Колесо Времени. Книга 13. Башни Полуночи

Юный Бык уверенно шел по следу, и лапы его оказывались там, где несколькими мгновениями раньше ступали копыта, ибо прыжки его были такими же размашистыми, как прыжки добычи. Он слышал тяжелое дыхание оленя, видел пот и пену, выступившую на его шкуре, чуял запах его страха.

Но нет, Юный Бык не станет гнать жертву, пока та не выбьется из сил. Он не удовольствуется такой сомнительной победой. Нет, он перехватит оленя на пределе его возможностей, на полном скаку, прокусит ему горло и отведает вкус крови, которую гонит по жилам здоровое сердце.

Сменив темп прыжков, он сошел с оленьего следа. Надо не догнать, а опередить жертву! В запахе оленя все сильнее чувствовался страх, и это помогло Юному Быку ускориться. Олень бросился вправо; Юный Бык взмыл в воздух и всеми четырьмя лапами оттолкнулся от вертикального древесного ствола, чтобы сменить направление движения. Этот разворот помог ему выиграть долю секунды.

Вскоре Юный Бык мчался совсем рядом с оленем, так близко, что передние лапы касались земли в нескольких дюймах от оленьих копыт. Он завыл, и сзади в один голос отозвались его братья и сестры. Охотящаяся стая превратилась в единое целое.

Однако вел ее Юный Бык.

Его вой стал триумфальным рыком, когда олень снова метнулся в сторону. Вот он, шанс! Перепрыгнув через бревно, Юный Бык впился добыче в горло и, сомкнув челюсти, почувствовал на клыках ее пот, шерсть, теплую кровь. От столкновения с тяжелым волчьим телом олень упал на землю, но Юный Бык, катясь вместе с ним по лесной подстилке, не разжимал челюстей, и по оленьей шкуре побежали алые ручейки.

Волки издали победный вой, а Юный Бык на мгновение ослабил хватку, намереваясь прикончить жертву укусом в горло. Вокруг уже не было ни леса, ни волчьего воя – не осталось ничего, кроме последнего рывка, убийственного и прекрасного.

Кто-то врезался в него, отбросив его в кусты. Оглушенный, Юный Бык потряс головой и недовольно зарычал. Его остановил другой волк. Прыгун! Но зачем?

Вскочив на ноги, олень умчался в лес. Завывая от гнева и досады, Юный Бык хотел было броситься следом, но Прыгун снова оттолкнул его:

Умерев здесь, он умрет последней смертью. Сегодняшняя охота окончена, Юный Бык. В другой раз поохотимся еще.

Юный Бык едва не кинулся на него… Но нет, не стоит. Однажды он пробовал одолеть Прыгуна, и это было ошибкой. Ведь он не волк. Он…

Тяжело дыша, Перрин лежал на земле. С лица капал пот, а во рту стоял привкус чужой крови. Перрин с трудом встал на колени, а затем сел, дрожа и отдуваясь после прекрасной, но и ужасной охоты.

Остальные волки сидели, но молчали. Улегшись рядом, немолодой уже Прыгун опустил седую морду на узловатые лапы.

– Вот, – в конце концов промолвил Перрин, – именно этого я и боюсь.

Нет, не боишься, – ответил Прыгун.

– Откуда тебе знать, что я чувствую?

От тебя не пахнет страхом.

Улегшись на спину – под тяжестью тела захрустели хворостинки и зашуршали листья, – Перрин уставился вверх, на ветви деревьев. В груди гулко билось разгоряченное погоней сердце.

– Значит, не боюсь, а волнуюсь.

Волнение и страх – разные вещи, – заметил Прыгун. – Зачем говорить одно, когда чувствуешь совсем другое? Волнение, волнение… Только и делаешь, что волнуешься.

– Нет. Еще я убиваю. Если станешь учить меня, как управлять волчьим сном, все будет так, как сегодня?

Да.

Перрин повернул голову. Кровь оленя впитывалась в сухое бревно, оставляя на дереве темные пятна. Во время подобных уроков он окажется у самой грани, отделяющей его от волка.

Но слишком долго он избегал этой проблемы. Делал простенькие подковы, не прикасаясь к самым сложным деталям. Откладывал трудную работу на потом. Полагался на обретенное им уникальное обоняние, на возможность при необходимости связаться с волками, но в остальном игнорировал волков.

Нельзя сделать целое, не понимая его частей. Перрин не узнает, как быть с волком внутри себя – принять его или отвергнуть, – пока не поймет сути волчьего сна.

– Ну ладно, – сказал он. – Быть по сему.

* * *

Пустив Крепыша легким галопом, Галад ехал по лагерю. По обе стороны от него Дети Света ставили палатки, окапывали кострища и готовились к ночевке. Каждый день его люди шли, пока светило солнце, а утром вставали с первыми лучами зари. Чем раньше они доберутся до Андора, тем лучше.

Те проклятые Светом болота остались позади, и теперь путь лежал по открытым пастбищам. Быстрее, пожалуй, было бы свернуть к востоку, выбраться на один из ведущих к северу большаков, но это небезопасно. Разумнее держаться в стороне от передвижения шончан или армий Дракона Возрожденного. Свет озарит своих Детей, но не один доблестный герой пал в лучах этого света. Смертельная опасность и отвага – две стороны одной медали, но Галад предпочел бы купаться в сиянии Света, пока еще дышит.

Они встали лагерем неподалеку от Джеханнахской дороги, а наутро перейдут ее и продолжат путь на север. Отправленный на дорогу патруль должен был выяснить, насколько она оживленна и кто по ней передвигается, однако в первую очередь войску были отчаянно необходимы съестные припасы.

В сопровождении нескольких верховых Галад продолжал инспекцию, не обращая внимания на боль от многочисленных ран. Лагерь выглядел организованно и опрятно. Расставленные полегионно палатки образовывали концентрические круги, между которыми не было прямых проходов. Если кто-то вздумает атаковать, такая планировка замедлит и запутает нападающих.

В центральной части лагеря располагался пустой участок – раньше на месте этой бреши в палаточном строю стояли шатры Вопрошающих. Галад приказал, чтобы их распределили по двое в каждый эскадрон. Если Вопрошающих, прежде державшихся обособленно от других, смешать с прочими солдатами, они, быть может, сроднятся с остальными Чадами. Но пробел в рядах палаток Галаду не понравился, и он взял себе на заметку составить для лагеря новую планировку, после чего подал знак спутникам, и процессия отправилась дальше.

Галад выехал для того, чтобы показаться солдатам, и те, завидев его, отдавали воинский салют. Он вспомнил слова, сказанные однажды Гаретом Брином: «В большинстве случаев важнейшая обязанность военачальника – не командовать войском, а напоминать солдатам, что у них есть командир, который и принимает решения».

– Милорд капитан-командор, – сказал сопровождавший его Брандель Вордариан, самый пожилой из лордов-капитанов под началом Галада, – подумайте еще раз. Стоит ли отправлять это послание?

Вордариан ехал слева от Галада. Справа – Тром, за спиной – Борнхальд, выступавший сегодня в роли телохранителя, а чуть поотстав от него, но в пределах слышимости – лорды-капитаны Голевер и Гарнеш.

– Его необходимо отправить, – ответил Галад.

– Все это похоже на авантюру, милорд капитан-командор, – продолжил Вордариан, гладко выбритый широкоплечий гигант с проседью в золотистых волосах. Когда-то Галад был шапочно знаком с его семьей, которая принадлежала к мелкой знати при дворе его матери.

Кто откажется послушать совета, если его дает умудренный опытом человек? Только глупец. С другой стороны, только глупец внимает каждому советчику.

– Быть может, это и есть авантюра, – ответил Галад, – но поступить так – правильно.

Послание было адресовано прочим Вопрошающим и тем Детям Света, которые оставались под властью шончан, – всем тем, кто не отправился вместе с Асунавой. В письме Галад объяснял, что произошло, и приказывал как можно быстрее явиться к нему. Вряд ли кто-то выполнит данное распоряжение, но остальные имеют право знать, как все было.

Лорд Вордариан вздохнул, потом посторонился, пропуская подъехавшего Гарнеша вперед. Лысый мужчина рассеянно почесал рубец на месте левого уха и сказал:

– Хватит уже про письмо, Вордариан. Не советую испытывать мое терпение.

Галад уже заметил, что этого мурандийца очень многое способно вывести из себя.

– Полагаю, ты хочешь обсудить другие вопросы? – Он кивнул паре Детей Света, когда те, перестав пилить дрова, отдали ему честь.

– По словам чада Борнхальда, чада Байара и других, вы планируете заключить союз с ведьмами из Тар Валона!

– Да, это так, – подтвердил Галад. – Знаю, это решение кажется сомнительным, но подумай и поймешь, что оно единственно верное и правильное.

– Но ведьмы – это зло!

– Возможно, – ответил Галад. В прошлом он поспорил бы с этим утверждением, но, выслушивая других Чад и вспоминая, как в Тар Валоне обошлись с его сестрой, он начинал думать, что занял слишком уж мягкую позицию по отношению к Айз Седай. – Однако, лорд Гарнеш, это незначительное зло по сравнению с Темным. Ты же не станешь отрицать, что грядет Последняя битва?

Гарнеш и остальные подняли глаза к небу, уже несколько недель затянутому хмурыми тучами. Днем раньше один солдат слег от непонятной болезни – стоило закашляться, как изо рта у него сыпались жуки, – а запасы провианта портились не по дням, а по часам.

– Нет, не стану, – пробурчал Гарнеш.

– Тогда возрадуйся, – сказал Галад, – ибо путь наш ясен и понятен. Мы сразимся на передовой Последней битвы и, быть может, укажем так дорогу к Свету многим из тех, кто с презрением отверг нас. А если не укажем, все равно будем сражаться в Последней битве, ибо таков наш долг. Ты же не станешь этого отрицать, лорд-капитан?

– И этого я отрицать не стану, милорд капитан-командор… Но они же ведьмы!

– Другие варианты не идут на ум, – покачал головой Галад. – Нам нужны союзники. Оглянись вокруг, лорд Гарнеш. Сколько ты увидишь Детей Света? Меньше двадцати тысяч, и это с учетом новобранцев. Наша цитадель захвачена. У нас нет ни резервов, ни верных союзников, и в каждом из великих государств мира нас осыпают бранью. Нет, не отрицай! Ты же знаешь, что это правда.

Галад заглянул в глаза каждому из спутников, и те, один за другим, кивнули.

– В этом повинны Вопрошающие, – неуверенно сказал Гарнеш.

– Отчасти, – согласился Галад. – Но и те, кто творит зло, с презрением глядя на стоящих за правое дело.

Остальные закивали.

– Мы должны действовать осторожно, – сказал Галад. – В прошлом из-за нашей дерзкой отваги – и, пожалуй, чрезмерного рвения – от Детей Света отвернулись все потенциальные союзники. Мать всегда говорила, что нельзя назвать дипломатической победой ситуацию, когда каждый получает то, что хочет, – ведь тогда другая сторона решит, что возьмет над тобой верх, и выдвинет непомерные требования. Фокус не в том, чтобы все остались довольны. Надо сделать так, чтобы стороны думали, что добились наибольшего результата из возможных. Иными словами, другой должен быть достаточно удовлетворен, чтобы выполнить твои требования, но и раздосадован тем, что ты одержал верх.

– И как это касается Детей Света? – спросил из-за спины Голевер. – Ведь у нас нет ни короля, ни королевы.

– Верно, – ответил Галад, – и монархов это пугает. Я вырос при дворе Андора и знаю, как мать относилась к Детям Света. Всякий раз, имея дело с нашим орденом, она или отчаивалась, или решала не идти ни на какие уступки. Оба варианта нас совершенно не устраивают! Надо, чтобы правители этих земель относились к нам не с ненавистью, но с уважением.

– Приспешницы Темного, – пробормотал Гарнеш.

– Кто? Моя мать? – тихим голосом уточнил Галад.

– Все они, кроме твоей матери, – покраснел Гарнеш.

– Ты говоришь словами Вопрошающего, – сказал Галад. – И подозреваешь всех, кто выступает против нас, в том, что они служат Тьме. Да, многие из них и в самом деле находятся под влиянием Тени, но сомневаюсь, что это осознанный выбор. В том-то и ошибка Руки Света. Зачастую Вопрошающие не видели разницы между закоренелым другом Темного, тем, кто попал под влияние приспешников Тьмы, и тем, кто попросту не согласен с Детьми Света.

– Так что будем делать? – спросил Вордариан. – Плясать под дудку монархов?

– Что делать? Пока не знаю, – признался Галад. – Но подумаю, и верное решение придет само собой. Конечно, нельзя допустить, чтобы Дети Света стали комнатными собачками королей и королев, но подумайте, чего мы могли бы достичь в пределах того или иного государства, если не нужно отправлять целый легион, чтобы припугнуть его правителя.

Все задумчиво покивали.

– Милорд капитан-командор! – позвал кто-то.

Обернувшись, Галад увидел, что к ним легким галопом приближается Байар на белом жеребце. Прежде этот конь принадлежал Асунаве, но Галад предпочел ему собственного скакуна. Когда длиннолицый Байар – теперь на его белом плаще-табаре не было ни пятнышка – подъехал ближе, Галад остановил своего гнедого, остальные последовали его примеру. В лагере Байара недолюбливали, но он свою преданность доказал.

Однако, как предполагал Галад, его не должно было быть здесь.

– Я отправил тебя наблюдать за Джеханнахской дорогой, чадо Байар, – твердо сказал Галад. – И твой дозор окончится не раньше чем через добрых четыре часа.

Натянув повод и отсалютовав, Байар ответил:

– Милорд капитан-командор, на дороге мы пленили подозрительную группу путников. Что прикажете с ними делать?

– Пленили? – переспросил Галад. – Тебя послали следить за дорогой, а не брать пленных.

– Но, милорд капитан-командор, – возразил Байар, – как узнать, что это за люди, если не поговорить с ними? Вы же сами хотели, чтобы мы высматривали приспешников Темного.

Галад вздохнул:

– Я хотел, чадо Байар, чтобы вы сообщали о передвижениях войск. Или о купцах, с которыми можно поторговаться.

– У этих приспешников Темного имеется провизия, – сказал Байар. – Быть может, они купцы. Ну а вдруг?..

Галад снова вздохнул. В верности Байара трудно усомниться – ведь он сопровождал Галада, когда тот противостоял Валде, хотя это могло стоить ему карьеры. Но все-таки было бы лучше, если бы Байар поумерил свой пыл.

У сухопарого офицера был озабоченный вид. Что тут скажешь… Значит, в будущем надо отдавать более четкие и ясные приказы. В особенности когда имеешь дело с Байаром.

– Спокойно, чадо Байар, – сказал Галад. – Ты не сделал ничего дурного. Сколько у вас пленных?

– Десятки, милорд капитан-командор, – с видимым облегчением ответил Байар. – Поехали, покажу.

Он развернул коня, и Галад последовал за ним. В выкопанных ямах уже развели костры для приготовления пищи, и повсюду в воздухе висел запах горящего дерева. Проезжая меж солдат, Галад улавливал обрывки разговоров. Как шончан поступят с оставшимися Детьми? Правда ли Иллиан и Тир покорились Дракону Возрожденному или их завоевал какой-то Лжедракон? Говорили и о том, что далеко к северу от Андора с неба упал гигантский камень и уничтожил целый город, оставив на его месте кратер.

Судя по разговорам, люди были встревожены. Им следовало бы понимать, что все тревоги бессмысленны: никому не дано предугадать плетения Колеса.

Выяснилось, что Байар взял в плен группу людей с удивительно большим числом тяжело груженных повозок – их было штук сто, если не больше. Собравшись вокруг своих телег, пленники недобро посматривали на Детей Света. Галад, нахмурившись, произвел кое-какие подсчеты.

– Вот это караван, – негромко произнес оказавшийся рядом Борнхальд. – Купцы?

– Нет, – так же тихо ответил Галад. – Смотри, вон походная мебель. Обрати внимание на колышки по бокам, чтобы ее можно было разобрать на части. Мешки с ячменем для лошадей. А вон там, в повозке справа, кузнечные инструменты. Видишь, из-под холстины выглядывают молоты?

– О Свет! – прошептал Борнхальд. Теперь он тоже все понял. Перед ними был обоз довольно крупной армии. Но где солдаты?

– Готовься разделить их, – бросил Галад Борнхальду, соскочил с коня и подошел к головному фургону.

Возница оказался плотным мужчиной, с румяным лицом и волосами, зачесанными на макушку в бесплодной попытке скрыть обширную лысину. Он нервно мял в руках коричневую войлочную шапку, а за поясом, которым была перехвачена его добротная куртка, торчали перчатки. Оружия у него Галад не заметил.

У повозки стояли еще двое, оба гораздо моложе: мускулистый здоровяк боевого вида – способный добавить хлопот, но сразу заметно, что он не солдат, – и хорошенькая женщина. Она, вцепившись в руку бойца, покусывала нижнюю губу.

Поглядев на Галада, возница вздрогнул. «Ага, – подумал Галад, – признал пасынка Моргейз. Стало быть, кое о чем ему известно».

– Значит, путники, – сдержанно начал он. – По словам моих людей, вы назвались купцами?

– Да, добрый лорд, – подтвердил возница.

– Я почти не знаю этих мест. Вам они знакомы?

– Не особо, милорд, – ответил возница, продолжая мять шапку в руках. – Мы, вообще-то, тоже далеко от дома. Меня зовут Базел Гилл, и сам я из Кэймлина. А на юг я подался, чтобы заключить сделку в Эбу Дар с одним купцом, но эти шончанские захватчики не дали вести торговлю.

Похоже, он сильно нервничал. Что ж, хотя бы не соврал насчет того, откуда он родом.

– И как же зовут этого купца? – спросил Галад.

– Фэлин Деборша, милорд, – ответил Гилл. – А что? Вы бывали в Эбу Дар?

– Бывал, – невозмутимо кивнул Галад. – Большой у тебя караван. И любопытный выбор товаров.

– Мы прознали, милорд, что здесь, на юге, собирают войска. Многое из наличного товара я выкупил у отряда наемников, когда те решили разойтись, и подумал, что сумею тут все распродать. Не нуждается ли ваша армия в походных принадлежностях? У нас есть палатки, полевая кузница… да что угодно для ваших солдат.

«Неглупо», – подумал Галад. Он купился бы на эту ложь, не будь среди спутников «купца» столько ковочных кузнецов, поваров и посудомоек, – но маловато охраны для столь ценного каравана.

– Понятно, – сказал Галад. – Так уж вышло, что мне и в самом деле нужны припасы. В первую очередь провизия.

– Увы, милорд, – ответил возница. – Едой поделиться не могу. Готов продать что угодно, но съестные припасы уже обещаны одному человеку в Лугарде.

– Я перебью его цену.

– Я дал слово, добрый лорд, – сказал мужчина, – и не нарушу его, сколько бы вы ни предложили.

– Ясно. – Галад подал знак Борнхальду. Тот отдал приказ, и Дети Света в белых табарах, выхватив мечи, приблизились к каравану.

– Что… Что вы делаете? – спросил Гилл.

– Разделяем твоих людей, – объяснил Галад. – Поговорим с каждым по отдельности, а затем сравним, что они расскажут. По-моему, ты что-то… недоговариваешь. Сдается мне, что я вижу обоз немаленького войска. Если так, то мне бы очень хотелось знать, чья это армия, но главное – где она.

Покрываясь испариной, Гилл смотрел, как опытные солдаты разводят пленников в разные стороны, а Галад, в свою очередь, не спускал глаз с возницы. Вскоре к нему подбежали Борнхальд и Байар. Оба держались за оружие.

– Милорд капитан-командор… – взволнованно начал Борнхальд.

– Да? – повернулся к ним Галад.

– Похоже, у нас тут ситуация, – продолжил Борнхальд. Он раскраснелся от гнева, а Байар так выпучил глаза, что ясно было: еще немного, и он впадет в бешенство. – Кое-кто из пленных проговорился. Ваши опасения не беспочвенны: неподалеку находится большая армия. Недавно она сражалась с айильцами. Кстати, вон те парни в белых одеждах и есть айильцы.

– И?

Байар сплюнул в сторону:

– Слышали когда-нибудь о человеке по имени Перрин Златоокий?

– Нет. А что, должен был слышать?

– Да, – ответил Борнхальд. – Он убил моего отца.

Глава 5

Письмена

Гавин стремительно шагал по коридорам Белой Башни, и его сапоги гулко топали по темно-синему ковру, постеленному поверх темно-красных и белых плиток. Горящие светильники с отражателями, отполированными до блеска, походили на часовых.

От Гавина не отставал Слит. Несмотря на яркое освещение, казалось, что его лицо утопает в тени. Возможно, виной тому или двухдневная щетина – что весьма необычно для Стража, – или длинные волосы, чисто вымытые, но растрепанные. А может, все из-за черт его лица, резких и неровных, как на незавершенном рисунке: торчащие скулы, раздвоенный подбородок и давно сломанный, а потому крючковатый нос.

Как и всякий Страж, двигался он грациозно, но эта грация была более звериной, чем у большинства прочих. Слит не казался крадущимся по лесу охотником; напротив, он производил впечатление безмолвного хищника, обитающего в тенях, – зверя, чья жертва ничего не заподозрит, покуда не сверкнут клыки.

Они вышли к пересечению коридоров, где несли караул несколько гвардейцев Чубейна – с мечами на поясе и в белых табарах, украшенных эмблемой Пламени Тар Валона. Один поднял руку.

– Мне дозволено войти, – сказал Гавин. – Амерлин…

– Сестры еще не закончили, – неприязненным тоном перебил его гвардеец.

Гавин стиснул зубы. Что ж, ничего не поделаешь. Отступив в сторону, они со Слитом ждали, пока – ну наконец-то! – из охраняемых покоев не вышли три Айз Седай. Вид у них был встревоженный. Сестры удалились, за ними следовали два солдата, которые несли что-то завернутое в белую ткань. Должно быть, тело.

Потом гвардейцы неохотно расступились, пропуская Гавина и Слита. Они миновали небольшой коридор и вошли в маленькую читальню. Гавин, задержавшись у дверей, бросил взгляд в коридор и успел заметить нескольких принятых. Девушки выглядывали из-за угла и перешептывались.

Если считать тот белый сверток, убиты уже четыре сестры. Эгвейн всеми силами старалась не дать Айя вновь сползти к былому взаимному недоверию, предупреждала, чтобы все были настороже и велела сестрам не разгуливать поодиночке. Прожив здесь немало лет, Черные сестры знали все закоулки Белой Башни. Воспользовавшись переходными вратами, они могли проскользнуть в любой нужный им коридор и совершить убийство.

Таким, по крайней мере, было официальное объяснение этих происшествий, но Гавин сомневался в его истинности. Пригнувшись, он переступил порог читальни, Слит последовал за ним.

Здесь был сам Чубейн. Красавчик взглянул на Гавина, и уголки его рта уехали вниз:

– Лорд Траканд.

– Капитан, – поприветствовал его в ответ Гавин, осматривая комнату: три шага что в длину, что в ширину, единственный стол у дальней стены и неразожженная угольная жаровня. В углу горел бронзовый стоячий светильник, а круглый ковер закрывал почти весь пол. Глянув под стол, Гавин заметил на ковре темные пятна.

– Траканд, вы и правда надеетесь найти что-то, чего не увидели сестры? – спросил Чубейн, сложив руки на груди.

– Они искали одно, а я – другое, – ответил Гавин.

Пройдя к столу, он опустился на колени, чтобы осмотреть ковер.

Чубейн фыркнул и вышел в коридор. Гвардейцы Башни будут сторожить место преступления, пока не явятся слуги для уборки. Значит, у Гавина есть несколько минут.

Слит шагнул к одному из стражников, стоявших у выхода из читальни. К Слиту гвардейцы относились с большей приязнью, чем к Гавину. Тот до сих пор не понимал, за что его так не любят.

– Она была одна? – скрипучим голосом осведомился Слит.

– Да. – Гвардеец покачал головой. – Зря она не прислушалась к совету Амерлин.

– Как ее звали?

– Катэри Непву, двадцать лет как сестра Белой Айя.

Гавин хмыкнул, продолжая на четвереньках осматривать ковер. Итак, четыре сестры, все – из разных Айя. Две поддерживали Эгвейн, одна – Элайду, еще одна не принимала ничью сторону и вернулась в Башню совсем недавно. Всех убили на разных этажах Башни в разное время суток.

Определенно это похоже на почерк Черной Айя. Они погибли потому, что убить их оказалось легче и проще, а не потому, что жертвы были выбраны с какой-то целью. Но Гавин чувствовал: что-то здесь не так. Почему нельзя было Переместиться в покои той или иной сестры ночью и не убить ее, когда она спит? Почему никто не ощущал, что там, где они погибли, направляли Силу?

Слит внимательно изучал дверь и замок на ней. Когда Эгвейн сказала, что при желании Гавин может осматривать места преступления, он спросил разрешения брать с собою Слита. С этим Стражем Гавин уже имел дело. Слит зарекомендовал себя человеком не только педантичным, но и умеющим хранить секреты.

Гавин продолжал осматривать тесную комнатку. Никаких прорезей в ковре, выщербин и царапин на плитках пола, сколов на мебели. Вне всяких сомнений, Эгвейн нервничает. И она что-то скрывает – что-то, связанное с этими убийствами.

По ее словам, убийцы являлись через переходные врата, но уликами это не подтверждается. Да, пока что Гавину известно о вратах немногое, и очевидцы неоднократно говорили, что они висят в воздухе, не касаясь окружающих предметов. Но с чего бы Черным сестрам волноваться за целостность мебели или обстановки? Кроме того, читальня совсем крошечная, и было бы невероятно трудно пробраться сюда, не оставив явных следов.

– Гавин, подойди сюда, – позвал Слит. И без того невысокий, он все еще стоял на коленях у дверного проема.