядя ужасно рассердился, кричал, что мне только в штанах ходить, что я не девочка, а пацанка. Не знаю, может быть именно с тех пор я решила, что все девчоночьи занятия не для меня… Сейчас я езжу на мотоцикле и в моем гардеробе нет ни одного платья. Белый цвет? Да что вы, я его не ношу! При моем-то образе жизни…»

«Ласковой и внимательной со мной мать была только на людях. Помню, как перед учительницей она назвала меня „Лешенькой“ и погладила по голове. А когда мы вышли со школы на улицу, пошла быстрым шагом, а я бежал, чтобы не отстать. Она никогда не брала меня за руку, даже когда мы переходили через дорогу – шла и не оглядывалась. Дома у неё часто случались истерики по малейшему поводу. Она начинала кричать, и то, что я чаще всего слышал, было: „Урод, весь в отца!“. А про папу знаю лишь, что он уехал на лесоповал, и больше от него вестей не было. Мама была уверена, что он сбежал.»

«Я понимаю, что у меня большие проблемы с женственностью. Я не могу, как мои подруги, позволить себе красиво и откровенно одеваться. Я никогда не носила никаких украшений – все равно лучше не стану. Я ведь вижу себя в зеркале, и у меня нет никаких иллюзий: меня даже привлекательной нельзя назвать, скорее – уродина и „синий чулок“. В детстве мою фамилию из „Крашилина“ переделали в „Страшилина“. Мама постоянно говорила, что я не в неё – она то была красавица, особенно в молодости. Меня даже в парикмахерскую не водили, стригли дома. И вся одежда была от старшей сестры и даже тети. Я не бываю на вечеринках, и в магазины косметики я никогда не захожу. Я не верю, что можно что-то изменить. В лягушку царевичи влюбляются только в сказках.»

« Я привык всегда быть первым: лучше всех рисовал и выступал на праздниках в детском саду, лучше всех был на соревнованиях в спортивной школе, лучше всех в классе сдал выпускные экзамены… Сейчас я работаю в очень престижной фирме и уже подбираюсь к самой высокой ступени карьерной лестнице. Мои родители гордятся мной. Мой отец всегда подчеркивал, что у меня прекрасная наследственность и отменные способности, что я не имею права прозябать и быть серостью. Сейчас я усомнился в правильности его слов. Мне, на самом деле, опостылела моя работа, я устал и хочу быть просто обычным человеком: позволять себе отказаться от того, чего делать не хочу, совершать ошибки, иногда расслабляться и просто ничего не делать. Я устал притворяться, будто я лучший.»

Страхи

Принято думать, что ребенок должен всего бояться. Он мал, неопытен, и всё, с чем он сталкивается в жизни, вызывает естественный страх. В этих рассуждениях есть доля истины, но страх страху рознь. Если малыш боится залетевшей в дом мухи – она сильно жужжит и кружит по комнате, или боится остаться с незнакомой тетей-воспитательницей, потому что он впервые пришел в детский сад, то это действительно те страхи, которые являются естественными и со временем проходят. Они стираются из памяти или остаются в виде забавных эпизодов:

В этих переживаниях и в этих воспоминаниях тоже есть смысл: они учат смеяться над тем, что пугало. Это самое действенное оружие в борьбе со страхом. И если рядом оказался взрослый человек, который объяснил, успокоил и сделал ситуацию комичной, то для ребенка она компенсируется. Еще один способ – это идти на страх.

Детских эпизодов преодоления страхов должно быть много – тогда закладывается ощущение бесстрашия, вера в свои силы и оптимистический взгляд на жизнь.

Но существует другая категория страхов и ситуаций, с ними связанных. По своему опыту работы детским психологом могу сказать, что в большинстве случаев робости, как черты характера и невротических нарушений, вызванных страхами, виноваты взрослые. Почему-то принято, что запугивание – приемлемый способ воспитания и контроля над ребенком. Взрослые, родные люди, которым ребенок привык полностью доверять, используют самые разные «страшилки»:

– «Не ходи туда, там тебя злой дядька заберет»

– «Не лезь на горку – упадешь и сломаешь позвоночник»

– «В городе завелся маньяк…»

– «Все бездомные собаки – бешеные…»

– «Попадешь в милицию, там тебе покажут…»

Эти реплики не придуманы мною, они подслушаны на детских площадках. Знакомо? Если ваши родители применяли подобные методы воспитания, то не удивительно, что весь мир для вас наполнен опасностью. Взрослые не понимают, что почти любой страх для ребенка – это страх смерти. И пугая чем-то, они пугают смертью. Вспомните, когда вы поняли, что все люди смертны, и осознали, что с вами тоже это когда-то случится? В учебниках по детской психологии указывается, что эта информация доходит до ребенка в старшем дошкольном возрасте – 5—6 лет. Но по своем опыту, по опыту своих клиентов и детей, с которыми я работала, могу сказать, что это осознавание случается намного раньше. И дальше все зависит от того, как ребенок поступит с этой информацией, и как отреагируют взрослые на его вопросы:

– Мама, а я что, умру?

– А когда умирают, что потом?

– А ты когда умрешь?

Каждый ребенок переживает страх смерти, и очень важно, чтобы он нашел сам, или с подсказки взрослых, какой-то оптимистический выход и пояснение:

– После смерти люди превращаются в кого-то другого и рождаются еще раз.

– Когда люди умирают, они попадают на небо и там живут в раю.

– После смерти люди становятся духами, они живут так же, но их никто не видит.

– Я когда умру, стану кошкой или щенком…

Не важно, что это будет за пояснение, важно, чтобы ребенок в него поверил. Не навсегда, но на какой-то период. Позже тема смерти будет переосмыслена, и этот детский опыт ляжет в основу принятия смертности. Если же пояснения в детстве не было, то надо сыграть роль того самого мудрого родителя, от которого вы ждали утешения.

Дети лечатся самостоятельно. Игры и ритуалы, основная цель которых – доказать существование загробного мира, ни что иное, как компенсация страха смерти. Кто не знает разновидность детского фольклора – рассказы-ужастики? Их героями становятся «Черная Рука» и «Летающий Гроб», «Красный Глаз» и другие представители нечисти. Ни одно лето, проведенное в пионерском лагере, ни обходилось без таких «прививок от страха».

Позже, в подростковом возрасте, страх смерти может выражаться в вызове: «Я рискую своей жизнью, и я не боюсь!». И начинаются походы на железную дорогу и на стройку, залезание на чердаки, ныряние с большой высоты в воду и другие «трюки». При этом важно, чтобы ребенка не подвел инстинкт самосохранения – вызов смерти бросается, но дети отказываются от того, что действительно опасно и не по силам. Это не имеет ничего общего с попытками самоубийства и саморазрушающим поведением. Цель поступка – победить страх и противостоять запретам.

Что остается после детства в виде не пережитых страхов? Когда я называю клиентам их страх и объясняю его природу происхождения, связь с детством, многие искренне удивляются: они и не думали, что корни уходят так глубоко…

Страх потери контроля над близкими.

– Муж задержался на работе, телефон вне доступа.

– Няня с ребенком ушли гулять и не вернулись в положенное время.

– Вы звоните поздно вечером своей маме, а её нет дома.

– Родственники уезжают в отпуск в то место, с которым нет связи.

– Ребенок ушел гулять с друзьями и не взял телефон…

Нам свойственно беспокоиться за наших родных и близких людей, когда мы не обладаем информацией о них, то есть теряем контроль. Иногда это беспокойство перерастает в неконтролируемый страх, а иногда – в фобию. Мы не можем справиться с переживанием, все валится из рук, невозможно отвлечься. В голову лезут только дурные мысли, воображение рисует трагические картины, вспоминаются вдруг эпизоды аварий, катастроф, убийств и других трагедий. Чтобы избежать этого, человек стремится постоянно контролировать своих родных. В наше время проблему частично решила сотовая связь. Каждый первоклассник шагает в школу с мобильником на шее. И все административные запреты на пользование телефонами разбиваются в прах перед натиском родительского контроля: «Я должна знать где он и что с ним – так мне спокойнее». Но это лишь один из способов снизить тревожность. В глобальном масштабе проблему он не решает.

А родилась эта проблема, скорее всего, в очень раннем возрасте, иногда даже младенческом. Для ощущения безопасности ребенок должен постоянно видеть свою мать. Она видна – значит она есть. И, значит, со мною все будет в порядке. Но как только мать уходит из поля зрения, с точки зрения младенца она умирает. И, значит, я тоже погибну. Опыта, указывающего на то, что человек может пребывать в другом пространстве, еще нет, и потеря контроля равносильна смерти. Вот почему сразу лезут в голову самые страшные предположения, вот почему мы не способны порой рационально объяснить себе ситуацию и успокоиться: «не контролирую – теряю – умираю». Между тем, вам, наверное, встречались люди, которым этот страх неведом. Они начинают беспокоиться только тогда, когда на то есть веские основания.

Страх перемен.

Если даже вас в чем-то не устраивает ваша жизньто легче смириться с неудобствами, чем что-то поменять: ,

– Работа, где не интересно, мало платят, начальник деспот;

– Отношения, которые приносят лишь скуку и разочарование;

– Одежда, которой сто лет в обед;

– Привычный набор продуктов в холодильнике;

– Привычная компания на всех праздниках: поедят, выпьют и разойдутся…

Это когда «привычно» не означает «хорошо», но мы все равно за это держимся, потому что страшно что-то менять. А вдруг будет хуже? И даже если найдется кто-то рациональный, кто поможет все проанализировать, просчитать риски, наметить план действий – все равно изменений не наступает. Страх сильнее разума. Детские корни этой проблемы кроются в поведении родителей по отношению к ребенку, а именно – совершать перемены в его жизни, не ставя его в известность. Двигают, как мебель, полагая, что перемены пойдут на благо. И чаще всего их намерения действительно не таят в себе ничего плохого. Но они неожиданные и, значит, пугающие.

В жизни ребенка должно произойти что-то, в результате чего он сделает вывод: перемены опасны. Страх побеждает естественную детскую любознательность и жажду познания. А избежать этого просто: поставить ребенка в известность и спросить его согласия. Даже очень маленького ребенка, даже если кажется, что он все равно ничего не поймет.

Справиться с эти страхом во взрослом возрасте можно, если убедить себя в обратном: осознанные перемены в жизни желанны, и они способствуют улучшению её качества. Закон жизни – это закон перемен. И для любого человека будет лучше, если они будут происходить в нужную сторону и с нужной скоростью.

Страх времени.

В самых разнообразных проявлениях: от страхов опоздания, страха не успеть что-то сделать вовремя, потерять время впустую до глобального ужаса перед течением времени и его неумолимостью. Время – категория абстрактная, дети начинают понимать его суть только в 5—6 лет. Педагоги знают, с каким трудом дается усвоение временных понятий дошкольниками: можно вызубрить названия дней недели и научить определять время по часам, но постичь его суть дети не в состоянии. Ребенок живет по принципу «здесь и сейчас»: прошлое быстро исчезает из его памяти, будущее невозможно сформировать в воображении, а значит его для ребенка пока не существует. Такая беспечность может раздражать взрослых, и они стремятся как можно раньше дать понять: если ты потеряешь время, то будет плохо.

– Если ты не поторопишься, то мы опоздаем в садик.

– Если ты не будешь учиться читать, то тебя не возьмут в школу.

– Нам с папой надо много работать, иначе нас не отпустят летом в отпуск.

– Тот, кто много тренируется, попадет в сборную.

– Если не будешь учиться – станешь дворником…

Так время превращается во врага: коварного, опасного, постоянно присутствующего в твоей жизни.

Плата за такое воспитание – неумение жить настоящим, стремление все спланировать и предугадать, которое приводит к неизбежным разочарованиям. Человек даже не идентифицирует свой страх, он находится в постоянной тревоге, и это становится его стилем жизни. Этот страх широко поддерживается в социуме. Начальникам выгодно иметь таких подчиненных, учителям – учеников, родителям – детей. И если ребенок, вырастая, не научится противостоять страху времени, его привычным состоянием станут спешка, суета, стрессы, неврозы.

Другая крайность поведения тоже относится к страху времени: нежелание подчиняться временным требованиям, стремление «тянуть время», опоздания. Протест против требований родителей оборачивается глобальным – вообще не считаться со временем. Как понимаете, проблем у этих людей не меньше.

Как я уже сказала, этот страх трудно распознать. Человек просто живет в постоянном конфликте со временем и думает, что так и должно быть. А если возникают проблемы, то причина видится во внешних обстоятельствах, а не во внутреннем состоянии: меньше спать, больше работать, быстрее ехать, планировать и не позволять себе отклоняться от плана. Можно довести темп своей жизни до максимального ускорения, но приведет ли это к состоянию счастья?

О чем бы ни был страх, работа с ним начинается с называния:

– Боязнь темноты;

– Страх одиночества;

– Страх агрессии;

– Боязнь собак (насекомых, змей…)

– Страх попасть в неловкое положение;

– Страх полетов на самолете;

– Боязнь остаться без средств к существованию и т. д.

Точное название – это как поставленный диагноз. Значит состояние взято под контроль, значит этому есть наименование, значит эта проблема знакома не только мне.

Понять корни страха, найти его первоисточник тоже важно. Иногда люди поражаются ничтожности первоначальной ситуации или понимают, что страх передан им «по наследству». Одна моя клиентка панически боялась грозы. Выяснилось, что тоже самое происходило и с её матерью, и с бабушкой, которая, в детстве была свидетелем пожара от удара молнии. Случилось это более 80 лет назад, а страх укоренился, как наследственное переживание.

Влияет ли страх на поведение и можно ли его контролировать? Наверное, не всякий страх требует лечения. Если человек панически боится змей, то вряд ли это отразится на укладе его жизни. Просто он будет избегать ситуаций, где может произойти пугающая встреча. Но некоторые страхи настолько отравляют жизнь, что терапия просто необходима. Например, страх темноты, имеющий типично детские корни. Взрослый человек не решается зайти в темное помещение, стремится держать весь свет включенным, если находится один дома, любое ночное передвижение становится проблемой, даже если человек понимает, что опасаться здесь нечего. Страх сильнее рассудка.

Самый действенный способ справиться со страхом заложен в психике здорового ребенка: идти на страх. Если бы этого не происходило, мы бы не могли развиваться. Впервые столкнувшись с пугающей ситуацией, ребенок переживает, но со временем интерес побеждает страх. Так мы учимся всему новому: боимся, но продолжаем двигаться вперед. Другими словами, надо зайти в «темную комнату» и понять, что она безопасна. Детские страхи лечатся «детскими» способами:

– Постепенным приближением к опасному;

– Подбадриванием и поощрением за бесстрашие;

– Убеждением;

– Обращением за поддержкой и помощью к «более сильному»;

– Представлением «самого страшного» и развитием умения противостоять ему.

Страх исчезает там, где появляется смех или злость. Первое говорит о взятии контроля над ситуацией, снижение интенсивности страха, а второе – о собственной силе.

Мама ушла к соседке, а мы с подружкам играли в комнате. Вдруг на кухне закипел чайник, и вода стала стекать прямо на горячую печку. Был такой ужасный звук, шипение, крышка на чайнике подпрыгивала и гремела. А мы почему-то подумали, что сейчас начнется пожар, и раздетые, прямо в тапочках побежали на улицу, через двор, по снегу – к соседке. Потом все вместе смеялись…

…Была такая игра – в пограничников. Я уже не помню, в чем она заключалась, но было правило приема в пограничный отряд: проверка на смелость. Зимним вечером, когда было уже совсем темно, надо было пройти в одиночку вокруг кладбища. Я испытание прошла, до сих пор помню, как шла в темноте и говорила себе: «Смотри только под ноги», а потом, в самом конце пути, припустила бегом. Ребята встретили меня, как героя… Очень радостное чувство.

…В школе была кладовка, внизу, под лестницей. Мы специально оставались после уроков, залезали в эту кладовку, чтобы вызвать Пиковую Даму. Для этого нужно было зеркало и свеча. Зеркало держали в руках и направляли в потолок. Потом все вместе шепотом говорили три раза «Пиковая Дама, появись!». И кто-то обязательно видел её отражение в зеркале… Было жутко страшно, но мы повторяли все это по многу раз.

… Вечером мы пошли прыгать с балкона в сугроб. Мы поднимались на балкон по пожарной лестнице и все по очереди спрыгивали. А я не смог. Пацаны меня уговаривали, демонстрировали, что ничего опасного нет, а у меня, как только я подходил к краю, начиналась тошнота, и все внутри холодело. Так и не прыгнул. Надо мной никто не смеялся, но мне все равно было стыдно. Я не спал потом всю ночь, а рано утром встал и пошел туда. Сиганул с первого же раза – просто не дал себе ничего почувствовать, действовал, как робот. Больше не повторял, мне хватило. Я это делал для себя, а не напоказ.

Однажды я встречалась с журналистом, чтобы дать интервью. Но на момент нашей встречи, мне было не до этого: мой двенадцатилетний сын с утра был «вне зоны доступа». Вначале я звонила каждый час, потом чаще, пробовала обзванивать его друзей, позвонила классному руководителю. Со школы он ушел вовремя, но связи с ним не было, а на улице уже темнело. Я сидела за столиком и нервно постукивала по рубке. Разговор на клеился. Наконец журналист спросил:

– У вас что-то случилось?

– Да, вот сына никак не могу найти, все «вне зоны»…

– Хотите, я как отец четырнадцатилетнего подростка назову вам множество причин… Первая: трубка разрядилась, вторая —поставлена на вибро режим и лежит в рюкзаке, третья – оставлена в другой одежде… На десятой причине мой телефон зазвонил: сын сказал, что трубка разрядилась, и он забыл её поставить на зарядку… А журналист стал для меня примером рационального подхода к переживаниям – иногда помогает.