Экономика за вечер. Все заблуждения о богатстве, инфляции и твоей зарплате

После войны, как правило, на какое-то время происходит подъем рабочей силы. В начале знаменитой третьей главы «Истории Англии» Маколей указывает:

«Никакая обыкновенная неудача, никакая заурядная ошибка в управлении не могут причинить нации столько несчастий, сколько блага нации способен дать постоянный прогресс в плане физических знаний и постоянное стремление к самосовершенствованию. Часто обнаруживалось, что обильные расходы, большие налоги, абсурдные торговые ограничения, коррумпированные суды, разрушительные войны, мятежи, преследования, пожары, наводнения не могут разрушить капитал быстрее, чем он создается усилиями граждан».

Никто не захочет, чтобы его собственность была разрушена как в военное, так и в мирное время. То, что наносит вред и разрушение отдельно взятому человеку, также наносит вред и разрушение множеству лиц, которые объединены в нацию.

Многие из наиболее часто встречающихся заблуждений в экономике – следствие склонности (особенно характерной для нашего времени) мыслить такими абстрактными понятиями как «коллектив», «нация» и забывать или игнорировать при этом отдельно взятых людей, которые их составляют и придают им смысл. Можно ли считать военные разрушения экономически выгодными, если в первую очередь думать о людях, лишившихся своих домов?

Те, кто продвигает мысль, что военные разрушения увеличивают общий «спрос», забывают о том, что спрос и предложение – это всего-навсего две стороны одной медали. Предложение создает спрос, так как оно, по правде говоря, и есть спрос. Товар, выпускаемый производителем, является тем, что он имеет и что он может предложить в обмен на то, что он хочет.

Например, пшеница, которую предлагают фермеры, является их же спросом на автомобили и другие товары. Это является неотъемлемым признаком современного разделения труда и экономики обмена.

Хотя этот основополагающий факт не очевиден для большинства людей (включая даже тех, кто имеет репутацию блестящих экономистов). Джон Стюарт Милль[3] и другие классические авторы видели, что скрывалось за «денежной завесой», несмотря на то что иногда и им не удавалось учесть сложные последствия применения денег. В этом смысле они опережали многих своих сегодняшних критиков, которые, скорее сбиты с толку деньгами, чем научены ими. Простая инфляция – то есть простое печатание денег, впоследствии вызывающее рост зарплат и цен, – может показаться причиной увеличения спроса. Но, учитывая фактические объемы производства и обмена реальных товаров, так считать нельзя.

Очевидно и то, что реальная покупательная способность уменьшается за счет сокращения производительных сил. А влияние денежной инфляции на рост цен или «национального дохода» в денежном выражении – ловушка очередного заблуждения.

Иногда говорят, что немцы или японцы после войны оказались в более выгодном положении, чем американцы, поскольку им пришлось на месте старых заводов, уничтоженных бомбами, построить новые, уже с более современным оборудованием. Это, мол, им позволило, производить большее количество товаров по меньшей цене, чем могли американцы с их полуустаревшими заводами и оборудованием. Но если бы в этом действительно заключалось преимущество, то американцы могли бы с легкостью компенсировать свое отставание, незамедлительно разрушив свои старые заводы и выбросив все старое оборудование. По логике вещей производители во всем мире могли бы каждый год ломать свои старые заводы и оборудование, возводя на их месте новые заводы и устанавливая новое оборудование.

Простая истина заключается в том, что существует оптимальная частота и оптимальное время для технического обновления. Для производителя будет выгодно, если его завод и оборудование уничтожит бомбежка только в том случае, если в результате износа и устаревания его завод и оборудование уже приобрели нулевую или негативную стоимость. Бомба упадет как раз тогда, когда он в любом случае должен будет вызвать бригаду по сносу зданий или заказать новое оборудование.

Действительно, предшествующие износ и устаревание, если они не были точно отражены в бухгалтерских отчетах, могут смягчить последствия разрушения завода для его владельца в чистом остатке. Верно и то, что появление новых заводов и оборудования ускоряет процесс устаревания уже имеющихся заводов и оборудования. Если владельцы старых заводов и оборудования будут использовать их дольше, чем это будет приносить им прибыль, то смогут оказаться в сравнительно выгодном положении (если у них будут желание и деньги, чтобы заменить их новыми). Точнее говоря, они смогут сократить свои сравнительные потери.

Итак, уничтожение заводов не является выгодным для их владельцев, за исключением тех случаев, когда эти заводы уже потеряли свою ценность или приобрели отрицательную стоимость в результате износа и устаревания.

Кроме того, отдельно взятый человек (или социалистическое правительство) не может заменить завод и оборудование, если у него нет приобретенных сбережений или накопленного капитала. Война как раз уничтожает накопленный капитал.

Правда, существуют компенсирующие факторы. Технологические открытия и достижения военного времени могут, например, увеличить индивидуальную или общественную производительность труда в той или иной отрасли, и это может вызвать рост производства в целом. Но послевоенный спрос никогда с точностью не воспроизведет структуру довоенного спроса. Какими бы ни были компенсирующие факторы, разрушение никогда не может быть благом. Более того, беспричинное разрушение чего-либо, что представляет собой реальную ценность, всегда является чистой потерей, несчастьем или катастрофой.

Глава III

Социальные проекты подразумевают налоги

1

Нет в наше время более стойкой и серьезной веры, чем вера в государственные расходы. Повсюду государственные расходы преподносятся как спасительное решение всех экономических проблем. Частный сектор промышленности частично в застое? Кто, если не государство поможет ему. Безработица? «Очевидно», виной тому «недостаточная частная покупательная способность». Средство так же «очевидно». Государству необходимо достаточно потратить.

Огромное количество экономической литературы основано на этом заблуждении. Как часто бывает с подобного рода псевдотеориями, оно стало частью разросшейся замысловатой сети заблуждений, поддерживающих друг друга. В одной главе мы не сможем раскрыть ее полностью, поэтому позже вернемся к другим ее ветвям. А пока рассмотрим источник, породивший целое «потомство».

За все, что мы имеем, за исключением природных благ, нужно тем или иным образом платить. Мир полон так называемых экономистов, которые постоянно изобретают схемы получения чего-то из ничего. Они говорят нам о том, что правительство может тратить и тратить и при этом совершенно не облагаться налогами. А еще, что оно может продолжать накапливать долги и не погашать их, ведь «мы берем взаймы у самих себя». Мы вернемся к теме таких странных доктрин в последующих главах. Сейчас нам следует быть категоричными и указать, что в прошлом эти приятные мечты всегда развеивались именно по причине государственной неплатежеспособности или безудержной инфляции. Здесь нужно сказать, что все государственные расходы в конце концов должны быть оплачены из доходов от налогообложения и что сама по себе инфляция – следствие неправильной формы налогообложения.

Систему заблуждений, касающихся хронических государственных займов и инфляции, мы рассмотрим позже, а в этой главе предлагаю принять само собой разумеющимся, что каждый доллар из правительственных расходов поступает в государственную казну с налоговых отчислений. Как только мы посмотрим на ситуацию с этой позиции, предполагаемые чудеса государственных расходов предстанут перед нами в ином свете.

Некоторое количество государственных расходов, конечно, необходимо для выполнения важных государственных функций. Определенное количество работ – на улицах и дорогах, на мостах и в тоннелях, на оружейных заводах и военно-морских верфях, в области строительства зданий для законодательной власти и зданий вообще, зданий для отделений полиции и пожарных частей – необходимо для предоставления необходимых социальных услуг. В данном случае я не имею в виду общественные работы, которые существуют ради самих себя. Я говорю о тех видах общественной деятельности, которые рассматриваются как средства «предоставления занятости» или обогащения социума.

Вот, например, построен мост. Если он построен для удовлетворения устойчивого общественного спроса с целью решить прежде неразрешимую транспортную проблему, словом, если налогоплательщики коллективно нуждаются в мосте больше, чем в тех товарах, на которые они могли бы потратить деньги, изъятые у них в виде налогов, тогда не может быть никаких возражений. Но мост, построенный в первую очередь для «обеспечения рабочими местами», – это уже совсем другой мост. Когда обеспечение занятости становится главной целью, потребность отходит на второй план.

И тогда «проекты» начинают придумываться государством. Вместо того чтобы строить мосты там, где они должны быть построены, правительственные транжиры возводят их, где можно.

Дополнительный мост между Истоном и Уэстоном становится совершенно необходимым, даже если у американских чиновников нет аргументированных доводов в пользу его строительства. А с теми, кто сомневается в такой необходимости, расправляются как с обструкционистами и реакционерами.

Два аргумента выдвигаются в пользу моста: первый, в основном, приводят еще до начала строительства, второй – после завершения. Первый довод сводится к обеспечению занятости. Строительство этого моста даст, скажем, 500 рабочих мест на один год, а не будь проекта – и рабочих мест просто не было бы.

Это то, что лежит на поверхности. Но если смотреть дальше и видеть еще и побочные последствия, анализировать ситуацию не только как выгодоприобретатель, но и с позиции участников экономического процесса, получивших «побочку» от проекта, то картина представится совершенно иной. Определенная группа «мостовиков» сможет получить больше работы, чем в другое время. Но источник финансирования проекта – налоги. Значит, каждый доллар, потраченный на мост, – это доллар, полученный от налогоплательщика. Если строительство моста будет стоить 10 млн долларов, то и налогоплательщики потеряют ровно столько же – 10 млн долларов. А что если налогоплательщики могли бы потратить эти деньги на что-то действительно необходимое?

Из-за одного созданного государством рабочего места для строительства моста теряется одно частное рабочее место в какой-нибудь другой сфере. Мы видим рабочих, занятых строительством моста. Мы видим, как они работают. Доводы, приводимые расточителями государственной казны, становятся очевидными и, наверное, для большинства населения, убедительными. Но есть вещи, которые мы не видим, поскольку они увы, не реализовались. В данном случае речь идет о рабочих местах, не созданных из-за потери 10 млн долларов, изъятых у налогоплательщиков. Чем больше мостовиков, тем меньше автомехаников, портных, фермеров.

Доводы правительственных чиновников – для людей, способных видеть только то, что перед глазами. Эти люди обращают внимание только на мост, упуская его «побочные» следствия в виде так и не реализовавшихся возможностей. Например, не построенные дома, невыпущенные автомобили и стиральные машины, несшитые платья и пальто, а также, вероятно, не выращенные сельхозкультуры, неприготовленные продукты питания. Чтобы увидеть эти непроизведенные товары, нужно обладать определенным мышлением, которое имеется не у многих. Мы можем однажды подумать об этих несозданных товарах, но вряд ли получится удерживать мысль о них также долго, как мост, мимо которого мы проходим каждый рабочий день.

2

Разумеется, «правительственным языком» можно аргументировать обоснованность любых других социальных проектов. Это применимо к программе строительства жилья для людей с низкими доходами за счет государственных средств. А на самом деле – за счет налогообложения семей с высоким достатком (и, возможно, семей с еще меньшими доходами), вынужденных субсидировать избранных правительством для участия в соцпрограмме семей, чтобы они могли жить в лучших жилищных условиях за ту же или еще меньшую плату, чем до этого.

Я не буду перечислять все «за» и «против» государственного жилищного строительства. Покажу ошибочность только двух аргументов, чаще всего приводимых в его пользу. Первый – про «обеспечение занятости», а второй – про «создание богатства». Оба этих довода ложны, так как в них не учтены потери из-за налогов, которые взимаются для реализации госпрограммы жилищного строительства. Сколько рабочих мест создается в строительном деле, столько и теряется в других отраслях. Сколько квартир строится в рамках этой программы, столько не будет построено частных домов, выпущено стиральных машин и холодильников.

Дискуссия о том, как финансировать программу – ежегодными субсидиями или единовременно, – не меняет сути проекта. В любом случае деньги будут выделены из налоговых поступлений в бюджет. Используют ли средства налогоплательщиков сразу или распределят на несколько лет – всего лишь техническая деталь.

Психологическое преимущество сторонников государственного жилищного строительства в том, что процесс его реализации и конечный результат можно наблюдать: видно и как работают строители, и какие построены дома. Люди живут в них и с гордостью демонстрируют друзьям свои квартиры. Сложно «увидеть» нереализованные рабочие места, товары и услуги, которые не были произведены и предоставлены, на месте, где высятся новые построенные дома с счастливыми жильцами внутри. Один из персонажей пьесы Бернарда Шоу «Святая Иоанна» в ответ на упоминание гипотезы Пифагора о том, что Земля круглая и вращается вокруг Солнца сказал: «Полный дурак! У него, что, глаз не было?»

Те же рассуждения можно применить и в отношении таких великих проектов, как «Администрация долины Теннесси»[4]. Масштабы этого проекта вызывают опасную «оптическую иллюзию». Могучая плотина, громадная арка из стали и бетона, «величественнее всего, что когда-либо было построено частным капиталом», фетиш фотографов, рай социалистов, чаще всего используемый символ чуда государственного строительства, собственности и управления. Здесь находятся мощные источники энергии и электростанции. Говорят, если бы ни проект, регион не поднялся бы на более высокий экономический уровень и вряд ли смог бы привлечь инвестиции в заводы и отрасли. Сторонники этого проекта в своих хвалебных речах представляют его как чистую экономическую выгоду без противовесов.

Не будем углубляться в достоинства «Администрации долины Теннесси» и других проектов, подобных этому, а попробуем увидеть обратную сторону медали.

Если налоги взимаются с людей и корпораций и полученные деньги направляются на развитие определенного региона, то стоит ли удивляться и считать чудом экономический подъем и обогащение этого региона?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Notes

1

Французский экономист Фредерик Бастиа – сторонник свободной торговли, выступал за свободу предпринимательства. В своем эссе Ce qu’on voit et ce qu’on ne voit pas («Что видно и чего не видно») использовал метафору о разбитом окне (фр. sophisme de la vitre cassée, иногда переводится как «притча о разбитом окне»). По мнению Генри Хэзлитта, эта метафора иллюстрирует одно из распространенных заблуждений об экономике, а именно – что любая катастрофа может способствовать экономическому развитию.

2

В 1971 году ведущие западные страны отказались от Бреттон-Вудской системы, в рамках которой курс национальных валют этих стран имел фиксированную привязку к золоту, что называлось золотым стандартом. После отказа от золотого стандарта, курс валют стал зависеть от спроса и предложения на валютных рынках. Это создало возможность выпускать дополнительные объемы валют – «включать печатный станок».

3

Английский философ и экономист. Основные идеи Милля изложены в его труде «Принципы политической экономии и некоторое их приложение к социальной философии» (1848 г.). Милль был сторонником как социальных реформ, так и свободного предпринимательства и полагал, что государственная политика перераспределения доходов способна улучшить материальное благосостояние людей. Ученый был первым, кто выдвинул идею о том, что отсутствие у людей возможности получить образование приводит к появлению в обществе неконкурентоспособных групп населения, заработная плата которых значительно ниже по сравнению с другими категориями работников.

4

Проект «Администрации долины Теннесси» был инициирован в 1933 году в США. Он был одной из составных частей политики «Нового курса» президента США Франклина Рузвельта, направленных на борьбу с последствиями Великой экономической депрессии и восстановление экономики страны. В рамках проекта была построена одна из крупнейших ГЭС в США. Дешевая электроэнергия позволила ускорить экономический рост в одном из наиболее пострадавших от Великой экономической депрессии штате – Теннеси, а также создать значительное количество рабочих мест, что позволило снизить безработицу.