Секс и ничего личного

И я точно не рассчитывала на то, что он поймает меня после окончания занятий на выходе из корпуса, поэтому оклик “Морель!” я пропустила мимо ушей и вынырнула из своих мрачных мыслей, только когда меня ухватили за локоть и развернули.

Под моим тяжелым взглядом руку парень быстро выпустил, а вот обаятельную улыбку с него сбить почему-то не получилось. Странно, обычно работает!

– Чего тебе, гросс Теккер?

– В смысле? – он вскинул брови. – Ты мне репетиторство должна или где? Смотри, я тут пытался разобраться, то, что ты вчера объясняла в общем-то норм, ты была права, там даже в логику дальше укладывается, но вот тут у меня вопрос… – он выудил из кармана знатно потрепанные листы – измятые, исчерканные красными кружками, стрелками и знаками вопроса, в которых я с некоторым трудом опознала злосчастную работу. Ну или, что скорее, ее копию.

Мозг неожиданно подвис. Он так усиленно работал без сна и отдыха на поиск варианта иного, нежели “натаскать гросс Теккера на тему”, что возвращение к этой опции ему уже не давалось. Я стояла, смотрела на него, хлопала ресницами и молчала.

Вивьен смотрел на меня в ответ. Кажется, вопросительно. Потом вздохнул.

– Ладно, перейдем к следующему пункту – к тебе или ко мне?

Мозг тут же развис и взбодрился.

– В смысле к тебе или ко мне? Какой быстрый, ты сдай сначала!

Гросс Теккер закатил глаза.

– Я про учебу, Морель, о чем у тебя все мысли?! – но прежде, чем я успела придумать какую-то гадость, которая выставит как озабоченного самца его, а не меня, он показал, что он умный мальчик и с подобными задачами может справиться самостоятельно, потому что он тут же добавил: – К тому же я смазку еще не купил, некогда было с твоей дурацкой статистикой!

Очень хотелось возмутиться, что статистика не моя и вообще, но в таком случае бессмысленный хоть и увлекательный диалог рисковал затянуться, а в моем случае время деньги – те, которые я в будущем заработаю как дипломированный специалист, так что…

– Ко мне.

* * *

Буквы учебника скакали перед глазами, отпечатывались на сетчатке, но не в голове, танцевали ламбаду и вели себя совершенно непотребно, а все потому что я пялилась на страницу забывая моргать. Ну и возможно потому, что дышать я тоже иногда забывала и от этого кружилась голова. Или голова кружилась от нервов, но с чего бы мне нервничать, не с чего же?

Вовсе даже и не решается прямо сейчас без меня моя судьба.

Вернее, решается, конечно, но я же сделала все, что смогла, верно? Так и почему мне сейчас ужасно хочется, как в двенадцать лет, отчаянно начать грызть ногти?

Дыши, Кассандра. Вы хорошо подготовились. Гросс Теккер мало того, что выучил работу на зубок, так еще и осознал, прочувствовал и вообще продемонстрировал недюжинный, непонятно где таившийся до сего дня интеллект.

Да, можно было выучить больше и лучше, но если мсье терр Мулья дал нам два дня на подготовку, может и на какие-то пробелы глаза закроет, важно ведь, знает Вивьен материал или нет. Так ведь? Так?..

Невозможность активно участвовать в непосредственно касающемся меня процессе бесила. Я и так титаническим усилием воли заставила себя остаться в комнате, а не караулить гросс Теккера под дверью деканского кабинета. Пусть даже не думают, что я переживаю, потому что о чем переживать, если я не соврала и действительно репетиторствовала? Ну и пусть не заранее, а постфактум, но вы это еще докажите!

А вдруг он из тех, кто способен действительно вызубрить весь материал за ночь до экзамена и благополучно забыть его напрочь сразу после сдачи? Мало ли что с ним станется, и он возьмет и забудет раньше!

У него же вообще непонятно что в голове!

…гросс Теккер отбросил карандаш и откинулся на стуле, потянулся всем телом, футболка натянулась на груди, вызывая повышенное слюноотделение и покалывание в кончиках пальцев.

– Нет, отличником мне не быть, я слишком люблю секс. А после этого всего у меня так башка пухнет, что какой тут нафиг секс?

Я заинтересованно вскинула брови:

– Что, серьезно? Ты сейчас не смог бы?

Ответный взгляд был полон праведного негодования:

– Слушай, тебе вот специально надо было такую отличную отмазку портить?..

Я прикрыла глаза избавляясь от некстати всплывшей вчерашней сцены и того, как я потом отбивалась от немедленных доказательств того, что все он может прям здесь и сейчас.

А вдруг ему на физ подготовке по башке мячом прилетело и расплескало ценное знание?

А вдруг декан просто к нему подхода не найдет? Это же Гросс Теккер! Он себе на уме, а у декана моего подхода точно нет (и слава Справедливости! А то конец был бы образованию с таким подходом от преподавателей!)…

А вдруг… а вдруг… а вдруг…

Стук в дверь заставил меня вздрогнуть всем телом и осознать, что вместо ногтей я грызу кончик карандаша и от этого во рту противный деревянный привкус.

Я распахнула ее, готовясь убить Гросс Теккера за то, что продлил мою агонию пустой надеждой, потому что уже искренне уверилась, что с таким количеством возможных “а вдруг” хороших новостей мне не видать. Но на пороге оказался консьерж, мсье Травини, недоуменно вздернувший бровь в ответ на мое кровожадное выражение лица.

Я смутилась и сделала лицо нормальное. Насколько это возможно.

– Вам записка, мадемуазель Морель.

– Записка? – недоуменно переспросила я, принимая протянутый мне сложенный вчетверо лист.

Мсье Травини глупый вопрос проигнорировал и правильно сделал, спасибо ему за это большое! А вместо повторения очевидного сказал:

– Ее передали утром на пропускной, но охранник смог занести мне только после окончания своей смены.

– Благодарю вас, мсье Травини, хорошего вечера.

– И вам того же, мадемуазель Морель.

Я закрыла дверь и нервно покрутила бумажный прямоугольник в пальцах, отчего-то медля.

Если кто-то оставил записку на пропускной, значит, этому кому-то нет хода на территорию Академии. Только вот за территорией академии у меня нет тех, кто мог бы оставлять мне записки. У меня и на территории, признаться, таких людей нет!

Ай, шельма, и так нервы на пределе, а я еще и на какую-то записку пялюсь так, будто это бомба, которую мне надо обезвредить!

“Кассандра, девочка моя! Ты не представляешь, как я рад, что нашел тебя. Это потребовало невероятных усилий, но все они оплатились сполна. Я понимаю, почему ты исчезла, и не виню тебя, но я верю, что ты не готова полностью вычеркнуть все то хорошее, что у нас было. Ты – мой единственный родной человек на всем белом свете, и я верю, что это имеет значение. Позволь увидеться с тобой и поговорить. Я буду ждать тебя в следующую пятницу, в кафе “У Шарля” на Биржевой площади в семь вечера. Надеюсь, ты придешь. С любовью, твой дядюшка”.

…лучше бы это была бомба.

Как? Как он меня нашел? Академия – закрытое учебное заведение, списки студентов в открытом доступе найти невозможно. Нет, конечно же, в мире нет ничего невозможного, но… как? Когда? И… зачем?

Я прикусила губу, сжимая бумагу в кулаке.

Странно, дядюшка Квентин никогда меня в общем-то особенно не обижал, но почему живот скрутило только от одной мысли, что он знает, где я нахожусь? И тошнота подкатила к горлу.

Я настолько впала в прострацию от записки, что даже не сразу поняла, что в дверь снова стучат. И привел в себя меня только оклик:

– Морель, ты тут?

Швырнув записку в урну и брезгливо отряхнув руки, я распахнула дверь.

– Ты уснула, что ли? – осведомился Вивьен, нависая надо мной всем головокружительным тренированным телом. – Нет, вы посмотрите, я там из кожи вон лезу, мозги наизнанку выворачивая, а она спит!

– Я уже из кожи вон вылезла, пытаясь запихнуть в твои мозги что-то, что можно вывернуть потом, могу и отдохнуть, – высокомерно бросила я, с трудом давя себе желание приподняться на цыпочки, чтобы уравнять позицию, но вместо этого просто отступила в сторону, пропуская его внутрь комнаты.

Голова слегка кружилась, но уже не только от гросс Теккера, но и от того, как резко отпустило меня напряжение.

Получилось.

Он бы не стал шутить и ухмыляться, если бы не получилось.

Ведь не стал бы?

Я не успела еще даже провернуть ключ, как мне на бедра уже легли тяжелые ладони, сдавливая, вжимая меня в мужчину, а губы и горячее дыхание, мазнув по шее, коснулись уха, и от того, как гросс Теккер куснул мочку, меня прошибло маленькой молний от макушки до пяток.

– Я сдал. Все обвинения с нас, мадемуазель Морель, сняты. Могу я теперь уже, наконец, расплатиться?..

Руки скользнули по бедрам вверх, прямо под свитер, стиснули голую талию, и я прогнулась в спине, еще теснее прижимаясь к намечающейся под слоями одежды, моей и его, твердости. И мой тихий полувыдох-полустон слился с мужским шумным вдохом в ответ на это движение.

Ладони скользнули еще выше, по ребрам, ничего не стесняясь, прямиком под чашечки лифчика. Стиснули грудь, зажимая соски между костяшками пальцев. Острый поцелуй-укус в шею, и я уже застонала в голос, зажмурившись, уперевшись ладонями в дверь и уткнувшись в нее лбом.

А гросс Теккер продолжал выцеловывать все доступные ему участки кожи, а его руки продолжали вытворять с грудью что-то сумасшедше приятное. Как будто он просто не мог заставить себя оторваться, раз уж дорвался. Какое там дойти до кровати. Мне кажется, еще немного, и он просто стащит с меня джинсы и возьмет прямо так, не меняя позы.

Никаких возражений я по этому поводу не испытывала!

Щеки горели, дыхание срывалось. Я непроизвольно двигала бедрами, не понимая, что пытаюсь сделать, притереться, чтобы полнее ощутить налившийся член, или хоть как-то унять немного невозможный зуд между ног.

Одна рука оставила грудь, игнорируя мой разочарованный стон, и скользнула вниз, мимоходом обласкав пупок. А потом пальцы ловко расстегнули пуговицу на джинсах, вжикнула молния, и мой разочарованный стон сменился тонким всхлипом, когда они коснулись набухшего клитора. А потом еще ниже, и чуть-чуть глубже. И я поняла, насколько я горячая и мокрая вместе с гросс Теккером, рвано выдохнувшим мне в шею.

И чуть не кончила только от этих нескольких прикосновений, от этого звука.

Нет! Гросс Теккер, сволочь, я не хочу так быстро!

Уперевшись ладонями в дверь, я оттолкнулась, провернулась в объятиях, оказываясь с Вивьеном лицом к лицу.

Его руки, резко оказавшиеся без дела, вдруг подхватили меня под попу и вздернули вверх, приподнимая, заставляя обвить ногами, снова зажимая между ним и дверью так, что непонятно, кого из нас (меня или дверь!) он планирует отлюбить до потери пульса.

Вздувшиеся от усилия бицепсы, обтянутые футболкой плечи, уже знакомый пьяный взгляд. И я смотрю на это чуть чуть сверху, как мне хотелось буквально несколько минут назад.

И упиваясь этим превосходством (пусть и от меня не зависящим!), я потянулась к его губам.

Поцелуй вышел глубоким, долгим и с мятным привкусом (кто-то подготовился!). И я от души наслаждалась тем, как переплетаются языки, как он вздрагивает и стискивает меня сильнее, стоит мне прикусить его губу, как внутри все нетерпеливо ноет, стоит ему прикусить мою.

И, несмотря на то, что мне очень нравилось вот так вот висеть на гросс Теккере, вцепившись пальцами в железные плечи – о, эти плечи! – я все же потребовала, прямо ему на ухо, срывающимся хриплым шепотом.

– А теперь отпусти меня.

– Ты издеваешься?! – Вивьен полыхнул возмущением и стиснул меня еще сильнее. – Только не говори, что я сейчас сначала должен отчитаться об экзамене, а потом еще что-нибудь выучить!!!

– Вообще-то, – я лизнула так понравившуюся мне мочку уха, а потом ее же и укусила за то, что ее обладатель такой дурак, – я хотела, чтобы ты меня уже раздел, а в такой позе это никак не получится. Хотя если тебе так хочется отчитаться об экзамене…

Я взвизгнула, когда гросс Теккер вместо того, чтобы послушно меня отпустить, подкинул меня еще выше, заваливая к себе на плечо.

– Хам! – возмутилась я, стукнув его кулаком по спине.

Парень в ответ отвесил мне легкий шлепок по заднице, понять понравилось мне это или нет, я не успела, потому что студенческие комнаты отвратительно маленькие и от двери до кровати полтора шага, не размахнешься с экспериментами.

Мир кувыркнулся, а я шлепнулась на кровать. Удивительно бережно, правда. И пока я выпутывалась из упавших на глаза волос, джинсы с меня стащили вместе с трусами. А следом и свитер – и я снова запуталась в волосах! Лифчик так вообще как будто от нетерпения соскочил сам собой (вот это ловкость рук!).

– Эффективно, – пробормотала я, полностью голая и тяжело дышащая, глядя на полностью одетого гросс Теккера, пока он смотрел на меня.

Дыхание ему, кажется, тоже давалось непросто, но вместо того, чтобы взять меня так же стремительно, как он меня только что раздел, Вивьен продолжал стоять смотреть. У меня полыхали щеки и горели губы, желание внутри скрутилось в тугой ком, а каждая клеточка тела ныла жаждя прикосновения.

Проклятый гросс Теккер медлил, растягивая пытку.

Что ж, придется брать дело в свои руки!

И демонстративно глядя ему в глаза, я провела ладонью от груди, слегка ее сжав, по животу, и ниже, точно тем же жестом, который он проделал у двери.

У гросс Теккера сорвало крышу.

В секундных перерывах между поцелуями и дерзкими, непристойными ласками, я едва сумела стащить с него футболку, чтобы хоть как-то урвать себе тоже кусочек чужого тела, раз уж Вивьен все мое захапал в свое единоличное пользование. А джинсы он снять даже не потрудился, просто приспустил вместе с бельем, и тут же треснула упаковка презерватива. Я сглотнула, наблюдая, как он раскатывает его по члену, а затем направляет головку ко входу, и нетерпеливо двинула бедрами, чуть ли не насаживаясь на него сама.

Толчок – и он входит до упора. Я такая влажная и распаленная, что он легко скользит, проходясь по всем нужным точкам – и это безумно приятно.

– Кажется, это ничего, что я так и не купил смазку?

У меня нет сил требовать, чтобы он заткнулся и я затыкаю его сама. Обвивая ногами талию и руками шею, как у двери, думая о том, что надо будет как-нибудь надеть юбку, и протестировать все то же самое, но на вертикальной поверхности…

Толчки становятся быстрее, напряжение усиливается, и я кончаю, закусив губу, зажмурившись до звезд перед глазами, вжимаюсь в гросс Теккера, и в сладкой судороге особенно остро ощущаю, как пульсирует во мне мужской член…

А потом мы обмякли почти одновременно, правда в этот раз Вивьен сделал милость и не навалился на меня всей тушей, а подставил локоть, и только уткнулся лбом в мой лоб, так что два тяжелых дыхания перемешались.

“С долгой прелюдией что-то опять не задалось”, – мелькнула вялая мысль.

Гросс Теккер боднул меня, а потом легкий поцелуй коснулся губ, щеки, шеи, уха…

Я машинально запустила пальцы в короткие волосы, наслаждаясь тем, как они щекочут ладонь. Это было немного странно – такие ласки после. Почему-то они смущали куда больше, чем все происходящее “до”. В прошлый раз я почти сразу же сбежала в душ, а сейчас отпустившее напряжение и удовольствие от разрядки было настолько велико, что двигаться просто не было сил.

– Морель, ты там живая?

Я отрицательно мотнула головой, не открывая глаз. Чего пристал? Лежу, никого не трогаю. Ну ладно, трогаю. Но могу и не трогать, очень надо!

Гросс Теккер хмыкнул и поднялся.

Сквозь полуопущенные ресницы, я наблюдала за тем, как он избавляется от презерватива, поддергивает белье, застегивает джинсы. Неспешно, расслабленно, без стеснения. За ним приятно наблюдать, и внутри ворочается жадное удовлетворение, вот это вот все – только что было мое! И уже второй, между прочим, раз!

Моих сил хватает только на то, чтобы прикрыть себя куском сбитого покрывала.

Вместо того, чтобы за сим распрощаться и свалить (можно и не прощаться даже на самом деле!), Вивьен вернулся на кровать. Задумчиво провел ладонью по моей ноге, от щиколотки до коленки и обратно.

– Если ты планируешь за один вечер со мной двумя днями рассчитаться, то иди на фиг, у меня организм к таким нагрузкам не приспособлен! – посчитала нужным предупредить я.

– Отличница прогуливает физподготовку? Ай-яй-яй, – гросс Теккер покачал головой и поцокал языком. – Ладно, не переживай, я тебя подтяну!

– Те упражнения, по которым ты меня подтягивать собрался, в программу курса не входят, и слава богам! – фыркнула я. – А то мальчикам с профессором Рано пришлось бы несладко. Так как все прошло у декана?

– Да нормально, – Вивьен пожал плечами. – Он меня, конечно, здорово погонял, но без перегибов. Похвалил за рвение, сказал, что передаст отцу за ужином в следующую среду, как я приятно его удивил. А тебе просил сказать, что ты проделала отличную работу. И ты знаешь, я в связи с этим подумал!

– Если бы ты думал не только в связи с этим, то никакой проблемы вообще бы не было, – пробормотала я, и пискнув, спрятала пятку под покрывало, когда ее безжалостно пощекотали.

– Как насчет репетиторства на постоянной основе? – невозмутимо договорил гросс Теккер.

Вопрос выбил меня из колеи. Не зная, как на него реагировать, я завозилась, делая вид, что мне холодно и я хочу сесть и укутаться в покрывало плотнее.

– Сама подумай, – вкрадчиво продолжил парень. – Мне действительно не помешает помощь по многим предметам, а взамен я могу предложить любые эксперименты, какие тебе захочется.

И как он это сказал! Накопившиеся за несколько лет полового созревания фантазии наперебой заполонили воображение быстро приспособив Вивьена в качестве главного действующего лица вместо абстрактных мужиков с неуловимыми лицами, так что пришлось даже тряхнуть головой, чтобы их выкинуть.

Нет, это, конечно, заманчиво, но…

– Гросс Теккер, ты себе нормально что ли девушку найти не можешь? – повторила я его же первый заданный мне вопрос. Нет, я правда не до конца понимала его мотивы. Мне конечно, приятно, что я в сексе оказалась очень даже ничего, но будем реалистами, таких “очень ничего” у него может быть десяток без особых усилий. Особенно – интеллектуальных.

– Какие девушки, когда я всерьез решил заняться учебой?! – совершенно искренне возмутился этот дурак.

Очень хотелось рассмеяться, но я была стойкой и вместо этого закатила глаза.

– Так что? Неужели тебе это совсем не интересно? – гросс Теккер ненавязчиво пододвинулся ко мне ближе. Все еще полуголый гросс Теккер, прошу заметить, с его всеми этими бицепсами, и грудью, и спиной, и вкусным ароматом… фантазии снова оживились, но вняв прошлому разу, принялись цивилизованно выстраиваться в очередь, хоть и слегка перепихиваясь.

– Нет, я, конечно, могу сделать тебе одолжение, – произнесла я, почти гипнотически наблюдая за подкрадывающимся Теккером. – Но у меня будут условия!

– Какие?

– Во-первых, для меня на первом месте учеба. И если я занята, то я занята, и ты принимаешь это без обсуждений.

– Идет, – покладисто кивнул парень.

– Во-вторых, – я чуть-чуть помялась, не зная, как точно сформулировать то, что хочу обозначить, – это не отношения. Если одному из нас это надоест, то все сразу прекращается без взаимных претензий. Ты не лезешь в мою личную жизнь, я не лезу в твою. Мне это все не нужно.

– Понял, – он снова кивнул. – Только секс и ничего личного!

Вы посмотрите, какой сообразительный мальчик!

Глава 3

Настоящая зима – это когда всё, куда ни кинь взгляд, покрыто льдом. И ветер такой, что тебя по гололеду та-а-ащит, и не важно, нужно тебе куда-то или нет, и куда именно, а деревья на ветру обледенелыми ветвями тебе вслед тук-тук-тук.

Вот это – правильная зима, а в столице – так… Открыточный вариант. Мороз уровня “лишь бы вода не таяла”, сугробы – строго по щиколотку, выше за три года не припомню ни разу. Снег лежит, пушистый и нарядный, всю зиму, к весне деликатно и плавно тает, стекая ручьями в окрестные водоемы, такие же спокойные и интеллигентные, как местная погода.

Колкого наста, повсеместного оледенения или шуток вроде “вот сейчас снег полностью растает, почки у деревьев и кустов набухнут – а потом мороз как жахнет!” местный климат не признает. Я даже не стала тратиться на зимнюю одежду, прекрасно обходясь тем, что у нас дома считалось осенней.

Не то чтобы мне это не нравилось – нравилось, еще как нравилось! – просто завидно очень…

Вздохнув, я повернулась спиной к студенческому кампусу и источникам света, и сжала на пальце кольцо “гнилушки”.

Мой артефакт ночного видения не позволял видеть всё окружающее, как днем (откуда бы у меня деньги на подобную роскошь?), но разбавлял тьму примерно на треть и заботливо подсвечивал зеленоватым все неровности окружающего рельефа. Зимним утром это уж точно не лишне.

“Зимнее утро” – это такой оксюморон, когда по внешним часам уже пора вставать, а по внутренним – “глухая ночь, спи, чего вскочила, рано еще”.

В зиму я становилась отпетой совой и желала просыпаться исключительно с началом светового дня, а когда не могла себе этого позволить, ворчала от подъема до рассвета. Чаще всего мысленно, конечно, но иногда и вслух.

Под безостановочный внутренний бубнеж я потрусила в сторону парка, давая мышцам спокойно разогреться, не спеша ускорять ход.

Бегать можно, конечно, и на университетской спортивной площадке – она отлично оборудована и освещена, и снег там регулярно убирают. Но зачем? Парк здесь обширный и ухоженный, и там уж точно не столкнешься с таким же зимним спортсменом. А если столкнешься – на первой же развилке нырнул в сторону, и адью, дорогой нежеланный спутник.

Ну, и вообще… Зимой в Олерон-сюр-Марн красиво. Даже в темном парке.

Это, пожалуй, примиряло меня с существованием такого понятия, как “зимнее утро”.

Подсвеченные “гнилушкой” неровности рельефа в виде кустов, деревьев и бордюров, мягкое буханье беговых кроссовок в плитки дорожки, звук собственного дыхания в ушах и – одиночество. Полное, тотальное, беспросветное одиночество, как будто на всей этой планете я одна.

Недовольное бухтение на весь мир постепенно стихало, настроение выравнивалось, а в голове наконец-то обживалась благословенная тишина.

Хорошо!

Когда за поворотом в глаза бросилось что-то лежащее поперек дорожки, первой моей мыслью было: “Ветер. Дерево повалил”.

Второй – “Это же Олерон-сюр-Марн, здесь ветер деревья не валит! Наверное, трухлявое, само рухну…”

Вот только откуда в ухоженном парке императорской академии трухлявые деревья.

Я остановилась.

Мне вовсе не хотелось туда идти.

Мне хотелось сдать назад, свернуть в ближайший боковой отнорок тропы, а лучше – и всю утреннюю пробежку свернуть, вернуться в уютную, безопасную комнату кампуса…

Я мягко сделала шаг вперед. Крохотный, плавный шажок.

Вот сейчас я подойду, посмотрю что это, и сама над собой посмеюсь. Паникерша. Параноик вселенского масштаба. Там ничего страшного, вот увидишь.

Шаг. Еще шаг. Давай, не трусь.

В десяти шагах от препятствия я остановилась. Потому что стало отчетливо ясно, что это не дерево. Не бывает деревьев в человеческой одежде.

Приличный человек в такой ситуации, не раздумывая, бросился бы к лежащему.

А я стояла и думала – может, всё-таки сбежать?

Зрелище мне категорически не нравилось. И желания броситься на помощь к упавшему человеку оно не вызывало.

Но…

Но я выбрала свой путь. Служить праву.

И, нащупав в кармане куртки среди разной мелочевки вытянутую блесну “дамского стража”, я шагнула вперед.

Если этот, который лежит впереди, попробует вскочить и напасть на меня – ему не поздоровится. “Дамский страж” на короткой дистанции ослепит и оглушит его с гарантией, а я успею удрать.

До лежащего осталось пять шагов. Три. Один.

Не вскочил. Не напал.

Не вскочила и не напала – на земле лежала девушка, и даже в гнилушном зеленом свете я узнала знакомые черты.

Торопливо бухнулась на колени, стараясь не повредить, не потревожить положения тела, бросилась щупать пульс – на ледяном запястье, на холодной шее Луизы Бернар.

Твою ж мать…

Шельма! Шельма, шельма, шельма!

Ну, почему именно я ее нашла?

Бросить! Сбежать! Ей все равно уже не помочь, живые люди такими… такими застывшими, одеревеневшими не бывают!

Кассандр-р-ра, чтоб тебя!

Мысленно отвесив затрещину трусливой паникерше внутри себя, вырвавшейся из-под контроля и занявшей меня всю, я с трудом затолкнула ее в законный угол сознания и взяла себя в руки.

По крайней мере, в голове появились какие-то мысли кроме “Вляпалась! Как же я вляпалась, ежом тебя по хребту!”.

И первая же внятная мысль была – вот какого я не беру с собой на пробежку связь? Теперь нужно срочно бежать искать, откуда позвонить в полицию. А потом как-то вернуться в темноте на то место, где я наткнулась на труп!

Поднявшись с колен на корточки, я выгребла на перчатку все, что было в кармане.