Тулса

Эффект эйфории стал ослабевать. Светоч направился к автоматам, налить себе еще пива. Народу возле них собралось немало. Пришлось отстоять небольшую очередь.

– Тут здорово! – Произнес один из «салаг», набирая пива в бокал.

Его глаза блестели и выражали крайнюю степень счастья. Такие редко увидишь в городе. Там все больше люди выдавливали из себя счастливую мину. Светоч осознал разницу только в этот момент. Как бы люди не признавались в том, что они полны гармонии и счастья, у многих при этом в глазах ничего не происходило. Не было света в них, такого, как в глазах пьяного салаги. Светоч набрал пива и отошел от автоматов. На том месте, где он стоял раньше, собралась толпа парней, в ожидании горячего зрелища. Светочу уже было не пробиться сквозь них.

 Клетка с девушкой замерла на уровне голов. Дикарка извивалась между прутьями, провоцируя откровенными движениями и без того разогретую публику. К ней потянулись руки, и клетка сразу поднялась выше. В толпе сразу нашли того, кто не мог себя контролировать, и вытолкали из круга. Это был тот самый «салага» с пивом. Он попытался протиснуться назад, но его снова оттолкнули, а когда он не понял, ударили по лицу. «Салага» упал навзничь, как подкошенный. На него никто не обратил внимания, как будто это было нормой.

Светоч допил пиво, подошел к несчастному и похлопал по щекам.

– Ясноум, вставай.

«Салага» промычал что-то нечленораздельное, но в себя не пришел. Пришлось оттащить его к стене, чтобы не затоптали. В один миг вечеринка превратилась в шумный фантасмагорический спектакль. Ум, обученный МАКом, отказывался верить в происходящее. Человека ударили, и никому до этого не было никакого дела.

– Оставь, его не бросят. – Рядом появилась Блажена. – Сейчас будет самое интересное.

Она не стала дожидаться реакции Светоча, схватила его за руку и потянула в центр зала. Пока он был отвлечен на помощь, клетки с извивающимися «дикарками» собрались в центре зала.

– А что сейчас будет? – Спросил Светоч.

– Посвящение. – Ответила она, ничего не объяснив.

– Во что?

– Просто стой и жди. Если на тебя укажут, танцовщица возьмет тебя с собой в клетку и будет танцевать только для тебя.

– А кто укажет?

– Заткнись и жди. – Отмахнулась Блажена.

По головам людей забегали яркие пятна сфокусированного света и вдруг музыка остановилась. Люди завертели головами, глядя друг на друга, пока не раздался радостный крик.

– Избранный! Избранный!

Толпа вытолкнула молодого парня на пустое пространство перед собой. Клетка одной из танцовщиц открылась. Из неё, грациозно двигаясь, вышла девица. Взяла парня за руку и повела за собой. Они зашли в клетку и поднялись под самый потолок. Народ завопил в каком-то экстазе, словно каждый из них оказался в клетке с красивой дикаркой. Вновь заиграла музыка.

Во второй раз повторилось то же самое. Толпа вытолкнула парня, которого забрала танцовщица. У потолка зависла вторая клетка.

– А в клетке можно трогать девушку? – Спросил Светоч у Блажены.

– Тебе решать, быть посвященным или нет. – Она рассмеялась.

Музыка замолкла с третий раз. Светоч заметил, как взгляды людей замерли на нем. Он еще не успел ничего понять, как десятки рук вытолкали его вперед. Он замер перед клетками с девицами, глаза которых, направленные на него, хищно светились в красном свете. Дверь открылась у девушки с большими черными глазами и длинной причудливо заплетенной черной косой. Она подошла к Светочу и под одобрительные вопли зала, увела его в клетку.

Ускорение быстро подняло их под потолок. Светоч посмотрел в другие клетки, чтобы понять, что ему надо делать, но к большому удивлению понял, что они больше не прозрачны. Закрылась от постороннего взгляда и их клетка. Танцовщица, глядя ему прямо в глаза, принялась соблазнительно двигать тазом. Светоч стоял у стены, не будь ее, он непременно стоял бы снаружи, и смотрел на гипнотические движения с безопасного расстояния.

В зале в очередной раз замолкла музыка.

– Ты так и будешь смотреть или все же пройдешь обряд посвящения? – Спросила танцовщица.

– Что такое посвящение? Как его пройти? – Светоч предполагал, но психологически не мог прикоснуться к обнаженной женщине.

В его сознании уже сформировался блок, что секс это между человеком и куклой, а между человеком и человеком это рабочий процесс зачатия, которого может и не быть за всю жизнь. Граница между сексом и подчинением или даже насилием была настолько иллюзорна, что нарушить Устав Гармонии было проще простого.

Танцовщица взяла инициативу в свои руки. От первых же прикосновений к разгоряченному телу женщины, Светоч почувствовал неконтролируемую силу, которую не мог и не хотел обуздать. Он опьянел от выброса гормонов и все, что происходило дальше, ему запомнилось не во всех деталях.

– Одевайся, обряд закончен. – Танцовщица вытерлась непонятно откуда взявшимся полотенцем. – С вступлением в новую жизнь.

Светоч смутился своей наготы. Быстро оделся и спросил:

– А что дальше?

– Продолжай веселиться, а у меня работа. – Она открыла клетку.

Разгоряченная публика встретила Светоча свистом и криками. До пола еще оставалась пара метров.

– Прыгай. От меня все мальчики уходят мужчинами! – Подзадорила его танцовщица.

Светоч спрыгнул. Поднялся и сразу же наткнулся на Блажену. Она держала в руках два бокала пива, а взгляд ее излучал страсть.

– Прими мои поздравления. – Она протянула бокал. – Ты был великолепен.

– А это что, транслировалось? – Светоч залился краской.

– Нет, конечно. – Блажена рассмеялась. – Это просто комплимент. – Выпей пивка, а то ты совсем протрезвел. Нам еще веселиться до половины ночи.

– А завтра что, выходной?

– Да. Веселись и не переживай. – Она сделала большой глоток, подняла руки вверх и изобразила задорные па.

Светоч тоже приложился к пиву. Сделал большой глоток, но понял, что веселиться ему уже не хочется. Однако Блажена завелась и не хотела его отпускать. Он никак не мог понять, почему ее так завел его секс с танцовщицей. Это походило на форму странной ревности. Побывать в постели с двумя женщинами за ночь когда-то было его подростковой мечтой, но потом появились куклы и мечта забылась.

– Не все сегодня прошли посвящение. Парень, выбранный после тебя, сбежал. – Блажена рассмеялась. – А ты, значит, не боишься женщин?

– Как тебе сказать, я до последнего был уверен, что этого не произойдет. Для меня это дико, непривычно и даже преступно. – Признался Светоч.

Блажена снова рассмеялась.

– Я тут уже месяц и меня больше ничего не удивляет. Пусть МАК пасет горожан, а здесь другие порядки, свободные. Скоро ты сам будешь водить сюда новичков, и смеяться над их нелепой неловкостью. Расслабься, Светоч, никто с тебя не спросит и не накажет. Пей.

Светоч выпил до дна и поставил бокал на стойку. Блажена тоже выпила и поставила рядом.

– А теперь танцевать. – Она вытянула руки в приглашающем жесте.

– Извини, но МАК выявил у меня отсутствие хореографических данных. Я смешон в танце. – Признался Светоч.

– Здесь все смешны, пьяны и завтра никто не будет помнить, как ты танцевал. Зато нам будет весело. – Блажена показала сложное па, совпадающее с музыкальным ритмом.

– Красиво.

– Теперь ты.

Светоч коряво подвигался, как марионетка в театре кукол и рассмешил Блажену.

– Плохие танцоры – хорошие любовники. – Со смехом подбодрила она. – Идем на танцпол.

Ей удалось утащить его в гущу танцующих людей. После того, как Светоч понял, что на него не обращают внимания, стал раскованнее дрыгать руками и ногами. Ему даже показалось, что он вошел в ритм и обрел некую гармонию между музыкой и движениями. Так продолжалось минут десять, а потом все вокруг стало меняться. Звук отдалился, обстановка стала нереальной, как будто он смотрел на нее со стороны. Увидел вскользь внимательный взгляд Блажены, а потом услышал крики, и все провалилось в черноту.

Светоч проснулся и долго не открывал глаза. Он испытывал незнакомое чувство, что события вчерашнего вечера не помнит в подробностях, но точно помнил, что случилось что-то серьезное. Открыл глаза и долго пытался остановить вращение комнаты. Неприятное тошнотворное чувство. Снова закрыл и накинул с головой одеяло. Вставать не хотелось. Светоч понимал, что вертикальное положение только усугубит тяжелое состояние. Попытался восстановить в памяти вчерашний вечер, но вспомнилось ровно до того момента, когда он отправился танцевать с Блаженой. А потом все забылось.

Между лопаток появилась непонятная боль. Светоч попытался вспомнить, а не дрался ли он. Не ударили ли его по голове, отчего он потерял память. Ощупал голову, но не нашел ни одного намека на полученный удар. Вспомнил, как пил пиво из рук Блажены.

– Наберите воду из-под крана. В нее добавлены препараты, выводящие токсины из организма. – Произнесла ментаграмма.

– Спасибо, очень вовремя. Еще бы ты умела ходить и принесла мне стакан. – Светоч не хотел шевелиться.

– Когда-нибудь сознание людей и МАКа сольется в едином порыве и вам не будет надобности в удовлетворении физиологических потребностей.

– Появятся другие потребности. Например, жить поближе к розетке, чтобы не умереть от разрядки. И вообще, что за странные идеи ты озвучила. Я первый раз слышу, чтобы МАК слился сознанием с людьми. Разве это цель Устава Гармонии?

Ментаграмма ничего не ответила. Светоч поднялся, свесил ноги с кровати и так просидел пару минут. Встал и прошел к крану, придерживаясь за стену. Набрал воды и выпил ее залпом. В нос ударил запах химии. Подействовала она почти сразу. Состояние начало улучшаться. Светоч подошел к зеркалу и включил снимок голограммы. Через мгновение перед ним появился он сам. Обошел объемную картинку со спины и к своему удивлению обнаружил трехсантиметровый свежий шрам.

Это точно был хирургический шрам. Он не раз видел такие на практике, когда учился на доктора. Откуда он мог взяться на его спине, у Светоча не было никаких вариантов.

– Ответь мне, откуда у меня шрам? – Спросил он у ментаграммы.

– Я ничего об этом не знаю. – Ответила программа. – Поинтересуйся у тех, кто был с тобой на вечеринке.

– Завтра. Сегодня мне надо лежать. – Светоч упал в кровать.

Как ни силился он вспомнить события вчерашнего вечера, ничего не получалось. Ключом к воспоминаниям была Блажена, опекающая его весь вечер. Наверняка это она помогла добраться ему до дома. Только шрам никак не хотел найти себе место и время в этой понятной картине. Светоч закрыл глаза и вспомнил черноглазую танцовщицу, даже до таких деталей, как запах ее кожи. В душе затомилось и захотелось снова увидеть ее. Теперь кукла Миола вспомнилась ему как суррогат женщины. Как он мог вообще думать, что человека можно заменить? Неожиданно пришла мысль, а что если танцовщица специально участвовала в этом развратном спектакле, чтобы забеременеть. Они ведь искали возможности родить и устроить своих детей в Тулсу. Сложная схема, но с новичками, которые шарахаются на внешнем кольце от всего непривычного, прокатила.

От намешанных в воду лекарств потянуло в сон. Светоч уснул и спал до самого обеда, пока не понял, что проголодался. Состояние организма улучшилось радикально. Головокружения не было, интоксикация не ощущалась, болел только шрам и место рядом. Это беспокоило Светоча. Он решил, что у него появился в организме второй «клещ», необходимый на службе по ту сторону барьера. Непонятно только почему его об этом не уведомили. Он бы не стал отказываться. Раз надо, значит надо.

Светоч заказал еду. Рисовый суп с креветками, бутерброд с зеленью и фаршем и лимонный сок с тоником. Очень хотелось кислого, чтобы сводило скулы. Подождал немного, потом пообедал и понял, что полон сил, чтобы выйти на улицу. Хотел встретиться с кем-нибудь из вчерашних посвященных, чтобы обсудить события вечеринки.

В это время улицы оказались немноголюдными. Светоч спустился на тротуар и направился в сторону, противоположную работе. Шел минут двадцать, но не встретил никого, кто мог ему помочь. Свернул к защитному барьеру и пошел по узкой извилистой улочке, расположенной на задах различных предприятий и служб.

Вблизи защитный барьер ощутимо гудел. Воздух находился в непрерывной вибрации, раздражающей барабанные перепонки легким зудом. Светоч дал задание ментаграмме ослабить слух. Через несколько секунд зуд пропал. От барьера регулярно отходили машины, груженные яркими кубами с предупредительной надписью: «Осторожно, отходы». Видимо машины вывозили выловленные из воздуха примеси грязи. Их должны были возвращать тем, кто создает загрязнение. Так ему рассказывали в городе. Отфильтрованная грязь годилась для переработки и повторного использования.

В спину раздался мощный гудок. Светоч от неожиданности отскочил с дороги. Ослабленный слух сыграл дурную шутку, его чуть не переехали грузовиком. Машина обогнала его и неожиданно остановилась. За органами управления в ней сидела Коломбина. Она сняла с лица защитную маску.

– Ты что, не слышал?

– Я ослабил слух, чтобы не зудело в ушах от барьера. – Пояснил Светоч.

– Ясно. Забыла, что вы умеете регулировать органы чувств. – Она улыбнулась. – Как прошел вечер?

– Пытаюсь вспомнить. – Честно признался он.

– Хочешь прокатиться? Есть времья?

Предложение огорошило Светоча, но только на пару секунд.

– Есть. Сегодня нам дали выходной.

– Залезай.

Светоч забрался в кабину. Он никогда раньше не ездил на специализированном транспорте, у которого не было автопилота.

– Значит, тебья вчера посвятили. – Коломбина улыбнулась.

– Да. Откуда знаешь?

– Я тут давно, все знаю. Выходной дают только раз, после посвящьения.

– Ну да, понятно. А ты случайно не знаешь, откуда появляются шрамы на спине. Я что-то вчера напился, и не помню половину. Не могу понять, зачем пришлось резать меня, когда я был в таком состоянии?

– А может быть ты как раз и нужен был в таком состоянии, чтобы тебя порьезать? – Задала мулатка наводящий вопрос.

– Зачем? Мне что-то вшили? Или наоборот, вытащили?

– Я не стану говорить. Меня могут наказать намного серьезнее, чем кого-то из вас. А могут и выселить за барьер. Завтра тебе расскажут на работе.

– Ты меня раззадорила, Коломбина. Как теперь вытерпеть до завтра? Здесь, на внешнем кольце, все совсем не так, как в городе. Это не вы стали причиной новых порядков? Я заметил, что многие вещи здесь напоминают те, о которых говорилось, что они присущи диким. – Светоч уставился на девушку. – Ой, прости.

– Ничьего, это нормально. Я привыкла. Возможно, ты прав, и наше присутствие породило отличия от того порядка, который существует в городе. Это тоже называется гармония, когда между сильно отличающимися людьми возникает золотая середина. Если ты вдруг подумал, как многие, что МАК здесь ничего не контролирует, то ошибаешься. Это он придумал правила для внешнего кольца. Мы привыкаем к тому, что будьет ждать наших детей в городе, а вы привыкаете к тому, что будьет ждать по ту сторону барьера. На диких землях.

– Хм, с такой точки зрения я не смотрел на эту проблему. А ты сказала, что боишься возвращения назад, с чем это связано?

– На менья все будут смотреть, как на человека, который вернулся, чтобы шпионить. Мы там очень подозрительные. Тяжелые времена вынуждают нас быть осторожными. Ты скоро и сам все увидишь.

– Меня это совсем не радует. Я предпочел бы снова кататься на трицикле по городу и приглядывать за порядком. И, черт возьми, я бы сделал искусственное дыхание даже в заблеванный рот, зная, к чему может привести отказ.

– Ты жалеешь о своем проступке?

– Разумеется.       У меня было все, что только можно представить. Шикарные апартаменты на восемьдесят втором этаже, совершенная кукла Миола, отличная работа, такой рейтинг, что я мог позволить себе почти все развлечения, а еще мне светила путевка в другой город. И тут бац, у меня на вызове умирает парень от передозировки наркотиков, а я не смог ничем ему помочь. Побрезговал.

– Наркотики, это ужасно. Я была уверьена, что в ваших городах такого не бывает.

– Когда-то действительно не было, но современная молодежь, подростки, они буквально с ума сходят по тому, чтобы сделать из чего-нибудь наркотики и проверить на себе. Даже представить не могу, откуда они черпают эти знания. Если так и дальше пойдет, то МАК просто перестанет учить горожан. Тупое население проще держать в счастливом состоянии.

– А-я-яй, крамола, Светош.

– Согласен, но выводы сами просятся на язык. А тут, как я понял, можно не так следить за сказанным.

– Вам нужна свежая кровь. – Произнесла мулатка.

– В каком смысле? Пустить или наоборот, залить? – Светоч понял, что имела в виду девушка, но решил обыграть «дикарскую» сущность собеседницы.

– Любой процесс со временем переходит в свою противоположность. Так мне говорили мудрые люди. Любое благое дело постепенно превращается в мерзкое, и наоборот. Таков закон мироздания и даже МАКу его не изменить.

– А почему же вам так хочется попасть к нам?

– Потому что все уверьены, и я в том числе, что на наш век и на век наших детей порядка еще хватит. За барьером тяжело жить, особенно зная, что где-то все по-другому.

– А у тебя уже есть дети?

– Нет, но я в поиске достойного отца.

Светоча ошарашила ее фраза. В уме не укладывалось, что дикарка искала «достойных» среди горожан, которые сами должны выбирать, кому из них подарить свое семя.

– Достойнейшего из достойных? – Он улыбнулся.

– Хотя бы чуть-чуть мужественного. Уж прости за прямоту, но мужчины из города женственнее женщин из внешнего мира. Мне тяжело представить себя с таким в постели, а уж в роли отца и подавно.

– Предрассудки. У нас воспитанием детей занимается МАК. Родители пустая формальность, особенно в детском возрасте. Все необходимое для воспитания уже прописано в Уставе Гармонии. Дети с рождения впитывают его одинаково, а если бы их воспитывали родители, и каждая пара делала это по-своему, то к зрелому возрасту трактование Устава и как следствие общая цель становились бы невозможными из-за разнообразия интерпретаций.

– Так может, по этой причине ваши дети склонны убегать от навязанной действительности через наркотики?

Светоч посмотрел на Коломбину с высокомерным укором.

– Конечно, один человек, который никогда не был в городе взял и сразу во всем разобрался. – Он ухмыльнулся. – Дело в том, что МАК это не свод правил, придуманный двести лет назад раз и навсегда. МАК эволюционирует, он так создан, и вместе с ним меняются подходы к достижению полноценной гармонии человека с миром. Возможно, где-то он дал промашку, решив разведать новый путь. Так же незаметно для общества сам найдет способ решить проблему.

– Было бы замечательно. Иногда я думаю, что поспешила со своим решением попасть в город.

– А как ты прошла отбор? – Поинтересовался Светоч.

– Еще ребенком. Я же не из окрестностей Тулсы, ты и сам это видишь. Мои родители очень хотели, чтобы я жила не как они и отправили мою ДНК. Им пришел ответ, что где-то далеко на севере есть город Тулса, в котором мои гены очень пришлись бы. Когда мне исполнилось шестнадцать, я переехала ближе к вашему городу и через два года оказалась за барьером.

– А сейчас тебе сколько?

– А сколько дашь? – Коломбина отвернулась от дороги и кокетливо посмотрела на Светоча.

– Двадцать два? – Неуверенно поинтересовался он.

– Я такая старая?

– Нет, ты не выглядишь старо, не в этом дело. Просто, ты кажешься намного самостоятельнее, чем горожанки в таком возрасте. Ты водишь грузовик. В двадцать лет мы еще дети. Если абстрагироваться от твоей самостоятельности, то когда я увидел тебя в первый раз, решил, что тебе и есть восемнадцать.

– Мне двадцать два. – Коломбина рассмеялась.

Светоч рассмеялся вместе с ней.

– Ну, ты разыграла меня. Я ведь поверил тебе.

– Во внешнем мире некрасиво интересоваться возрастом женщины, особенно давать ей тот возраст, который у нее есть. Все хотят выглядеть чуть помоложе.

– У нас тоже самое, только мужчины тоже хотят выглядеть моложе. Поэтому, мне все еще девятнадцать и попробуй усомниться в этом.

– Хорошо, буду знать, что ты у нас еще слишком юный.

Светоч посмотрел в окно грузовика. Коломбина свернула с центральной дороги в сторону полей.

– На базу отходов. – Пояснила она, заметив удивленный взгляд Светоча. – Сюда прилетает раз в день огромный грузовоз и забирает все контейнеры на переработку. Ему возле барьера даже приземлиться негде, он просто огромный.

– Надо же, я ничего этого не знал, ни про отходы, ни про переработку. Даже не задумывался.

– Конечно, зачем тебе задумываться о том, что тебя не касается. А мы дышим грязным воздухом, чтобы вам жилось, как в раю.

– Уже не вам, а нам. А еще вернее, то вам, а не мне. Я же попал в службу контроля за внешними территориями. Скоро предстоит воочию увидеть и понюхать тот самый воздух за барьером. – Светоч глубоко вздохнул.

– Я рада и одновременно нет. – Произнесла Коломбина. – Ты мне кажешься хорошим парнем, чтобы служить там.

– О чем ты….

Грудную клетку Светоча неожиданно пронзила резкая боль. Он согнулся пополам и застонал.

– Что с тобой, Светош? Тебе плохо.

– Тебе дальше нельзя. – Произнесла ментаграмма. – Еще сто метров и смерть.

Глава 6

– Мне попадет. – Коломбина развернулась на узкой дороге и поехала в обратном направлении.

Светоч почти ничего не соображал от сдавившей грудь боли. Пока грузовик не вернулся метров на сто, от того места, где она началась, боль не отпускала. Потом резко прекратилась, как будто и не было. Светоч побледнел, тело покрылось потом, волосы намокли и слиплись.

– Отпустило. – Предупредил он Коломбину. – Я ничего не знал, что мне теперь нельзя двигаться в сторону города. Мне никто об этом не сказал.

– Не успели. Ты же был без сознания.

– А ты знала об этом? – Спросил Светоч.

– У вас свои правила. Я не знала про них. Мне тоже нельзя в город, но я спокойно вожу отходы до базы, и ничего не происходит. Я не проверьяла, как далеко можно дойти и даже не собираюсь этого делать. Мне хватает ума понять, что оказавшись в городе, я не смогу в нем жить. Если хочешь, можешь подождать меня здесь. Я вернусь через десьять минут. Если нет…

– Я подожду. Ноги трясутся. Чувствую, далеко не уйти на них. Да и самочувствие после вчерашнего не восстановилось, как следует.

– Я быстро. – Коломбина помогла открыть пассажирскую дверь.

Светоч выбрался из машины, отошел в сторону и уселся прямо в растущую у дороги траву. Откинулся на спину и в таком положении остался поджидать возвращения Коломбины. Теперь он не сомневался, что шрам остался после хирургического вмешательства, результатом которого стала невозможность возвращения в город. Ему красноречиво дали понять, бегство невозможно. Малодушие каралось смертью. В это сложно было поверить, но это было именно так. Настоящее посвящение состояло не в сексе с дикаркой, а именно в потере этой возможности. Теперь он поневоле становился одним из тех, кто навсегда прописался на внешнем кольце.

Размышляя, Светоч попытался вспомнить, а кого он знал из тех, кто когда-то обитал на внешнем кольце из числа понесших наказание и снова вернулся в город. И не вспомнил никого. Ни среди своих знакомых, ни среди чужих. Даже во время службы в полиции он ни разу не столкнулся с вернувшимися отсюда. Из всех категорий горожан с внешнего кольца в город попадали только дети второго поколения «диких». И те попадали в таком возрасте, когда не могли ничего толком помнить о своей жизни на внешнем кольце.

Это было настоящее и очень гнетущее открытие. Светоч вообще был удивлен тем, как мало его интересовали очевидные вещи до сего момента. Все его мысли крутились вокруг рейтинга и способов его повышения. Еще его интересовала работа, в первую очередь открывающая доступ к новым удовольствиям. Потом шла еда и романтические отношения с суррогатными женщинами. И замыкала небольшой круг его интересов возможность участвовать в виртуальных симуляторах.

– Повышается уровень депрессивных гормонов. – Доложила ментаграмма.

– Какой хочу уровень, такой и поддерживаю. – Буркнул Светоч. – Это мое тело.

– Мы все часть целого…

– Заткнись! Вы меня исключили и, как мне кажется, навсегда. Я прав?

Ментаграмма, как обычно, когда от нее ждали ответа, промолчала. Коломбина показалась на дороге и остановила грузовик напротив.

– Ты как? – спросила она в открытую дверь.

– Все нормально, ничего не болит. – Светоч поднялся, отметив, что ноги еще ватные и забрался в кабину. – Поехали домой.

– Поехали.

Всю дорогу они молчали до самой кольцевой.

– Слушай, скажи мне, только честно, отсюда возвращаются в город? Ты знала таких людей? Я говорю, про коренных горожан, провинившихся перед МАКом. – Спросил Светоч.