День солнцестояния, или Возвращение Анаконды

Так прошло десять лет. За это время Вика усвоила простую истину – сидящая мать всё равно что мёртвая. А если матери сидеть четверть века, то лучшее средство не вспоминать о ней – похоронить. Так она и сделала – «похоронила» Анну в потайном отсеке своего шкафа и редко навещала «могилу». В шкатулке, которую она забрала с собой десять лет назад из родного дома, хранилась одна-единственная фотография и несколько шёлковых шарфиков, которые очень любила мать и которые у Вики с ней ассоциировались. Иногда она доставала один из них, прижимала к лицу, пытаясь насладиться неуловимым запахом, и засыпала, перебирая в руках.

Девочка выросла, по мнению Ирины и её родителей, дерзкой, холодной и бесчувственной, как мать. К тому же, неблагодарной.

После того, как Викторию Белякову одну из первых зачислили в МГИМО, она единственный раз позволила что-то потребовать у отца. Что же это было? Как думаете? Она решила, что пора отделиться от взрослых, и тут же получила желаемое – квартиру в центре. Это была небольшая студия, но очень уютная, с современным ремонтом и со всем необходимым для жизни. Игорь, кажется, радовался больше всех: ему за десять лет порядком надоели недовольные взгляды, поджатые губы и нелицеприятные реплики жены и дочери.

Так моллюск расширил границы существования, получив отдельное жильё. Вике не пришлось самостоятельно строить и обустраивать его, впрочем, как и всё остальное в своей недолгой несчастливой жизни. Но этот самостоятельный шаг дал возможность глотнуть свежего воздуха свободы, и впервые ей захотелось приоткрыть створки перламутровой ракушки, служившей надёжным убежищем, и впустить кого-то в свою жизнь.

И этим человеком, неожиданно нарушившим её привычно одинокий мир, был Богдан Наумов.

***

Егор Волчков подъехал к московскому дому Нестеровых, как обычно, в половине восьмого. Было свежо. Дворник уже навёл порядок на территории жилищного комплекса и гремел вёдрами, складывая инвентарь в тележку. Олег после вчерашнего совещания пребывал в нормальном расположении духа. Его доклад прослушали вполуха, так как все службы готовились к большой совместной операции по задержанию группы особо опасных преступников на окраине столицы, которая занималась угоном и перепродажей дорогих автомобилей.

– Здравия желаю, Олег Иванович! – поприветствовал Волчков.

– Доброе утро, Егор! Как дела? – Нестеров сел на заднее сиденье, открыл окно, и водитель понял, что шеф не против поговорить.

– Всё хорошо! Вчера разговаривал с родителями. Свинья недавно опоросилась, и теперь они возятся с приплодом. Отец пилит дрова и варит самогон на зиму. – И он всю дорогу рассказывал о житье-бытье обычного среднестатистического российского села.

Сам он был родом из Белгородской области, приехал в Москву на заработки, так и остался. Сейчас его волновал только один вопрос – как живут и как в дальнейшем будут жить родители. Их село граничило с Луганской областью, и там было по-прежнему неспокойно. У родителей в собственности полтора гектара земли, из которых гектар они сдают в аренду в обмен на сахар, подсолнечное масло и зерно, а полгектара обрабатывают сами. У них растёт всё, начиная с картофеля и заканчивая арбузами. Сажают много, этим кормят и себя, и животных. Куры, утки, индюки и пара свиней всегда есть в хозяйстве. На зиму животных рубят, замораживают или варят в автоклаве и отправляют с оказией сыну. Посылки всегда очень большие, в обязательном порядке присылают копчёного гуся, солёного сала, две-три пятилитровые пластиковые канистры пахучего масла, две двухлитровки самогона, несколько банок варенья, мёда, утиной и свиной тушёнки и смалец.

Волчков с каждой посылки выделял гостинец для Инги. Она принимала, так как знала не понаслышке, что сельским отказывать нельзя – обидятся. Потом всю зиму пили чай с белгородским мёдом и вареньем, хотя своего было завались. Но у всего деревенского особый неповторимый вкус.

– Ну а вообще, что рассказывают? – спросил Нестеров, когда они припарковались, и Егор понял, о чём он.

– Пока у них всё спокойно, но в погребе всегда стоит запас продуктов и воды на всякий случай, ну и тёплые вещи, конечно, – Егор сказал это и мысленно помолился, чтобы так и оставалось. Перевезти родителей в Москву было нереально: сам жил на съёмной квартире, да и они бы не бросили дом с хозяйством. «Здесь прожили, здесь и помрём», – каждый раз осаживали сына, когда он заговаривал о переезде.

Олег Нестеров получил звание подполковника вскоре после раскрытия дела Анаконды. Тогда его карьера стремительно взлетела. Куприянов ушёл в отставку и порекомендовал на своё место Олега. За это время он заматерел, раздался в теле. Короткий ёжик стриженных волос посеребрила седина, особенно это было заметно на висках и короткой бороде, которую он намеренно отрастил, чтобы не бриться каждое утро. Зато теперь раз в неделю ходил на приём к цирюльнику, который придавал растительности на лице идеальный вид. Несмотря на все внешние изменения, Олег был предан делу, как и прежде.

С Денисом они встречались редко. Друг по-прежнему жил уединённо в лесу, лишь раз в год наведываясь к Нестеровым на дачу в день рождения Олега. Привозил много дичи, грибов, лесных ягод и трав, настоек и наливок, которые сам делал. Варили наваристый шулюм, выпивали, до ночи вели разговоры. Квартира, оставшаяся от деда и бабушки, так и стояла закрытой. Внаём её было жалко сдавать, а продавать рука не поднималась. Да мало ли что могло случиться в жизни. Уже пятьдесят не за горами, а семьи всё нет. Не на белках же жениться! Ему и поговорить-то особо не с кем. Верный пёс Миша умер, на смену ему пришёл Блэк – умный и преданный, купленный щенком в питомнике по разведению немецких овчарок. Выбрал чёрного, как ночь, и кличку дал соответствующую. А глаза у пса, на удивление, были светло-янтарными. Живыми, выразительными. Так и жили вдвоём.

Олег ждал Дениса со дня на день. Друзья должны были пересечься в Москве. «Надо не забыть купить продуктов после работы», – подумал Нестеров и набрал номер Волчкова.

– Егор, напомни мне заехать в «Пятёрку», надо затариться. Друг обещал заехать, а у меня в холодильнике мышь повесилась от голода.

– Может, я сам сгоняю? Товарищ подполковник, вы мне список сбросьте, что купить, – предусмотрительно предложил Волчков, – я всё равно пока без дела.

– Хорошо, спасибо! – обрадовался Нестеров. Он давно забыл, что такое ходить по магазинам. Все заботы по обеспечению продовольствием их семьи, состоящей из двух человек и парочки ярких неразлучников, без ума влюблённых друг в друга, взяла на себя Инга, а в последнее время и она стала пользоваться доставкой.

Олег назначил совещание на после обеда. «За это время у ребят уже обязательно что-нибудь будет, – размышлял он. – Они у меня молодцы». Сам же включил компьютер и стал просматривать сводки за ночь.

Старший следователь Рябцев, криминалист Вазихова и эксперт Левин, наскоро пообедав чем Бог послал, а послал он, как всегда, пирожки от Лилиной әби, на этот раз с ливером, перекинулись парой слов и поспешили к шефу. Нестеров тоже обедал в кабинете, хотя на первом этаже была столовая. Но Инга постоянно твердила, что домашнюю пищу не заменит никакая другая, и приучила его есть то, что давала с собой. Он с удовольствием съел зажаренную куриную ножку, варёное яйцо и запил компотом. В кабинете остался запах специй, и Нестеров вынужден был широко распахнуть окно. Жаркий ветер ворвался в помещение, зашелестел документами на столе, покружил вокруг стола и вылетел обратно.

– Ну что там у нас? – спросил он, когда опергруппа заняла свои места. – Давайте по старшинству. Докладывай, Рябцев!

– Я съездил в посёлок. Рыбак ничего не помнит, он от страха, по-моему, забыл, как его зовут. Так что от него я ничего нового не услышал, кроме как «подъехал к берегу, увидел тело, вызвал полицию». А вот бабульки, которых я выцепил в магазине, рассказали много интересного. – Все внимательно слушали, а Лиля что-то записывала в блокнот. Костя продолжил, в подробностях передавая разговор с местными пенсионерками, и даже разыграл его по ролям.

– От этих проклятых наркоманов вообще житья нет! – кричала толстая, но очень подвижная тётка. – Куда я только не звонила. Никакого толка. Летом невозможно на озеро с внуками прийти, весь берег загадили.

– А почему вы решили, что это наркоманы? – спросил Рябцев, встав третьим в очередь. Удостоверение он намеренно не показывал, чтобы бабки выложили начистоту всё, о чём знали.

– А кто же ещё! – тётка окинула его подозрительным взглядом. – Приедут, накупят всякого, спиртного тоже… и пошли на берег. Там почти голые ходят. Срамота!

– Точно! – поддакнула ей худая бабулька с корзинкой, в которой лежал хлеб, пакет молока и пряники. – Настоящие наркоманы. Гитары у них, бренчат, песни поют до утра…

– Да нет, это обычная молодёжь, – вступилась рыжая продавщица. – На наркоманов они непохожи.

– Если они тебе выручку делают, это не значит, что не наркоманы? Не надо их тут выгораживать! – шикнула тётка, и продавщица замолчала. С этими бабками лучше не связываться, это она давно усвоила.

– А в субботу вы кого-нибудь видели на берегу? – Костя обратился ко всем, одарив милой улыбкой.

– А тебе зачем? – толстая тётка приняла устрашающую позу и двинулась на Рябцева, выставив вперёд огромных размеров грудь. – Ты кто такой?

Ничего не оставалось делать, как доставать из кармана удостоверение. Тётка впялилась в него долгим взглядом, потом рассмотрела Константина с ног до головы, одобрительно кивнула остальным, что означало «всё в порядке».

– В субботу тоже были. Человек восемь. Девки и парни. Приехали часов в шесть вечера. Сидели, выпивали, ржали, как кони, бегали друг за другом и в воду прыгали так, что озеро из берегов чуть не выплеснулось. Потом костёр разожгли, через огонь сигали по очереди.

– Так они, наверное, Ивана Купала отмечали, – предположила бабка с корзинкой. – Господи, что за молодёжь пошла! Ничего толком не знают о народных обычаях и туда же!

– А что было дальше, вы видели? – Костя прервал, не дав бабке перемыть кости подрастающему поколению.

– Видела. Я всё всегда вижу! – гордо ответила тётка. – Я больше любого участкового знаю! – Она снова выпятила вперёд грудь и заняла половину места за прилавком, отодвинув бабку и её корзинку. – Потом они уехали, но не все. На берегу осталась парочка. Сидели, обнимались, ну и всё такое прочее… Сами понимаете.

– Вы их рассмотрели? – Рябцев уже было обрадовался, что сведения сами идут к нему, но рано.

– Я в кустах засаду устроила, поэтому видела их только со спины, – с сожалением ответила тётка. – Значит так, пацан был в красных шортах и белой майке, а девка в сарафане цветастом. На голове у неё венок из цветов был… или это ободок такой, точно не могу сказать. Они голые на берегу сидели, на пацанячьей куртке. А вещи свои на песке разложили, чтобы не помялись. Вот я их и разглядела. Там же и кроссовки стояли, две пары. А когда они ушли, точно не знаю. Спать я пошла.

– Сколько было на часах, когда вы спать легли? – допытывался Рябцев.

– Полпервого, кажется, или около того. Мне минуты три до дома. Я ещё чайку попила перед сном… – тётка пыталась что-то рассказать, но Костя перебил её.

– А вот этого парня вы на берегу не видели? – И он выложил на прилавок фотографии обнаруженного рыбаком трупа. Тётка шарахнулась в сторону, бабка перекрестилась. Обе замотали головами. – Его не было среди отдыхающих? Вы уверены? – уточнил Рябцев.

– Нет, не было. Он и одет по-другому. Брюки, туфли, рубашка. А эти все в шортах и майках были.

Рябцев сунул в руку продавщице свою визитку на случай, если что-то всплывёт, купил бутылку воды и вышел, оставив в магазине тему для новых разговоров.

– Не густо, – задумчиво промолвил Нестеров. – Лиля, что у тебя по токсикологии?

– Токсикология по крови ничего не дала, – Вазихова вытащила из папки результаты углублённой токсикологической экспертизы, – а вот в тканях обнаружены следы сильнодействующего яда растительного происхождения, который очень быстро разлагается. Кониин называется. Очень сильный яд, достаточно нескольких миллиграммов. Это не утопление, как я и говорила. Парня вначале напоили спиртным, в который подмешали яд, и положили так, чтобы голова была в воде. Делая судорожные вздохи, он мог нахлебаться. Озёрная вода есть и в лёгких, и в желудке. Так что некоторое время он был жив. Но в любом случае умер именно от отравления. Смерть наступила между двумя-четырьмя часами 22 июня. То есть, если бы рыбак приехал чуть раньше, то мог бы застать убийцу на месте преступления. Но именно в это время все люди крепко спят. Товарищ подполковник, – обратилась она к Нестерову, – как вы велели, я проверила обращения граждан по пропажам. Ничего по нашему случаю нет.

– Понятно, что ничего не понятно, – Олег потёр висок, – но всё-таки… Ну а теперь послушаем Левина. Думаю, он нам приготовил что-нибудь интересное, остросюжетное.

– Вначале о личности убитого, – было заметно, что Григорию не терпится выложить всё, что он нарыл ночью, блуждая по всемирной паутине интернета, но он терпеливо ждал своей очереди. – Я идентифицировал его по фото. Это некто Станислав Белозёров, двадцати двух лет, курьер по доставке заказов богатым клиентам. У них в компании униформа как у офисных работников, и получают они хорошо. Сами понимаете, что доставлять могут всё, что только пожелают клиенты. Поэтому на нём были брюки и белая рубашка. Видимо, всё произошло сразу после работы. По соцсетям я вычислил, что в Москве он живёт в съёмной квартире. Кроме него ещё двое, таких же курьеров. Сам родом из Кировской области, из села с красивым названием Лебяжье. На фотографиях в соцсети каких-либо родственников нет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.