Доктор, это не ваш сын!

Жаловаться я себе не позволяла. Мама помогала по мере возможности, но в силу хронических болячек и возраста, особо на неё рассчитывать было трудно. Она родила меня почти в сорок лет, а поэтому вопросы отпадали сами по себе.

Когда Мишка был маленький, было гораздо проще. Коляска, сквер и ближайшая лавочка, вот и вся помощь, от которой мне хоть на мгновение становилось легче. Но когда маленький карапуз подрос и начал изучать окружающий мир, учиться мне стало в разы сложнее. Но я и тут нашла выход из ситуации. Таскалась с ним на разные детские площадки, где он вместе с такими же карапузами, ковырялся в песочницах и социализировался.

Конечно, другие мамочки поглядывали на меня странно, мол, что я за мать такая. Ребёнок весь в песке, а она в книжках сидит. Отмахиваясь от пристальных взглядов, глотала все доступные мне знания, до которых могла дотянуться. Привычка из медицинского зубрить, здесь сыграла со мной добрую шутку. Заучивание фармы было в разы труднее, нежели запоминание трудового кодекса.

Все вокруг удивлялись, кто меня хорошо знал, почему же я выбрала юриспруденцию? Ответ достаточно прост.

Пока я была беременна, Кристина с Мариной таскали меня по всем адвокатским конторам, дабы доказать отцовство Смирнова и стрясти с него алименты. Только вот незадача… Все, к кому мы обращались, услышав известную фамилию, открещивались от нас, как от прокажённых. Я, честно говоря, ждала, что до него дойдут слухи, но не во время беременности, ни после неё, ко мне никто не явился разбираться или угрожать.

С одной стороны, мне от этого урода ничего не было нужно, а с другой… В мире столько несправедливости, а сколько таких, как я? У кого нет ни родственников, ни работы, ни жилья… Куда они пойдут? Как будут воспитывать ребёнка в одиночку?

Мне не давало это покоя всю беременность, а когда я забрала документы, ноги сами понесли меня на юриспруденцию.

Получив на руки свой долгожданный диплом, я направилась искать работу. Мишка уже ходил в садик, в котором, кстати, периода «адаптации» у нас так и не случилось, хоть я и ждала его с ужасом. Руки у меня были развязаны, а жильё ну очень уж хотелось всё-таки своё.

Найти работу оказалось несложно, сложно было пересилить себя и начать практиковаться не только заполняя бумажки в помощниках, но и самостоятельно.

Мне повезло. Меня взяла на работу опытный юрист в нашем городе, которая была совершенно не против моей самостоятельной практики. Она настолько устала вести дела сама, что с удовольствием передала большую часть мне, беря процент с вознаграждения. И тут понеслось…

Вереница банкротств, административных разбирательств, вроде раздела имущества между наследниками и разрешение споров в сфере защиты прав потребителей. За этим прошёл целый год и был набран огромный багаж опыта, который мне впоследствии дал первого клиента по нынешней моей основной деятельности.

Да. Я юрист по бракоразводным процессам. Мои клиенты – женщины, находящиеся в сложной ситуации, при которой их мужья, чаще всего обеспеченные мужчины, считающие, что можно изменять направо и налево, лишают их всего совместно нажитого имущества.

Ох, сколько я наслушалась в свой адрес угроз, попыток подкупа и откровенных соблазнений, лишь бы я закрыла глаза на ту или иную бумажку, доказывающую правоту моего клиента. За последний год, который я занимаюсь этим, было выиграно порядка десяти дел подобного рода, что позволило мне купить квартиру для нас с сыном.

Благодарность от женщин была ни с чем не сравнима, а внутреннее удовлетворение было ценнее всего.

– Мам, а можно я на тренировку не пойду сегодня? – от мыслей меня отвлёк зевающий Мишка, еле-еле двигающийся в сторону стола. – Так спать хочется…

– Ты совсем скоро проснёшься, малыш. – Потрепала я его по макушке. – Давай поговорим об этом после школы, хорошо?

Я уже знала, что ни на какую тренировку он не пойдёт, потому что мы едем в гости к Маринке. У Кристины день рождения, поэтому мы решили сделать ей сюрприз и приехать в полночь поздравлять. Ехать в город, разрушивший мою жизнь, было немного неприятно, но и я уже не та, кто в слезах выбегал из здания универа.

– Давай ешь, чудо. – Сказала я, делая большой глоток кофе и наблюдая за маленькой копией Смирнова, сидящей за столом.

Интересно, а он тоже так тяжко по утрам встаёт?

День прошёл великолепно. Завершив все дела, я забрала сына из школы и направилась в сторону трассы. Ехать на машине было нужно несколько часов, поэтому я предварительно захватила нам в дорогу поесть и скачала пару аудиокниг, которые так любит Мишка.

– Мам, а куда мы едем? – сын с интересом поглядывал в окно, понимая, что мы свернули с дороги, ведущей к бассейну.

– Мы едем к тёте Марине. Завтра у тёти Кристины день рождения, будем поздравлять. – Улыбнулась я ему, глянув в зеркало заднего вида и с удовольствием наблюдая, как лицо с серьёзного меняется на счастливое.

– Ур-р-ра! – закричал Мишка и затанцевал на месте.

Дорога была просто волшебной. Только-только начался сентябрь, дети учились всего пару недель, а поэтому было очень тепло и солнечно. Трасса была чистой, фур особо не было, а поэтому мы внимательно слушали «Маленький принц» и периодически обсуждали сюжет. Мишке нравились подобные книги, от «Приключения Тома Сойера» он был вообще в восторге, когда мы в последний раз ездили к бабушке с дедушкой. День уже близился к концу, сумерки медленно накрывали дорогу. Включив фары, я нажала на кнопку, запуская очередной кусок книги, а дальше всё происходило, словно в замедленной съёмке…

Навстречу мне, с соседней полосы, огромная газель, на бешеной скорости двигалась прямо в меня. Первобытный страх и паника сковали моё тело, а в попытках уйти от столкновения, переживая только за сына, я выкрутила руль влево, уходя от удара. От резкого поворота я потеряла управление и зацепила обочину, а дальше пол поменялся местами с потолком. Последнее, что я запомнила, истошный крик Мишка и темнота…

Глава 5

Пробуждение стало для меня ещё большим адом, чем авария. Как ни странно, я всё помнила, а поэтому, когда резко распахнула глаза, первое, что я сделала, попыталась подняться.

Найти сына и узнать, что с ним произошло, стало самым важным на этот момент. Мне было плевать на ощущения, на боль в боку и просочившуюся кровь, которая окрашивала больничную сорочку в ярко-алый…

Стоп. Мы в больнице?

Остановила свои попытки на мгновение, чтобы сфокусировать зрение и осмотреться. Палата как палата. Новое оборудование, от которого ко мне тянутся множество проводков, капельница в левой руке, за окном глухая ночь.

Сколько же я была без сознания…? Где Мишка???

Плюнув на окружающее меня пространство, я снова сделала над собой усилие, после чего мне всё-таки удалось подняться и спустить ноги с койки. Покалывание в ступнях отдавалось лёгкой болью, а бок так и продолжал кровоточить. Глянув на контрастное пятно, на минутку закружилась голова, но я всё равно поднялась на ноги. Аппаратура среагировала мгновенно, зазвенев на всю палату, а дверь тут же распахнулась, впуская внутрь обеспокоенную девушку в медицинском халате.

– Ну что вы, вам нельзя вставать, швы же разойдутся! – она было попыталась меня уложить обратно, но я не была настроена выполнять указания.

– Где мой сын? Что с ним? Сколько прошло времени?

Мозг работал на тысячу процентов, истерически анализируя, пытаясь найти ответы. Грудь сжимало от мыслей, что Мишка совсем один всё это время, неизвестно что с ним вообще случилось!

– Успокойтесь, вам надо лечь, вы кровью истечёте! – не унималась медсестра.

– Мой сын… Где??? – Уже медленно сползая на пол около койки, выдавила я, ощущая, как тёплая струйка течёт уже по ноге.

– Что же такая сумасшедшая, а?? – закричала девушка, нажимая какую-то кнопку около кровати. – Врача в палату двадцать семь, срочно!

В палате быстро стало тесно. Люди в белых халатах наполняли помещение со скоростью света, так что я бросила попытки их всех рассмотреть, стремясь выяснить, что с моим ребёнком. Повторяла один и тот же вопрос, словно манну, но на меня никто не обращал внимания, а отвечать тем более не спешил.

– ДАЙТЕ ПРОЙТИ! – раздался громогласный рык на всю палату, а меня внезапно подхватили сильные руки и положили обратно на кровать. – Давай, я держу.

Голос врача казался мне смутно знакомым, но осознать я это не успела. Паника, охватившая меня, когда я почувствовала, как теряю сознание, вызвала у меня лишь истерику. Я изо всех сил забилась, пытаясь освободиться от твёрдой хватки, но меня крепко держали сильные руки, прижимая к кровати. Так, я снова и уплыла в темноту так и не узнав, что с моим сыном…

Второй раз я проснулась, когда за окном уже было яркое солнце. Боли не было, но состояние было похоже скорее на заторможенное, чем активное. С трудом повернув голову, я попыталась поднять руку, но оказалось, что не могу это сделать. Еле-еле, насколько мне это удалось, я приподняла голову и выяснила, что по ногам и рукам я связана ремнями, приковывающими меня к кровати. На перилах койки были какие-то кнопки, и я дотянулась до всех, в надежде, что хоть одна сработает и ко мне придут. Спустя пару мгновений, дверь открылась и в палату вошла уже знакомая мне блондинка-медсестра.

– Очнулась, красавица. – С улыбкой произнесла она, касаясь капельницы и, проверяя, что-то на мониторе слева от меня. – Ну и заставила же ты нас понервничать. Пришлось вести тебя заново в операционную, твои швы полностью разошлись, снова зашивали.

Так и не сумев произнести ни слова, кивнула на графин с водой, стоящий рядом.

– Ой, точно. Сейчас напою тебя, подожди.

Девушка налила половинку стакана и поднесла к губам. Живительная влага спасительно смочила горло, возвращая мне способность говорить.

– Где мой сын?

– Живой твой сынок. – Произнесла она, поправляя одеяло. – Врачи его залатали. Врач поподробнее расскажет, но сейчас он ещё в реанимации. В себя приходил, а подробностей не могу сказать. Всё у Артёма Николаевича спросишь, я его сейчас вызову.

Девушка мгновенно развернулась и скрылась за дверью, а у меня из глаз полились злые слёзы.

Мало того, что в аварию попали, так ещё и сын пострадал. Что за идиот был за рулём газели этой, а?? Засужу! Всё мне выплатит, подонок!

Перед глазами, словно в насмешку, стали возникать картины происходящего. Аудиокнига, сумерки, слепящие фары и машина, которая ехала прямо на нас, обочина и мы перевернулись. Истошный крик Мишки я запомню на всю оставшуюся жизнь, но сейчас, чтобы его увидеть, мне необходимо было дождаться этого Артёма Николаевича…

Где носит этого доктора? Неужели нельзя чуть побыстрее?

Бормотала я скорее от безысходности. Дикое беспокойство за ребёнка, ужасное собственное состояние, всё наложило отпечаток, вызвав у меня отвратительное поведение.

Хотя мне было совершенно не стыдно и любая женщина меня поймёт. Когда что-то кошмарное случается с твоим ребенком, тут не только будет наплевать на собственное здоровье…

От мыслей меня отвлёк звук открывшейся двери и знакомый голос… Он принадлежал тому врачу, который подхватил меня на руки и держал, пока мне кололи успокоительное и снотворное.

Повернув голову, я застыла, не в силах сказать ни слова. Я ожидала увидеть кого угодно, но только не его…

Мои лечащим врачом оказался Смирнов Артём Николаевич. Подонок, разрушивший мне жизнь.

Глава 6

Сил не было.

Вереница пациентов, которая начиналась отсюда и до конца коридора вселяла скорее апатию, чем гордость за самого себя. Да, я мог себе позволить не работать в бесплатной поликлинике, но никак не мог заставить себя бросить людей.

Зачастую здесь нет хороших специалистов, а позволить себе кого-то другого город не мог. Те, кто как и я, переживал душой, работали бесплатно, в собственные выходные, исключительно ради благодарности больных.

Мне удавалось принимать пациентов всего раз в неделю, но после такого приёма я был выжат, как лимон. Вот как сейчас. Время всего одиннадцать, а очередь не становится меньше.

О моём приёме обычно сообщали сильно заранее, а поэтому популярностью пользовалось необыкновенной. Люди, со всеми своими болячками шли ко мне, в надежде не исцеление, но чаще всего я уже не мог сделать для них ничего больше. Нет, были, конечно, и те, кому просто поставили неправильный диагноз и им можно было бы помочь, но таких было в разы меньше.

– Артём Николаевич, может перерыв? – уточнила Лиза, моя бессменная помощница-медсестра. Не будь её рядом, я бы сошёл с ума от документации. – Вы даже в туалет не выходили, давайте отдохнём?

– Ты, как обычно, очень внимательна к моим потребностям. – С улыбкой произнёс я, соглашаясь с женщиной.

Лиза начала со мной работать с самого первого дня. Она же знала почти каждого пациента, приходящего ко мне в лицо, а также их болезни. Именно она рассказывала мне практически по памяти всю их историю и очень часто помогала в постановке диагноза. Я был ей благодарен и давно звал к нам в Хаусова, но она была непреклонна. Говорила, что прикипела и ни к чему ей смена обстановки.

После короткого перерыва, снова вереница людей. Когда часы стукнули шесть часов, я устало потянулся и выключил монитор компьютера. Рабочий день был окончен, а мне требовалось хотя бы немного поспать.

– Не бережёте вы себя. – Ворчала на меня Лиза, собирая свои вещи в сумку и снимая халат. – Вам же тоже жить когда-то нужно. Не всё же время торчать в стенах больницы. Жениться бы вам…

– Спасибо, Лиза. Я учту. – Снова улыбнулся я. – До следующей недели!

Распрощавшись, я выскочил на улицу и прыгнул в машину, планируя направиться прямиком домой. Сунув телефон в держатель, подключил зарядку и мысленно застонал. Несколько пропущенных от Вики и с десяток смс с крайне неприятным содержанием. Вздохнув, набрал номер и вырулил с парковки больницы.

– Привет. Телефон сел, я в районной сегодня был.

В ответ, естественно, получил обиженный тон и недовольные высказывания, а закончилось всё тем же, что и всегда.

– Знаешь, Артём, я всегда думала, что ты мужик, а ты тряпка. Сдалась тебе эта больница? Ты из-за неё меня не видишь. Я смирилась с твоей работой в Хаусовской, но чтобы пропадать ещё и забесплатно, с меня хватит.

Вызов, конечно же, она сбросила. Не очень-то мне и хотелось её переубеждать, но пару слов сказать ей уже давно хочется. С тех пор как мы сошлись, не было ни дня, чтобы она не выносила мне мозг. Такое ощущение, что только ради этого она со мной и начала встречаться…

Пока я пытался проанализировать, что делать дальше, телефон снова зазвонил, на этот раз Миха.

– Слушаю. – Поставил я на громкую.

– Ты нужен, Темыч. Тут авария. Девушка с ребёнком, у неё осколочное ранение в боку, а мальчишка совсем беда. Переливание нужно, четвёртая отрицательная.

– Скоро буду.

Отключившись, я резко вывернул руль и выехал на обратную дорогу. Времени было мало судя по тому, что Миха позвонил. В больнице был вечный недостаток крови, а четвёртая, так вообще в дефиците. Только вот я живой пакет с четвёртой группой крови, а поэтому часто, в обход правилам, был добровольным донором при экстренных случаях.

Лишний раз похвалил себя, что не пил последнюю неделю ни капли, завернул на парковку больницы имени Григория Хаусова, где работал вот уже три года неврологом. Оперировал редко, но бывало, по замене, чаще всего занимался пациентами стационарно, а также восстановлением после трагических происшествий, где была необходима усиленная работа.

При входе меня уже ждал друг.

– У мальчика перелом тазобедренного, осколочное ранение в левом боку и сильное сотрясение. Кровотечение еле остановили. Операцию проводят, но переливание нужно, надо торопиться.

Всё это он мне рассказывал на ходу, ведя меня лабораторию, где у меня взяли кровь. Уходить мне не рекомендовалось, потому что есть вариант того, что потребуется прямое переливание. С учётом повреждений, у мальчика мало шансов на полное восстановление, но пока рано делать выводы. В любом случае он станет моим пациентом, так что я сделаю всё, чтобы он смог нормально жить дальше.

Начались долгие часы ожидания, при которых я словно на иголках ждал хоть каких-то новостей. Не понимаю почему, но судьба мальчонки меня почему-то очень волновала. Я в глаза его не видел, но уже переживал всей душой. Спустя почти два часа, вернулся Миха.

– Мальчишку перевели в реанимацию. Переживёт эту ночь – жить будет. – Произнёс друг, плюхаясь на сиденье около меня, а у меня тем временем словно камень с души свалился.

– А где его мать?

– Она в двадцать седьмой. Пока в себя не приходила. Ленка сказала бы…

– Надо посмотреть.

Я решительно поднялся и направился в отделение. Не знаю, что мною двигало, но необходимость проверить эту девушку росла во мне с геометрической прогрессией. На подходе к этажу услышал крики и гомон в районе палаты двадцать семь. Заглянув, застыл, так не войдя внутрь.

Девушка-блондинка с огромными глазами, с поцарапанным лицом, медленно сползала на пол, а из её раны на боку сочилась кровь. Она всё время звала сына по имени, пытаясь выпытать, что произошло, не обращая внимания на то, что истекает кровью.

Поразительно, насколько сильна любовь матери к ребёнку, что даже невзирая на происходящее, единственное, что её волнует, это ОН, а не она сама.

Взяв себя в руки, пробился к ней, подхватил на руки и уложил на койку.

Лёгкая, словно пушинка…

Практически бессознательный взгляд, который она мне подарила, был мне смутно знаком, но я никак не мог поймать мысль за хвост.

Успокоив пациентку, я ещё долго смотрел на её лицо, силясь вспомнить, откуда же я её знаю, но в голове не было ничего, кроме огромных голубых глаз…

Глава 7

– Вы в курсе, Екатерина, что вы моя самая буйная пациентка? – с улыбкой спросил Смирнов, раскрывая мою карту и всматриваясь в содержимое. – Ваши показатели медленно, но верно приходят в норму. У вас многочисленные ушибы и повреждения, но всё заживёт, не успеете и глазом моргнуть. А вот с вашим сыном не всё так просто…

Тон, которым он закончил разговор, заставил меня дёрнуться, но я снова плюхнулась на подушки, зарычав от злости.

– Вы всегда так пациентов содержите? Отвяжите меня!

– Что вы так нервничаете? – ещё шире заулыбался этот гад, поднимая руки в примирительном жесте. – Вас обездвижили для вашего же блага. Последняя ваша попытка встать на ноги и отправиться к ребёнку, заставила нашего хирурга снова вас зашивать.

Мы упрямо уставились друг на друга, только я с раздражением, а в глазах Смирнова плясали смешинки. Противостояние длилось недолго. Нарушил молчание он, осторожно поинтересовавшись:

– Я отстегну ремни, если вы пообещаете не убегать и слушаться меня. Тогда я смогу посадить вас в кресло и отвезти к сыну. Договорились?

Я не могла сопоставить свои воспоминания и того, кого я видела перед собой. Мужчина, который практически уговаривал меня в данный момент, меньше всего походил на того мерзавца, которого я помнила. Тяжело вздохнув, я кивнула и притихла.

Мужчина подошёл ближе и принялся расстёгивать ремни, периодически поглядывая на меня. Его внимание раздражало. Слишком уж он спокойный для того, кто встретил девушку, которую унизил много лет назад и которая с позором сбежала, так и не появившись больше в универе.

– Вы что-нибудь помните об аварии? – ворвался в мои мысли голос Смирнова.

– Я помню всё.

– Полицейские приходили, пока мы их отправили отсюда подальше, но рано или поздно придётся поговорить. – Осторожно заметил он, отстёгивая мою левую руку.

Меня словно током прошибло, когда его пальцы коснулись моей руки. Но память услужливо подкинула мне воспоминания о моём позоре, и трепет исчез, так и не успев даже освоиться. Мгновенно захотелось отодвинуться подальше от мужчины, который, кстати, заметил моё поведение и странно на меня покосился. Благо ему хватило ума не задавать мне вопросов.

– Я юрист. Я знаю, как разговаривать с представителями правопорядка. Не переживайте. – Отрезала я, смазывая неловкий момент.

– Ого. Серьёзная у меня пациентка. – Пошутил Смирнов и скрылся в соседней комнатке.

Я даже не подозревала, что в этой палате есть ещё комната. Настолько мои мысли были заняты состоянием Мишки, что рассматривать интерьер мне хотелось в последнюю очередь. Что-то зашуршало, громкий стук и в открытой двери появилось инвалидное кресло, которое Смирнов подвёз прямо к койке. Обойдя его, мужчина протянул ко мне руки и выжидающе уставился на меня.

Моему недоумению не было предела.

Он что, хочет, чтобы я позволила ему взять меня на руки? С ума сошёл?

– Екатерина, я понимаю. Современный мир, независимость и прочее, но у вас дырка в боку, где наложено много швов. Ваши ноги вас не слушаются из-за сильного ушиба и, как следствие, отёка. Не советую я вам самостоятельно передвигаться. Уж пересильте себя и позвольте мне вам помочь. – Устало проговорил Смирнов, и я вдруг заметила то, что не замечала до этого.

Бледность лица, мешки под глазами, залёгшие морщинки, лёгкая щетина. Он явно не ночевал дома… Он вообще спал?

Вздрогнула ещё раз уже от собственных мыслей.

Зачем мне вообще задумываться над его состоянием? Пошёл он в ж…

– Мы теряем время. – Уже с раздражением прозвучало.

Тяжело вздохнув, я протянула руки к Смирнову, который мгновенно потянул меня на себя, осторожно усаживая в кресло. В его действиях не было ничего предосудительного, но моё тело предательски отреагировало на прикосновения… Ненавидеть его издалека было гораздо проще, чем когда он вот такой.

– Спасибо. – Выдавила я, молясь про себя, чтобы не покраснеть.

– Рад стараться. Ну что, едем?

Раздражение из голоса Смирнова пропало и меня уже довольно бодро повезли по коридору, ловко маневрируя между каталками и снующими медсёстрами. При подъезде к дверям, над которыми было написано «Реанимация», сердце пропустило удар.

– Всё совсем плохо? – тихо проговорила я, стараясь сдержать истерику.

В ответ тишина. Раздражающая, давящая и нагнетающая. В моём состоянии и так сложно было держать себя в руках, а молчание Смирнова было, словно серпом по сердцу. Внезапно мы остановились около стеклянной двери, сквозь которую хорошо было видно одну-единственную кровать. Сердце сжалось до боли, при виде открывшейся мне картины.

Мой сыночек лежал на ней совсем один, подключённый к куче аппаратов, не подавая никаких признаков жизни. Лишь размеренное движение полоски на мониторе, говорило о том, что Мишка всё ещё живой.

Слёзы брызнули из глаз неконтролируемо, а я была, как никогда, близка к тому, чтобы просто заорать от ужаса.

– Ваш сын жить будет. Перелом тазобедренного сустава, ушибы позвоночника, такие же, как и у вас, отёки и рваные раны, из-за которых пришлось сделать переливание крови. Восстановление будет долгим, не буду вам врать, но я сделаю всё, чтобы он смог жить, как и прежде.

– У него группа крови редкая, в больнице была? – еле сумев восстановить речь, проговорила я.

– Нет. – Произнёс Артём. – Я стал донором для вашего сына. Был бы отец здесь, было бы, конечно, лучше, но вы были без сознания, а вашего телефона не было при вас. Кстати, может быть, вам нужно позвонить кому-то из близких? Муж, родственники?

Его слова доносились до меня, словно издалека. Осознание приходило медленно.

Он меня НЕ УЗНАЛ! Смирнов понятия не имеет, что Мишка – его сын…

Глава 8

Артём.

Глядя на свою пациентку, меня не отпускало ощущение, что я её знаю. Прям не просто мельком где-то видел, а прям точно знаю, словно сто лет.

Когда я вернул её в палату, пришлось вколоть успокоительное и снотворное, чтобы хоть как-то успокоить. Для любой матери увидеть своего ребёнка в таком состоянии, самое страшное мучение из всех имеющихся.

Тяжело вздохнул и вышел из палаты, бросив последний взгляд на хрупкую фигурку девушки, которая на фоне огромной больничной койки, терялась полностью. С ней могли легко поместить ещё два человека точно… Ноги сами понесли меня обратно в реанимацию, к мальчику, который вызвал у меня столько непривычных эмоций, что становилось страшно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.