Змеиное братство

Я стеснялась, не знала, о чем говорить, и делала вид, будто смотрю в окно. На самом деле хотелось повернуться к Владу, попросить остановить машину и снова его поцеловать, но я не могла себе этого позволить. Мы ведь договорились. Мимолетный импульс, шалость под влиянием лунной ночи. Попытка поставить крест на прошлом. Теперь накатило запоздалое смущение, и мы молчали. Возможно, Влад был сосредоточен на дороге, но, думаю, просто испытывал неловкость, как и я.

Он припарковал машину на стоянке перед лицеем глубокой ночью. Часы на приборной панели показывали три. Странно, но нас без вопросов пропустили на проходной. Все же удобно находиться в компании директорского сына. Многие запреты перестают действовать.

Чтобы избежать неловкости прощания, я поспешила выскочить из машины как можно быстрее, но за спиной услышала тихое:

– Алин…

– Да?

Я нерешительно остановилась и после секундного раздумья повернулась к Катурину лицом. Дождь усиливался. Мои волосы еще не намокли, но успели покрыться бисером мелких капель, которые скапливались у лба и начинали стекать редкими дорожками на лицо. Я смахнула влагу с бровей, не давая попасть в глаза и размазать макияж.

– Спокойной ночи? – наполовину вопрос, наполовину утверждение.

– И тебе.

Влад стоял, прислонившись спиной к водительской двери, и без улыбки смотрел на меня. На его лицо падал свет фонаря, и тени от ресниц образовывали на щеках длинные темные полоски. Он чем-то напоминал Пьеро. Челка намокла и свисала на лоб неровными рваными прядями. На носу застыла трогательная капля дождя.

Я не смогла спрятать улыбку, заметив, как раздраженно Влад смахнул ее тыльной стороной ладони.

– Ты смешной, – удержаться от этих слов не вышло.

– Вовсе нет.

В глазах мелькнуло хищное выражение.

– Мне не хотелось бы, чтобы ты улыбалась, думая обо мне.

– А что я должна делать? – удивилась я.

– Сгорать от страсти, – шепнул он мне в губы.

Я даже не поняла, когда Влад успел приблизиться, но мое лицо оказалось у него в ладонях, и он ужалил меня жадным поцелуем. Совсем другим. Сейчас не осталось и следа от той неуверенной нежности. Только голодная жадная страсть, сметающая все на своем пути. Никогда в жизни я не испытывала ничего подобного, но всегда хотела испытать. Я и не представляла, что такое «сгорать от страсти», до этого момента.

Влад впивался мне в губы до боли, его руки путались в моих волосах. Я провела по его сильным предплечьям, ощущая гладкую, горячую, влажную от дождя кожу подушечками пальцев. Даже прохладной сентябрьской ночью, без куртки, Влад, похоже, не мерз.

Голова кружилась, а ноги подкашивались. Кровь прилила к щекам и стучала в висках в такт ускоряющемуся ритму сердца. Я чувствовала, что схожу с ума от Влада и его поцелуев. Это было опасно. Я заметила, как под моими ладонями напряглись его мышцы. Кожа Влада утратила гладкость, словно покрывшись чешуйками.

Это отрезвило.

– Нет, – с трудом отстранилась я, пытаясь отдышаться и с опаской поглядывая на совершенно обычные мужские руки. – Это уже слишком.

– Да… – Влад сглотнул и смущенно провел рукой по мокрым волосам. – Такое не выкинешь из головы на следующее утро.

– Так и есть.

Я попятилась, чувствуя, как спадает эйфория и на глаза наворачиваются слезы. Все же целоваться с Владом – не лучшая идея. Он зацепил меня сильнее, чем хотелось бы.

– Эту ночь вообще не просто будет выкинуть из головы, – грустно улыбнулся Катурин. – Пока, Алина.

– Пока.

Я неловко махнула рукой на прощание и взбежала по ступенькам, ведущим к входной двери. В общагу можно было попасть лишь через холл главного корпуса. Дверь оказалась заперта, и мне пришлось невольно дожидаться Влада, у которого имелся ключ.

В холле было темно и пустынно. Это и к лучшему. Бросив еще раз через плечо «До встречи», я, не оглядываясь, помчалась в сторону подземного перехода. В комнату неслась, словно сумасшедшая, опасаясь, как бы Влад не догнал меня где-нибудь в темных коридорах и не начал целовать снова. Этого я не выдержала бы.

Убегая от собственных страхов, я даже не остановилась в подземном переходе у стены с потайной дверью. Строгая обстановка лицея отрезвляла, и теперь я не могла понять, что на меня нашло. Сердце колотилось как бешеное, кровь стучала в ушах. Я же всегда оставалась разумной девочкой, которая сначала думает и лишь потом делает. Почему же сейчас произошел сбой? Как я могла целоваться с Владом Катуриным? Зачем? Что подвигло меня на эту глупость? Проклятый имбирный латте и его таинственная история или ночной берег залива, луна, звезды и собственная недальновидность? Впрочем, был в этом событии один плюс. Я и думать забыла об измене Данила, предательстве Наташки и своем разбитом сердце.

Затормозила я только перед входом в нашу комнату. Отдышалась, прислонившись спиной к стене, и, стараясь не шуметь, прокралась в темное помещение. Ксюха, как обычно, спала словно убитая, подложив одну руку под голову и закрывшись до носа одеялом.

Скинув ботинки у входа, я прошла в ванную. Не включая свет, умылась холодной водой. Немного подумала, щелкнула выключателем и все же залезла в душ. Теплая вода и мандариновый гель для душа с легкими нотами корицы, которых я не замечала раньше, расслабляли и возвращали мыслями на песчаный берег, в объятия Влада.

Я окончательно разозлилась, врубила холодную воду и убрала гель в ящик до лучших времен, решив, что пользоваться им не буду, как и пить имбирный латте. Имбирь, корица, хороший кофе – все это слишком напоминает о Владе.

Минуты две, не больше, я постояла под холодными хлещущими струями. Потом, стуча зубами, выскочила из ванной и тут же завернулась в махровое полотенце. Воспоминания сгинули, но вместе с ними прошел и сон. Ложиться резко расхотелось, поэтому, закрывшись с головой одеялом, я уставилась в телефон. В сети Данил беспокоился, из-за чего от меня сегодня не было звонков, а Наташка ныла, что соскучилась. Я написала и тому и другому длинную простыню несвязного текста с кучей обвинений и упреков, но стерла, так и не отправив. Подумала, мучительно пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, и без объяснений удалила из друзей обоих. Хоть и больно осознавать, но Влад прав: бесполезно говорить с ними, рассказывать о своих чувствах, упрекать. Они сделали выбор, и какой смысл унижаться перед ними? Хотят быть вместе – это их право, ну а мое – вычеркнуть из жизни предателей. Сейчас я не винила ни того, ни другого. Что и говорить, я и сама сегодня поступила не лучше, чем Наташка. Но общаться ни с ней, ни с Данилом все равно не хотелось. Я просто не могла. Возможно, когда-нибудь ситуация изменится, но не в ближайшее время.

Я выключила телефон и засунула его под подушку. Потом выдохнула и, приказав себе ни о чем не думать, повернулась лицом к стене. Не думать не получилось. Сегодняшний день оказался чересчур насыщен событиями. Я раз за разом прокручивала нашу с Владом поездку и думала, как вести себя дальше. Еще вчера моя жизнь была ясна и понятна. Я считала, что люблю Данила, сопротивлялась влечению к Владу. А сегодня все рухнуло. Сложно представить, как смотреть завтра Владу в глаза и не выдать себя. Наверное, он предложил самое правильное решение – сделать вид, будто ничего не произошло. Соврать самой себе и всем окружающим.

Я поняла, что ничего не расскажу даже Ксюхе. Но подумать проще, чем сделать. Каждый раз, натыкаясь на него в коридоре, я буду вспоминать берег Финского залива и ощущать на губах пряный вкус корицы. Главное – научиться маскировать свои чувства. Не только от него, но и от Вероники.

Я должна была чувствовать себя оскорбленной, ведь Влад целовал меня, не собираясь отказываться от своей девушки. Но не могла на него злиться. По крайней мере, он с самого начала был со мной честен. А это многого стоит.

Определившись, я немного успокоилась и начала погружаться в сон, но вспомнила о бабушкином письме. После визита в больницу произошло слишком много событий, и я совсем забыла про помятый конверт. Какое-то время я боролась с желанием достать его из сумки, но прочитать в темноте все равно не получилось бы. Я решила угомонить свое любопытство до утра, но уже через полчаса не выдержала и, схватив сумку, закрылась в ванной. Тут можно было включить свет, не опасаясь разбудить Ксюху.

Я присела на влажный коврик на полу и, распотрошив сумку, достала конверт. Письмо, написанное мелким убористым почерком, оказалось длинным.

«Милая моя Алинка»… – начала я читать прыгающие строчки.

На глаза навернулись слезы. Я могла представить, сколько усилий стоило бабушке день за днем выводить эти буквы. Она писала письмо, когда уже заболела, и сразу видно – не один день. Разные чернила и неровные строчки.

«Ты же знаешь, что я всегда о тебе заботилась и никогда не обманывала, поэтому молю, прислушайся к моим словам. Знаю, ты выросла и уже не бездумно следуешь советам. Иногда злишься, полагая, будто я напрасно тебя ограничиваю…

Есть вещи, от которых я мечтала тебя уберечь, но, похоже, не смогла. Все началось давным-давно, и моя история покажется тебе очень странной. Для нашей семьи жизнь изменилась в тот миг, когда я встретила твоего деда – сорок с лишним лет назад. Знала бы ты, насколько он был красив! Из-за одного этого стоило насторожиться и испугаться. Но нет, тогда я была молода и глупа, поэтому словно сорока кидалась на все блестящее.

У нас начался бурный роман, но очень скоро Давид начал меня пугать. Мне виделось в нем что-то нечеловеческое, настораживающее. Казалось, будто его янтарные глаза гипнотизируют. Несколько раз я словно наяву видела, как, ломая собственные кости, он превращается в огромного змея с капюшоном кобры. Но потом просыпалась в холодном поту, не в силах разобрать, где заканчивается сон и начинается реальность. С каждым днем становилось все сложнее. Внезапно поняла, что больше так не могу, и сбежала от Давида. Собрала вещи и из небольшого провинциального городка переехала в Москву. И уже там узнала о своей беременности. Я поступила нехорошо, даже не попытавшись сообщить твоему деду о своем решении его оставить. Подлый поступок. Пожалуй, самый подлый в моей жизни.

Снова я увидела Давида, когда твоей матери исполнилось шестнадцать лет. Ты знаешь, он практически не изменился. Сильный, уверенный, красивый. Тогда-то я и узнала его тайну. Тайну, в которую не могла поверить до тех пор, пока не увидела своими глазами. Пишу эти строки и понимаю: вероятнее всего, ты сочтешь меня сумасшедшей. Подумаешь, будто на старости лет я простилась не только с силами, но и с разумом. Это не так.

Давид рассказал мне легенду и открыл свою сущность. Я узнала, что он принадлежит к древнему роду людей-змей, или нагов».

–И здесь змеи? – потрясенно прошептала я, по диагонали просматривая написанную бабушкой лекцию о нагах.

Примерно то же Влад рассказывал нам на последней своей лекции, но в письме бабушки индийские сказки выдавались за правду. Я отказывалась верить в существование нагов и их тысячеглавого царя Шешу, но продолжила чтение:

«Давид сказал, что нагам закрыта дорога в Индию, там властвуют древние боги, которые не желают видеть конкурентов. А Шеша по всему свету собирает полукровок, юношей и девушек, чтобы потом с помощью специального ритуала сделать из них своих слуг-нагов.

Полулюди-полузмеи служат своему царю и не смеют ослушаться. Давид подозревал, что Шеша ищет кого-то особенного, но не знал, кого и зачем. Я сначала не поверила, сочла Давида сумасшедшим и прогнала. Но потом пришли ОНИ и хотели забрать твою мать. Они выглядели как люди, были милы и учтивы. Я почти поверила, что обучение в престижной гимназии пойдет на пользу моей дочери, но… все же отказалась. Интуиция говорила, что доверять им не стоит. Тогда-то они и открыли свое истинное лицо. Я воочию узрела змеиную сущность нагов. Нас ценой собственной жизни спас Давид. Схватив все самое ценное, мы с твоей мамой сбежали.

Последний дар Давида – это забвение для моей дочери. Ее психика вряд ли вынесла бы такое количество потрясений. Поэтому когда тебе пришло письмо с их змеиной символикой, она ничего не заподозрила. Зато я сразу же поняла, что это такое. Они пришли за тобой. Жаль, внучку, в отличие от дочери, я не смогла уберечь. Это письмо – единственная возможность предостеречь тебя. Ты уже попала в рассадник змей. Так будь очень осторожна. Нагами в конце обучения становятся не все. Я знаю, кто-то из претендентов погибает.

Не дай им узнать о своих подозрениях, скрывай осведомленность и, если есть возможность, беги как можно дальше. Но помни: ты уже попала в их сети, и они любыми средствами постараются удержать тебя. Не подвергай необоснованному риску ни себя, ни родителей. Тебя убьют, если поймут, что ты разнюхала их секреты раньше времени.

Не представляю, поможет ли тебе мое письмо, но кто предупрежден, тот вооружен».

Я отказывалась верить в этот бред. Бабушка правильно предполагала: после всего написанного мысль о ее невменяемости закралась мне в голову. Но некоторые моменты все же не давали покоя. Я вспомнила свои странные сны, вспомнила таинственную смерть Кирилла Дмитриевича от укуса гигантской змеи и поняла: как бы сильно мне ни хотелось выкинуть из головы надуманный бред, я не смогу это сделать. Потому что где-то далеко, в глубине души, я в него верю. Слишком много вокруг фактов, подтверждающих правдивость бабушкиных догадок. Если и не в полной мере, то частично точно.

Теперь предстояло решить, стоит ли забирать документы или нужно внимательнее изучить лицей и его обитателей. Кто знает, быть может, получится пролить свет на происходящее? Я сомневалась, что наги – реальность, но тут в любом случае творилось нечто странное. И оно было связано со змеями. Может быть, в подземельях проводят эксперименты над рептилиями? Вдруг в округе развелись рептилии-мутанты? – предположила я и сама ужаснулась собственным мыслям.

Я ворочалась с боку на бок почти до рассвета и смогла уснуть лишь тогда, когда почти отчаялась. Последней мыслью было:

«Какое счастье, что завтра суббота! Значит, нет пар и не нужно рано вставать».

Глава 18

Тайны подземелья

Влад

Алина мчалась по коридору так, словно за ней гнались ядовитые змеи, а Влад смотрел на ее узкую спину и разлетающиеся по плечам светлые прямые волосы и не мог сдвинуться с места. Девушка была не столько безупречно, притягательно красива, как Вероника, сколько мила. Ее хотелось оберегать и защищать. Впрочем, целовать Владу тоже понравилось, хотя сейчас он ругал себя за опрометчивость. Он и не предполагал, что однажды в его жизнь ворвется хрупкая Златовласка и собьет с толку. Заставит нервничать и делать глупости. Он ведь любит Веронику. Любит? Тогда почему же сегодня за вечер ни разу о ней не вспомнил? Разве так бывает? Неужели то всепоглощающее чувство, которое еще в мае зажгло в душе пламя, растворилось, ушло? И как сказать об этом отцу, у которого на Веронику грандиозные планы? И нужно ли говорить? Ведь слова ничего не изменят, зато поставят под удар Алину.

Стучащая в висках кровь, предательски дрожащие руки и сотни вопросов без ответа. Влад предполагал, что раньше смог бы найти верное решение. А сейчас запутался, не знал, к кому обратиться за советом и как поступить правильно.

– Ты загулялся…

Влад был настолько погружен в себя, что не заметил отца в темном коридоре второго этажа. Анатолий Катурин стоял, облокотившись на подоконник, и ждал припозднившегося сына.

– Так вышло, – пожал плечами парень, останавливаясь у двери в свою комнату. – Ты хочешь со мной поговорить?

– Нет, – голос холодный и безразличный. – Это твое дело, где и сколько пропадать. Меня интересуют причины. И ты знаешь почему. Я слышал, Вероника волновалась. Даже плакала. Не стоило надолго оставлять ее одну и пропадать с другой девушкой.

– Идея отвезти Алину в Питер была твоей, а не моей.

– Я не заставлял тебя расстраивать Веронику и возвращаться под утро.

– До утра еще очень долго, – нахально улыбнулся Влад и демонстративно покосился в сторону двери, ведущей в комнату. Он не собирался обсуждать свое позднее возвращение и вообще хотел обдумать сложившуюся ситуацию в спокойной обстановке.

Но такт отцу был неведом, и он продолжил:

– Мне не нравится, что с появлением новенькой твои отношения с Вероникой испортились. Девочка нервничает и злится. Это неправильно.

– Поверь, я смогу загладить свою вину и без твоих советов. Не стоит совсем уж грубо лезть в мою личную жизнь, – твердо заявил молодой человек, неприязненно покосившись на отца.

– Меня не интересует ни твоя вина, ни твоя личная жизнь. Меня волнует исключительно успех дела, а вот он напрямую связан с твоей личной жизнью. Из-за твоего желания проводить время с другой девушкой я начинаю сомневаться в успехе, а это мне не нравится. Если есть проблема, то лучше ее устранить сейчас, пока не стало слишком поздно.

– Ты помешался на эфемерной мечте, поэтому не видишь дальше своего носа. И не думаешь, что всему могут найтись банальные объяснения, – раздраженно огрызнулся Влад, подойдя ближе к отцу.

– Так объясни мне, почему ты явился под утро, а не в десять вечера, как обещал. И с какой стати у тебя отключен телефон.

– Проколол колесо, а телефон сел, – не моргнув глазом соврал Влад и пожал плечами. – Поэтому я не мог ни дозвониться тебе, ни вызвать эвакуатор. А Алина свой телефон вообще умудрилась оставить здесь. Я ни на шаг не мог от нее отойти. Таскался весь день следом, словно собачка. Такое объяснение тебя устроит? А до того, как проколоть колесо, мы заезжали к ее парню и уже тогда опаздывали в лицей к отбою. Нет, конечно, может быть, и успели бы, но нарушая все возможные скоростные режимы. Но не сложилось. На дороге валялась битая бутылка, мы на нее напоролись. Остаток вечера я словно проклятый ковырялся с колесом. Кстати, теперь мне нужна новая резина на левое заднее. В багажнике вместо запаски валяется решето. И если я еще раз проколю колесо, рискую вообще не добраться до дома. Прости, я не автомеханик, поэтому быстро снять одно колесо и поставить другое не смог. Это заняло много времени. К тому же заниматься ремонтными работами в темноте несподручно.

– Но руки у тебя чистые.

– Да, представь, у меня в багажнике есть перчатки, а у Алины в сумке оказались влажные салфетки. – Влад оправдывался складно, не моргнув и глазом. Видимо, делать это ему приходилось не впервые. – Или ты хотел, чтобы я ехал с черными по локоть руками, лишь бы доказать тебе правдивость истории? Не много ли чести?

– Ты забываешься, – нахмурился Анатолий Григорьевич.

– Нет, это ты берешь на себя слишком много, – не согласился Влад и упрямо выпятил подбородок. – Я не собираюсь перед тобой оправдываться. И вообще хочу спать. Точнее, хотел. Теперь не хочу ничего. Слишком зол.

– Не смею тебя задерживать. – Директор двинулся по коридору, набирая в мобильнике номер из быстрого доступа. – Вон, сходи вниз, сбрось напряжение. Тебе пойдет на пользу. Ты в последнее время редко тренируешься! – крикнул он через плечо и переключился на телефонный разговор.

«Кому он звонит посреди ночи? – подумал Влад и сам себе ответил: – Не иначе, как своей верной Елене».

Он посмотрел вслед отцу и решил быть осторожнее. Сегодня, похоже, он переоценил свои силы и попался в хитроумно расставленную ловушку давнего знакомого. И ведь прекрасно же знал, что доверять некоторым нельзя ни при каких обстоятельствах.

Интересно, кофе и правда был фирменным или он просто потерял контроль, поддавшись наивному очарованию Алины? И если второе, насколько тщательно нужно скрывать свои слабости? Влад находился на распутье и не мог решить, что делать. А если не Вероника нужна ему и отцу? Вдруг она не сможет выполнить предназначение? Точнее, он не сможет выполнить предназначение с ней. А если она не «та самая»?

Подобные мысли закрались в голову впервые. Но Вероника сильная и способная, намного сильнее Алины. Именно поэтому отец одобряет отношения. И как бы ни тянуло Влада к новенькой, она точно не сможет стать той, кого директор лицея хочет видеть рядом с сыном. Девушка будет помехой грандиозным планам. А Влад слишком хорошо знал, что отец делает с теми, кто ему мешает. Значит, пока стоит оставить все как есть и постараться найти выход.

Вот если отыщется способ подтянуть способности Алины до нужного уровня, тогда проблема снимется сама собой. Но на это рассчитывать не стоило. Никто не позволит проводить подобные эксперименты. Скорее всего, отец просто уберет с дороги ненужное препятствие, как убрал немало других.

Выругавшись, Влад отправился в комнату, чтобы переодеться перед тренировкой. Поспать можно и днем, а сейчас следует сбросить негативные эмоции в бою.

Ян спал, но проснулся сразу же, едва друг появился в дверях.

– Ты поздно, – с виду безразлично заметил он и сел на кровати. – Вероника билась в истерике.

– Не начинай. Я уже выслушал по этому поводу много всего интересного и подвергся допросу с пристрастием. Отец переживал. Я впервые почувствовал себя самым настоящим подростком. Теперь зол и нуждаюсь в разрядке.

– Предлагаешь спарринг? – оживился друг, стряхивая остатки сна.

– Не просто спарринг… – хитро улыбнулся Влад, намекая на особое развлечение.

– Думаешь, можно пошуметь? Не боишься очередного шквала нравоучений.? Мне-то все равно…

– Я получил от отца официальное разрешение. Ну, после того, как он мне окончательно вынес мозг. Но в качестве компенсации нам позволили повеселиться. Остаток ночи наш.

– Видимо, он очень сильно за тебя переживает, раз пошел на уступки, – усмехнулся Ян. – Будь осторожен, он пытается задобрить лишь тех, кого планирует использовать.

– Я прекрасно осведомлен о его зашкаливающем эгоизме. Отец переживает только за себя. В его трогательной беготне вокруг да около нет ни грамма заботы. Исключительно расчет и страх, что все давным-давно лелеемые планы сорвутся в последний момент. И виной тому буду я.

– Почему ты на его стороне? – задумчиво поинтересовался Ян, натягивая темно-синюю майку с рукавами. – Ты же ничем ему не обязан. Может быть, его задумки не такие уж и правильные? С чего ты решил принять в этом участие? Еще не поздно отказаться.

– Лучше скажи, почему ты против? Тебе-то от его планов одна сплошная выгода.

– Я давно не интересуюсь выгодой, – безразлично отозвался Ян. – Хочу просто получать от жизни удовольствие. Мне все равно, в каких условиях наслаждаться существованием, но сейчас я не стал бы все менять. Не думаю, что это правильно.

– А как правильно?

– Оставить все как есть…

– Не хочу. – Влад упрямо сжал зубы и повернулся к другу спиной, чтобы скрыть плещущуюся в глазах ярость. – Я жажду перемен.

– А если они не будут к лучшему?

– Будут.

– Ах да! Месть! – недобро усмехнулся Ян. – Стоит ли она того?

– Кроме нее, у меня ничего нет, – отрезал Влад. – Так ты пойдешь со мной?

– Конечно! Ты думал иначе? – Ян не стал продолжать неприятный разговор и с радостью переключился на другую тему.

– Я знал, что ты не пропустишь веселье.

– Куда пойдем?

– Определимся, – пожал плечами Влад. – Быть может, в твои владения? Там интереснее.

– Долго, – отрицательно мотнул головой Ян. – Думаю, лучше ограничиться «угодьями» твоего отца. У него много интересных экземпляров, а потом можно привлечь кого-то из своих…

Влад немного обиделся.

– Ну, раз ты уже все решил, есть ли смысл спрашивать? – Он нагнулся, чтобы зашнуровать кроссовки.

Ночь и комендантский час не смущали молодых людей. Влад и Ян, не скрываясь, прошли к подземному переходу, перешучиваясь и обсуждая предстоящее веселье. Замерев напротив потайной двери, Влад легко и уверенно нажал на рисунки змеек, выставляя их в правильном порядке. Когда часть кирпичной кладки бесшумно отъехала в сторону, молодой человек зашел внутрь и щелкнул пальцами. Сразу же вспыхнуло тусклое освещение. В унылом коридоре стало светлее.

– Ты решил, как будем сражаться? – подпрыгивая от нетерпения, поинтересовался Ян. – Один на один?

– Армия на армию. Предлагаю партию в чатурангу[2].

– Идея неплохая, но двоих не хватает.

– Да какая разница? – махнул рукой Влад. – Все равно так уже тысячи лет не играют.

– Увы, ты прав, – в голосе Яна промелькнуло сожаление.

– Все рано или поздно уходит. И традиции в том числе.

– Полностью согласен. Меняться будем или так? – Парень с сомнением оглядел свои изрядно вытянутые спортивные штаны и обычную футболку.

– Нет настроения. И так сойдет. Перед кем красоваться?

– А жаль, я соскучился по адреналину, – печально выдохнул Ян, но настаивать не стал.