Страницы бытия

Газета «Курьер», 30.04.1997, Череповец

Не живём, а пашем…

(Из жизни сельских медиков)

Встретил я его случайно на привокзальной площади. Не виделись мы более десяти лет, с той поры как Николай К., молодой энергичный выпускник медицинского института, отправился работать хирургом в небольшую районную больницу. Совсем, как герои Булгакова или Вересаева! Отправился он туда вполне добровольно, желая поскорее заняться самостоятельной практикой. Окольными путями ко мне приходили сведения о его типичной для многих врачей карьере: после пяти лет работы сумел добиться направления в ординатуру, по окончанию её суетиться в поисках тёплого местечка не стал, а вернулся в свою больницу.

И вот наша встреча. Как водится в подобных случаях, вспоминали общих знакомых, интересовались друг у друга здоровьем. Спросил я, наконец, о его жизни в «глубинке».

– Не живём, а пашем, – пожал плечами Николай. – Хирург в районной больнице – ломовая лошадь. Приём в поликлинике, койки в стационаре, операции, дежурства. В свободное время «отдыхаю» на даче – без подсобного хозяйства не прожить.

– А как в бытовом плане – зарплата, жильё?

– Квартиру успел получить ещё при «проклятых» коммунистах, – с лёгкой иронией ответил Николай. – Благоустроенную, трёхкомнатную. В те же годы построил небольшую дачу. Вот и всё богатство. Зарплатой хвалиться нечего – она у врача-хирурга 2-й категории невелика. Работаю постоянно на полторы ставки: больше не взять – есть и другие хирурги, надо делиться. Набираю ночных и воскресных дежурств почти на ставку – в месяц провожу в больнице 400 часов! И с районным коэффициентом получаю на руки где-то миллион с небольшим. Летом, когда многие коллеги в отпуске и можно взять побольше совместительства, зарабатываю до полутора миллионов рублей. И за эти деньги выкладываешься полностью – как выжатый лимон. Вообще то для села и эта сумма немаленькая. Но у меня двое детей, жена-педагог и денег не получает по три-четыре месяца, живем практически только на мои доходы. Если зарплату выдают стабильно – концы с концами сводим. Но обычно деньги в больнице задерживают на месяц, а то и на два. И тогда начинается режим строгой экономии: покупаем только хлеб, едим картошку, капусту, самодельную тушёнку (ежегодно закалываем поросёнка). Ладно, у меня хозяйство – не пропадём. Но вот вместе со мной в отделении работает молодой хирург. Живёт в общежитии. Получает вместе с дежурствами около шестисот тысяч рублей. Так тот в период перебоев с зарплатой ходит попросту голодным на работу – что днём на пищеблоке перехватит, тем и живёт, и одновременно больных в поликлинике принимает, оперирует. Такая она – проза жизни. А какие у меня перспективы? Со временем, возможно, стану заведующим отделения, получу первую категорию. Буду тогда зарабатывать вместе с дежурствами и совместительством около двух миллионов рублей – это потолок.

– Можно найти побочный заработок, – заметил я. – Заняться торговлей.

– Некоторые медработники от нелёгкой жизни этим промышляют, – невесело усмехнулся хирург. – Но в торговле все лучшие ниши давно заняты профессионалами – бывшими работниками РАЙПО, ОРСа и т. д. Дилетанты довольствуются лишь малопочётной и малодоходной долей «челноков». И, кроме того, с какой стати я, врач-хирург, профессионал в своём деле, должен осваивать чуждую мне роль? Обеспечьте мне достаточный заработок (Существующие нынче в медицине ставки просто позорны!), выдавайте деньги вовремя, и больше мне ничего не надо. А то порой бывает: стоишь за операционным столом, а в голове доминирующая мысль – где бы денег до получки раздобыть. Да вдобавок и на работе всё на ладан дышит: хронически не хватает лекарств и расходных материалов, в отделении необходим ремонт, оборудование устарело.

– Может, стоит поискать спонсоров? Неужели не найти предприятие или богатого человека – помогут со средствами?! Тоже ведь в больницу обращаются.

– Многие предприятия района сами на последнем издыхании – будущие банкроты. А богатым людям помогать нам невыгодно: в районную больницу они попадают редко – только для экстренных операций, для обследования или плановых операций предпочитают областной центр или столицу. Вот и получается, что наши пациенты почти всегда – рядовые труженики или пенсионеры. И в их окружении я чувствую себя намного уютнее – гонора у них поменьше, труд мой и меня, как специалиста, уважают. Богатые люди уважают только деньги и власть, и отношение их к нам, безденежным сельским медикам, соответствующее – снисходительно-покровительственное, как к официанту в ресторане. Сейчас надежда только на государство. Основная задача: попросту выжить, и районным больницам, и медикам.

На такой вот невесёлой ноте мы расстались.

Возможно, мой собеседник был излишне прямолинеен в своих выводах, категоричен в требованиях. Найдутся грамотные оппоненты, умеющие убедительно сослаться на тяжёлые времена, нехватку средств. Но перед глазами моими предстала невесёлая картина: два усталых полуголодных хирурга приступают к сложной операции…

Газета «Курьер», 30.10.1997, Череповец

Эпидемия равнодушия

В России эпидемия. Но не бьют тревогу врачи, безмолвствует санэпидемстанция, поскольку медицина здесь ни при чём. Это – эпидемия равнодушия, чей мерзкий вирус поражает всё большее число россиян.

12 ноября на дачах шестого причала, прямо на центральной дороге, почувствовал себя плохо пенсионер, ветеран войны. Вероятно, заболело сердце. Мимо него, сидящего у дороги, проходили люди, некоторые даже из любопытства задавали вопросы и, узнав, что дедушка «занеможил», поспешно уходили – своих дел хватало. Проезжали мимо машины. Никто деда не подвёз до города, никто не вызвал медработников. Так он и помер там, на обочине дороги, на глазах многочисленных зевак. И только когда ветеран, бездыханный, упал на землю, наконец-то позвонили на «скорую помощь». Но было уже поздно.

Аналогичный случай, правда, с более благополучным исходом, произошёл месяц назад в Заречье с водителем одного из автотранспортных предприятий. После смены он пошёл домой, и в пути внезапно заболело сердце. Почти одновременно появилась сильная слабость, и он упал – и больше часа! – пролежал у забора неподалёку от пешеходной дорожки. Вероятно, его принимали за пьяного, так как никто не останавливался. Нашлась сердобольная бабуля. Подошла, расспросила, вызвала «скорую». В больнице поставили диагноз – инфаркт миокарда.

И совсем дикая история случилась год назад в соседнем райцентре. Ударили ножом фельдшера местной больницы, известного уважаемого человека. Ударили вечером, когда он возвращался с работы. Истекающий кровью человек лежал на земле и тщетно обращался за помощью к редким прохожим. Всем было не до него. К счастью, мимо проезжала милицейская машина, она и доставила раненого в больницу.

Да, времена меняются! Раньше в чести были самопожертвование и взаимовыручка. Нынче такие ветхозаветные мещанские афоризмы, как: «Моя хата с краю!», «Надо мной не капает!», «Своя рубашка ближе к телу!» стали основополагающими для обширной массы обывателей, которым наплевать на всё, кроме собственного благополучия. И не хочет понять обыватель, что случись с ним беда – и он, хитрый и благоразумный, будет тщетно звать на помощь, а равнодушные прохожие, такие же обыватели, будут торопливо пробегать мимо.

Газета «Курьер», 20.11.1997, Череповец

Это были не шпионы!

Эта история произошла в июле 1995 года в небольшом районном центре Кадуй Вологодской области. Я с семьей отдыхал в отпуске в Кадуе, где у нас был построен свой дом. Жили мы на окраине посёлка, на тихой малонаселённой улице. В трёхстах метрах от нашей усадьбы начинался густой сосновый бор.

В этот вечер мы были дома втроём: я, жена и двенадцатилетняя старшая дочь Ирина. Около одиннадцати часов ночи жена позвала меня в детскую комнату, окна которой выходили в лес. Я подошёл к окну, и передо мной предстала незабываемая картина: зелёные верхушки сосен, светло-серое небо и медленно, без малейшего шума, спускающийся оранжевый шар диаметром в два раза больше луны. Он приземлился в лесу, где-то в двух-трёх километрах от нас, и над местом посадки, над соснами, стояло отчётливое желтоватое сияние.

Идти туда на ночь глядя было неохота, и вскоре все легли спать…

Утром, а встали мы для отпуска довольно рано – в 8 часов, дочь огорошила нас удивительным рассказом:

– Вы уснули, а я ещё продолжала сидеть в темноте у окна – не спалось. Ближе к двенадцати ночи из леса показалась человеческая фигура и двинулась по направлению к нашему дому. Незнакомец шёл быстро и вскоре поравнялся с моим окном. С виду человек высокого, более двух метров, роста. (Он шёл рядом с забором, высота которого – 1,5 метра, и поэтому дочь смогла приблизительно определить размеры незнакомца. – И. В.) Одет в блестящий голубой комбинезон. От страха я не могла и слова вымолвить – только сидела и смотрела. Он прошёл мимо и остановился у соседнего дома. (Там никто не жил. – И. В.) Пару минут спустя из леса вышел второй человек в комбинезоне, такой же высокий, и подошёл к своему товарищу. Посовещавшись, они оба скрылись за ближайшим перекрёстком…

Правдивость рассказа дочери не вызывала сомнений: несмотря на 12 лет, она была очень развитой, реально смотрела на жизнь, без склонности к каким-либо фантазиям. Темнеет летом в наших краях поздно, после часа ночи, изгородь, мимо которой проходил незнакомец, расположена всего в пяти метрах от дома – не удивительно, что дочь так подробно, в деталях рассмотрела ночных пришельцев.

Я вышел на улицу и стал внимательно рассматривать дорогу. В метре от забора, на песчаной почве, чётко выделялись две цепочки следов. Вполне человеческие – с характерными изгибами стопы примерно 45 размера. Следы сплошные, без рисунка подошвы, глубоко вдавленные в почву, что свидетельствовало о солидном весе незнакомцев. Длина шага в среднем была около метра. К сожалению, у меня не было фотоаппарата, а через пару часов следы стерлись автотранспортом и прохожими.

Позднее я узнал, что оранжевый шар в небе заметили в тот вечер и другие жители посёлка. Остается только гадать, кто же были эти ночные гости – инопланетяне, шпионы (в Кадуе построена крупная электростанция), наши российские космонавты?

Журнал «НЛО», 1998, С.-Петербург

Дойные коровы

(К вопросу о жилищно-коммунальной реформе)

Призрак бродит по России – призрак жилищно-коммунальной реформы. Обсуждение данного вопроса проходит на всех уровнях: от Владимира Владимировича до начальника жилконторы. По вечерам с голубых экранов лощёные телекомментаторы долдонят о развале жилищного сектора и кивают в сторону благополучного Запада: дескать, у них за жилье, за все услуги приходится платить по максимуму. (При этом умалчивают, что в той же благополучнейшей Германии немцам-переселенцам из России, у которых часто заработок на первых порах невелик, государство на оплату квартиры выплачивает солидную сумму в размере до тысячи марок в месяц.) О депутатах Государственной Думы и говорить не приходится – для них каждый вопрос становится благодатным поводом для бесконечных дискуссий, словоблудства, словесной пикировки, а, порой, и рукоприкладства. Даже наш сосед с третьего этажа, сантехник Ванька Козлов, после выпитой поллитровки водки любит, усевшись на лавочке у подъезда, поболтать о неаккуратных жильцах, финансовых трудностях его родного ЖРЭУ да постращать окружающих грядущим повышением платы за услуги.

Всяк судит с высоты своей колокольни!

Спору нет, жилищно-коммунальное хозяйство нуждается в реформах. Повторяю, в реформах, а не в лихом кавалерийском набеге, после которого остаются только дымящиеся развалины и горы трупов. Ситуация в коммунальном хозяйстве на сегодняшний день напоминает мне 1994 год и переход от государственного здравоохранения к медицинскому страхованию. Тогда тоже отважно за какой-нибудь год перевели почти все лечебные учреждения на обслуживание медицинским страховым компаниям, и в результате мы имеем такую медицину, как сейчас: не всеобщая диспансеризация, а повсеместное сокращение больничных коек, отсутствие надлежащей преемственности в лечении больного между стационаром и поликлиникой, беспредельная дороговизна лекарств. И надо учитывать, что положение в здравоохранении в городе Череповце значительно лучше, чем в целом по области! Скорее всего что-либо подобное произойдёт и в результате нынешней жилищно-коммунальной реформы.

Нас уверяют, что повышение платы за услуги будет распределяться дифференцированно, и люди с высокими заработками будут соответственно платить больше, чем низкооплачиваемые слои населения. Очень я в этом сомневаюсь и, чтобы не быть голословным, на конкретных примерах попробую обосновать свои сомнения.

Есть у меня трое знакомых: металлург Самойлов, врач Кукушкин и сторож Пряжкин (все фамилии изменены). Металлург за месяц напряжённого труда получает шесть тысяч рублей. Врач Кукушкин работает реаниматологом в больнице и вместе с совместительством и надбавками за стаж получает около пяти тысяч рублей. Сторож Пряжкин получает чуть более тысячи рублей. Каждый из них живёт со своим семейством в благоустроенной трёхкомнатной квартире, полученной ещё в советские времена. И ежу понятно, что металлург и врач будут платить за квартиру и за услуги полностью, а низкооплачиваемый сторож воспользуется дотациями, в результате чего его расходы на жильё уменьшатся.

Но… бедный сторож Пряжкин два года назад приобрёл новую «семёрку», и в квартире у него сделан «евроремонт». Металлург и врач раскатывают на старых «москвичах», а о «евроремонте» и не мечтают. Дело в том, что в свободное время Пряжкин занимается ремонтом легковых автомашин – нелегально, в собственном оборудованном для этих целей гараже. Деньги берет с заказчиков с рук на руки и налоги, разумеется, не платит. И людей, исправно платящих налоги, считает идиотами. А металлургу с врачом своих доходов при всём желании не скрыть: они в бухгалтерии до копеечки расписаны. И получается, что за Пряжкина часть расходов по квартплате будет распределена между врачом и металлургом.

И таких ловкачей, как сторож Пряжкин, предостаточно. Лично я знаю нескольких безработных, разъезжающих на весьма приличных иномарках. Эти граждане также будут пользоваться субсидиями по оплате своих очень просторных квартир.

В итоге подобной, плохо подготовленной жилищно-коммунальной реформы, ухудшится благосостояние большинства населения: тех, кто работает на промышленных предприятиях или в бюджетных организациях, исправно платит налоги со своих кровных заработков и не умеет (да и не хочет) скрывать собственные доходы. Они будут платить за себя и «за того парня». Они опять окажутся своеобразными дойными коровами для тех, кто, как говорится, умеет жить.

По-моему, это несправедливо. Я считаю, что всё население трудоспособного возраста должно оплачивать коммунальные услуги и квартплату независимо от личных доходов, без всяких субсидий. И металлург, и безработный должны платить одинаково. Критерий должен быть только один – площадь квартиры, независимо от того, сколько получает и сколько проживает человек. Подобный вариант сведет на нет ухищрения многочисленных хитрецов, результатом чего станет определённое уменьшение квартплаты (за счёт отмены дотаций для трудоспособного населения).

Осторожнее следует применять коммунальную реформу к инвалидам и пенсионерам, особенно одиноким и не имеющим никакой поддержки. Эти люди всё своё здоровье отдали государству, у них порой осталась только одна материальная ценность – квартира. Вот они-то и имеют право на дотации! И не надо никаких лишних справок: размер площади квартиры известен, есть пенсионное удостоверение. Требование каких-либо других бумажек – утонченное издевательство. Давайте быть логичными: если мы хотим равняться на передовые страны Западной Европы, то и отношение к нетрудоспособному населению должно быть на уровне европейских стандартов. А у нас до сих пор в этом вопросе царят законы джунглей.

Мои рассуждения – это не только частное мнение отдельного человека. Примерно так рассуждает подавляющее большинство добросовестных налогоплательщиков, на чьих плечах держится экономика всей страны. И от лица этой многочисленной когорты кормильцев нашего общества я настоятельно советую тем, кто стоит у руля власти: «Не надо спешить! Не стоит экспериментировать над собственным народом!»

Газета «Курьер», 2.10.2001, Череповец

Ненормативный пациент

Не буду затрагивать экономику и финансы – в этих отраслях я не специалист, но мой 18-летний опыт работы врача (десять лет из которых – в Череповце) даёт мне право вести разговор о проблемах здравоохранения.

Остановимся на проблемах здравоохранения в нашем благополучном Череповце. Спору нет, отдельные узкопрофильные отделения больниц живут неплохо, особенно если они расположены в медсанчасти АО «Северсталь». Но большинство из нас (в том числе и металлурги) обращаются за помощью на станцию скорой помощи, вызывают на дом участковых врачей, приходят на приём в городские поликлиники. А здесь обстановка иная!

В настоящее время в поликлиниках стало затруднительно получить талон не только к «узким» специалистам, но даже к участковым терапевтам. Пациентам приходится занимать очередь спозаранку – в пять-шесть часов. Суть в том, что страховые компании оплачивают труд врачей по минимальным расценкам – строго по количеству больных, которых положено принять на ставку. Больные, принятые сверх нормы, не оплачиваются! Естественно, что медработники, труд которых и без того оплачивается незавидно (даже после нашумевшего повышения зарплаты фактические ставки медработников повысились в среднем на 200–300 рублей), отказываются работать даром. Ну, а больные, которым не хватило талонов, приходят домой и вызывают скорую помощь (здесь отказов не бывает!). Тем самым ввиду роста необоснованных вызовов в работе бригад скорой помощи значительно возрастают нагрузка, расход медикаментов и т. д. Станция скорой помощи начинает частично выполнять работу поликлиник.

Немало проблем создало и прошедшее в городских стационарах сокращение коек. Практически в каждом отделении сокращалось по одной-две палаты, в городской больнице № 1 было ликвидировано гастроэнтерологическое отделение, а его заведующий, высококвалифицированный специалист, был вынужден перейти работать в другую больницу в качестве врача-консультанта. Естественно, что в итоге пострадали прежде всего больные. Удивительно, что депутаты Череповецкой городской думы, среди которых немало врачей, не воспрепятствовали такому сомнительному мероприятию, как сокращение коечного фонда.

И в результате теперь существуют трудности с госпитализацией плановых терапевтических больных (пациенты пенсионного возраста дожидаются своей очереди по месяцу и более), бывают отказы в госпитализации больных, доставленных бригадами скорой помощи.

Каков же выход из создавшейся ситуации? Платный приём специалистов в поликлиниках и стационарах, «коммерческие» палаты? За медицинской помощью чаще всего обращаются пенсионеры и инвалиды, и без того с трудом выживающие на свои пенсии. А сейчас, когда усилиями наших местных депутатов в городе проведена так называемая «реформа ЖКХ», перед многими пенсионерами встала реальная перспектива лишения жилья. Тут уж не до платной медицины!

Оптимальный вариант – отказаться от услуг медицинских страховых компаний и вновь передать функцию финансирования учреждений здравоохранения. И тем самым сэкономятся средства, которые в настоящее время идут на содержание самих страховых компаний. Но на это наши чиновники никогда не пойдут! Вполне реальным было бы со стороны городской думы хотя бы осуществлять контроль за деятельностью медицинских страховых компаний. Я уверен, что при желании депутаты городской думы и представители исполнительной власти смогли бы выявить нарушения в деятельности этих компаний и привлечь нарушителей к ответственности. По крайней мере, необходимо заставить страховые компании оплачивать работу поликлиник по количеству фактически принятых больных.

Ввиду уменьшения коечного фонда и возникшей проблемы с госпитализацией больных вполне реальным выходом будут разработка и внедрение в практику программы «домашних стационаров», когда часть пациентов, нуждающихся в госпитализации, сможет получать полноценную медицинскую помощь на дому. Конечно, на первых порах это потребует дополнительных расходов, но в итоге принесёт весомую экономию бюджетных средств – не надо тратиться на содержание койки, питание, медикаменты. Практика «домашних стационаров» успешно применяется в большинстве развитых стран. На первом этапе разработки программы «домашнего стационара» можно в качестве эксперимента опробовать данный проект в отдельном городском районе, а затем только распространить на весь город.

И особенное внимание следует обращать на нужды городской станции скорой помощи, так как её сотрудники зачастую первыми оказываются у постели больного, и именно от их подготовки и оснащения зависит дальнейшая судьба их пациентов. Учитывая напряжённый и опасный характер работы скорой помощи, необходимо провести для её сотрудников (хотя бы для персонала выездных бригад!) страхование от несчастных случаев. Федеральный Закон «Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний» вступил в силу с 6 января 2000 года, но до сих пор не выполняется в Череповце якобы из-за нехватки средств. Автотранспорт следует заменять своевременно – в положенные сроки, а не тогда, когда машины начнут разваливаться. И, наконец, учитывая тот факт, что бригады скорой помощи постоянно обслуживают не только городских жителей, но и близлежащие сельские населённые пункты, было бы справедливо сократить пенсионный стаж работы выездных бригад.

Все мои предложения, как видите, вполне осуществимы и не влекут за собой каких-то фантастических финансовых затрат. Было бы желание! Желание у народных избранников и представителей исполнительной власти заниматься проблемами здоровья населения не на словах, а на деле.

Газета «Русский Север», 6–12.02.2002, Вологда

Атаман Ермак. Народный герой или русский колонизатор?

1 сентября 2002 года исполнилось 420 лет со дня знаменитого Сибирского похода атамана Ермака.

Место рождения Ермака (Ермолая Тимофеевича) до сих пор оспаривается разными авторами: по одним источникам он родился на Северной Двине, по другим – является уроженцем Вологодского района; есть версия, что он родом с реки Чусовой. (Река на Среднем Урале, левый приток Камы.)

В молодые годы Ермак ушёл на Волгу и Дон, за свою воинскую доблесть был принят в донские казаки (подобной чести удостаивался далеко не каждый пришелец), и прошёл опасный, но почётный путь от рядового казака до казачьего атамана. Безродный паренек из северных лесов стал атаманом! И оставался на этом посту в течение десятилетий.

Ко времени своего исторического Сибирского похода, присоединившего к Московскому государству обширные сибирские территории, Ермак был общепризнанным казачьим атаманом и, кроме того, опытным военачальником, пользовавшимся уважением и доверием русского царя (утверждения, что-де Ермак был «разбойным» атаманом, впоследствии прощённым царем, не более, чем фальсификация истории). Ермак принимал в свои ряды отряды «разбойных» атаманов, таких, как Иван Кольцо, Иван Гроза, Богдан Брязга, которые подчинялись дисциплине и порядку, установленными в отряде Ермака.

1 сентября 1582 года – по исследованиям русского историка Е. П. Савельева и советского историка профессора Р. Г. Скрынникова (раньше, опираясь на Строгановскую летопись, считали, что поход начался в 1581 году) в Сибирь для войны с Кучумом отправился отряд казачьего атамана Ермака Тимофеева. Это подтверждается историческим документом – грамотой Ивана Грозного Строгановым от 16 ноября 1582 года. Отряд Ермака был численностью в 540 донских, волжских, яицких, терских казаков. Струги для казаков были изготовлены на Дону казаками-выходцами из Великого Устюга. Кроме того, к Ермаку присоединилось 300 человек – уроженцев Великого Устюга, а также с казаками пошло немало людей купцов Строгановых (всего отряд Ермака насчитывал от 6 до 7 тыс. человек). Поход 1582 года прошёл удачно, и казачий отряд занял столицу хана Кучума – Искер. Московскому царю была послана грамота о вхождении сибирских земель в состав Российского государства.

По воспоминаниям современников, грозный атаман Ермак по своим морально-этическим качествам, был честным и справедливым человеком, в отношении малочисленных народностей Сибири он придерживался тактики не завоевателя, а освободителя от татарского гнёта.

Портрет Ермака. Худ. Васильев Р. А. Гравюра. XIX в. Тобольский историко-архитектурный музей-заповедник