Измена. Ты об этом пожалеешь

Но все равно мне сложно сделать этот последний шаг к моральному падению. Я медлю. Конечно, когда я все это придумывала, это казалось просто, а сейчас кажется мерзким. Хочется бросить все и просто уйти. Но тогда, получается, Игнат останется безнаказанным?

Будет жить в свое удовольствие с молодухой. А меня выбросят, как старую ненужную вещь. Еще и смеяться будут над моей глупостью и доверчивостью.

Я вспоминаю обидные слова “старуха” и “карга”, которыми награждала меня эта зеленая чувырла, и все сомнения испаряются. Да я себя уважать перестану, если не проучу муженька как следует!

Я убеждаю себя, что буду читать только те сообщения, что касаются меня и его измены, а другие не буду, и нажимаю "переслать". Жду с замиранием сердца. Но сообщение еще не прочитано. Наверное, не до этого сейчас любимому.

Слышу поворот ключа в двери и мгновенно падаю на диван перед бормочущим телевизором.

– Привет, – Игнат заходит в гостиную, – что смотришь?

Я смотрю на экран и вижу рекламную заставку. Что же там идет-то? Наверняка, какая-то романтическая комедия.

– Да вот… – расплывчато отвечаю я, – забыла, как называется. Но интересно, смешно. Хочется перед сном чего-то легкого.

Реклама заканчивается, и я с ужасом наблюдаю, как Ганнибал Лектор зловеще улыбается очаровательной Клариссе. Да уж, очень смешное кино, обхохочешься!

Я кошусь на Игната. Но, кажется, его занимают совсем другие мысли. Лицо его приобрело зеленоватый оттенок. Он непроизвольно болезненно морщится и прижимает руку к животу.

– Милый, с тобой все в порядке? – заботливо интересуюсь, – как Сашка?

– Кто? А, Сашка… Сашка в порядке, небольшое растяжение. А вот я, кажется, отравился.

– Ох, ох! – заквохтала я, – Как же так? Ведь все свеженькое было… может быть, сливы?

– Может, и сливы…– пожимает плечами муж и пулей срывается в туалет.

– Точно сливы… – бормочу я и иду искать Смекту для лечения болезного.

Ничего, Игнат, это только цветочки…

Глава 6. Клава Коха и Даня Минохин

Соня

– Это еще цветочки, Игнат, – приговариваю, открывая свою почту, – ягодки потом будут!

Ага! Молодец, Кирюха, не наврал. Письма с смс сыпятся одно за другим.

"Как себя чуствуешь пусик? Тебе очень плохо?"

Заботливая крутизадка попалась! Хоть и безграмотная.

"Все в порядке, зая"

Да, конечно, учитывая, что пишешь ты, на толчке сидя.

"Как малыша назавем? И когда ты подашь на развод со своей очкастой чирепахой?"

С фига ли? Я очки вообще не ношу!

"Сама выбери, зай"

"ну пуууусик…"

Ну, пусик, блесни интеллектом, придумай имя нагулянному дитяти.

"Мы еще даже не знаем, кто там: девочка или мальчик."

"Если мальчик, то Даня, как Минохина. А если девочка, то Клава, как Коха"

Ну, е-мое! Мне даже жаль становится этого еще неродившегося ребенка. Какая же дура у него мать будет!

Пауза.

Видимо, Игнату тяжело переварить тупость своей любовницы. Ничего, Игнат, крепись. Тебе еще с ней жить. С ней и с вашей Клавой Кокой.

"Пуууусик!

"Пусть так…"

Лаконично, ничего не скажешь.

"Пусик, а мы на Мальдивы хотим! Мне малыш сказал…"

Манипуляции в ход пошли…

"Зай, тебе нельзя летать, съездим в Сочи"

"У, отстой! когда?"

Нет, ну ты посмотри на него! Неделю назад я сказала мужу, что Матвею неплохо было бы съездить на море. На что он мне ответил, что с деньгами сейчас не очень. Лекции ему урезали и еще там что-то. Поэтому на море в этом году мы не поедем. Я из-за этого и согласилась выходить на подработку в платные клиники. Хотела нам отпуск устроить, сюрприз сделать. А оно вон что! Деньги есть, только не для нас с сыном.

Читаю дальше:

"Недельки через две…"

Быстренько же собрался, подонок!

"Когда ты выгонишь свою каргу? Я хочу жить с тобой в нашей квартире…"

Посторонний звук отвлекает меня от увлекательного чтения. Через мгновение осознаю, что это я скриплю зубами от злости…

Нет, моих сил больше нет!

Быстро скрываюсь в спальне Матвея. Находиться рядом с мужем мне сейчас категорически нельзя. Боюсь, что его ничего не спасет от моего гнева. Даже я. И мой такой прекрасный план полетит к чертям.

Игнат знает, что если я в комнате Матвея, значит, сынок проснулся и надо вести себя крайне тихо, поэтому заходить не станет.

Я ложусь рядом с сыном, прикрываю глаза и начинаю считать дыхание. Вдох-выдох, вдох-выдох. Раз-два, раз-два. Тело трясет мелкой дрожью, слезы катятся из глаз. Пусть. Сейчас пять минуток поплачу и хватит.

Зарываюсь носом в макушку Матвейки, вдыхая родной запах. Становится легче. Железные тиски, сковывающие мое многострадальное сердце, немного расслабляются.

– Ничего, – говорю я себе, – ничего. Все проходит. И это пройдет. Я выдержу.

Мои мысли переходят в другое русло. Две недели, у меня всего две недели… Нужно ускориться.

Теперь я отрешенно обдумываю свои дальнейшие действия. Как компьютер, обрабатываю данные, пишу программу. Программу по уничтожению моей семьи и моего мужа.

Слышу, как Игнат чертыхается в туалете. Улыбаюсь удовлетворенно, сквозь слезы. Сиди, любимый, там тебе самое место. Знаю, что действие слабительного будет длиться еще часов шесть.

– Спокойной ночи, Игнат, – шепчу я и проваливаюсь в спасительный глубокий сон.

– Сонечка, посмотри, что это! – будит меня испуганный голос мужа.

Глава 7. Мы не молодеем.

Соня

– Сонечка, посмотри, что это такое?! – Игнат протягивает мне что-то, я спросонья не могу понять что.

Протираю глаза, приподнимаюсь на локте. Игнат протягивает мне расческу, в которой застряло штук двадцать темных волос.

– Это расческа, Игнат, впервый раз увидел? – зеваю я, откидываю одеяло и аккуратно встаю, стараясь не разбудить Матвея.

Иду на кухню и наливаю себе стакан воды. Игнат плетется следом со своей расчёской и скорбным выражением на красивом, подлом, мужественном лице.

Супруг уже принял душ, побрился, на работу собрался.

– Сонь, волосы! У меня никогда не выпадало столько волос, – причитает Игнат.

– Ну, милый, все когда-то случается в первый раз. Мы все-таки не молодеем. У тебя вон уже лысинка намечается, – успокаиваю я его.

– Лысина?! У меня лысина?! – ужасается Игнат и мчится в ванную.

Я иду следом. Наблюдаю, как он с помощью двух зеркал пытается разглядеть свою макушку.

– Давай сфоткаю, – предлагаю я, внутренне потирая руки.

– Не надо, – мрачно говорит Игнат, – и так вижу…

– Ну что ты, любимый, я тебя и так люблю, не переживай, – я подавляю брезгливость и прижимаюсь к мужу. Он отстранено приобнимает меня, но мыслями где-то далеко.

Что, Игнатик, не нравится чувствовать себя старым?!

– Ну что поделать, милый, тебе уже сорок пять. Отец твой вон давно уже лысый как коленка. Гены, – добавляю я ложку дегтя в непомерное самомнение мужа.

Игнат всегда гордился своими густыми черными волосами. Даже легкая седина на висках только придавала ему шарма. Конечно, перспектива облысеть не очень его радовала, но теперь не ему решать.

– Ну, хочешь, я тебя запишу к Севастьянову? Он замечательный трихолог, он поможет… Витаминки, может, какие-нибудь…

– Поможет? – Игнат воспрял духом.

– Наверняка, – успокаиваю я его, – к нему все наши старички ходят…

Я готовлю завтрак, кормлю Игната, бужу Матвея и собираю в садик. Все как обычно, обычное утро в нашей семье. Только вот Игнат не догадывается, что ему объявлена холодная война.

Наблюдаю за мужем. Сидит, отморожено жует яичницу.

– Ну, как мясо? – спрашиваю я.

– Спасибо, очень вкусно, – отвечает на автомате.

– Ну, вообще-то ты яичницу ешь, – замечаю я. – У тебя что-то случилось? Ты сам не свой.

Ну, давай же, Игнат, будь мужиком, признайся, покайся, и вместе решим, что делать дальше. Другого шанса не будет!

Я действительно готова сейчас выслушать его. Отчаянно надеюсь, что хоть что-то мужское еще осталось в его душе. Может, хотя бы уважение ко мне осталось, как к матери его ребенка, женщине, которая была рядом в трудные времена его жизни.

Но нет! Все зря!

Муж вымученно улыбается.

– Все в порядке, зай, просто… ну, я почти всю ночь в туалете провел. Тяжело, знаешь ли. Не покупай больше эти сливы.

– Хорошо, – легко соглашаюсь я, и в моей душе исчезают последние сомнения в правильности моих действий.

Это брехло ничего иного не заслуживает.

Я провожаю Игната и иду принять душ. Смотрю на расческу Игната, с которой он не удосужился снять волосы, предоставив это мне, и добавляю в его шампунь еще немного средства для депиляции.

Хорошо, что шампунь Игната так выражено пахнет мятой, иначе он бы непременно учуял запах. Завтра у него еще больше его драгоценных волос выпадет. Навредить ему это сильно не навредит, волосы потом отрастут, но понервничать заставит.

Отвожу Матвея в сад и иду на работу.

– Представляешь! На работу опоздал, машину никак не мог завести… – слышу разговор терапевта и хирурга в комнате отдыха. Заглядываю, тепло здороваюсь с коллегами, немного болтаю, наливаю себе кофе и иду в свой кабинет.

На работе тоже все как обычно. Доктора обмениваются новостями, пьют утренний чай перед приемом первых пациентов. Все такое родное, знакомое. Жаль будет уходить, но после развода мне, наверное, понадобится более высокооплачиваемая работа.

Медсестра уже на месте. И тоже с кофе. Это наш ритуал: пить кофе перед работой.

– Ты какая-то бледная, Сонь, случилось что? – говорит Катюша.

Мы с ней почти одногодки, давно работаем вместе, дружим и почти всем делимся.

Меня так и подмывает рассказать о моих горестях, поделиться, разделить тяжелый груз, но я молчу как партизан. Не время. Я не могу позволить, чтобы Игнат узнал о том, что я в курсе его грязного секрета.

В обед, накапав себе успокоительных капель, я снова открываю почту.

Переписка голубков идет полным ходом.

“Пусик, я тут подумала… какого фига мы в сочи в ноябре попремся…Я хочу в хельсинки! на день всех святых!”

Во как! Губа не дура!

“Зай, боюсь, не получится… я буду занят…”

Ой, а почему мы съезжаем?! Нехорошо, Игнат, беременной отказывать.

В ответ летит фото очень откровенного содержания. Вика в неглиже чуть ли не в зюзю скрутилась. Видать, так в Финляндию приспичило.

“А так?”

“Моя бесстыдница!”

Далее идет подробное перечисление поз и мест, когда и как мой муж ее будет иметь. Их я пролистываю, не читая.

“Не могу терпеть! Сегодня приеду” – наконец пишет Игнат.

То, что мне и нужно!

Далее идут несколько фото и даже одно видео. Их я тщательно сохраняю на свой телефон. Пригодятся.

С нетерпением жду окончания смены и бегу в строительный магазин. Забираю Матвейку из сада, быстро готовлю нехитрый ужин и до прихода мужа штудирую видео в интернете.

– Здравствуй, родная, – целует он меня.

– Привет, – вглядываюсь в сияющие радостью глаза, привычно подавляю жгучее желание выцарапать их.

– Что на ужин? – весело спрашивает он.

– Пельмени, – улыбаюсь я.

– Из магазина? – его лицо вытягивается. Его Высочество привыкло жрать только домашнюю еду.

– Нет, конечно, лепила на выходных. Ты что! – возмущаюсь я.

Как он мог такое подумать? Чтобы я, идеальная хозяйка, кормила мужа покупными пельменями!

Я ставлю перед ним полную тарелку ароматных пельмешек, купленных в ближайшем магните и щедро политых сметаной, и снова умильно смотрю, как он ест.

– Посиди с Матвейкой пять минуток, – прошу я, – я за хлебом выскочу.

– Ну, давай, только быстро. Я очень устал, – недовольно соглашается он.

Я накидываю куртку, спускаюсь на улицу и со всех ног мчусь к его машине. У меня катастрофически мало времени!

– Очень вкусно, родная, спасибо, – хвалит меня Игнат, когда я возвращаюсь. И в этот момент у него звонит телефон.

– Да, Валерий Петрович! – отвечает муж. – Прямо сейчас? Хорошо, подъеду.

– Ректор вызывает… – пожимает он плечами.

– Прямо сейчас? – удивляюсь.

– Да, лекцию вечернюю провести некому…

– Ну, поезжай, – грустно говорю я, хотя сама отчаянно желаю, чтобы он уехал. Просто невозможно находиться рядом с этим лживым потаскуном.

Игнат выходит из дома, и я снова засекаю время…

Глава 8. Серьезно влип, Игнатик.

Игнат

Тык, тык, тык, тык…

Пятый раз пытаюсь завести свой "мерин", но он, собака, ни в какую!

Что за фигня? Пару часов назад нормально все было. В чем проблема?

Я открываю капот и тупо пялюсь. Надо признать, я совершенно не соображаю в машинах. Захлопываю капот, обхожу верного "мерина" пинаю по колесам.

Снова сажусь за руль, поворачиваю ключ. Ничего.

Мелькает мысль отменить поездку, провести вечер дома с женой и сыном. Но в штанах огонь горит – не вытерпеть. Я бы, может, и с Соней погасил. Но, честно сказать, давно уже у нас нет той страсти, что в молодости. Соню я люблю, как-никак двадцать лет вместе, сын растет. Но она в постели сильно Вике уступает. А уж что Вика ртом творит…

Раззадоренный воспоминаниями об умелом рте любовницы, я, чертыхаясь, возвращаюсь домой.

– Что случилось? Почему ты вернулся? – спрашивает Соня.

– Сонюшка, я возьму твою машину. – прошу я. – Моя не заводится.

– Да, конечно, – она протягивает мне ключи, – бери.

Я испытываю укол стыда. Блин, дожил! К девке на машине жены езжу! Но он тут же гасится предвкушением горячего секса.

Подъезжаю к дому Вики, паркуюсь и поднимаюсь на лифте. Она открывает дверь в прозрачном шелковом пеньюаре, чулках. Все как мне нравится. Всегда готовая, всегда ждущая, у нее никогда не болит голова, она всегда в настроении, в отличие от жены.

Правда вот беременность эта ее…

Но у меня нет никакого желания сейчас думать об этом. Потом, все потом. Я жадно беру ее прямо в коридоре, и она не жалуется, что ей твердо, неприятно и вообще негигиенично.

Утолив первый голод, мы перебираемся в спальню и устраиваем еще один раунд.

Уставшая, взмокшая, она лежит на моем плече и водит пальчиком по груди.

– Пусик, ну когда ты разведешься? – канючит опять.

Надо признать, при всех ее талантах в постели Вика – откровенная дура. И когда она открывает рот, хочется сбежать подальше.

– А хочешь роллов? – пытаюсь отвлечь ее внимание. – Я очень голодный.

– Хочу, филадельфию.

Я беру телефон и заказываю доставку.

– Так когда разведешься? – ишь ты! Дура дурой, а прилипла как банный лист.

– Викусь, не все так просто… – говорю я.

– Но мы же любим друг друга! – с надрывом кричит, крупные слезы капают из красивых порочных глаз. – Зачем тебе она?

– Понимаешь, я очень люблю сына и не хочу с ним расставаться, – пытаюсь отмазаться.

– Так забери его! Я буду его воспитывать. Будет меня мамой звать.

Я содрогаюсь от такой перспективы.

– Это быстро не делается, Викусь, – говорю я.

Пора сказать ей, что я не собираюсь бросать жену. Но надо что-то решить с ее беременностью…

Я в тупике.

Кажется, впервые осознаю, что я влип. И серьезно.

Раздается спасительный звонок в дверь, как-то быстро доставка приехала.

Я открываю дверь. Но это вовсе не доставка…

Глава 9. Отелло обломался

Игнат

Я открываю дверь и утыкаюсь носом в огромный букет. Это еще что, мать твою…

– Пусик! Ты заказал мне букет?! – верещит Вика. – Вау! Какой большой!

– Это для Виктории, – говорит курьер и пихает мне в руки охапку вонючих цветов.

– Так… так… так, – говорю я, закрыв дверь за курьером. Цветы-то точно не от меня.

Вика в восторге разглядывает этот веник, перетянутый красной ленточкой.

– Пусик! Спасибо! Они такие красивые!

Всегда удивляюсь бабской радости срезанным пучкам растений. Что такого в них красивого? Через несколько дней завянут, еще и стоят, как крыло боинга. Проще купить искусственные и любоваться хоть всю жизнь, но не зря женская логика – повод для шуток. Поэтому я исправно ношу эти веники и жене, и любовнице. Только не этот!

Замечаю среди бутонов записку, достаю.

– Спасибо за страстную ночь! – читаю вслух.

Ревность бьет в голову, кровь вскипает мгновенно. Я до сих пор наивно предполагал, что Вика влюблена в меня как кошка и даже не задумывался о том, что у нее кто-то еще может быть.

– Ах ты ж блудница! Значит, не только со мной здесь кувыркаешься?!

– Пусик, я не… – хлопает глазами, – это что, не от тебя? Я… я не знаю, от кого они…

На мордашке искреннее удивление, но я уже завелся!

– Даже так?! Значит, их много здесь шляется?!

“А ведь это выход, – доходит до меня. – Устроить сцену ревности и уйти навсегда. Наверняка Вика не захочет сохранять беременность без поддержки. Вот и решится моя проблема!”

– Бессовестная! Как ты могла! – распаляюсь уже больше для вида. – И кто он? Отвечай! Кто твой ухажер?

– У меня никого нет! Я только тебя люблю! – хнычет дура.

– Я не верю тебе! И ребенок твой наверняка не от меня! Так что пошла ты! – я натягиваю свои вещи и собираюсь гордо удалиться, изобразив оскорбленного.

– Куда ты, пусик?! – кричит Вика.

– Домой, к жене. Она, в отличие от тебя, мне не изменяет! – я открываю входную дверь.

– Ах так! Тогда я все расскажу твоей жене! – вдруг злобно кричит мне в спину.

Удивленный, я останавливаюсь в дверях, оборачиваюсь. Вот это выпад! Я никак не ожидал от покорной девицы такого бунта.

– Только попробуй… – угрожающе надвигаюсь на нее.

– И что будет? – визжит она. – Что мне терять? А вот ты потеряешь многое! Еще я сообщу тебе на работу. Ай-ай, как нехорошо. Знаменитый профессор, примерный семьянин и вдруг такое…

– Ты совсем дура? Я тогда потеряю заработок, и тебе вообще ничего не светит!

– А мне и так ничего не светит! Ты же собираешься бросить меня! – логично заявляет она.

Мда, вот уж встрял так встрял! Вика зубастая оказалась, вцепилась намертво. Страшно подумать о том, что будет с Соней, если она узнает. Она-то верит мне безоговорочно. Она никогда меня не простит!

А Матвей?

Соня заберет его и не позволит с ним видеться. А я люблю сына. Я все для него сделаю. Да и жену люблю. У меня в мыслях никогда не было разойтись с ней. Мы семья. Пусть у нас есть некоторые проблемы в постели, и Соня уже не такая красавица, как раньше. Но мне хорошо с ней дома, она вкусно готовит, заботится обо мне. На фига мне менять ее на эту взбалмошную молодую дуру, у которой только тряпки да курорты на уме!

Только что теперь делать?

Все зашло слишком далеко! Рано или поздно Соня обо всем узнает, и тогда будет катастрофа.

– Я хочу точно знать, мой ли это ребенок! – говорю я Вике.

– Ну конечно твой, пусик! Я ни с кем… я только тебя люблю, – сюсюкает любовница. – Эти цветы наверняка Машка прислала, подружка моя. Она давно мне завидует!

– Сделаешь тест днк, когда десять недель будет, – говорю я.

– Ну конечно, пусик. Все сделаю, не волнуйся. Я люблю тебя и хочу быть с тобой! Давай еще раз. Ты, когда ревнуешь, такой сексуальный! – она вешается мне на шею и тянет в спальню, но я убираю ее руки.

– Вика, послушай. Ты ни в коем случае не должна никому ничего говорить, иначе мы останемся без денег. Поняла? – я смотрю ей в глаза. – Жена непременно пожалуется моему начальству и вообще сделает все, чтобы я лишился работы. Тогда мы с тобой и нашим ребенком голодать будем, жить на детские пособия будем. Ты слышишь?

Я слегка встряхиваю ее за плечи, мне нужно выиграть немного времени, чтобы придумать выход из этой ситуации.

– Да поняла я, поняла! – она недовольно морщится. – Но ты же не можешь скрывать нас все время!

– Я что-нибудь придумаю, Викусь. Я что-нибудь придумаю! – обещаю я.

Когда я возвращаюсь домой, Соня еще не спит, сидит на кухне, что-то листает в телефоне.

– Ты почему не спишь, зай? – целую ее в мягкую, вкусно пахнущую щеку.

– Да я вот что думаю, Игнаш. Может, нашу дачу продадим да тебе новую машину купим? Ты уже пятый год на ней ездишь, видишь, ломается уже.

Милая моя жена. Всегда думает, как для меня лучше будет! Ну как я могу оставить ее?

– Давай завтра подумаем, – предлагаю я.

– Давай, иди купайся, я тебе положила, – говорит она и идет в спальню, а я отправляюсь в душ.

С тоской смотрю на заботливо приготовленные мне полотенце, халат и трусы. Все чистое, выглаженное. Не могу представить, чтобы на такое была способна Вика. Не могу представить, что я лишусь всего этого и буду жить с тупой необразованной девицей, которая даже яичницу пожарить не может.

Глава 10. Ура! Мы едем в Хельсинки.

Соня.

– Тебя что-то беспокоит, милый? – с интересом наблюдаю, как Игнат ерзает на стуле.

– Нет, нет, зай, все в порядке… – рассеянно отвечает он, погруженный в свои мысли.

Да, несладко ему приходится. Сначала его любовнице цветы присылают. Не дешевые, между прочим. Я их скрепя сердце заказывала. Но для любимого мужа ничего не жалко.

Теперь вот непонятный дискомфорт в причинном месте. Я специально купила средство, которое не дико жжет, как перец чили, но причиняет неприятный зуд. Муж все-таки.

Ничего, Игнатик. Любишь кататься, люби и саночки возить. А саночки у меня еще не закончились.

Я с утра специально проснулась пораньше, чтобы прочитать переписку влюбленных.

Минут двадцать читала их грызню, потом мне стало скучно. Ни тебе интимных подробностей, ни фоточек откровенного содержания. Похоже на обыкновенную ругань семейной пары.

С удивлением отмечаю, что уже мне не так больно осознавать, что Игнат мне изменил. Я даже получаю некоторое удовольствие от этой игры. Неправду говорят, что месть не приносит удовлетворения. Очень даже приносит! Вон как мучается Игнатик, а у меня сердце радуется. Наверное, я мстительная и кровожадная стерва. Ну и пусть! Я считаю, что предательство должно быть наказано. Не в моих правилах подставлять правую щеку, когда меня ударили по левой.

А Вика хитра. Вон как вывернулась, про мстительную подружку придумала. Но все-таки зерно сомнений я в Игнате посеяла. Пора переходить к следующей, заключительной части.

– Игнат, ты подумал о том, что я тебе вчера говорила?

– А? Нет, – отвечает.

– Да о чем ты думаешь все время? – не выдерживаю я.

– Да ректор наказал доклад-презентацию студентам подготовить. Не знаю, как приступить, – жалуется муж. – Ни одной мысли в голове нет. Еще в ноябре в Хельсинки отправляет на обмен опытом на две недели. Не хочу от вас уезжать.

– О, Хельсинки! Так давай мы с тобой поедем! Сто лет никуда не выбирались с Матвеем. Ему интересно будет, – не собираюсь облегчать ему жизнь, пусть выкручивается.

– Боюсь, я не смогу с вами там погулять даже, буду загружен по уши! – начинает юлить.

– Ничего, мы и сами найдем, как развлечься. Там же День всех святых вроде начинается в ноябре, так что нам будет не скучно!

– А как же твоя работа? – хватается за соломинку.

– Я возьму отпуск за свой счет, – отбиваю я. – Надо же мне тоже отдыхать иногда. А с докладом я тебе помогу, не переживай!

– Да, конечно, я так рад – выдавливает он вымученную улыбку и убегает на работу, забыв меня поцеловать.

Я начинаю собирать Матвея в садик.

– Не хочу селую лубашку! – заявляет сын.

– Почему? – удивляюсь я. – Она же твоя любимая!

– Нет! – упрямо говорит он. – Алиса смеяться будет!

– Кто такая Алиса? – интересуюсь.

– Новенькая, она класивая!

Ох ты боже мой, мой сынок, кажется, влюбился!

Пока мы перебирали рубашки и брючки, стрелка часов неумолимо приближалась к критической отметке.