Параллели. Том II

После окончания «культурной» части вечера словами директора школы все присутствующие были приглашены на «чаепитие» и дискотеку в спортивный зал школы. В самом зале у противоположной входу стены были выставлены накрытые столы, приглашающие гостей выпить «чаю». В переднем правом углу спортзала расположился школьный вокально-инструментальный ансамбль, игравший танцевальные мелодии. Гости с удовольствием выходили танцевать, с восторгом окунаясь в далекое трепетное время. Девочки 10 «а», свободные от несения каких бы то ни было обязанностей по вечеру, примкнули к танцующим. Им нравилось усиленное внимание старшеклассников, выпустившихся год, два или три назад. Те, в свою очередь, восторгались: «Какие же красивые девчонки в сегодняшнем 10 классе!» Многие гости прошли к столам и, усевшись на стулья, с удовольствием пили чай и болтали со своими одноклассниками. Царила ровная, безмятежная обстановка, когда вчера еще совершенно разобщенные, занятые повседневностью люди становились хорошими знакомыми.

Парни 10 «а» были заняты на дежурстве у входа, по этажам, в раздевалке, девочки смотрели за столами на чаепитии и охотно участвовали в танцах. Сменившие друг друга на дежурстве на том или другом посту одноклассники, видя, как популярны их девочки, смотрели на них с нескрываемым интересом. Девчонки им открывались по-новому! Сережа тоже с интересом поглядывал на Таню, а она украдкой держала его в поле зрения.

По окончанию вечера встречи выпускников Валентина Павловна отпустила уставших ребят по домам, решив уборку школы перенести на воскресенье. Утром следующего дня 10 «а» класс в почти полном составе прибыл на уборку. Мальчишки растаскивали по кабинетам столы и стулья, девчонки мели и мыли полы. Работали все дружно и весело. Быстро справившись с наведением порядка, девчата спросили у Валентины Павловны разрешения потанцевать. Администрации в школе не было и довольная хорошей дружной работой класса Валентина Павловна разрешила провести минидискотеку на час-полтора, не более. Роль музыкального оркестра выполнял старенький школьный магнитофон, обычно используемый на уроках литературы для прослушивания произведений поэтов и писателей, изучаемых в соответствии с программой. Кассеты были взяты из запасников.

Просторный спортивный зал с большими, затянутыми сеткой от попадания мячей, окнами, в которые к тому же светило играющее лучами солнышко, был по-особому торжественен. Лучи попадали на разноцветный в соответствии с баскетбольной разметкой пол и. отражаясь от него, бежали к самому потолку, падали вниз и расцвечивали ребят веселыми отблесками. Вместо обычного воскресного дня им выпал день необыкновенный – школа уже не казалась такой сдержанной и строгой, Валентина Павловна, спокойно удалившаяся в свой кабинет, не смущала никого своим присутствием и раскованность медленно, но верно принимала ребят в свои объятия. Магнитофон прокручивал танцевальную мелодию «для всех!», обрадованные ее демократичностью, ребята почти все вышли на середину пола и принялись танцевать. Кто-то еще сохранял «статус кво», но это было уже смешным и глупым. Постепенно раскрываясь в танце перед друг другом, ребята образовали широкий большой круг, как бы подчеркивая свою общность. Стали образовываться парные союзы – когда партнеры, выбрав друг друга, пусть еще и не в индивидуально парных танцах, танцевали, находясь в общей массе, но все-таки попарно.

Таня, поглядывая на ребят, не смогла не заметить, как интересно танцует Сережа. Его танец отличался набором оригинальных телодвижений, особо подчеркивающих достоинства мужского строения тела. В свою очередь, Сережа тоже то и дело выхватывал своим взглядом из общей массы девочек Таню и с эстетическим удовольствием отмечал: «Как же красиво она танцует!» Тем не менее, к ней он слишком близко не приближался. Наконец, в кассете магнитофона зазвучало «танго», девчонки всегда с нетерпением и тревогой ждали такую музыку на дискотеках. С нетерпением – потому что именно она позволяла выявить мальчишек, проявляющих лично к тебе свои симпатии, а с тревогой – потому что это внимание часто исходило вовсе не от того мальчика, который был ей симпатичен. Вот и в этот раз девочки замерли волнительной стайкой напротив мальчишек. Те переминались с ноги на ногу. Им тоже нужно было время для адаптации, набора смелости и принятия решения пригласить девочку на индивидуальный танец. Стоя полубоком к залу, Таня краем глаза увидела, как от мальчишек отделились две фигуры – Валера и Сережа, и направились в их сторону. Сережа поравнялся с ними первым и смело взял Таню за руку.

– Разреши? – смело сказал он, словно имел на нее первоочередное право. Почти вровень с ним стоял Валера и смущенно ожидал, какое решение она примет. Тане стало жалко Валеру, она уже хотела было ответить на немое приглашение Валеры, но сильная рука Сережи, словно он уже получил ее ответ, или был уверен в нем, тут же потянула ее вперед и увлекла за собой. Грустные глаза Валеры мелькнули перед ней на фоне шведской стенки напротив и тут же исчезли. Сережа уверенно вел ее за собой к середине танцующих. Повернулся лицом, переложил ее правую руку в свою, подняв выше левую руку Тани, смело водрузил себе на плечо и, обхватив своей левой рукой ее тонкую талию, увлек в круг танцующих. Он взглянул в ее глаза и обомлел от их нежной незащищённости, ясности и правдивости. Не выдержав, Сережа отвел взгляд. В те короткие мгновения, когда Таня встретилась с Серёжей взглядом, она уже не думала о Валере, о жалости к нему. Все ее естество очарованно пыталось понять этого нагловатого, самоуверенного мальчишку с такими бездонными, большими серыми глазами, в которых ей хотелось погрузиться с головой, безраздельно, тайну притягательности которых хотелось постичь, разгадать и не отпускать от себя больше.

Музыка закончилась, и Сережа повел Таню к девочкам, а магнитофон продолжил играть следующую мелодию, это был вальс. Очарованный Таниным умением танцевать, Сережа почти на середине пути неожиданно подхватил ее под руки и закружил в вальсе. Таня все сделала машинально. Полностью подчинившись партнеру по танцу, она уже летела с головокружительной скоростью по залу, только и успевая выхватывать взором из зала скользящие по кругу лица одноклассников. Сережа кружил ее, сжимал ее руку и наслаждался видом чарующей одноклассницы, восхищаясь той легкостью, с какой Таня скользила за ним по залу. Иногда ему казалось, что еще немного, и они оторвутся в этом вальсе от пола и стремительно закружатся по воздуху. Его партнерша удивительным образом улавливала самое малейшее его ускорение и двигалась так легко и свободно, что иногда он терялся в ощущении ее собственными руками. Такое он видел впервые. Таня не просто удивила его умением танцевать, она сразила его наповал.

Когда музыка опять сменилась и нужно было, наконец, вернуть партнершу на свое место, Сережа, проводив ее с нескрываемым восхищением, сказал:

– Спасибо, Таня, ну, ты молодец!

Таня, благодаря его за танец кивком головы, заглянула в его бездонные глаза и увидела в самой их бездонности себя и полный восторг. Теперь Сережины глаза испускали ровные лучи восхищения ею. Таня вдруг мгновенно поняла – она зажгла его гордое сердце. Тане стало так хорошо от этого, что уже ничего не могло испортить этого состояния.

Мальчишки выстроились чуть ли не в очередь для желающих потанцевать с ней. И все же с кем бы она не танцевала, все это было не то, и не так. Все время ей чего-то, да не хватало, Валера теперь не казался таким, какой он был на вечеринке. Другие мальчишки были всего лишь ее одноклассниками, не больше. Ира, для высокого музыкального вкуса которой танцы под кассетный магнитофон были пережитком дворовой культуры и не могли сочетаться с живой музыкой ее родного женского вокально-инструментального ансамбля «Ювентус», простилась с одноклассницами и, сославшись на исключительную занятость, отбыла восвояси, оставив «смердов» заниматься их простонародной культурой. Всем остальным было действительно хорошо и вольготно, не предъявляя высоких требований ни к себе, ни к окружающим, они действительно наслаждались текущим мгновением, интуитивно ценя каждое мгновение невозвратной жизни.

Конечно, отведенные полтора часа, даже несмотря на то, что Валентина Павловна довела их почти до двух часов кряду, закончились, не успев начаться, ведь, как известно, хорошее всегда быстро заканчивается. Ребята расходились домой с сожалением, этот солнечный день сблизил их, показал класс единым целостным организмом, раскрыл какие-то качества друг друга, доселе еще дремавшие глубоко внутри. Валентину Павловну тоже можно было понять, как бы она ни хотела идти навстречу хорошим явлениям в руководимом ею учебном коллективе, дома ее ждала семья, и так часто с пониманием относящаяся к ее работе.

И все-таки Тане с Наташей домой торопиться не хотелось, дружной стайкой девчонок-попутчиц они решили пройтись по универмагу, благо все было для них по пути и находилось на центральной площади. Постепенно от их общей группы откалывались отдельные девочки и уходили домой. Самыми стойкими, по понятным причинам, оказались Таня и Наташа. Находившись вдоволь, для закрепления приятных ощущений они взяли в буфете универмага кондитерские изделия, Таня взяла свою любимое пирожное – картошку, а Наташа – трубочку, и, наслаждаясь вкусом, обе отправились домой. Наташе удалось потанцевать с Ильиным Виктором, которому она симпатизировала, и она увлеченно рассказывала Тане об этом. Таня терпеливо слушала, не перебивая подругу и стараясь смехом подбодрить ее как можно больше. Наташа благодарно раскрывалась ей в своем нелёгком, как ей казалось, выборе между Андрюшкой Антоновым и Витей Ильиным, и хотя в действительности выбор Наташей был уже давно сделан, и даже сама Наташа это как нельзя лучше понимала, но, усиливая впечатление от своих душевных метаний, старалась придавать данному вопросу дополнительную серьёзность. Так ей было спокойнее и так удавалось ощущать себя взрослой, вдумчивой девочкой, лишенной детской беспечности.

Февраль в этих краях был еще совершенно зимним месяцем, и хотя солнышко все чаще и светило весело и задорно, но у зимы были еще полных два месяца в ее распоряжении. Даже апрель часто нес на себе прохладу и резкие колебания погоды. Девчонкам приходилось долго носить теплые пальто и колготки, что вызывало дополнительные неудобства, в особенности, теплая обувь, в которой в классе было ногам жарко, а на улице вспотевшие ноги быстро промерзали. Поэтому после долгих гуляний по магазину девочкам хотелось побыстрее вернуться домой и снять себя надоевшую верхнюю одежду. Наспех распрощавшись на углу «Культтоваров», Наташа с Таней растеклись на два самостоятельных ручейка, каждый из которых поспешил домой и вскоре скрылся за входными калитками.

В марте в школе с 10 «а» Валентина Павловна стала проводить профориентационную работу. Администрацией школы заказывался автобус, на котором ребята ехали посещать различные крупные предприятия города с целью выбора своей будущей профессии. Так как эти мероприятия проводились сразу после уроков или вместо уроков, последних по расписанию, то ребята с удовольствием принимали в них участие. Удовольствие доставляла сама поездка, сопровождающаяся шумными переговорами, шутками и заигрываниями и, конечно, неподдельный интерес вызывало знакомство с предприятием. Так, они посетили: Атбасарское локомотивное депо – огромное предприятие, где ремонтировались электровозы, Атбасарский ремонтно-механический завод, где проводился капитальный ремонт степных гигантов – колесных тракторов «Кировец» К-700, и многие другие флагманские в своих отраслях промышленности предприятия.

Посещение предприятий ребятам нравилось, они соприкасались со взрослой жизнью, буквально дышавшей им уже в спину, дополнительно общались в неформальной обстановке, что, безусловно, сближало ребят. Как правило, Ира обычно была освобождена от этих мероприятий и уходила на репетиции. Тогда Таня в автобусе всегда ехала с Наташей, а позади них почему-то всегда сидели Андрей с Сережей. Мальчишки о чем-то балагурили и постоянно дергали их. Таня с Наташей притворно сердились, но непременно каждый раз отвечали на каждую их шутку. Поэтому в профориентационном автобусе всегда было весело и шумно. Впрочем, шумно было и при посещении предприятий, правда, не всегда этот шум создавался самими школьниками. Особенно в больших, напичканных различным оборудованием цехах, все-таки там шли технологические процессы, работали станки и оборудование, ведь никто из производственников и не думал прекращать рабочие процессы. Может быть, руководители производств, в особенности руководители линейного звена, с нескрываемым удовольствием и вовсе бы отказались от посещения себя этими бестолковыми группами школьников, но бдительность инструкторов райкомов, горкомов партии не давала им таких возможностей. Идеология популяризации и ценностной необходимости рабочего труда, труда инженерно-технических работников и, в целом, всей советской промышленности самым естественным образом закреплялась в умах школьников и еще долго приносила свои благодарные плоды. Безусловно, ребята с интересом всматривались в слаженную работу производственного оборудования, начинали понимать глубину его сложности и нужности, их любопытство удовлетворялось самым изысканным способом – сопричастным созерцанием.

Весенние, короткие каникулы – последние каникулы школы прошли как-то незаметно, удалось разве только несколько раз сходить с Ирой в кино. Основным кинотеатром города был кинотеатр «Колос», стоявший на углу улицы Энгельса. Тане нравилось ходить в кино.

Кинотеатр обладал красивым зрительным залом, потолок в нем был украшен белым шелковым полотном, сбегающим ажурными волнами от центра к краям, это придавало потолку воздушность, словно это были стройные ряды облаков. Середина потолка была украшена многоярусной люстрой, пропорциональные круги которой занимали почти всю середину. Лампы были подключены через реле и потому гасли медленно, давая возможность опаздывающим зрителям поспешно отыскать свои места в зрительном зале. Боковые стены были покрыты плотными портьерами тёмно-синего цвета, стены имели две входные двери и две выходные двери, дополнительно закрытые плотными раздвижными портьерами. Весь зал был сосредоточенно развернут к белоснежному экрану почти во всю фронтальную стену. В целом, зрительный зал настраивал посетителей на спокойное и вдумчивое созерцание и был немного волшебным.

Ира и Таня любили в нем бывать, в особенности, когда в нем шли премьеры новых фильмов. Перед сеансом всегда испытывалось чувство предвкушения чего-то нового, за ним шло само волшебство – фильм, и если фильм оказывался хорошим, затрагивал струны души, рождалось послевкусие удовлетворенности, они подолгу обсуждали фильм и его героев. Если фильм был создан на основе известного произведения литературы, им хотелось сравнить его на соответствие оригиналу. Трезвая мысль о том, что книга и фильм – два разных, равнозначных произведения, как-то не возникала в их молоденьких головках. Они подолгу спорили, что создатели фильма показали верно – в соответствии с литературным произведением, а где они явно слукавили и отступили от такового. И все-таки книги для них были более понятны, ведь в книгах их автор разговаривал именно с ними, на их языке и нередко их же голосом!

Фильм же был просто нашпигован образами независимыми или даже непонятными. После фильма девчонки всегда подолгу обсуждали сюжетную линию, а так как в любом фильме присутствует такое явление, как любовь, то оно как раз и составляло главную тему для разговоров. Ведь с киноэкрана на них смотрели отважные мужчины, ни на минуту не задумывающиеся о том, как поступить в конкретном случае, уверенные в своих силах, полные благородства и особых талантов. Девочкам хотелось найти среди своих знакомых таких же или хотя бы похожих на экранных героев парней, способных нести ответственность не только за себя, но с охотой берущих ответственность и за них самих.

Ребята из класса мало чем походили на экранных героев, часто и вовсе не дотягивали до них даже в малом. Девочки огорчались и продолжали ждать и искать. Странность таких ожиданий диктовалось молодостью, ведь им даже не приходила в голову простая мысль: «А сами-то они так уж точно были похожи на тех тоже экранных героинь, ради которых их экранные герои и совершали многочисленные благородные поступки и свои удивительные подвиги?». Нет, конечно, внутренне они ощущали себя именно такими, ничем не уступающими ни по красоте, ни по внутренним качествам так ослепительно сияющим героиням экрана. Вот только ребята, видя их в повседневной, так сказать, рутинной жизни, воспринимали их как абсолютно привычных, где-то даже равными себе, одноклассницами, подругами, товарищами. В свою очередь, парни, взирая на экранных героев, неизбежно позиционировали себя как равными им, по крайней мере, способными «в подобных обстоятельствах поступить подобным же образом, по крайней мере, ничуть не хуже, а может, даже более изобретательнее, надежнее и умнее!». Так они будут поступать только если «будет ради кого!».

Так и рождался разрыв между искусством кино и реальностью. И ликвидировать этот разрыв могло только настоящее чувство, которому тоже надо было учиться. А пока? Пока они ходили часто мимо своей настоящей любви и даже не считали ее возможной.

У Иры вообще были очень завышенные требования к любому кандидату на ее внимание. Эти требования распространялись на его семью, ее имущественное положение и положение в обществе. Наличие каких бы то ни было, а иногда и весьма конкретных, умений и талантов. Эта требовательность распространялась на внешний вид, который должен быть непременно выдающимся, касалась умения держаться в обществе, внешнего вида и многого еще, что даже ей не всегда было понятно.

Таня, напротив, была чрезмерно скромна и держалась всегда в Ириной тени, чем буквально не позволяла по-настоящему разглядеть себя не только противоположному полу, но и своей придирчивой подруге. Лидерство Иры основывалось только на ее субъективном восприятии действительности, держалось на ее воле и, честно говоря, подкреплялась ее неприкрытой и постоянной экспансией. Таня никогда не соперничала с ней, каким-то естественным для себя способом, далекая от какого-либо восприятия превосходства над кем бы то ни было, а тем более, над близкой подругой, она не замечала некоторые диктаторские замашки Иры, а часто даже ее претензии к себе или окружающим, превращала их в открытый юмор. Ира не умела ничего противопоставить ее обнажающему юмору, и тут же оставляла свое упрямство и сопротивлялась Таниному дружелюбию. Ей вообще с Таней было удобно, спокойно и уверенно, и она слишком ценила эти качества подруги, чтобы пожертвовать ими, даже в угоду своему эгоизму. Поэтому возникающий было спор или несогласие быстро стихали, как огонь, не получающий ни дополнительного фронта своей деятельности, ни кислорода для питания самого огня. Так они и дружили, оставаясь каждая в своем уютном обособленном мире. С годами эти подходы становились константой и вовсе не оспаривались ни одной из них. Главным было то, что их все устраивало и не нуждалось в обновлении.

Ира шла на золотую медаль в школе и к каждому занятию готовилась тщательно, но, как часто бывает, всегда найдутся обстоятельства, угрожающе нависающие над желанной целью. Именно так и случилось с Ирой. Учитель истории – Иван Кузьмич – фронтовик, но, к сожалению, человек с довольно сомнительными человеческими качествами, имеющий давнишние неприятельские отношения с родителями Иры, не нашёл ничего лучшего, как распространить свою месть на ребенка, то есть Иру. Пока было сложно понять, выходит ли Ира на золотую медаль или нет, это противостояние особо не выделялось, но как только к концу 10 класса ситуация полностью прояснилась, и стало понятно, что теперь все зависит от личных усилий Иры и ее упорства, как Иван Кузьмич стал блистать во всей красе школьного деспота.

Итак, упоенный властью над своими учениками, он получил в свои руки уникальную возможность – отомстить родителям ребенка через открытое унижение их ребенка. Иван Кузьмич упорно ставил Ире четвертки, вроде бы, и не придерешься, оценка-то хорошая, но вот только предмета, которые он ведет, у него было два – обществознание и история, оба предмета были профилирующими для поступающих на юридические специальности вузов. Вузов таких было крайне мало, в итоге получилось, что Иван Кузьмич держит будущее Иры в своих цепких нечистоплотных руках. В тоже время его статус «участника Великой Отечественной войны», как видно, давал ему столь большое преимущество, что полностью развязывал руки. А простой, вдумчивый подход к ветеранству, понимание того, что на фронтах Великой Отечественной войны были люди совершенно разных нравственно-психологических типов, не был взят за основу при оценке фронтовиков. Конечно, козыряли своим участием не самые лучшие, а, можно сказать, наименее заслуженные, иногда даже косвенно коснувшиеся участия в войне. Зато спеси у них было выше всех разумных пределов. Настоящие боевые фронтовики, как правило, были скромными, добросовестно трудились на своих постах и даже награды одевали не часто. Не раз приходилось с удивлением узнавать, какой геройский человек работает или живет с тобой рядом.

С Иваном Кузьмичом все было иначе, даже наградная планка просто вросла в его костюм. Какими наградами он был награжден, ученики не знали, да и где, и как он воевал, тоже, только все они должны были четко понимать, кто перед ними и просто «падать от уважения». Однако сам Иван Кузьмич ни к кому уважения не испытывал, ни к взрослым – коллегам, ни, тем более, к ученикам. А как он упивался унижением учеников во время урока, то ученикам часто казалось, что Иван Кузьмич точно воевал на стороне врага, либо служил в органах НКВД, именно этот почерк в нем прослеживался.

Когда на одном из обычных уроков истории Иван Кузьмич поднял с места Иру Каюкову и стал задавать ей вопрос за вопросом, Ира, пытаясь достойно ответить, четко и грамотно выстраивала свою речь. Ивана Кузьмича не интересовали ее ответы, он перескакивал с вопроса на вопрос, не давая ни малейшей возможности ей сосредоточиться. Не позволяя завершить любой из начатых ответов и обозленный ее упорством отбиться, он перешёл на личности, невзирая на нормы этикета, законы педагогики, в кураже бесноватого оратора он выпалил все, что думал о ее родителях, какие они люди, чем занимаются и где их место. Закончил свою пламенную речь Иван Кузьмич победными словами:

– Ты никогда не знала на пять, и у меня ты пятерку не получишь! Не хватало еще, чтобы Каюковы получили золотую медаль!

С последними словами учителя Ира превратилась в белое полотно, стала оседать на ноги и клониться на спину. Сосед сзади, Айтеев Туленде, подхватил одноклассницу и с трудом опустил ее на колени, на пол, Ира дрожала, как при сердечном приступе. Иван Кузьмич, как и всякий подлец, чувствуя, когда «запахло жареным», визгливо выкрикнул: «Сбегайте за медсестрой!» С третьего ряда Володя Падалко выбежал в дверь и понесся за медсестрой. Подскочившие с соседних рядов ребята помогли Туленде поднять Иру на ноги и стали тихонько выводить в коридор, где было больше воздуха. Класс недружелюбно загудел. Перепуганный Иван Кузьмич, усевшись за учительский стол, шипел: «Неженка какая, правду услышала, смотрите-ка».

Через минуту школьная медсестра уже хлопотала вокруг Иры и вскоре увела ее в медпункт. Через несколько минут урок закончился, ребята вышли в коридор и оживленно начали обсуждать произошедшее. Таня взяла Ирин портфель и направилась в медпункт. Одноклассники были уверены, что теперь Ивану Кузьмичу «несдобровать», его обязательно уволят и поделом ему. Но на следующий день он, как ни в чем не бывало, явился в школу, как и прежде, вел занятия и, как и прежде, себя вел. В школе ровным счетом ничего не изменилось! За маленьким исключением – Ира не приходила больше в школу.

Таня первой узнала, что Ира переходит в пятую школу, до конца года оставалось всего два месяца: май для занятий и июнь для экзаменов. Теперь за столом Таня осталась одна. Было грустно осознавать, что подруга, с которой они проучились и продружили семь лет, теперь будет заканчивать другую школу. Только в характере Тани всегда была жертвенность, она четко понимала, Ира должна учиться там, где ей лучше. И потом она так мечтала о юридическом вузе, старалась учиться и теперь, когда золотая медаль открывала ей такую возможность, и Ира не в силах была отказаться от такой возможности, то пусть подруга делает так, как ей лучше!

Они подолгу общались по телефону, особенно, когда Ире становилось тоскливо от одиночества в новом коллективе, и она старалась рассказать о трудностях Тане. Та ее терпеливо выслушивала, никогда не перебивала, всегда находила нужные ободряющие слова. А если Ире было очень необходимо, не задумываясь, приходила к ней домой и приступала к врачеванию ее души. Ира расцветала и с благодарностью провожала Таню домой, расставались они ровно посередине пути между домами, после чего каждая спешила восвояси. И, тем не менее, их дружба с каждым разом становилась все более эпизодичной, сказывалась разность школ, несовпадение времени, расстояние между домами и, конечно, уже проявляющаяся разность в интересах. Танины интересы на текущий период были связаны со школой, одноклассниками, домом и всем, что вокруг него. Ирины просто дублировали то же самое, только лежали в другой территориальной плоскости. Лишь телефон еще оставался тоненькой нитью, прочно удерживающей их дружбу.