За гранью будущего

Возле самого забора, неожиданно объявилась площадка, на которой сквозь траву проглядывался песок и щебень. Очевидно, здесь собирались что-то строить да бросили в зачаточном состоянии.

Корсар, крутнувшись на левой ноге, сделав кроссовкой неровный, но глубокий зигзаг на песке, развернулся к Алексею:

– В армии служил? – выпятил он губы.

– Да нет, проскочило сие счастье мимо.

– Хреново тебе, салажонок! Чуется – неучёный ты, старших не обучен уважать.

– Не такой ты уж и старший… А, вот, наглый – это да.

Единственный глаз Корсара даже задёргался и выпучился в свирепости. Он зашипел: хотел что-то сказать. Потом сделал быстрый выпад, схватил Алексея за руку, вскинул его тело с разворотом себе на спину и с силой кинул на землю.

Далее произошло ужасное – треснул рукав рубашки, и рука Алексея осталась в руке одноглазого!… С конца рукава хлынула кровь и обрызгала брюки и джинсовую куртку бывшего морского пехотинца.

Он побелел, ошалело бросил оторванную конечность и с криком ужаса, неестественного для такого рослого парня, кинулся к забору. Лихорадочным движением отодрал гнилую доску и нырнул в образовавшуюся дыру. Быстрые, удаляющиеся шаги и умеренный, затихающий мат подсказали, что “пират” успешно ретировался.

Алексей очнулся от того, что гудело в затылке, и приятно покалывало справа. Он огляделся, сел и помотал головой. Звон прошёл, в глазах посветлело… Посмотрел на правую руку… Она была голой, без рукава, и на удивление мускулистой, поражая гладкой, нежно-коричневой кожей.

“Это уже становится занимательным…”, – внимательно изучал локоть Алексей. Потом его взгляд упал на забор, вернее на проломленную дыру, затем – на окровавленный рукав рубашки с выглядывающей неестественно белой кистью…

С особым трепетом, прокатившимся по всему телу, поднялся на ноги. Вытянул руки перед собой: правая была чуть длиннее левой и заметно мощнее. Резко, с силой, согнул в локтях – на правой взбугрился бицепс, чего он никогда до сих пор не замечал. На левой же не ощущалось ничего. На миг задумался… Потом внутри что-то оборвалось, как бывает, когда летишь вниз на качелях. В глазах проскочила искра отчаянной решимости, и он взялся правой рукой за левую кисть. Напрягся и… дёрнул, что есть силы! Тело, особенно левый бок, пронзило резкой болью, а в глазах сверкнуло…

Выглянуло солнце из-за бледной тучки, взвился маленький вихрь игривого ветерка, когда Алексей закончил разгребать землю под забором. В образовавшуюся ямку торопливо побросал бывшие когда-то своими, а теперь чужие – руки. Засыпал их землёй и выпрямился… В самой гуще сада защёлкал соловей, и парень невольно прислушался. При этом он непроизвольно сжимал и гладил рукой руку. Из-под неровных краёв рубашки, там, где должны быть рукава, выглядывали, перекатываясь, плечевые мышцы…

Первой встретилась Леся. Сначала в её глазах проскочила тревога: она рассматривала рубашку-безрукавку Алексея, и потешно, сосредоточенно морщила свой носик – потом, видя его невозмутимый, светлый взгляд, успокоилась.

– Всё путём? – выглянула из комнаты борода Христи, и озабоченно блеснули его выразительные глаза.

Алексей только кивнул головой.

– Но, выяснение, похоже, состоялось, судя по оторванным рукавам?

– Слегка…

– А ты ничего, крепкий мужик! Вначале мне показался хлипковатым. А теперь… без рукавов…

Алексей чувствовал смущение и не знал, что ответить. К своей новой комплекции он был явно не готов.

– Всё же вопрос с рубашкой надо решать, – чисто с женской практичностью горячо предложила Леся. – Какой у тебя размер?

Парень пожал плечами, повертел руками.

– Тогда едем в супермаркет. У меня завалялась некоторая сумма деньжат – остаток моего первого аванса в театре. Думаю, его хватит на приличную, европейского фасона рубашку.

Неожиданная забота Леси, напомнила мать. И он с благодарностью и теплом посмотрел на девушку:

– Я полностью в вашем, хозяюшка, распоряжении. С возвратом долга не задержусь…

Христя ухмыльнулся в ответ на Лесино предложение и назидательно высказался:

– Поройтесь лучше в моём хламовом шкафу, может, что найдёте. А деньги лишними не бывают.

Своим советом художник остался доволен и удалился в мастерскую: чувствовал себя отдохнувшим и морально готовым к работе над портретом “толстозадого”.

Нужной по размеру рубашки в шкафу, где Лопух собирал вещи, забытые его друзьями и знакомыми, не нашлось. Вместо рубашки, Алексей надел коротенькую джинсовую куртку. Она была тесновата, но Леся её одобрила:

– Сейчас модно “накачанным” молодым парням ходить в облегающей одежде.

Сама девушка облачилась в коротенькое модное платьице. Аккуратные ножки украсила туфельками на высоких, острых каблуках. Волосы завязала сзади в шаловливый хвостик и приняла вид девушки-школьницы, собравшейся на молодёжную вечеринку.

Улица встретила молодую парочку лёгким ветерком, ароматами цветов, растущих на заброшенных клумбах, и пылью поселковой дороги. Они шли среди старых яблонь и вишен, окаймляющих разбитый тротуар, не обращая внимания на многочисленные выбоины и ямы, и увлечённо беседовали. Казалось, их притягивало друг к другу уже нечто большее, чем просто отношения нечаянного, но уже окрашенного событиями, знакомства.

На иномарку, приютившуюся в тени старого клёна, что рос на въезде в посёлок, они не обратили внимания.

Когда направились к ржавому остову автобусной остановки, два здоровяка, что называется, выросли из-под земли. Они сделали на лицах одинаковые выражения, призванные отобразить то ли злорадство, то ли удовлетворение, вроде: попались голубчики! А один из них, что выделялся безупречным чёрным костюмом и белоснежной рубашкой, поведя широкими плечами, словно демонстрируя их мощь, прогудел:

– Далеко собрались?

– Есть проблемы? – с вызовом задал встречный вопрос Алексей и подался вперёд.

Он уже стал привыкать, что к нему в последние сутки постоянно обращаются с претензиями, отчего осмелел и вёл себя раскованно. Уверенности добавляло присутствие Леси.

– Вся наша жизнь – проблема… – философски высказался другой, поигрывая полой добротной кожаной куртки, увешанной причудливыми железками. – Рекомендуем слинять куда-нибудь и дать мужчинам поболтать с дамой.

– Никуда он не пойдёт! – возмутилась Леся. – Говорите коротко, что вы от меня хотите.

– Как угодно, – презрительно согласился “деловой”. – Раз дама так желает. Короче, мы привезли горячий привет от Барина и его приглашение на аудиенцию. Нам сказали, что вы, красавица, уже один раз изволили отказать в аналогичной просьбе, теперь же рекомендуем не артачиться попусту. Барин, если что возжелал, обязательно добьётся, и никуда от него “ни спрятаться, ни скрыться”, – чуть ли не пропел ехидным голосом последние слова посланец некоего Барина.

– Так вы от Бараяна… – поникшим голосом протянула Леся. – Но я же не путана придорожная, чтобы мной распоряжаться без моего согласия!

Оба парня пожали плечами и насмешливо переглянулись. Алексей, который напряжённо слушал этот диалог, передёрнулся, как от озноба, и твёрдо сказал:

– Эта девушка со мной. И передайте этому… барану, чтобы оставил её в покое.

– Чего?… Барану?… Ну…

У обоих “крутых” округлились глаза и слегка отвисли челюсти.

– Один момент! – зловеще прогудел “деловой” и достал мобильник.

Пока он устанавливал связь и потом с кем-то разговаривал, Алексей взял Лесю за руку, и они, не оборачиваясь, пошли к остановке.

– Постой-ка дорогой! – остановили Алексея быстрые шаги и знакомый грубый голос, когда они уже подошли к дороге.

Не выпуская руки девушки, он обернулся и почувствовал, как вместе с глухими щелчками в него входит что-то тупое и неприятное. В глазах помутилось, и Алексей, теряя сознание, уже издалека услышал крик Леси:

– Что вы делаете, сволочи!

В беспамятстве он находился, оставаясь на ногах, очевидно, недолго: иномарка “крутых” только выезжала на трассу.

Алексей сориентировался мгновенно – он тоже выскочил на проезжую часть и стал останавливать первый попавшийся автомобиль. Поскольку фактически кинулся под колёса белым “Жигулям”, то трюк удался.

– Друг! Выручай! Человека нужно спасать! Заплачу, как положено… – выдохнув последнее слово, облизнул высохшие губы Алексей.

– Под колёса-то не обязательно бросаться… Садись, – открыл дверцу пожилой, ещё крепкого сложения мужчина. – Куда едем?

– Вон за тем джипом… – ткнул пальцем в сторону удаляющегося автомобиля.

– Это сложно… Но, попытаемся…

Взвизгнули покрышки, и “Жигули” резво набрали скорость. Алексей напряжённо всматривался в дорогу, не замечая ничего вокруг. А на обочине росли молодые ёлочки. Они покачивались своими верхушками грустно, с сочувствием. Над ними, в небесной дали, помигивали лучами солнца лёгкие облака, словно обнадёживая и поддерживая.

Барин, он же Бараян Григорий, отдыхал от “трудов праведных” на своей вилле, что уютно расположилась в лесу за высоким забором между молодыми соснами и елями у небольшого, но чистого озера.

На широком балконе, он в одиночестве сидел за сервированным под обильный завтрак столом, потягивал армянский коньяк и обдумывал свою новую идею: купить особнячок на побережье Калифорнии. Запахи хвои и древесной смолы приятно ласкали ноздри мясистого носа, а лёгкие наполнялись свежестью и утренней прохладой, стимулируя умственный процесс. Григорий так увлёкся сладкими мыслями, что не сразу сообразил – по какой причине открылись ворота. Когда же мягко, почти неслышно, во двор вкатился джип его помощника, по кличке Ловчий, вспомнил о своём поручении. “Неужто, ребята управились? – томной истомой отозвалось в теле. – Тогда банный вечер в компании с красоткой-артисткой может состояться! Долго же я её выщучивал”.

В подтверждение догадкам Барина, дверцы автомобиля дружно распахнулись, и оттуда вывалился сначала сам Ловчий, а затем его напарник Резак. Последний наклонился в салон, после чего буквально вытащил наружу девушку. Она выдернула свою руку из цепких пальцев громилы и гневно сверкнула глазами:

– Вы ещё ответите за это насилие и разбой! – донеслось до Барина.

– Ещё спасибо скажешь, – ухмыльнулся Ловчий. – Тебя такой человек к себе приближает. Другие только мечтают о таком внимании.

Леся презрительно хмыкнула. У неё перед глазами стоял согнувшийся Алексей и этот “бульдог”, прячущий пистолет с глушителем. “Не вырваться мне отсюда… – с отчаянием подумала она. – Убили Алексея, гады… И меня, как свидетеля… потом…”

Вскоре она будто смирилась со своей участью, и уже покорно выполняла команды Ловчего.

С высоты второго этажа виллы, Барин удовлетворённо хмыкнул, потёр потные руки и пошёл встречать “гостью”. Она вошла настороженная, с огоньком упрямства в тёмных глазах, чем-то напомнившая Григорию молодую кобылицу, которую он недавно “обкатывал” на ипподроме. Непокорный хвостик волос, выглянувший сзади, дополнил сравнение.

Мужчина расплылся в благожелательной улыбке:

– Дорогая э… Ксения Ивановна!

– Леся я, Александровна… – не удержавшись, поправила девушка.

– Леся… Какое прелестное имя! Приношу извинения за некоторую бестактность моих парней, но… я так хотел вас видеть. И только всего. Напрасно вы ударились в бега: я ничего плохого вам не сделаю. Хотел пообщаться с очаровательной девушкой, замечательной артисткой… Прошу к столу…

Слушая этот до приторности льстивый голос с отчётливым южным акцентом, она не могла определиться со своим дальнейшим поведением. Решила положиться на волю судьбы, да и голод дал о себе знать. Упрямо мотнув головой, поджав губы, она уселась за стол. Барин успел-таки проявить галантность и вовремя подал ей стул…

Ехали быстро, но время уплотнилось: казалось, оно скукожилось до предела, ушло в небытие, не оставив никаких надежд. Однако каким-то чудом “жигулёнок” настигал таящий вдалеке джип и упрямо прилипал к нему, как кусок железа к магниту. На повороте в лес, куда нырнула иномарка, остановились.

– Извини, друг, дальше не поеду, поскольку не знаю, что там хорошее ждёт. Я ведь правильно понял – мы слегка погонялись за “Тойотой”?

В ответ Алексей грустно кивнул, и достал деньги, которые ему дала Леся на покупку рубашки. Водитель бегло пересчитал, согласно склонил седоватую голову и завёл двигатель. Алексей же поспешно покинул ставший неприветливым салон.

Лес встретил лёгким гулом, резкими, но приятными запахами и пением птиц. Парень вдохнул полной грудью лесную воздушную смесь и рысью побежал по укатанной грунтовой дороге.

Высокий, из красного кирпича забор и массивные металлические ворота, в которые упиралась дорога (здесь она была укрыта свежим асфальтом), предстали перед Алексеем во всей своей угрожающей монументальности. Он взглянул на крышу, блеснувшую в лучах робкого солнца красной черепицей; на сосны и ели, что окружали эту роскошь, и на секунду задумался. Отошёл в сторонку… Повертел руками, ногами… и направился вокруг особняка…

Подручные Барина оживлённо беседовали возле джипа, когда в сторону лестницы дома мелькнула тень человека. Ловчий стоял в пол-оборота и краем глаза заметил подозрительное движение. Он повернулся и вгляделся, после чего почувствовал, как в затылке тупо зашевелился стопор, а в мозгах неприятно заныло. Такого не могло быть – уже на самом верху развевалась джинсовая куртка защитника этой упёртой девчонки. Ловчий мотнул головой – видение исчезло, и он пролепетал:

– Будто и не пил давно…

– Так давай, – собрался поддержать тему Резак, который стоял спиной к дому. Видя полное недоумение на лице коллеги, чем-то напоминающее реакцию ребёнка, впервые увидевшего голую тётю, переспросил: – Чё ты там узрел?

Ловчий пожал плечами, мысленно отметив, что сегодня странный всё-таки день:

– Похоже, фары глючат…

Он перевёл взгляд на будку охранника, голова которого удобно умостилась на рабочем столе. “Спишь, ханурик!” – хотел он крикнуть, да передумал и продолжил беседу.

В это время Барин подливал Лесе вино. Лицо начальника милиции раскраснелось, он много и умно говорил, любуясь собой. Казался себе неотразимым, и его желание “уломать” строптивую артистку только нарастало. Девушка уже подкрепилась и спонтанно обдумывала, как избежать дальнейшего общения с этим “монстром”. Иногда ей казалось, что она физически ощущает его звериную суть. Резкий запах дезодоранта, кошачья походка и похотливый блеск в мутных глазах – вызывали отвращение.

Алексей легко взбежал по лестнице и замер прислушиваясь… Тихая музыка и монотонный мужской голос, приглушённый массивной дверью, подсказали, куда идти дальше. Резко открыл дверь и стремительно вошёл! Леся сидела спиной и не отреагировала никак, а вот мужчина с чёрными, жгучими волосами и блестящими тёмными глазами поднялся в недоумении.

– Кто таков и что тут забыл? – с раздражением выпалил начальник, подчёркнуто чётко выговаривая слова.

По разгорячённому виду вошедшего, Бараян сразу почувствовал: что-то здесь не так. Да и охранники не могли без предварительного уведомления впустить постороннего. Начальник внутренне напрягся и свободной рукой машинально полез под полу пиджака.

Алексей лишь на секунду замялся и уверенно, с вызовом, ответил:

– У нас всё-таки не горы и не восемнадцатый век: девушек воровать нехорошо…

Услышав голос Алексея, Леся обернулась. В её глазах проскочила гамма разнообразных чувств: неверие, удивление, восторг и страх…

– Ты жив… – пролепетала она и пошатнулась, чуть не лишившись чувств.

Бараян соображал быстро: жизнь давно научила ускоренно работать мозгами. Он вспомнил недавний звонок Ловчего и свою команду – убрать нечаянного защитника строптивой артистки. “Вероятно, это он… Не добили или ловко притворился, гадёныш!” Барин давно считал себя в этих местах хозяином, которому дозволено всё. Убить неугодного человека – почитал за шарм, который и создал ему “чёрный” авторитет в городе. Заметать следы преступлений – отработанная до мелочей процедура. Поэтому он, не колеблясь, выхватил “Макаров” и разрядил его в Алексея.

Парень согнулся с перекошенным лицом. Крик застрял у Леси в горле… А Бараян вальяжной походкой направился к перилам балкона, чтобы вызвать охрану. Но Ловчий и Резак, услышав выстрелы, уже бежали по лестнице. За ними спешил, отдуваясь, тучный охранник ворот.

Они появились в помещении, когда Алексей уже пришёл в себя, а Леся облизывала высохшие губы и мелко дрожала, сжимая ладонями бледное лицо. Увидев Алексея, Ловчий оторопел… Он настолько растерялся, что не знал, как себя вести: рука так и застыла подмышкой, где хранился пистолет. Резак тоже непонимающе остановился за напарником, и только тучный охранник, отдышавшись, увидев спокойное, уверенное лицо Барина, спросил:

– Всё в порядке, шеф?

Бараян хотел ответить, но стоявший на ногах, светлеющий глазами Алексей, привёл и его в полное замешательство. Начальник широко раскрытыми глазами уставился на рваные, красноватые дырки на куртке парня и непроизвольно вытянул шею от крайнего изумления.

– А… У тебя лёгкий бронежилет? Так бы и сказал. Может, поделишься?

Он вплотную подошёл к Алексею. Тот уже полностью выпрямился и, мельком глянув на Лесю, проделал невероятное – схватил начальника за шею, резко наклонил вперёд и коленкой произвёл в челюсть удар, которому позавидовал бы и профессиональный спортсмен боёв без правил. В глубоком нокауте Барин завалился на пол. Круто развернувшись, с выражением отчаянного бешенства Алексей грозно прорычал остальным:

– Стоять на месте! Иначе порешу!

Такой смелости, доходящей до безумства, он в себе никогда не замечал. Решительный, бескомпромиссный вид Алексея подействовал на охрану должным образом: они вопросительно-испуганно переглянулись. Тучный полез было за пазуху, но остановился, увидев угрожающее движение Алексея. Охранник сообразил, что происходит нечто из ряда вон выходящее и решил не торопиться.

– Вот и хорошо… – примирительно выдохнул Алексей. – Мы уйдём, а вы не дёргайтесь, дабы избежать личных проблем.

Когда они с всхлипывающей Лесей уже опустились на первый этаж, Барин пошевелился. Сподручные вышли из оцепенения и кинулись к нему. Общее мнение высказал Ловчий:

– Похоже, кент из ФСБ. Доходят слухи, там появились новые средства защиты.

– С этими ребятами лучше не связываться, – поддержал Резак.

– Ну, и дела… – вытер вспотевший лоб тучный охранник, и стал помогать поднимать начальника с пола.

Часть 2. Бегство

Глава 1

Виталий Параноев в своём немногочисленном окружении слыл человеком “не от мира сего”. Очевидно, вся его жизнь, начиная с рождения, старательно выстраивала такой оригинальный, достаточно редкий тип.

Нашла его, в младенческом оголённом состоянии, тётя Груня, грузная, умеренно непьющая, одинокая женщина, и не в капусте, как водится у нормальных людей, а в мусорном баке.

Женщина привычно спешила на работу. Лучи утреннего солнца назойливо слепили глаза из-за обшарпанного угла дома. Два полудиких щенка с добродушным урчанием баловались на травке газона. Требовательное: “У-а!” – донёсшееся из глубины ржавой громадины, сначала поразило женщину, а потом заставило проявить осторожное любопытство. То, что увидела, вызвало кратковременный шок – среди объедков, пакетов, пивных бутылок и прочего мусора, махал ручками и ножками посиневший от утренней прохлады младенец!

Стойкое одиночество Груни решило судьбу найдёныша. Женщина не стала привлекать правоохранительные органы, организовывать поисковые мероприятия и, проявив настойчивость, собрала необходимые для усыновления документы. Окрестила малыша Виталиком и с радостью, в меру сил и возможностей, принялась его растить и воспитывать.

Мальчик рано приобщился к чтению. Благодаря упорству мачехи, он уже в пятилетнем возрасте читал получше любого школьника начальных классов. Естественно, основными книгами были сказки, самые разные: от народных русских – до современных немецких, английских, шведских… Они переваривались в душе и голове Виталика своеобразно, создавая причудливую смесь. Главное, что и определило его взрослую сущность, он, как и положено ребёнку, верил в их правдивость. Даже когда Груня говорила, что сказки – это выдумки, хотя и поучительные, Виталик серьёзно парировал:

– Разве можно придумать того, чего не было?…

Такой вопрос ставил мачеху в тупик: не могла она толком объяснить способность людей фантазировать. А мальчик продолжал, видя замешательство матери:

– Я сам слышал, как кошки разговаривают. Даже видел Карлсона на крыше соседнего дома. Он так гудел пропеллером, что в ушах звенело.

Груня улыбалась и только разводила руками.

Когда мальчику подоспело время идти в школу, его жизнь опять перевернулась в крутом вираже: однажды мама Груня не пришла за ним в садик. Воспитательница, досидев с ребёнком дотемна, отправилась к нему домой. Груни на месте не оказалось, и огорчённая работница детского садика вручила Виталика соседке. Подошла ночь, мачеха так и не появилась, и соседка вызвала милицию. Потом были поиски… безрезультатные. Так Виталик попал в милицейский детский приёмник.

Ознакомительная беседа с молодым инспектором, симпатичной брюнеткой, Кларой Семёновной, предрешила судьбу мальчика.

– Что ты умеешь делать? – мягко спросила она.

Ребёнок поводил глазами, осмотрел комнату с решётчатым окном и серьёзно сказал:

– Я могу всё. Только не сам, с помощниками.

– Какими?

– Они меняются. Сейчас дружу с отставным солдатом Иваном. Он поможет мне варить кашу из топора… Топора у меня нет, а, вот, молоток есть в кладовке у мамы Груни. Там ещё крыса Машка живёт. Мы с ней лук чистили для картошки… толчонки.

Если бы это был не ребёнок, Клара Семёновна возмутилась бы, а так, глядя на сосредоточенное, серьёзное детское лицо, еле сдержала смех. Однако, после упоминания крысы, не удержалась и расхохоталась. А мальчик невозмутимо продолжал:

– С вороной Гертой мы собирались слетать на север за настоящим мороженым. Теперь не знаю… Мама не приходит… Наверное, Соловей-разбойник стал шалить… Забрал её в служанки…

Инспектор перестала смеяться и вдруг предложила дрожащим от волнения голосом:

– А давай ты поживёшь у меня, пока мы ни заберём у разбойника твою маму?

– А пшено у вас есть?

– А как же, – блеснула глазами незамужняя женщина.

– Топор я знаю, где достать. Мы такую кашу с Иваном сварганим!

Эту ночь Виталик спал на новом месте, в новой кровати, после чтения сказок Андерсена. Ему снились прекрасные феи, которые обещали расправиться с Соловьём-разбойником и освободить из его когтистых лап маму Груню. Но сказка не стала былью: мачеху так и не нашли, а Виталик остался на попечении у Клары Семёновны. Тут и в школу пошёл.

Учился в целом неплохо, пользовался авторитетом среди одноклассников как заводила игр и оригинальный выдумщик. Учителя сразу же обратили внимание на склонность Виталика фантазировать. Некоторым нравилась такая особенность ученика, другие же раздражались до истерики. Скажем, на уроке математики он мог выдать свое решение простой задачи о яблоках.

– У Вани было три яблока, а у Кати пять. Яблоки они сложили в одну корзину. Сколько яблок стало в корзине? – мерным голосом читала условие задачи для первого класса молодой наставник младших классов, худая, с узким скуластым лицом, Луиза Матвеевна.

Она пробежалась взглядом по ученикам и остановилась на Виталике:

– Нам подскажет Параноев?

Мальчик ответил не сразу. Он встал, посмотрел в окно, за которым виднелась акация с чирикающим воробьём на голой веточке, и задумчиво сказал:

– Яблоки могут превращаться в птиц и летать. Корзина может оказаться пустой…

Кто-то хихикнул, потом прыснула девочка с косичкой и через секунду весь класс весело загудел. Учительница не оценила выдумки, прикрикнула на детей и, сохраняя строгость на лице, попыталась вразумить Виталика:

– У нас урок математики, а не юных фантазий!

Мальчик нахмурил лоб, покривил губы:

– Три.

– Что три? – теряла терпение учительница.

– В корзине осталось три яблока, потому что Катя свои… съела бы обязательно. Знаю я таких…

– Два. Садись Параноев!

– А Ваня, он добрый, свои яблоки не тронул бы…

– Выйди из класса, шут балаганный! – уже зеленела Луиза Матвеевна.

Виталик пожимал плечами, виновато опускал голову и покидал класс…

И игры предлагал детям соответствующие.

Скажем, в Иванушку-дурачка. В одну из перемен уборщица баба Лида чуть не лишилась чувств от такой картины – по коридору самостоятельно двигался стол. На нём сидел Виталик и покрикивал:

– Вези-ка меня, печка, в царские хоромы к самой царевне!

Ребятня плотным кольцом окружила самоходную “печку” и весело, с непосредственным детским энтузиазмом поддерживала “дурака”, скандируя:

– Иван-дурак! На печке сидел, головой угорел!