Красные искры света

– Степанов, обман – это не помощь другу, – почти злорадно произнесла я. – Вот вы своим некрасивым поступком поставили и преподавателя, и вашего друга, и себя в неловкое положение. И что теперь делать?

– Отпустите нас, – заныл кто-то.

Я хотела озвучить им мое любимое – «звонок – для преподавателя», но не стала.

– Конечно, отпущу, – кивнула я. – А те, кто пропускают лекции, будут сдавать мне рефераты по пропущенным темам.

– А если причина уважительная? – выкрикнула какая-то девочка.

– Все решается в индивидуальном порядке, – сообщила ей я. – Степанов, подойдите ко мне, остальные могут быть свободными.

Студенты с шумом поднялись на ноги и поспешили покинуть аудиторию. Степанов поплелся ко мне с самым несчастным видом. Вместе с ним подошел и тот самый мальчишка, который в парке перепутал меня с Женей. Тогда он был в яркой желтой футболке, а сегодня – в оранжевой. Но все так же широко улыбался – на щеках появлялись милые ямочки.

– Степанов, как вас зовут?

– Дмитрий, – промямлил паренек.

– Отлично, Дмитрий. На первый раз я вас прощаю, – сообщила я. – Взамен вы будете на каждой моей лекции составлять списки присутствующих в вашей группе. Поскольку случился такой прецедент, их я буду проверять полностью поименно в конце лекции. Поэтому постарайтесь оправдать мое к вам доверие. Хорошо? – почти по-дружески улыбнулась я ему, чувствуя себя мегерой. Но ведь не я первой начала, верно? Забила бы на это сейчас, они бы вообще перестали ходить на мой предмет, перестав уважать.

Степанов кивнул, попрощался наскоро и убежал. Со мной остался лишь Желтая, вернее Оранжевая футболка, он же Митяй, как называл его Зарецкий.

Он стоял рядом со мной и улыбался.

– Что-то хотели? – спросила я у него.

– Хотел, – сообщил он и наклонился, положив локти на стол. Смотреть мне прямо в глаза он не стеснялся.

– И что хотели?

– Настя, зачем все эти списки? – по-свойски спросил Оранжевая майка.

– Какая я тебе Настя? – вспылила я.

– Тебе понравилось, что я называл тебя Наташей? – ухмыльнулся мальчишка. – Может, все-таки остановимся на Бонни и Клайде?

Я резко встала со стула, схватив сумку. Вместо крови в эту минуту по венам у меня бежала концентрированная жидкая злость.

– Обращайтесь ко мне по имени и отчеству. Это раз. Еще раз повторится подобное, будете отрабатывать каждый звук, что вы сейчас произнесете. Это два. Я не подружка, а преподаватель, – отчеканила я.

– Э-э-э, – только и смог сказать студент. – Жестоко. Ну, извините, Анастасия Владимировна, – широко улыбнулся он. – Я думал, мы подружились. До свидания, – поклонился он мне и заявил. – Видите, как я вас уважаю.

Я только зубами скрипнула.

– До свидания, – сухо ответила я и, собрав бумаги в сумку, последней вышла из аудитории.

По дороге я заскочила в туалет, а когда спускалась в вестибюль по одной из боковых лестниц, заметила в коридоре второго этажа Зарецкого, сидевшего на лавочке, Вана, стоявшего рядом, и бурно жестикулирующего Митяя. Рядом с ними стояли еще несколько человек с потока.

– Она вообще монстр какой-то, – говорил Митяй возмущенно. – Блин, это какая-то литература! К чему этот фарс с посещением?!

Я остановилась на площадке, поняв, что говорят обо мне. Ребята были так поглощены разговором, что меня не замечали.

– Стерва, – согласно кивнула какая-то девочка с рыжими косичками, изредка поглядывающая на молчавшего Зарецкого с интересом.

– А я не буду ходить на ее лекции, – заявил еще один парень.

– И я, – поддержали его. – И так зачет поставит…

– Да ладно вам! Можно и походить! Аудитория удобная, можно незаметно спать на задних партах, – рассмеялась еще одна девчонка. – Я так сегодня спала.

– Да под ее лекции и уснуть можно, – согласился еще один парень. – Сухо рассказывает.

– А мне понравилось, – неожиданно вступился за меня черноволосый молодой человек с темными выразительными восточными глазами.

– И она вроде не читает, сама рассказывает, – поддержала его третья девушка.

– Все равно бесит, – взмахнул длинными руками Митяй. Он, кажется, очень на меня обиделся. – Еще и контрольную делать. И не прогулять нормально!

– Ладно, давайте собираться, – решил молчащий доселе Ярослав. – Нам пора на съемку. Встречаемся на точке в семь.

– Нам сегодня все успеть нужно сделать, – поддержал его Ван. – Иначе Васильич «неуд» поставит.

У меня от негодования внутри едва не закипела кровь. Первая мысль была – сбежать. Чтобы они не видели меня, не знали, что я все слышала. Но эту мысль я тотчас отогнала прочь. Я? Бежать? Никогда.

И я, громко стуча каблуками, направилась к студентам. Студенты, заприметив меня, разом замолчали. Они не могли понять, сколько я слышала.

– Прошу простить, что сухо рассказываю, – улыбнулась я премило. – В следующий раз в моем повествовании будут присутствовать метафоры, эпитеты, гиперболы, синекдохи, литоты и даже оксюмороны. Постараюсь по максимуму использовать речевые фигуры, обязательно поработаю со стилистикой и риторикой, дабы вам было интересно. И, конечно же, с удовольствием послушаю, как будете рассказывать мне вы. На зачете.

– Вы не так поняли, – начало было рыжеволосая девушка, у которой даже щеки покраснели.

– Я все прекрасно поняла. Увидимся через неделю, – отвечала я, бросив внимательный взгляд на Зарецкого, на лбу которого были солнцезащитные очки. Ярослав, делая вид, что не замечает меня, надел их и поправил средним пальцем. Кроме меня этот жест никто не углядел – все таращились в мою строну. А мне захотелось придушить этого наглого таракана, но я в который раз сдержалась.

Я не помнила, как оказалась на улице, и только вдохнув свежий воздух, пришла в себя.

С одной стороны я злилась на студентов – ненавидела, когда меня оскорбляют, к тому же за глаза, с другой – понимала, что преподаватели всегда являются объектом обсуждений учащихся, у самой в студенческие годы было так. А все из-за этого идиота Зарецкого, который вздумал прогуливать мои лекции. И их я, оказывается, сухо читаю! Подумать только! Может быть, мне изредка приплясывать за кафедрой или в микрофон подпевать, чтобы добавить эмоций?

В плохом настроении я поехала в главный корпус. И уже там, запутавшись в своих гневных мыслях, как в проводах, я и не заметила, как навстречу мне из-за угла вышла целая делегация. Миг – и мы с возглавляющим ее человеком столкнулись. К моему ужасу, этим человеком оказался заведующий нашей кафедры литературы – почтенный Борис Арнольдович, любитель изящной словесности, особенно почитающий творчество Достоевского.

Это был мужчина высокий, крупный, веселый и весьма привлекательный, несмотря на то, что он недавно разменял шестой десяток лет. Пятидесятилетний юбилей его справляли прошлой весной всем факультетом – поздравляли уважаемого профессора и преподавательский состав, и студенты, и даже выпускники, что наглядно демонстрировало всеобщую к нему любовь и уважение.

От нашего столкновения я едва не отлетела в сторону, однако меня неожиданно поймали – и не Борис Арнольдович, а один из его спутников, на которого я вообще сначала не обратила внимания. А когда поняла, кто меня подхватил, так словно заледенела…

Быть не может.

На меня – глаза в глаза – смотрел тот самый мужчина с Белосельского острова, которого мы встретили в ночь игры. Длинноволосый брюнет с серьезными карими глазами, четко очерченными скулами и благородным профилем. Он не был красавцем в традиционном понимании слова, однако лицо его казалось запоминающимся.

Отчего-то заныло сердце. И боль от него странным образом уходила в руку – но длилось это мгновение.

Мужчина помог мне встать на ноги, не забыв скупо, из вежливости, улыбнуться. Возвращать улыбку я не стала, только кивнула в знак благодарности.

– Вы в порядке? – спросил он на русском, но все с тем же акцентом.

– Да, все хорошо, – ответила я. – Спасибо.

– Настенька, Настенька, – загромыхал звучным басом руководитель кафедры. – Куда же вы так несетесь? Студиозусы довели? Так вы коньячку с лимончиком глотните. У нас как раз…

– Борис Арнольдович, – сухо прервала его Диана Вячеславовна, под руководством которой я позапрошлой зимой проходила практику в школе, – не думаю, что Анастасия Владимировна должна прямо следовать вашей инструкции.

Эти двое были супругами, и оставалось только удивляться, что веселый и добродушный Борис Арнольдович нашел в сухой, как сухарь, стервозной Диане Вячеславовне.

– Ах, да, Настенька, вы тогда чаек попейте. К нему у нас на кафедре есть замечательнейшие сладости, привезенные герром Ротенбергером, вашим спасителем! – Видя недоумение на моем лице, заведующий кафедрой воскликнул. – Так вы еще не знакомы?! Это наш с вами новый коллега, прямиком из Мюнхена – Карл Ротенбергер. А эта очаровательная девушка, которой вы не дали упасть так благородно – аспирант, Анастасия Владимировна. Можно просто Настенька, – улыбнулся широко Борис Арнольдович, известный, кроме всего прочего, и фривольным обращением с коллегами. Впрочем, ему прощалось.

Немец протянул мне руку, я в ответ – свою, и он осторожно пожал ее, сказав, что ему приятно познакомиться с такой очаровательной коллегой. А после вся компания, что-то громко обсуждая, ушла. Я же осталась с легким чувством опьянения и тяжестью в висках от неожиданной встречи.

Казалось, что я встретилась с кем-то необъяснимо важным, нужным для меня. И это ужасно беспокоило, и радовало, и будоражило, как шампанское. Я словно встретилась с человеком-оксюмороном. Чувства к незнакомому человеку, которого я видела лишь во сне – не это ли сочетание несочетаемого?

На ватных ногах я добралась до пустой кафедры и присела на диванчик, стоящий в углу. В ушах так и продолжало шуметь, а виски сдавливала невидимая сила. О том, что я приехала сюда за документами, забылось.

– Привет, – послышался вдруг незнакомый низкий женский голос, почему-то показавшийся мне хищным.

– Привет, – подняла я голову. На меня смотрела прищуренными черными глазами высокая девушка с копной иссиня-черных волос, заколотых в низкий хвост. Одета она была в облегающую белоснежную блузку и не слишком длинную темно-синюю мини-юбку. – Вы кто?

– Я – новая лаборантка, Арина, – представилась девушка.

Белая кожа, пронзительный взгляд ближе, чем положено эталонами красоты, посаженных черных глаз, угольные густые ресницы, брови вразлет, неклассические черты лица – она была по-особенному, как-то почти экзотически, привлекательна.

– Анастасия Владимировна, аспирант. Можно просто Настя. А Ксюша где? – удивилась я.

Еще недавно это место занимала Ксения, аспирантка, как и я, которая подрабатывала на кафедре. Честно говоря, эту должность предлагали и мне, но я отказалась – быть штатным «принеси-подай» мне не слишком хотелось. Борис Арнольдович, правда, намекал, что на нашей кафедре, прежде чем стать преподавателем, все проходили должность лаборанта, однако, как я уже говорила, преподавать мне хотелось меньше всего на свете, и я вовремя съехала с темы. А вот Ксюше работать на кафедре нравилось, и планы у нее были долгоидущие…

– Ксюша внезапно уволилась и посоветовала на свое место меня, – обворожительно улыбнулась Арина. И кого же она мне так сильно напоминает…

– Вот как, – вздохнула я, не совсем понимая поведение Ксении. Впрочем, ее дело. – Скажи, я видела немца… Кажется, его зовут Карл Ротенбергер. Что он будет преподавать? – словно между делом поинтересовалась я.

– Кажется, будет вести спецкурс по немецкой романтике, – наморщила она лоб.

– Романтизму, – поправила я ее. – Это художественное направление конца восемнадцатого века – первой половины девятнадцатого.

– Без разницы, – махнула рукой странная лаборантка, которая не знала простейшего. – Он еще немецкий преподавать будет. Надо будет не забыть объявление про этот самый спецкурс вывесить, – сама себе напомнила она и бодро поинтересовалась. – А почему ты про него спрашиваешь?

– Говорили, он какие-то сладости привез, – вспомнились мне слова завкафедрой.

– Привез, – кивнула Арина. – И чайник как раз горячий. Пожалуй, попью с тобой чай, если не против.

– Не против, – достала я кружки. Немного посижу здесь, возьму документы и поеду на работу. И эта подозрительная слабость, и головокружение пройдут…

Арина вдруг пристально взглянула на меня.

– Плохо? – вдруг спросила лаборантка, как будто поняв, что мне нехорошо. И, не дожидаясь ответа, вытащила вдруг из сумочки, висевшей на стуле, какую-то бутылочку. – Выпей. Полегчает.

Она ловко налила мне в кружку какого-то травяного прохладного напитка со странным гранатовым привкусом, и мне действительно стало легче. Я делала последние глотки, с удивлением чувствуя, что мне намного лучше.

– Что это? – удивленно спросила я, вертя в руках кружку.

– Сила ведьмы, – хихикнула вдруг Арина. – Приготовлено по рецепту моей прабабки.

Кружка едва не оказалась на полу – чуть не вылетела из моих рук.

– Что-что? – переспросила я.

– Шучу, – довольно улыбнулась брюнетка. – Настой из трав для поднятия иммунитета. Сама делала, – похвасталась она. – Я вообще много своими руками делаю…

Она с легкой душой начала болтать что-то о хэндмейде. Как оказалось, своими руками эта Арина много чем занималась: от печворка и скрапбукинга до мыловарения и квиллинга – искусства изготовления плоских и объемных композиций из скрученных полосок бумаги.

Хендмейдом увлекалась и я – не для продажи, естественно, а для самой себя – иногда было так здорово целый вечер заниматься каким-нибудь рукоделием, шаг за шагом создавая нечто красивое. Да и те же открытки друзьям было приятнее дарить не безликие, магазинные, к тому же еще и неоправданно дорогие, а сделанные своим руками с усердием и любовью. Последнее, кстати, чем я увлеклась, были куклы Тильды. Ими, как выяснилось, интересовалась и Арина, с которой мы не на шутку разговорились за чаем.

– Сейчас покажу тебе фото с моей последней малышкой, – достала телефон Арина, проводя длинным темно-вишневым ногтем по экрану. – Я назвала ее Кофейная Леди. Вот, смотри, – протянула она мне свой телефон с таким огромным экраном, что его легко можно было перепутать с планшетом.

На фотографии была изображена сидящая на деревянном аккуратном стульчике белокурая кукла в симпатичном платье шоколадного цвета в белый горошек. Пышная юбка была сделана из разных видов хлопка и кружева. В руках куколка держала бежевый мешочек с кофе. Смотрелась она потрясающе. Арина работала аккуратно, продумывая каждую мелочь – чего стоили только премиленькие туфельки с бантиками и носочками! Ну и конечно не была обделена эстетическим вкусом.

– Там еще пара фоток есть, полистай, – сказала довольная Арина.

Я мазнула пальцем по экрану, но вместо куклы Тильды увидела шарнирную куклу. Сначала я даже приняла ее за человека – невероятно красивого парня, и только пару секунд спустя поняла, что это явно коллекционная БЖД кукла какой-то совершенно невероятной искусной работы, с правильными чертами лица и выразительным взглядом стеклянных серых глаз. Куклу одели, словно человека: длинное элегантное пальто, шарф, свитер, джинсы, ботинки – все это было сшито почти безупречно, с самыми крохотными деталями, которые и помогали создавать иллюзию «человечности»

«Повелитель кукол», – было написано в самом низу фотографии.

– Здорово, – только и сказала я, любуясь куклой. – «Иплхаус»? – поинтересовалась я, имея в виду известного корейского производителя БЖД кукол, которые славились своей реалистичностью. Признаться, когда-то очень давно у меня было несколько их кукол. Они остались в старом доме.

Интересно, а что стало с моей комнатой? Она все так же стоит пустой или ее переоборудовали? Или сделали из нее кладовку?

– Что? – не сразу поняла Арина. Она глянула на экран, увидела, что я открыла картинку с этой невероятной темноволосой куклой и пристальным взглядом и тотчас листнула назад.

Мне показалось, что кукла улыбнулась. Но ведь это было лишь иллюзией, верно?

– Ты не туда стала листать. Тильды вот здесь, – нашла Арина мне нужные снимки с тряпочными малышками. Признаться, после столь потрясающей БЖД куклы они не казались мне такими уж классными.

– Это фото куклы моего приятеля, – сказала девушка, словно прочтя мои мысли, в которых вертелся вопрос, чья это шарнирная кукла. – А я их терпеть не могу. Боюсь. Слишком уж реалистичные. Так и кажется, что оживут ночью, – зловеще добавила она.

– Веришь в магию? – полюбопытствовала я.

– Нет, – откинулась на спинку стула Арина. – Это все глупости. Но я верю в себя, – рассмеялась девушка.

Мой взгляд случайно упал на часы – я так заговорилась с новой знакомой, что уже опаздывала на работу. Быстро найдя нужные документы, я, спешно распрощавшись с Ариной, вышла к выходу из кабинета

– Заходи ко мне, – послышался мне в след ее веселый голос. – Ты прикольная.

– Зайду, – пообещала я и резко открыла дверь. Не знаю, что было виной всему – то ли неожиданный заряд бодрости от энергетического травяного настоя Арины, то ли моя собственная невнимательность, которая обычно была мне несвойственна, но этой самой дверью я едва не угодила по лицу немца. Он в одиночестве возвращался на кафедру, держа в руке стаканчик кофе. И в тот момент, когда Карл хотел открыть дверь, ее распахнула торопящаяся я.

Его спасла ловкость – мужчина успел отскочить. Только вот кофе из пластикового стаканчика особой сноровкой не отличался, а потому пролился на светло-голубую рубашку с закатанными рукавами.

– Простите, – застыла я, словно статуя.

На его груди расплылось отвратительное грязно-коричневое пятно – по всей груди. Несколько потеков устремились вниз, к животу.

– О, Боже, – только и смогла вымолвить я, спешно доставая салфетки из сумки. Он молча взял их, попытавшись оттереть кофе от рубашки. Естественно, безуспешно.

Что же ты за идиотка, Настя?

Я думала, немец устроит настоящую истерику, разозлится, начнет кричать, возмущаться, но он воспринял произошедшее с воистину буддийским спокойствием.

– Прошу, простите, герр Ротенбергер. Я не подумала, что за дверью может кто-то быть, – спешно заговорила я, от волнения перейдя на его родной язык. – Надеюсь, вы не сильно обожглись?

– Вы неплохо говорите по-немецки, – с удивлением глянул на меня Карл.

– Учила его со школы, – пояснила я с волнением в голосе. С одной стороны, рядом с этим человеком в груди просыпались давно забытые смутные, смазанные чувства, а с другой – было ужасно неловко. – Простите, – в третий раз извинилась я. – Я оплачу химчистку.

Он вдруг внимательно посмотрел мне в глаза – так, словно собирался увидеть, какого цвета у меня душа. Кажется, то, что он увидел, его удовлетворило.

– Перестаньте извиняться, – попросил немец. – На работе у меня всегда есть запасная рубашка. Да и кофе не был горячим.

– Что тут за катастрофа? – с любопытством спросила Арина. Она узрела пятно на груди Карла и все сразу поняла. – Забавно, – хмыкнула девушка.

Я одарила ее сердитым взглядом – ничего забавного я во всем этом не видела.

– Думаю, мне стоит переодеться, – уже на русском сказал Карл и двинулся в кабинет. – Химчистка не нужна, – бросил он мне через плечо.

– Нужна, – заупрямилась я. – Я все оплачу.

– Лучше покажите мне город, – сказал Карл спокойно. И дверь за ним захлопнулась.

– Вот дерьмо, – не сдержалась я, чувствуя себя отвратительно.

Проходившие мимо студентки с удивлением посмотрели на меня, но я проигнорировала их взгляд, накинула сумку на плечо и спешно пошагала прочь.

Голова вновь кружилась.

Карл закрыл дверь на ключ, торчащий в замке и, ни слова не говоря, стал расстегивать рубашку – методично, пуговица за пуговицей. Он снял ее и сложил на стуле в аккуратный квадрат, а после достал из своего кожаного портфеля другую рубашку – точную копию этой. При этом помятой она не выглядела, чему явно способствовала легкая бытовая магия

Вид у немца был совершенно безразличный, словно подобное с ним происходило не раз.

– Переодеваетесь перед женщиной? – с усмешкой спросила Арина на немецком, наблюдая за ним. Она нисколько не стеснялась, скорее, забавлялась. Да и смотреть на немца было приятно: загорелый, подтянутый, с развитыми мышцами и с широкой в плечах спиной, он был довольно-таки неплох. Арине захотелось вдруг узнать, каким Гончий Черной королевы может быть в более интимной уединенной обстановке. Смогут ли ее ногти оставить следы на его спине?

Наверняка.

– Не считаю членов Ордена мужчинами и женщинами, – отвечал равнодушным голосом Карл. Ведьма мрачно на него глянула. К сожалению, Ротенбергер не был тем человеком, с которым она могла бы позволить себе вольности.

– Впрочем, вы бы сгодились на одну ночь, – продолжал Карл довольно вежливым тоном.

– Вы слишком щедры, – хмуро сказала Арина. Если бы это был обычный маг, она бы ему вмазала – без применения волшебной силы. Кулаком в наглую морду.

– Обращайтесь за моей щедростью, фрау ведьма, – подошел к зеркалу мужчина, поправляя воротник.

– Вы предпочитаете только ведьм из Черной Розы? – полюбопытствовала Арина.

– Я предпочитаю женщин, которые мне нравятся. И не слишком ли личные вопросы ты задаешь мне, ведьма? – вдруг вкрадчиво спросил он, медленно приближаясь к Арине.

Карл будто изменился. Его лицо оставалось прежним, только вот взгляд стал жестким. Он почти нежно взял ведьму за подбородок одной рукой, вторую запустил в густые черные волосы и заглянул в ее глаза.

Атмосфера тоже изменилась – стало жарче, и окна постепенно стали запотевать. Мигнул свет. Кондиционер, компьютер – вся техника отключилась разом. Тени пропали – как спрятались.

– Твой брат, что пасется тут неподалеку… Я не забыл, кто уничтожил мой «Поиск времен», – тихо-тихо проговорил Ротенбергер.

Смелая Арина с ненавистью глядела на мужчину, не в силах пошевелиться.

– Два года почти прошли… Зимой сила вернется ко мне, – прошептал Карл, каким-то чудесным образом перевоплотившись из интеллигентного преподавателя-немца в Гончего Черной Королевы. – И я сделаю, что обещал.

Карл обещал убить Меркурия.

– Передай ему, – склонился к лицу Арины Карл; его губы почти касались ее бледной щеки. – Пусть бежит уже сейчас. Верный пёс Ее Величества найдет его.

Он ласково коснулся ее губ, словно они были не врагами, а влюбленными, и ведьму окутало странное чувство – дикая смесь ненависти и желания, однако Арина сдержалась и не ответила на поцелуй, даже когда Карл слегка прикусил ее нижнюю губу.

Арина обожала кусаться.

– Славная девочка, – тихо сказал Карл. – Может быть, тебе повезет, и ты действительно сгодишься на одну ночь.

– Уберите руки, – проговорила ведьма тихо.

– Да, конечно, – вновь стал самим собой немец. – Простите за вольность.

Он вновь подошел к зеркалу, которое, как и окна, слегка запотело.

– Передавайте великому князю, что я безмерно рад столь явному вниманию к моей скромной персоне. Не думал, что кроме явной слежки, князь пошлет своих людей даже на место моей человеческой работы.

– Мы ценим гостей города, – смиренно сложила руки на груди Арина.

По тонким губам ее скользнула змеиная улыбка. Пусть думает, наивный, что Арина устроилась работать в университет исключительно из-за него. Хотя целью ведьмы была Хранительница. Анастасия Мельникова.

Странно, конечно, вышло, что волею судьбы тот, кто охотился на Хранительницу, сам того не ведая, нашел ее. Великий князь объяснял это тем, что по каким-то причинам линии судеб некоторого количества людей и магов переплелись, образуя странные узоры. Ответ, как говорил Август, стоило искать в мире духов.

Он же и дал наказ умеренно провоцировать немца. Князь очень хотел поймать его за руку. Например, когда тот явится убивать Меркурия.

Закрытую дверь подергали с другой стороны.

– Странно, закрыто, – послышался озадаченный голос Бориса Арнольдовича. На всякий случай он постучался.

– Вы закончили? Я могу открыть дверь? – спросила Арина так, словно ее только что не оскорбляли.

– Да, конечно, – заправил рубашку в брюки Карл.

Арина повернула ключ и распахнула дверь, за которой стояли заведующий кафедрой и еще несколько преподавателей. Незаметно она ловким движением расстегнула первые две пуговицы блузки и неправильно застегнула верхнюю, и это выглядело так, словно девушка второпях одевалась.

– А чем это вы тут таким занимаетесь? – широким шагом вошел в кабинет Борис Арнольдович. Естественно, он тотчас заприметил и Карла, и его рубашку, и неправильно застегнутую пуговицу Арины, и ее слегка растрепанные волосы, и развеселился, сделав определенные выводы. Зато его супруга лишь поджала губы и многозначительно переглянулась с коллегами, дамами весьма серьезными и высоконравственными.

– Да так, – ослепительно улыбнулась Арина Борису Арнольдовичу. – Случайно закрылось.

– Однако, – пробормотал удивленно заведующий кафедрой, заметив вдруг, что окна несколько запотели. Но быстро пришел в себя.