Выпускной

– Сколько стоит цханл номер пять? – я учил немецкий и прочел название на мою заслуженную тройку.

– Шанель номер пять стоит пятьдесят рублей, – девушка за кассой внимательно за мной наблюдала.

– У вас только один флакон?

– А тебе нужно два? – с нескрываемой иронией спросила она.

– Нет у меня событие через неделю, боюсь если шинель купят надо будет искать что-то другое в подарок.

– У нас два флакона, – успокоила она меня

– Хорошо, тогда я зайду через неделю, – пообещал я и вышел из комиссионного.

На другой стороне улицы были магазины. Мне казалось даже собаки переставали гавкать, когда я проходил мимо, держа ровно спину, как меня учила мама. Величественная неспешная походка была не только частью плана сделать этот день самым запоминающимся для жителей поселка Николаевка, но и элементом техники безопасности, чтобы кроссовки и футболка Егора вернулись к нему в первозданном виде.

–Который час? – спросил я в книжном магазине.

–Без пятнадцати пять, – ответила продавщица, с удивлением рассматривая меня.

– Что-то новенькое привозили?

– Нет, следующий завоз через неделю, в четверг приходи.

Я вышел из книжного и сделал крюк через двор школы. Во дворе бегали только младшие классы из группы продлённого дня и не обращали на меня никакого внимания. Эх, еще бы зайти в наше местное кафе, там наверняка много знакомых, но я уже не успевал и поспешил к Ларисе.

– Ну Павел, нет слов! – Лариса не скрывала своих эмоций, – с каждым разом ты всё краше и краше!

Мы снова были одни, никто не пришёл. Я захотел съёрничать, сказать, что это я не для факультатива так вырядился, а в кино собрался, но кино сегодня не было, да и выглядело бы это не по-мужски. Ведь я вырядился именно для того, чтобы ей понравится.

– Да это я просто так оделся, – смущённо ответил я. Сегодня мне не нужно было прятать ноги под стул, на мне были такие красивые кроссовки, что можно ноги поставить на стол вместо вазы с цветами.

– Я думала ты кому-то понравится хочешь, – с интригой в голосе сказала Лариса, наливая чай.

– Кому? – испугался я.

– Ну не знаю, может быть какая-то девочка должна прийти, и ты решил поразить её своим прекрасным видом.

– Нет это я не для девочки.

По правилам игры Лариса должна была спросить «а для кого?» И тогда очередь промолчать была у меня. Но Лариса не спросила, наверное, всё и так поняла.

– Кажется мы снова с тобой одни, – она посмотрела на часы, – значит будем опять говорить о чём захотим. А почему ты меня ни о чём не спрашиваешь? Тебе разве ничего не интересно спросить у меня?

– Интересно, – настороженно ответил я.

– Так спрашивай! – озорно предложила она и надкусила конфету.

Вот это был поворот! Я совсем не ожидал такого развития разговора. Может она проверяет, насколько я смелый?

– Что вы любите читать кроме русской литературы? Вам зарубежные авторы нравятся?

– Если честно, я их читал не так много. Мне очень нравится Эрих Мария Ремарк. Удивительный писатель! Он пишет о простых человеческих чувствах и говорит таким искренним понятным языком, как будто ты сам переживал тоже самое, но не мог выразить словами, а он это сделал за тебя. Я много читала книг о войне советских писателей, но его книга «На западном фронте без перемен» это шедевр военной литературы. Эту войну видят не взрослые мужские глаза, глаза молодого юноши, который чуть старше тебя, и он подробно описывает все ужасы.

– Как называется книга?

– «На западном фронте без перемен», но еще рекомендую тебе прочесть еще одну книгу Ремарка «Три товарища». Это удивительное произведение о настоящей любви и настоящей дружбе. Я не буду тебе пересказывать содержание, тебе нужно самому раскрыть эту книгу. У тебя есть друзья? Расскажи мне про них?

– Нет, у меня нет друзей!

– Как это возможно? – Лариса искренне удивилась.

– У меня свои понятия о дружбе. Настоящий друг, как мне кажется, это тот, кто может собой пожертвовать ради своего друга. Даже жизнью. Когда другу больно, он не будет трепать языком, он скажет, то что действительно важно и нужно сказать. В моём окружении, таких людей нет, но зато у меня есть удивительный брат, которого нет ни у кого! Мой брат может пожертвовать собой, когда мне плохо он может дать совет или просто сесть рядом со мной и мне станет легко. Вот всё что вы видите на мне -это он!

Лариса удивленно подняла глаза

– Он узнал, что я иду на факультатив и решил, что я должен выглядеть хорошо. Он отдал мне свои любимые кроссовки, лучшую и дорогущую футболку, вот поэтому я так хорошо выгляжу.

– У тебя только один брат?

– Да один, есть еще сестра Снежана, она старше меня на семь лет и живет в Ленинграде.

Мы опять замолчали. Теперь я решил прервать молчание.

– А что Вам нравится из поэзии?

Лариса загадочно улыбнулась, она вновь смотрела в окно на облака.

–Как бы это не было банально, но я однолюб! Александр Сергеевич Пушкин мой самый любимый поэт. Мне конечно нравятся многие поэты: Анна Ахматова, Николай Заболоцкий, но Александр Сергеевич – это моя душа.

– Что-нибудь прочтёте наизусть? – игриво спросил я.

Лариса долго пила чай, потом пристально посмотрела на меня, отвела глаза к окну и прочитала.

Нам чувства к испытанию даны

Жалеть себя или любить другого?

Слова и обещания не нужны!

Для чувств, терпения достаточно простого

Сквозь время безответность претерпев

а чувства все становятся сильнее

Тогда мой друг, твоя любовь не блеф

Как дальше жить, нам лишь потом виднее

– Чьи это стихи?

– Варлаама Шаламова. Я наверстала упущенное и нашла его стихи.

Я в недоумении глотал остывший чай. Неужели ли это был её ответ на мое стихотворное признание? Или это действительно стихи Шаламова? Проверить это было невозможно.

– Спасибо Павел, ты прекрасный собеседник и слушатель. Жду тебя в следующую среду с докладом «Моя любимая книга и как она повлияла на мою жизнь»

– И вам спасибо Лариса Вячеславовна, особенно за Шаламова.

 ___________________

Выходные обещали быть тихими и беззаботными. Мама с папой уехали на свадьбу к своим знакомым рано утром в пятницу, в другой район и обещали быть в воскресенье вечером. Всю пятницу я проходил в предвкушении свободы- вся квартира в моём распоряжении. Егор подрабатывал сторожем и его ждала ночная смена. Но все мои планы рухнули. Федя, лучший друг Егора, свалился как снег на голову. Он был на заработках в Москве и нарушил моё беззаботное времяпровождение громкими ударами ногой в дверь. Удары сопровождались его фирменным «Аллё гараж!», поэтому я спокойно открывал дверь, узнав его голос. Федя был ходячий праздник, его так и называли «Федя праздник». Он сорил деньгами по любому поводу. Он швырялся деньгами, как кормят голубей в парке, когда оба кармана набиты семечками. Федя засовывал руки в карманы, сгребал всё что в них было и швырял на стол продавцу или на поднос официанту. Я не удивился, что Федя бил ногами дверь- в руках у него была охапка пакетов набитых всякой снедью, из некоторых торчали горлышки бутылок.

– Аллё гараж! Ты не слышишь, что праздник стучится в дом? – Федя без лишних церемоний прошел на кухню и завалил пакетами стол, -А почему один встречаешь? где Егор?

– На дежурстве, – с улыбкой до ушей ответил я.

– Дежурство надо отменять! Друг приехал как-никак!

– Сейчас позвоню, обрадую!

– Не надо! Лучше сюрприз сделаем! Сейчас перекусим с тобой, а потом сходим к нему прямо на вахту. А где родители?

– На свадьбу к родственникам уехали, будут через два дня.

– Так это же песня! Свобода плюс лучший друг равно праздник! Ну ты и вымахал я смотрю, тебе уже сколько?

– Семнадцать.

– Родителей нет, брата нет-хата свободная! А где девушка? Где друзья? Где вечеринка?

–– Ну вот, ты приехал! Вот и вечеринка, вернее праздник!

– За эти мудрые слова нужно выпить! Доставай стаканЫ!

– Нет, мне нельзя.

– Да брось! То, что я привёз можно даже младенцам. Во-первых, это французский коньяк Наполеон! Во-вторых, это чистейшая водка Абсолют, а в-третьих это ликёр Амаретто- уникальный напиток, его не пьют, его смакуют. – Федя налил мне в рюмку хваленный ликер, сглатывая слюну.

-А на закуску у нас …– Федя выдержал театральную паузу и по слогам произнес, – о-ле-ни-на. Ею закусывать нужно только водку! Пашка ты пробовал когда-нибудь оленину?

Я молчал, не прерывая этот гастрономический спектакль.

– Берёшь сырое оленье мясо, кладёшь его в морозилку, достаёшь, когда оно стало твёрдое, как камень и острым ножом тоненько-тоненько-тоненько нарезаешь. Чуть-чуть посоли и оно тает во рту! – лучше Феди рассказывал о еде только Жванецкий в своем монологе про салат. У меня всегда текли слюни и потом я бежал на кухню в поисках съестного.

– Но так как замораживать у нас нет времени, – продолжал Федя, – я захватил с собой вяленую оленину, которая тоже прекрасный деликатес. Для Амаретто у нас есть ананасы, правда консервированные, ну и куча всякого сладкого. Ну давай! – сказал Федя, поднимая рюмку, и видя мою нерешительность, успокоил – Не бойся, мы по глоточку, нам сегодня много куда надо зайти, нам сегодня нужно быть в форме!

Я глотнул Амаретто и вспомнил как в детстве, после новогоднего застолья, разбавил самогон сладким вареньем, вкус был примерно такой же.

– Ну рассказывай, какие новости? – Федя хлопнул стопку Абсолюта и даже не покривился.

Я стал молоть всякую чушь про Егора, про учёбу, даже про образовательный фильм, на который я попал благодаря Егору. Почему-то я стал очень разговорчивым. Федя посмеивался и подлил мне ликер в рюмку. Никакого эффекта от Амаретто не появилось, поэтому я не отказался от второй рюмки, потом от третьей. Мне нравилось, что Федя общался со мной на равных, как будто не было между нами десяти лет разницы. Он тоже много рассказывал про огромную Москву, про то какие злые там стали люди, про иностранные машины, которые он там видел и про свои планы уехать «зашибать за кордон». В пылу разговора, он перепутал бутылки и вместо Амаретто налил мне полную рюмку Абсолюта, а я не глядя выпил и удивился что это водка не такая горькая, как самогон.

– О! А теперь мешать нельзя, а то плохо будет! – сказал Федя, отставляя квадратную бутылку Аморетто, -давай ты мне поможешь Абсолют допить.

– Не-не-не мне нельзя, – сказал я и удивился что мой язык начал потихонечку заплетаться. Но мне было настолько приятно разговаривать с Федей, и я чувствовал какое-то внутреннее удовлетворение жизнью. Родителей нет дома и мне нравилось это легкое чувство свободы!

А ещё я понял, как сильно я люблю Ларису и мне жутко захотелось её увидеть.

– Мы к брату, когда пойдём?

– Хорошая идея! За неё надо выпить и закусить! – Федя подкладывал мне в тарелку оленину, ананас, шоколадные конфеты, маринованные огурцы и домашнюю тушёнку, которую я достал из погреба. Мы выпили ещё по рюмке Абсолюта и начали собираться. В один пакет мы высыпали всю закуску, которую можно было забрать, а во второй выпивку. Был поздний вечер, и улица была безлюдной. Мы шли по тёмной аллее вдоль центральной улицы и пели «Бухгалтер, милый мой бухгалтер». Проходя мимо школы, я увидел на первом этаже свет в кабинете директора. Свет был не яркий, как от работающего телевизора.

– Федя, – остановился я, – нашу школу грабят!

– Не может быть! – театрально, полушепотом произнес Федя и остановился.

– Посмотри, кто-то в кабинете директора!

– Кто-то грабит кабинет директора школы? – полушепотом удивился Федя

– Мы их должны задержать! – направился я к зданию школы.

– Это наш долг! – Федя двинулся за мной.

Мы прошли через двор школы и подошли к окну кабинета директора. Через стекло я увидел фигуру мужчины, он сидел в кресле и смотрел телевизор.

– Эти воры настолько наглые, что решили посмотреть «Поле чудес», – сказал я, прильнувшему к стеклу Феде.

– Может сначала угадаем слово, а потом их поймаем? -спросил Федя, но увидев мое гневное лицо постучал в стекло, – Эй воры выходите!

– Это наша школа, мы не дадим её грабить! – подхватил я.

Грабитель встал с кресла, сделал звук телевизора тише и подошёл к окну.

– Что вам здесь нужно? – громко спросил он.

– Мы хотим вас задержать, – игриво сказал Федя, его лицо прилипло к стеклу и находилось в сантиметрах тридцати от стоящего перед окном человека, – нам за это дадут медаль.

– Зачем вы грабите нашу школу? – не унимался я, пораженный наглостью и спокойствием грабителя.

– Ребята, если выпили- идите спать! – миролюбиво предложил он.

– Мы сначала тебя сволочь задержим, а потом пойдём куда захотим!

– Как ты меня называл? – громко возмутился грабитель.

– Сволочь! – с вызовом ответил я.

– Сволочь, – кивнул солидарно Федя.

– Подождите, я сейчас выйду, – и грабитель вышел из директорского кабинета.

Федя начал в восторге прыгать по двору школы и делать махи ногами.

– Паша сейчас будет бой! Настоящий бой! Значит, если их много, встаём спина к спине и махаемся до самого конца. – Федя бился в адреналиновой истерике, – Мы смелые! Мы деремся за правое дело! Мы защищаем родную школу! Мы очищаем от нечисти родную землю! Вот только пакет с бесценным продуктом надо сохранить! Ты отнеси-ка его за угол школы, а потом вместе их завалим, скрутим и отведём в милицию.

Я бросился исполнять инструкции Феди, меня тоже распирало от предчувствия славы которая завтра обрушится на меня -герой, задержавший грабителей на месте преступления. Но только я забежал за угол, как услышал истошный Федин крик- «Паша! Валим! Валим отсюда!» Я выбежал из-за угла и увидел бегущего во всю прыть на меня Федю, а за ним, набирая скорость, неслась… немецкая овчарка. «Зачем грабителям немецкая овчарка?» Эта мысль застряла в моей голове и не пропускала другие призывы к действию. Я стоял как вкопанный, и в ужасе смотрел, как на меня несётся с пеной у рта огромный зверь. Мимо меня пролетел Федя, а я всё так же продолжал стоять с открытым ртом. Нас разделяли несколько метров и вдруг собака резко остановилась и начала нюхать воздух. Я продолжал наблюдать с открытым ртом за неизбежным. Несколько секунд овчарка обнюхивала пространство между нами, потом повернулась и поджав хвост побежала к грабителю, который стоял и смотрел на эту сцену скрестив руки на груди. Овчарка пробежала мимо изумленного хозяина и забежала в здание школы.

– Так, идите отсюда придурки, а то милицию вызову- крикнул опешивший грабитель и ушел в след за овчаркой в школу.

Я стоял пораженный и не понимал, что происходит.

– Ты посмотри какой качественный продукт, – послышался голос Феди у меня и за спиной, – этот удивительный букет Амаретто и Абсолюта нейтрализовал целую немецкую овчарку. Хорошо, что ты не закусывал- от тебя такое амбрэ! – и Федя указательным пальцем поднял мою нижнюю челюсть, закрывая мой рот.

–Как я сразу не допёр, что это сторож! – выдохнул я и протрезвел окончательно.

Мы ушли в парк, за здание школы и допили Абсолют прямо из горла, закусывая тем, что рука наощупь вытаскивала из пакета.

–Слушай тут недалеко общага, а там живёт одна особа, мне бы её навестить на пару минут, – предложил Федя, закуривая сигарету.

– Какая особа? – насторожился я, услышав слово «общага».

–Молодой сотрудник бухгалтерии нашей шахты. Надо заскочить, узнать, помнит ли ещё меня? Вечер длинный, к Егору мы успеем.

После трёх больших глотков Абсолюта, выпитых из горла, во мне вновь появилась смелость покорить весь мир и положить его к ногам Ларисы. Как доблестный Санчо, я с готовностью согласился сопровождать Федю на покорение Дульсинеи из бухгалтерии, тем более, что победа в сражении с мельницами и их охранниками осталась за нами. Подходя к общежитию, мы услышали шум компании, звуки гитары и весёлый смех. Через дорогу от общежития, на детской площадке, сидели три парня и две девушки. Один из парней играл на гитаре, двое других развлекали дам весёлыми историями, а те заискивающе улыбались и хихикали. Вдруг гитарист прекратил играть и заорал на всю улицу: Федя! Праздник! Дружище!

Вся компания с интересом посмотрела на нашу парочку.

– Братья мои! – Федя поднял руки и устремился к ним навстречу. Парни забыли про девчонок и бросились обнимать Федю.

– Ты какими судьбами здесь? Надолго? – засыпали его вопросами.

– Да вот, стало скучно в Москве, решил проведать старых друзей!

– Ну так это дело надо отметить! – крикнул кто-то из обнимавших.

– Конечно отметим, тем более есть чем! – Федя торжественно поставил два пакета на лавочку, – Дамы, прошу попробовать изумительный напиток, ликёр Амаретто! Он сразит наповал не только ваших кавалеров, но и всё живое вокруг, поверьте были эксперименты на немецких овчарках, и они нейтрализованы! А для вас джентльмены удивительный нектар французской Ривьеры- коньяк Наполеон!

Федя забыл, что это подарок для Егора и утонул во внимании всех присутствующих. Я поднял брошенную гитару, сел рядом на лавочку и начал перебирать струны. Играть на гитаре меня научил Егор, я даже знал с десяток дворовых и блатных песен. Вдруг из общежития вышли две фигуры, женскую я узнал сразу это был Лариса, неизвестный мужчина стоял ко мне спиной, что-то настойчиво говорил Ларисе и пытался взять её за руку. Она вырывала свою руку и прятала за спину.

– Может сыграешь нам что-нибудь? – мои наблюдения прервала одна из девиц.

Я не сводил глаз с Ларисы и мужчины. Он что-то говорил и бурно жестикулировал, она пыталась возразить и отойти от него. Подойти к ним и поздороваться было нелепо, но я был настолько опьяняюще смел, что решил во что бы то не стало сообщить ей о своем присутствии. Как-то Егор показал мне одну дворовую песню, слова были так-себе, а мелодия мне очень понравилась. На эту мелодию я положил стихи, которые сочинил совсем недавно, и песня получилась довольно интересная.

– А что сыграть? – спросил я у девицы.

– Белые розы можешь?

– Нет, – усмехнулся я.

– А группу крови? – спросил один из один из парней

– Сыграй, что хочешь! – перебила его предложение вторая девица.

Я посмотрел ещё раз на Ларису, набрал воздуха и громко крикнул: Песня посвящается блондинкам!

Наступила такая тишина, что казалось все блондинки нашего посёлка услышали меня, открыли окна и внимательно приготовились слушать. Лариса с незнакомцем перестали разговаривать и посмотрели в мою сторону. Я закрыл глаза и запел так, как будто я был один в комнате.

Мы с тобою две планеты

Между нами лишь луна

Я ищу тебя, но где ты?

Я один – и ты одна

Мы с бессонницей на пару

Тишину уложим спать

Снова я беру гитару

Начинаю выпива..ой напевать!

Я взлечу с тобой!

И сожгу мосты!

Ландыш, нежный мой

Но не в книге ты

Я напьюсь тоской!

На закате дня

Альбинос глухой!

Слышишь ли меня?

За окном похолодает

В кофе капает слеза

Утром слёзы высыхают

Как на ландыше роса

Эта осень прекратиться

Не забудешь никогда

Надо ж было так влю..напиться

Моё счастье и беда

Я взлечу с тобой!

И сожгу мосты!

Ландыш, нежный мой

Но не в книге ты

Я напьюсь тоской!

На закате дня

Альбинос глухой!

Слышишь ли меня?

– Браво! – закричал пьяный Федя и девчонки захлопали в ладоши.

– На дёрни! – сказал один из парней уважительно протягиваю стакан с французским коньяком, – классно поёшь!

– Хорошая песня, кто написал? – спросил второй парень.

– Не знаю, на какой-то кассете услышал и разучил, – соврал я и выпил коньяк. Лариса с незнакомцем исчезли.

– Альбинос глухой… смешно, – послышался в темноте незнакомый голос. Компания расступилась перед мужчиной, который был с Ларисой, это был Мирон.

– Хорошо поёшь! А песню сам сочинил? – Мирон подошел ближе и вгляделся в мое лицо, – А ты кто такой пацан, лицо знакомое?

Мне не дал ответить Федя, который вышел из кустов, где он справлял малую нужду и бросился обнимать Мирона.

– Федя праздник! Вот это подарок! Где ты был бродяга?

– В Москве счастья искал, не нашёл и решил вернуться в родные пенаты! А ты не узнал дружка моего? Это же Пашка, младший брат Егора Курехина!

– А я смотрю лицо знакомое! – Мирон перевел взгляд на Федю и поднял стакан с коньяком, – Ну что, давай за встречу!

– Что за мадмуазель была с тобой? – спросила Федя закусывая.

– Альбинос глухой! – в рифму ответил Мирон и рассмеялся, вся компания кроме меня захохотала вместе с ним, – а ты Федя часом не Ленку пришёл навестить?

– Её самую, – улыбался Федя.

– Не дождалась тебя Ленка, замуж вышла за инженера. Уже как полгода в райцентре живёт- поживает. Надо было с ней счастье искать в Москве.

– Я её звал- не поехала! – Федя уже не улыбался и после паузы добавил, – Да все они такие!

– Ну не скажи! Есть и особенные! Да пацан? – сказал Мирон и с хитрой улыбкой посмотрел на меня, – Ну сбацай что-нибудь ещё, утешительное для Феди!

– Я мало песен знаю, -ответил я, не глядя на него.

– Ну сыграй что умеешь, – подхватили девицы.

Я пел старую лирическую «Стучат колёса где-то» и смотрел на здание общежития. Лариса больше не появлялась. Девчонки опять захлопали и одна из них в знак благодарности протянула мне стакан. Я, не глядя, залпом, выпил содержимое- это было Амаретто. Выпивка закончилась, вся компания долго решала где её можно найти и куда идти дальше. Я решил уйти по-английски и побрёл домой.

Дома мне жутко захотелось есть, но в холодильнике я нашёл только половину кастрюли риса. Я вывалил туда полбанки оставшейся тушёнки и уплетая перед телевизором смотрел «Музобоз». Когда всё это месиво было съедено, я решил убрать на кухне следы пребывания Феди, на случай внезапного приезда родителей. При переходе из комнаты в кухню я заметил, что меня жутко заносит на поворотах. Смахнув на пол последние крошки, я выключил телевизор и собрался идти спать, как вдруг услышал звонок в дверь. «Неужели это Федя пришел за мной, чтобы идти к Егору?» подумал я, открывая дверь, не глядя в глазок. На пороге была мама.

– Ты ещё не спишь? – удивилась, она- а мы решили на второй день не оставаться. Что с тобой? Какой-то вид у тебя болезненный?

– У меня голова сильно болит, – ответил я и наклонил голову, чтобы мама не учуяла запах, -я спать пойду.

– Так странно пахнет от тебя сынок.

– Да нормально пахнет мам, может это из подъезда запах, я спать пойду.

– Отец посмотри, мне кажется он выпивший, – мама не знала усталости, когда «брала след».

– Да прекрати, – уставший отец развязывал шнурки.

Я воспользовался тем, что «тыл» не помогал «фронту» и быстро ретировался в кровать. Но как только я закрыл глаза, со мной начало происходить что-то странное- вокруг меня всё кружилось. «Прилетели!» догадался я, о «вертолетах» я слышал от Егора. Где-то у меня в мозгу всплыла фраза Феди «мешать с водкой нельзя» и тут же перед глазами возникло лицо девицы с протянутым стаканом и крупными буквами в мозгу зажглось «Амаретто». Вдруг дверь открылась и в комнату зашла мама. Вертолеты зависли на «бреющем» и прекратили атаку. Я спрятал голову под одеяло и сделал вид что сплю, посапывая тихонько носом. Она присела на край кровати и начала меня обнюхивать. «Везёт мне сегодня на немецких овчарок» я набрал побольше воздуха и не дышал. Она посидела ещё минуту, поправила мне одеяло и вышла.

– Запах от него какой-то необычный и шатается как будто пьяный. – услышал я её встревоженный голос из-за двери, – на кухне какой-то странный мусор.

– Может это к Егору кто-то в гости приходил? – пробасил отец.

– Егор сегодня на вахте.

– Давай спать, завтра разберёмся.

Я успокоился и тут меня вновь накрыла волна вертолётов. Это была целая эскадрилья. Меня кружило настолько сильно, что я не выдержал, распахнул одеяло и вырвал всё, что попало в меня за весь сегодняшний день в щель между стеной и кроватью. «Завтра утром встану в пять утра и всё уберу» запланировал я, накрывая одеялом это безобразие. Возможно этот план и удался бы, если бы мама не решила сделать контрольный забор воздуха. Она открыла дверь в мою комнату и проводить анализ воздуха не потребовалось.

– Я же говорила тебе, что он выпил, – она показала отцу гастрономические излишки моего организма. Я, затаив дыхание ждал, что ответит отец.

– Открой окно и выключай свет, завтра разберёмся, – прозвучал его приговор.

Это было самое отвратительное утро в моей жизни.

– Рано ты сынок свою сознательную жизнь с бутылочки начинаешь, – приговаривала мама, наблюдая, как я соскабливаю с ковра вчерашнее угощение Феди.

– Ну что, сто грамм налить? – спросила она, когда я сел за стол завтракать. Я молча ждал, когда на кухню придёт отец и начнется расследование.