Неидеальный разрыв

Даша: Ритка жива! ☺

Аня: В субботу, я думаю, все смогут? Отговорки не принимаются!

890232…: Я на работе до шести.

Таня: В восемь. Адрес записываем, чтобы потом не было разговоров, что кто-то не может найти дом!

Даша: Это камень в мой огород?

Кристина: Скорее в мой☺

Таня: Ритка, алле гараж?

Откладываю телефон и убираю пустые тарелки со стола.

– У Кристины день рождения в субботу, – поясняю мужу жужжание на столе.

– У нее же с тобой в один день?

– Да, завтра. Но отмечают в субботу. Приглашают, – одергиваю руку от крана, никак не могу привыкнуть к горячей воде, которая, сперва, бежит медленно, но потом напор резко усиливается.

– Опять обожглась?

– Нет, не успела.

– Пойдешь? – Вадим складывает приборы в посудомойку.

– Не знаю. Если получу извинения…

– Не стоит ждать дорогих поступков от дешевых людей.

– Не говори так, в конце концов я была одной из них.

– Была, но уже нет.

Вытираю руки о белое вафельное полотенце, беру телефон со стола и иду в гостиную. Большая квадратная комната с окнами от пола до потолка занята лишь угловым диваном. На стене висит плазма, каналы мелькают один за другим. Через минуту останавливаются на Евроньюс, муж интересуется политикой. Укладываюсь на диван к нему под бок.

– О чем речь?

– Эрдоган ввел военное положение, поддерживает террористов в Сирии, трусливая мразь…

Захожу в Ватсап, за два года семейной жизни я научилась отключаться от рассуждений мужа на политические темы, я в этом не разбираюсь и не интересуюсь.

Таня: Так, курицы, едите на север, от города не больше десяти километров! Блуждать просто негде. Коттеджный массив Загорье.

Даша: Вы же еще не закончили стройку?

Таня: Только отопления нет, но сейчас лето. Баня и беседка готовы, в доме есть свободная пара диванов.

Аня: Улица, номер дома?

Таня: Лесная, дом 4. Он второй, по правой стороне. Стоит прямо у реки. Ловите геометку.

Я все еще молчу, не знаю почему я до сих пор не покинула группу. Внезапно получаю сообщение от Тани с текстом «Рита, как жизнь?». Ей отвечать мне тоже не хочется.

«Рита у нас самая интеллигентная!»;

«Мне всегда нравились твои брови, я думала они свои, а ты подкрашиваешь?»;

«Блин, да мне бы эти длинные ноги!».

Я достаточно долго воспринимала слова Тани как комплимент, а не средство манипуляции. В школьные времена Танька была главной заводилой в компании. Инициатором самых опасных, непредсказуемых и как следствие интересных событий. Было особенно приятно слышать похвалу именно от нее. Я всегда считала ее красивой, отважной и сильной, завидовала решительности и способности постоять за себя. Однажды она побила девчонку, которая чуть было, не спустила на меня пса. Соседний квартал, стрелка во дворе из-за нелепицы. На Аню наседала какая-то профурсетка, не помню причину, да и какая она могла быть? Не так на нее посмотрела, улыбнулась не тому мальчику, или ляпнула что-то, не подумав? Во мне всегда было сильно чувство справедливости, за что я не раз огребалась. Это был тот случай, когда внимание переключилось с Аньки на меня, помню, как внутри все задрожало, и голос стал заикаться. Девчонка держала на поводке ротвейлера, подойдя в притык. Она плюнула на мою футболку, а я в тот момент уже представляла какого это жить с изуродованным собакой лицом. Анька молчала, то ли затрусила, то ли просто была рада, что она теперь не главная цель. Девчонка толкнула меня и отошла, ее подружки засмеялись. Даша, молча, наблюдала за всем со стороны. В нашей компании она была мозгом и аналитиком, но рассуждала смело лишь среди своих. Она никогда не открывала рот, если это не касалось ее напрямую, что было моим основным недостатком. Но если стрелы летели на нее, могла дать сдачи, как кулаком, так и словами. В этот же вечер мы бурно обсуждали случившееся в бункере, нашем логове. Металлический ящик размером два на два, стоял на берегу, лицом к реке. Там можно было курить, пить пиво и материться, без страха быть пойманными. Я по большей части молчала, все еще не успокоившись после произошедшего. Принимать все слишком близко к сердцу – еще один мой недостаток.

Танька затянулась, выпустила плотное кольцо дыма и сплюнула на пол. Она первая научилась курить, попробовав никотин в десять лет и освоив к концу шестого класса. Я пристрастилась к нему в восьмом, с подачи Аньки и Крис. Дашка же никогда не зависела от никотина. Хотела – курила, а хотела, могла неделю не притрагиваться к сигаретам.

Таня передала мне окурок, я сделала пару затяжек и отдала дальше по кругу. В этот момент вернулась Кристина с новой пачкой синего Винстон и двумя стеклянными бутылками Аяна.

– А вы-то, что молчали?

– А что я должна была свою рожу подставить этой псине?! – Анька всегда переходила на визг, когда знала, что обвинения в ее адрес не беспочвенны. Действительно, как это было глупо с моей стороны!

– Так вообще-то из-за тебя все началось! – Наседала Кристинка, раздавая по сигарете, целой на каждую. С пивом они шли особенно хорошо, а когда были чипсы-крабики, считай – жизнь удалась.

– Я никого не просила за меня заступаться, – да, она не просила, но у меня было дурацкое чувство долга. Ведь мы «бригада», прям вот так, голосом Космоса из одноименного сериала.

Мы с подругами были влюблены в этих смелых, отпетых парней. Белый был фаворитом девчонок, а я тащилась от Пчелы. И что я в нем нашла, ума не приложу. Но тогда, пятнадцать лет назад, когда сериал едва увидел свет, я без оглядки влюбилась в большие светлые глаза и русые волосы Вити Пчелкина, дав себе клятву обзавестись таким же крутым парнем-бандитом, когда подрасту. Но парней я не интересовала, будучи во времена школьной юности тощей, закомплексованной дурочкой. Их внимание пришло позже, после окончания школы.

Я глубоко затянулась, проглотив дерущий горло ком вместе с горечью никотина, но слезы уже подступили и начали жечь глаза. Анька цокнула, ее раздражала моя плаксивость. Я не помню, видела ли хоть раз слезы в ее глазах.

– Ритка! Да не гони ты, пошли они к чертовой матери, – Крис же всегда меня утешала. Она откупорила одну из бутылок, приложив ее пробкой о железный дверной проем, и протянула мне. Я сделала три больших глотка, и мне стало чуть легче.

– Завтра возьму стафа у тетки, тогда посмотрим, как они запоют, – произнесла твердо Таня, глядя мне прямо в глаза. И она его взяла.

Я хотела просто забыть, вычеркнуть из памяти момент прилюдного унижения, но подруга сказала, что возможно это не последняя наша встреча, ведь девчонки жили не так далеко. «Нужно уметь обозначать границы и защищать себя», как сейчас помню ее слова. Отец Тани работал в милиции, в детстве я думала, что именно от него она и переняла свою смелость и жажду защитить слабых. То, что она всего-навсего была задирой, не упускавший возможности показать свою силу и превосходство, я поняла гораздо позже.

В тот день Даша и Анька остались в школе, я, Таня и Крис училась на класс младше и наше расписание не совпадало. Поэтому мы втроем пошли вершить суд, прихватив Буцефала у Танькиной тетки. Та предусмотрительно надела намордник на пса, который подруга сняла, как только мы зашли в зону назначения. Подойдя к воротам школы, мы стали ждать, притаившись за теплицей, где школьники устраивали перекур после тяжелого учебного дня. Мы сразу услышали их смех, четыре девчонки зашли за угол и немного оторопели.

– Здорово… – Танька медленно подошла к ним. Уверена, она бы не струсила и без собаки. Меня же вновь пробрала дрожь, внутри скрутило так, что хотелось сложится напополам. Бежать! – кричал мой рассудок. Я панически боялась драки, боялась почувствовать кулак на своем лице или лишиться зуба. Я бы сгорела от стыда, если бы мне пришлось ходить с синяком. Поэтому я предпочитала глотать обиды.

– Ты знаешь, что тебе крышка, если он нас тронет! – от тараторила одна из них.

– Вчера тебя это не волновало!

– Она первая полезла.

– Первые вы полезли, а я всего на всего заступилась за подругу!

– Что-то ты вчера не была такой разговорчивой!

– Вы тоже не особо смелые сейчас, – когда Танька была рядом, я становилась посмелее, но все же не лезла на рожон, а лишь констатировала факт.

– Ну, так что? – Таня слегка приспустила зверя, и тот чуть не встал на задние лапы. Девчонки отпрыгнули.

– Ты больная?

– Думала, у тебя одной есть большая псина? Буцефал, а ну сидеть! – пес послушно сел. Таня подошла к самой задиристой девчонке и повалила ее на землю, последовал плевок. Она толкнула ее в плечо и пнула ногой дорожную пыль прямо в лицо. Мне стало дико жаль обидчицу, я уже не испытывала былой ярости и обиды, мне просто хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Одна из ее подруг дернулась в защиту, и тут Буцефал сорвался с места, Танька едва успела схватить его, я подскочила к ней сзади и что было сил вцепилась в поводок, когда пес встал на задние лапы и разинул пасть. Обидчицы с визгом унеслись. Таня и Крис засмеялись, а мне стало до того горько, что хотелось исчезнуть с лица земли. С тех пор я обходила этот квартал и соседнюю школу стороной.

Я: Привет, Таня. У меня все отлично, как ты?

Таня: А что молчишь-то? В субботу приедешь?

Я: Нет.

Таня: Почему?

Я: Сама знаешь.

Таня: Об этом уже давно никто не вспоминает! В субботу прекрасная возможность послать прошлое и вернуть мир.

Я: Я войну не объявляла.

Таня: Она тоже, как и мы все. Рита, не гони! Не с ночевкой так хоть на вечер. С восьми до двенадцати, до города рукой подать.

Я: Завтра решу точно.

Таня: Столько всего хочется обсудить! Я буду рада тебя видеть, ты же знаешь.

Иду в ванную, винтили еще скрипят, новые. Горячая вода обжигает кожу, заполняя комнату паром. Густым, влажным паром, как в прошлый раз… Меня вновь охватили воспоминания. Как я соскучилась по ее смеху, такому несерьезному подходу к жизни и оттого легкости во всем, что делала. Она всегда находила повод для улыбки, и даже когда случалось что-то плохое, смеялась, глядя на свое отражение в зеркале, собираясь в клуб. Дрыхла до обеда, несмотря на то, что легла в десять вечера, а потом недовольно зевала, потому что ее подняли. Пальцы с яркими длинными ногтями сжимали сигарету, она курила маленькими короткими затяжками, мне всегда приходилось ждать, когда она закончит. И этот запах мандаринов в нашей постели, у меня он ассоциируется с ней, а не с новым годом.

Вздрагиваю от прикосновения рук.

– Двигайся, – муж прижимает меня к прохладной плитке, его губы щекочут шею, проходятся по плечам. Добрался до груди, с жадностью сжимая в ладонях, – расставь ноги, ну же. – Командует, привык, что на работе все ему подчиняются. Но такой мужчина как Вадим просто не умеет иначе, я знала с самого начала за кого выхожу замуж. – Вот так, – накручивает на руку волосы на моем затылке и сжимает бедра, завтра там будет синяк. Пальцы проникают в меня и запах мандаринов наконец-то рассеивается. А еще муж обожает анальный секс, кажущийся мне по началу диким. Он заставляет меня нагнуться, лицо упирается в новенький смеситель. Распирающее чувство внизу живота, не самая любимая поза. Но когда он на взводе, его не остановишь.

Ночью жмусь к Вадиму, матрас лежит на полу, где гуляет холодный воздух, от открытой в кухне форточки. Мы так и не собрали кровать. Оценив фронт работ, решили отложить до следующих выходных. Рядом калачиком свернулся Генри, скомкав под собой плед. Даже он замерз в своей шубе. Поднимаюсь и на носочках иду по холодной плитке коридора. Пахнуло дождем, и я замерла у открытого окна. Едва распустившаяся зелень и запах мокрого асфальта, интересно, где та пропавшая девушка? Возможно, она еще жива, и так же, как и я слышит шум дождя и замерзает.

Что-то мокрое и холодное коснулось ноги, Генри незаметно подкрался сзади, тычет в меня своим носом. Закрываю окно и на носочках иду в спальню. Беру телефон, он показывает три часа ночи и непрочитанные сообщения в Ватсап.

Таня: Ритка жива.

Даша: Я тоже проверила ☺

892356…: Почему я ее не знаю?

Таня: Скоро познакомишься.

890232…: Я так понимаю, мы без мужиков?

Аня: Без мужиков, но с Антоном ☺

Глава 11. Рыжая жертва

Алису душили слезы, когда спустя несколько дней урод вернулся с ножницами, и она наблюдала, как на пол падают пушистые рыжие завитки. Волосы были единственным, что она любила в себе и чем гордилась.

– Не дергайся, а то сниму вместе со скальпом, – он схватил ее за оставшиеся волосы и потянул на себя.

С кое-как остриженными волосами глаза девочки стали ее больше. Урод натянул парик, блонд был ей к лицу. Веснушки, осыпавшие маленький носик, стали еще заметнее, бледная кожа белее. Теперь девочка напоминала фарфоровую куколку.

– Тебе нравится? – она сглотнула, пытаясь продавить отчаяние и страх. Пальцы липли друг к другу, от грязи, вытертых когда-то слез и выделений, оставленных на ее теле.

Ей нужно выбраться из комнаты, тогда у нее появится шанс, тогда она сможет бороться. В теплое время у реки наверняка будет много людей, ее могут услышать.

– Научи меня быть той, кого ты желаешь…

Не успела она договорить, как он швырнул ее на матрас и пристроился сзади. Острая боль пронзила все тело, а он все кричал, что бы она расслабилась. Девочка не сопротивлялась, не имела права, ведь она твердо решила доиграть свою роль. Возможно лучшую роль в своей жизни. С каждым толчком Алиса обещала себе, что выберется, чего бы ей это не стоило. Спустя минуту он кончил, швырнув презерватив на пол.

– Прибери.

Алиса натянула колготки, и бросила использованную резинку в ведро.

– Сходи в туалет, я вернусь не скоро, если, конечно, ты не хочешь сидеть в комнате, где воняет дерьмом.

Алиса поняла, что так этот маньяк проявил какое-то подобие заботы, чего раньше не было. Она не зря пожертвовала волосами.

– Хорошо. Возвращайся скорее.

– Заткнись, почувствовала вольность. Вернусь, когда посчитаю нужным, – урод подошел к девочке, сидящей на ведре, и разрезал стяжки на руках и ногах. – Пошли, сегодня я добрый.

Алиса взяла ведро и вышла за дверь. Недолгий коридор прямо. Комната, справа под столом канистра, наверное, бензин для моторных лодок. Пустые бутылки на подоконнике, сети, от которых несло тухлой рыбой и канаты на ржавом гвозде, вбитом в стену у входа. Поворот влево, ванная и туалет. Девочка опорожнила ведро. Маленькая квадратная ванная, облупившаяся синяя краска на стенах, пожелтевший унитаз с подтеками ржавчины и зеркало напротив двери с отколотым уголком.

– Помойся, а то воняешь как свинья. Трахать противно. У тебя две минуты, – он захлопнул дверь, и Алиса услышала какую-то возню в коридоре. Ее взгляд уже просканировал помещение, ничего, чем можно было бы защищаться. Разбить о него зеркало? Она попыталась оторвать его от стены, приклеено намертво. В этот момент дверь открылась, и Урод швырнул в нее когда-то белом полотенцем. – Мыться будешь или что?! Нет, так вали в свою конуру! – он схватил девочку за шкирку и потащил в коридор.

– Я хочу, пожалуйста!

– Две минуты! – рявкнул садист. Дверь захлопнулась, и потрескавшаяся краска осыпалась на пол.

Алиса стянула с себя кофту, засаленную футболку и лифчик. Кран затрещал и выпустил коричневую вонючую струю ледяной воды. Плевать, ей так хотелось смыть с себя запах его рук и омыть затянувшиеся после избиения раны.

– Ну? – садист заглянул в комнату, девочка ждала, пока стечет вода.

– Грязная, – урод оглядел исхудалое тело девушки. Она протянула дольше всех. Обычно его питомицы держались по месяцу, не более. А эта маленькая, но выносливая. Он снова хлопнул дверью.

Алиса взяла в руки душ и обдала тело. Ей хотелось рыдать, хотелось кричать от боли, холода и обиды. Слезы все сильнее жгли ей глаза, но она как могла давила их. Если он увидит, все старания прахом, пусть думает, что она довольна.

Резиновый шланг протекал. Вода только-только стала теплеть, но нужно было спешить, он может разозлиться. Кое-как сполоснула кожу и остатки волос на голове, она закрутила винтили. Прислушалась, за дверью было тихо.

Впервые за время, проведенное взаперти, Алиса увидела себя в зеркало. Ребра проступали сквозь кожу, тут и там покрытую синяками и шрамами, которых раньше не было. И голова, небрежно остриженная, кое-где лысая. Алиса приблизила лицо вплотную к зеркалу, заглядывая в собственные глаза. Она сделает это или умрет. Нет больше сил терпеть его издевательства. Нужно выбираться, рискнув жизнью, а точнее тем убогим существованием, которое она вела сейчас.

Глава 12. С днем рождения, Рита

Вадим всегда уходит из дома раньше меня. Сонно потягиваюсь на белых египетских простынях. Первая мысль, пришедшая в мой еще не очнувшийся мозг: почему сейчас? Люди не изменятся от того, что я забуду причиненные обиды, а значит стоит ждать их и в будущем. Расходятся дороги, и каждый идет своим путем, и когда-то такой близкий человек, становится чужим. Но ты делил с ним одежду, холодильник и постель, переживания и счастье, возможно ли стать чужими по-настоящему после такого? Расстояние и время – вот два фактора, которые отлично фильтруют людей и их чувства к нам. Одних делают ближе и роднее, а других стирают навсегда. Разум же спасает душу от тоски, пряча хорошие воспоминания поглубже, и со временем в памяти все чаще всплывают лишь обиды, переосмысленные в силу пройденных лет и пережитые по-новому. Порой я негодую, как могла простить Дашку, и даже искренне делать вид, что мне не обидно, когда, идя темной летней ночью с дискотеки, мы сделали остановку у ларька, чтобы купить сигарет или выпивку. Рядом припарковалась тойота Карина, и за тонированными стеклами показались лица парней. На мне была модная в то время кофта со спущенными плечами, и Дашка решила, что это подходящее время, когда можно стащить ее вниз, показав всему проспекту мою обнаженную грудь. Я быстро натянула сморщившуюся в районе талии ткань, бросив что-то вроде: «дурочка!». Мама уехала в командировку, в ту ночь я должна была ночевать у Крис, поэтому не могла просто взять и уйти, но так этого хотела. Еще больше хотелось влепить Дашке по носу, сорвать с нее кофту прямо перед лобовухой Карины, смеялась бы она тогда?! Но я не смогла и не сделала.

Пойди я на вечеринку, какой подарок бы подарила Крис? Несколько сообщений и я выбита из колеи, забыв о том, что они сделали. Пытаюсь собрать в кучу рой мыслей, которые растаскивают мозг по кусочкам. Кидаю телефон в сумку и гипнотизирую экран компьютера. Скорее из глаз пойдет кровь, чем я наконец-то займусь делом. Работа стоит, телефонная трубка разрывается, когда я выхожу из забытья. Мне сообщают, что прибыла поставка новеньких автомобилей, спускаюсь вниз, чтобы принять их. Ледяной ветер сдувает меня с ног, град больно бьет по лицу, обычное дело – июнь в нашем городе. Кутаюсь в бежевый палантин из кашемира, привезенный матерью Вадима из Италии. Слежу за выгрузкой, тут нужен глаз да глаз. Докажи потом, что машина прибыла без царапин, которые посадил криворукий водитель погрузчика. В этот момент за спиной сигналят, я оборачиваюсь. Знакомый Ниссан Марч розового цвета подмигивает мне фарами. Показываю на парковку, не могу бросить приемку. В сервисе проверяю колеса, днище, кузов, внешне все отлично. Подписываю бумаги и ухожу. В холле, устроившись на кожаном кресле, сидит Анька, потягивая халявный кофе, любезно предложенный Дианой. Опять новый цвет волос. За долгие годы знакомства с ней я видела ее рыжей, блондинкой, брюнеткой, красноволосой. Сейчас бледно-розовые волосы блестели под белыми светодиодами автосалона.

– Визуализирую, – произносит она, как ни в чем не, бывало, рассматривая отполированные Кайены, словно и не было девяти месяцев тишины.

– Привет.

Аня ставит кружку на стол и подходит, разведя руки и приглашая обнять. Это я еще могу снести.

Столь популярные чмоканья в губы в подростковом возрасте, всегда вгоняли меня в ступор. Никогда их не понимала, вы же виделись вчера, подобные приветствия с передачей герпеса друг дружке, вещь сама по себе не самая приятная. Мне всегда хватало скромного «привет», но иногда и я должна была играть эту пьесу, поскольку выпадала из общей компании, от чего чувствовала себя не индивидуальностью, как должна была, а неправильной или бракованной.

– У тебя такая? – показывает на одну из машин.

– Нет, у меня все тот же опель.

– Что решила?

– Ты ехала в такую даль, чтобы задать мне этот вопрос?

– Рита, да пойми ты, все нормально!

Я смотрю на нее, а в голове крутится лишь одно слово: идиотка. Как можно считать произошедшее нормальным? Она все еще думает, что перед ней прежняя тихоня Рита, которая проглотит любую сказанную глупость?

– У нас разное определение этого слова, – как и многих других.

– Мы все хотим, чтобы все было как прежде.

– Это невозможно, Ань. И почему сейчас?

– День рождения, чем не повод? Да брось, Ритуль!

Анька относилась к тому типу людей, которые ко всем обращаются Зая, Киса, Рыба и прочими названиями ласкательной живности. Это был ее стандартный набор словечек, которые применимы ко всем и ни к кому конкретно. Меня же она всегда называла по имени. И если в детстве мне было обидно, чем я не заслужила животного прозвища? То сейчас я была благодарна, что она все же оставила меня человеком.

– Рита! – слышу за спиной голос мужа. Его рост почти два метра, и миниатюрной Аньке приходится задирать глаза в потолок, чтобы взглянуть на него. Вадим оглядывает ее с ног до головы, не отвечая на приветствие. – Нужно сверить VIN и внести в базу, – не очень вежливо с его стороны, Анька делает вид, будто ищет что-то важное в своей сумочке.

– Иду, еще две минуты, – Вадим бросает недовольный взгляд на розовые волосы Аньки и уходит, не прощаясь.

– Мне нужно работать.

– Ты хоть отпишись в чате! Что молчать-то, как маленькая Рит, – от нее не ускользнул пренебрежительный тон мужа. Былая вежливость испаряется без следа. – Мы же готовим вечеринку в честь дня рождения, нам надо знать количество человек, чтобы накрыть стол, – в честь дня рождения, который, кстати, сегодня, но она, естественно, этого не помнит. Аньку никогда не волновали конкретные люди, она всегда там, где тепло, сытно и весело. Ловлю себя на мысли, что чувствую презрение, как долго я обманывала себя, называя дружбой пустые отношения.

– Я отпишусь вечером, после работы. Сейчас мне некогда.

– Ну и отлично. Если что, могу заехать за тобой завтра и поедем вместе. Спасибо за кофе, – касается моей щеки и убегает, цокая шпильками по полу.

Поедем вместе? Она серьезно? Мне хватило прошлого раза. Очередная пьянка за городом, на дворе минус тридцать два, машины у меня еще не было. Единственный рейсовый автобус, бывающий в той глуши, высаживает меня на трассе, за два километра до нужной деревни, откуда Анька родом. На импровизированной остановке, обозначенной лишь металлическим колышком с указанием поворота, не стоит автомобиль подруги, обещавшей ждать меня. Луна хороший проводник в сгустившихся сумерках, вижу удаляющуюся ленту дороги, которая теряется между густого соснового леса. Два километра не так уж и много, но колючий мороз не лучший спутник. Подкуриваю сигарету прямо в варежках, чувствуя запах паленой шерсти. Я дошла за двадцать минут, обнаружив пьяную Аньку в компании с каким-то мужиком. К счастью, все самое «интересное» я пропустила. Таня должна была ехать со мной, но не успела на пятичасовой рейс, приедет на два часа позже. Пока Аня вменяема, требую у нее ключи от машины, хватит с нас и одной отмороженной. В тот вечер я подумала, что возможно я слишком требовательна и через чур исполнительна?

Я: Привет всем.

Даша: Ну, наконец-то.

Таня: С воскрешением. Я правильно понимаю, что завтра мы тебя ждем?

Я: Нет, я не приеду.

Аня: Почему?

Я: День рождения сегодня, возможно, мы уедем с мужем. Когда вернемся, не знаю.

Таня: Ой, блин, девки! С днем рождения! Крис, Ритка, у меня просто в голове сидит мысль, что мы вас завтра поздравляем.

Даша: С днем рождения девчонки!

Аня: Вот и у меня так же. С днем рождения!

Не лучшая погода для загородного отдыха, дождь размыл весь берег. Грязь комками стекает с лап Генри, он мотает головой, и я предвкушаю, как буду оттирать кафельную плитку от черных капель.

– Какие планы на завтра? – наполняю вазу водой, с трудом впихивая туда букет белых роз.

– Придется сходить на работу, потом спортзал, и надо уже, наконец, собрать эту кровать. В воскресенье привезут стеллажи для гардеробной, хочу разгрести то, что есть. А у тебя? – Вадим откупоривает бутылку шампанского, подает мне бокал.

– Пока не решила.

– Поедешь?

– Не знаю, все так сложно… Не буду лукавить, все это время я скучала по ним. С другой стороны, им не место в моей жизни, слишком много обид скопилось внутри, – как только я произношу эти слова, то понимаю, до какой степени хочу выговориться. Я бы высказала им все, за каждую замолчанную обиду, что осела в душе как чернильное пятно, такое сложно выводимое и едкое. Я что, злопамятная? Нет, не позволю сомнениям вновь сбить меня с толку. Я та, кто я есть. А если кого-то не устраиваю, то get out!