Сложное взросление

– Мэй, он поцеловал меня, – в бреду говорила я, вцепившись в сестру как в последнее спасение.

– Приди в себя. Он делал тебе искусственное дыхание. Если бы не он, тебя бы попросту забили в этом дурацком бассейне!

– Но мне не нужно было искусственное дыхание, – настаивала я. – Я не захлебнулась!

– А со стороны выглядело именно так!

Мэй растирала меня полотенцем, чтобы я перестала дрожать. А мне казалось, что я схожу с ума. Неужели, все, что происходило между мной и Винсом в последнее время – плод моего воображения?

– Думаю, нам пора домой, – откуда ни возьмись появился дядя.

– Я сгорела, дядя Винс, – пожаловалась Элиз, которая после часа в воде выглядела как вареный рак.

На этом наш семейный уикенд подошел к концу, хотела новая девушка дяди этого или нет.

Глава 2

К концу сентября наше расписание стабилизировалось. Элиз проводила в школе почти целый день в группе продленного дня и на дополнительных занятиях, которые школа предоставляла многодетным семьям бесплатно. Мэй работала до семи вечера с понедельника по пятницу. Я возвращалась домой в три и готовила на всех поесть. С Маркусом чаще всего мы виделись только за ужином. Винсент, как и Мэй, трудился весь день, но его график составлял три рабочих дня через два выходных, поэтому иногда после обеда мы оставались с ним дома вдвоем.

Дядя окликнул меня, когда я распахнула окна нашей с Мэй комнаты, чтобы проветрить. Наши окна как раз выходили на гараж, лестницу и его апартаменты.

– Эй, Кэсси, поднимешься ко мне?

– Что-то случилось? – недоуменно уточнила я.

– Поднимись, нам нужно кое-что обсудить.

Я пожала плечами и поплелась вверх по лестнице. На самом деле я никогда не была в той комнате и никогда не ассоциировала ее с нашим домом. Там стоит кровать, на которую слетаются местные девушки, как голуби на семечки, и это все, что мне о ней было известно.

Комната оказалась просторнее, чем выглядела со стороны. Здесь располагалась огромная кровать, которая при желании складывалась в диван. Перед ней висела плазма с подключенной игровой приставкой. По стене стояли шкафы для личных вещей и гардероба. У изголовья кровати с обеих сторон были прикроватные тумбы. Все было чисто и убрано, кроме скомканного с ночи постельного белья.

Я не осмелилась проходить дальше порога, но Винс втащил меня за руку, усадил на кровать и закрыл дверь.

– Ты мне нравишься, Кэс, и я не вижу смысла отрицать, что я тебе тоже нравлюсь, – выпалил он, нервно рассекая комнату взад-вперед. Это был один из немногих случаев, когда я видела, как он нервничает.

– Вот это да, – задумчиво протянула я и ущипнула себя за локоть. – Не «Привет, Кэссиди», не «Как прошел твой день», а вот так сразу.

– Мне надоело перебрасываться с тобой глупыми фразочками, – раздраженно ответил Винс.

– Так разговаривают абсолютно все люди!

Винсент сел напротив меня и положил горячую ладонь на мое колено.

– Я думаю, нам следует разрядить обстановку и перестать играть в эти игры с мимолетными прикосновениями, которые… бьются током, – мягко произнес он, пытаясь смотреть мне прямо в глаза.

Наверное, на моем лице в этот момент отразился весь спектр подвластных мне эмоций, начиная с раздражения из-за сравнения наших прикосновений с бьющимся током, заканчивая страхом и трусостью из-за того, что подразумевали собой слова «разрядить обстановку».

– Это твоя игра, не моя, – замерев, сказала я.

– То есть, тебе это не нравилось? – Винс атаковал меня неизвестными мне приемами, и я не знала, как обороняться. Когда его ладонь начала скользить вверх по ноге, я закрыла глаза, чтобы он больше не смог читать в них ответы на свои вопросы.

Он поцеловал меня, однозначно и напористо. От этого поцелуя у меня задрожали колени и намокло нижнее белье. Винс слегка подтолкнул меня, чтобы уложить на лопатки, и навис надо мной, такой большой, сильный и горячий. Я обвила его руками и поцеловала в ответ. Свободной рукой он гладил мое напряженное бедро, пока не осознал, насколько сильно я зажата. Тогда он выбрал тактику долгой прелюдии, чтобы заставить меня самой раздвинуть ноги и потребовать войти в меня.

Винс медленно целовал мою шею, проводя языком возле уха и покусывая мочку. Его томное дыхание было похоже на огнедышащего дракона, который сдерживает огонь из последних сил.

Я не отдавала себе отчет, когда первая стянула с его могучего торса белую мятую футболку и выбросила ее прочь. Винс не стал от меня отставать и снял с меня домашнюю майку, которая стала мне мала с тех пор, как начала расти грудь. На мне не было бюстгальтера, чему он очень обрадовался, судя по его довольной ухмылке. Винс принялся за мои соски, которые уже предательски торчали из-за сильного возбуждения. Одну грудь он нежно целовал, а вторую приминал ладонью, недолго дразня сосок указательным и средним пальцами.

Затем его рука сползла ниже по животу, и я ощутила, как горячо стало в трусиках. Я издала тихий стон и впилась когтями в его спину, оставив на ней четыре белые полосы. Кажется, Винса это раззадорило, и он стремительно вонзил свой палец внутрь меня. Я была уже очень мокрой, поэтому ему ничего не мешало нащупать точки, трение которых доставляло яркое удовольствие.

Я выгнулась вперед, тяжело дыша. Мои руки были разбросаны по кровати и сжимали подушки, пока палец Винса методично терся о точку G. Но когда мое влагалище начало сокращаться и я была готова к оргазму, Винс остановился.

Я широко распахнула глаза и требовательно уставилась на него. Винс не мог, не имел права оставить меня в таком состоянии. Он широко улыбался и даже почти смеялся надо мной. Он снял с меня шорты и нижнее белье одновременно, и я совсем этому не сопротивлялась. Я раздвинула колени почти без стеснения. Винс пожирал мое голое тело взглядом, пока раздевался сам.

Он снова навис надо мной, и я обхватила его ногами. На данный момент мы оба уже были максимально возбуждены, поэтому он не стал церемониться и резко вставил в меня свой член. Я пискнула, сильно зажмурившись и прокусив до крови нижнюю губу. Винс этого не заметил и продолжил напористо двигаться, наращивая амплитуду. Он был так глубоко во мне, что к приятным вожделенным ощущениям прибавилась боль. Теперь я стонала, не сдерживая себя, обняв Винса руками и ногами, и наслаждалась прикосновениями его спортивного торса к себе.

– Я больше не могу, – прошептала я. Пальцы ног напряглись, словно только они могли сдерживать приливающий оргазм.

– Давай, – сказал Винс и сделал еще несколько усиленных рывков, больше не оставляя мне шансов сдерживаться.

Волна тепла пронеслась по всему моему телу, от головы до ног. Я издала последний стон, выгнулась и обессиленно распласталась по кровати. Капли семенной жидкости упали мне на живот.

Винс замер стоя, смотря на свои руку и член. Они были немного запачканы кровью.

– Ты девственница? – недоуменно воскликнул он.

– Больше нет, – пробубнила я и зарылась в одеяло. Я больше не хотела, чтобы он видел меня голой, грязной и потной. – Мне восемнадцать, если помнишь. А что это меняет?

Винс задумчиво похлопал глазами, но не ответил.

– Иди в душ, я поменяю белье.

Я вскочила с кровати, нацепила майку и шорты прямо без трусов и побежала на выход. У двери Винс меня одернул.

– Эй, Кэсси, – произнес он, глядя мне в глаза. Кажется, он сам не знал, что хочет сказать, но что-то хотел. Наконец, после паузы он вымолвил: – Ты очень красивая.

Я зарделась, влезла в тапочки и побежала в дом.

Я была на эмоциональном подъеме, словно никогда не чувствовала себя так хорошо, как сейчас. Произошло то, о чем я даже думать боялась. А главное, подтвердилось, что я не сошла с ума, и весь последний месяц Винсент действительно проявлял ко мне симпатию. Я ему нравлюсь. Мне было приятно думать об этом. Мне не терпелось рассказать об этом кому-нибудь, но кому? Джил не стоит знать, что я переспала со своим опекуном. Только Мэй смогла бы меня поддержать, зная всю кухню нашей нестандартной семейки. И я решила, что расскажу ей. Ночью, когда все будут спать, а тайны сами собой выползают наружу.

И тайны выползли.

Во всем доме погас свет. Я нетерпеливо ерзала в своей кровати, ожидая подходящего момента заговорить. Мэй отвернулась к окну, но я знала, что она не спит, потому что ее дыхание было беспокойным и прерывистым.

– Кэсси, – тихонько заговорила она. – Я думала, что никогда тебе этого не расскажу, но сейчас оно разрывает меня на части, – сестра всхлипнула. – Весной, пока вы были в приюте, мы с Винсом… в общем, мы встречались. Как парень с девушкой.

Я подавилась собственной слюной и вскочила с кровати, чтобы взять с общей тумбочки стакан воды.

– Он приставал к тебе? – выпалила я, и Мэй тут же подлетела ко мне, чтобы прикрыть мне рот.

– Тихо, не ори, – пригрозила она пальцем. – Не приставал. Скорее я проявляла инициативу, а он просто был не против.

Мои ноги стали ватными. Я опустилась на подушку и прикрыла лицо одеялом.

– Он мне нравится, – прошептала Мэй. По ее щеке скользнула маленькая слезинка. – Я по-настоящему в него влюблена.

Мне сжало грудь, отчего хотелось кричать. Я чувствовала себя преданной сестрой и Винсом, но не могла четко сформулировать свои обвинения. Хотелось одеться, уйти из дома и больше не возвращаться сюда. Но нельзя было подавать вида, как мне больно, ведь сейчас в моей поддержке нуждается Мэй.

– Но все эти девушки, – протянула я, стараясь сделать так, чтобы голос не дрожал.

– Они и мучают меня! Мы вроде бы расстались… Он не смог сказать об этом прямо. Он сказал: «Это будет странно», и больше не подпускал меня к себе. А потом стал приводить других.

– Он тебе не опекун, чтобы так говорить. Ничего странного в вашей связи нет.

– Мне нужно, чтобы он был со мной, – сестра снова отвернулась к окну и расплакалась. Я присела на край ее кровати и стала гладить ее по волосам и спине, хотя у самой разрывалось сердце.

– Он козел и бабник, – успокаивала я Мэй. – Он выглядит как взрослый, но на самом деле он застрял в подростковом возрасте, где никто никому не обязан и всем все сходит с рук. Мы должны сказать ему спасибо за то, что не оставил нас в приюте, и не более того.

Сестра обняла меня как плюшевую игрушку, и я почувствовала, как намокает мое плечо от слез и соплей.

– Иногда мне кажется, что все мужики такие, – всхлипнула она. – Он не первый, кто так поступает со мной. Или дело во мне?

– У тебя нет оснований так думать. Ты – добрый и светлый человек, который готов в лепешку разбиться ради близких и друзей. Этим ты и привлекаешь сволочей, не знающих, что такое преданность и любовь. Они считают, что могут насытиться ими от тебя, но на самом деле им просто не дано постичь эти чувства.

– Не могу поверить, что Винс такой, – выдавила Мэй и разразилась новой волной рыданий.

– Я тоже, – прошептала я и крепче обняла сестру.

Глава 3

Следующие две недели Винсент по-прежнему не выходил у меня из головы. Только теперь мысли о нем были переполнены ненавистью и раздражением. Я представляла, как кричу на него, как толкаю и бью в его широкую грудь. Поведение дяди тоже изменилось. Он стал чаще спускаться к нам в дом и ужинать с нами. За эти две недели его не посетила ни одна нимфа, и он пытался направить нереализованную энергию на меня. Он гладил меня по спине, поправлял растрепанные волосы, вытирал уголки губ, когда на них оставался соус от обеденной пасты. И делал это прямо на глазах у всех. Наверное, для остальных это выглядело посредственной заботой, но они не знали, что произошло между нами.

Винс неоднократно пытался поговорить со мной наедине, но я не желала его слушать. О чем он может мне сказать? Если он извинится за нашу связь, я вгоню ему вилку в сердце. Если предложит встречаться на постоянной основе – я задушу его во сне, еще и пну его бездыханное тело за боль, причиненную сестре. Конечно, я никогда бы не позволила себе такого в жизни. Но смысл заключался в том, что я не видела выхода из сложившейся ситуации, поэтому приняла тактику избегания проблемы.

– Ты какой-то молчаливый, – говорил Маркус, когда они с Винсентом ехали на машине из больницы, где брату проводили обследования после острого отравления едой, которую тот рекламировал на дегустации в местном торговом центре. – Проблемы на работе?

– Нет, – отрезал тот и, подумав, продолжил: – Девушка, что мне нравится, динамит меня, и я не могу понять почему.

– Стал разборчивее? – хихикнул Маркус, прикрыв ладонью рот.

– Что ты хочешь сказать?

– Твоя манера общения… в общем, она подходит только для таких девушек, которые частенько бывают у тебя в гостях. Не обремененные моральными принципами и планами на жизнь. Понимаешь?

– Ты говоришь, что я встречался с проститутками, – тон Винса понизился, что выдало его обиду.

– Я предпочитаю эпитеты, а не ярлыки, – произнес Маркус и задрал нос. Наверное, он услышал эту фразу от кого-то и долго ждал, когда сможет применить ее сам. – Сейчас ты жалуешься, что девушка не хочет с тобой общаться. Что ты можешь рассказать о ней?

Винс открыл рот, чтобы ответить, но нужные слова не приходили на ум.

– Она красивая и такая… непорочная, что ли. Милая, – резюмировал он.

– Ее хобби?

– Вроде она занимается искусством. Но я не знаю, чем именно.

– Любимое блюдо?

– Мы ели вместе, но…

– Цвет глаз?

– Я столько раз смотрел в ее глаза, но цвет не запомнил.

– Это звучит максимально отстойно, чувак. Если тебе не интересно, что за личность ты трахаешь, тогда не называй это чувствами и не требуй от нее взаимности.

– Выбирайте выражения, молодой человек!

– А она о тебе что-нибудь знает? Чтобы нормальная девушка решилась завязать отношения с мужчиной, он должен быть заботливым, интересным, с чувством юмора. Ты показал ей, какой ты классный? Или ты только суешь ей под нос свою сексуальность?

Винс с шумом выдохнул и почесал лоб.

– Думаю, ты пользуешься популярностью у девчонок в школе.

– Не знаю. Мне это не нужно. Случайные связи ведут только к разбитым сердцам и венерическим заболеваниям. Я ищу ту, с которой раз – и навсегда. Чтобы дети знали своих родителей и не нуждались в их теплоте. Чтобы не страдали от калейдоскопа отчимов и от невовлеченности матери в их жизнь. Я не застал это в нашей семье, как мои сестры, но я видел, как сгорает изнутри мама, когда ее бросил мой родной отец. Это был не полный энергии источник, из которого зачерпнули ковшом. Она была уже опустошена отношением мужчин, которые искали в ней всего лишь временное пристанище.

– Мне казалось, твоя мама была счастлива с моим братом, – пробормотал Винс.

– Да, какое-то время. Мы все были счастливы с твоим братом, Винс. Это он привил мне любовь к человеку, как к человеку, а не объекту. Это дорогого стоит, особенно для ребенка, чей отец однажды просто ушел, оставив жену с тремя детьми на улице. Но Купер забрал у нас намного больше, чем дал.

Маркус на минуту замолчал, уставившись в одну точку. Затем повернулся к Винсенту и сказал:

– Я не осуждаю тебя за твои влечения, но оставь ту милую девушку в покое.

Под вечер дядя позвал нас всех к себе. Он купил с рук пару старых игрушек на приставку и предложил детям провести время за телевизором. Никто не был против, потому что на улице было пасмурно и накрапывал дождь. Мне пришлось делать вид, что я никогда не была в этой части дома, когда остальные увлеченно рассматривали интерьер комнаты Винса.

Элиз первым делом кинулась обнимать плазменный телевизор. Конечно, она знала, что это такое, но в общем доме телевизора не было, и ребенок бесконечно скучал по мультфильмам. Маркус нежно поглаживал игровую станцию, причитая, что дядя является настоящим монстром, потому что столько времени скрывал ее от нас. Мэй крутилась возле гарнитура, который имитировал кухню в углу комнаты, только без раковины и холодильника. Сестра доставала из ящиков закуски и распределяла их по мискам.

Я делала все, чтобы не смотреть на кровать, где недавно случился мой первый секс. Хотя, признаться, она притягивала меня. Я хотела рассмотреть на ней каждую складочку постельного белья. Был ли здесь кто-то после меня? Старательно крутя головой, я наткнулась на вещь, которую не заметила в первый раз. Над входной дверью висело ружье с обрезанным стволом. По моему телу пробежал холодок, а правое плечо непроизвольно дернулось.

– Оно не заряжено, – сказал Винс, заметив мою заинтересованность. – Но боевое.

– Зачем тебе оружие?

– Странный вопрос, – усмехнулся он. – Защищаться. Защищать вас. Мы живем в районе, где не принято ставить заборы. Обрез повесил сюда ваш дедушка, просто чтобы спать спокойнее.

– Я спала спокойно, думая, что его здесь нет, – нервно усмехнулась я.

– Не бойся, – Винс подошел ко мне вплотную и положил руку мне на поясницу. Я скукожилась, пытаясь не соприкасаться с ним, и он заметил это. Я знала, что сейчас он вопросительно смотрит на меня, безмолвно требуя ответа за свое поведение, но я не хотела поднимать глаза. Меня спас вибрирующий в заднем кармане джинсов мобильник. Я взяла телефон в руки и, помахав им перед дядей, отпрянула.

Весь вечер перед монитором пробыли Маркус с Элиз. Они скакали, ползали по полу и валялись, распластавшись на краю кровати. Винс сидел по центру кровати, вроде бы увлеченный игрой племянников, но то и дело задевая меня ладонью или локтем. Я забилась от него поглубже в угол, будучи заинтересованной только сообщениями в мессенджере, надеясь, что Мэй не увидит этой странной игры.

– Кто там тебе написывает? – спросил Винс с долей раздражения в голосе.

– Это мой одноклассник, Майкл. Он интересуется, готова ли я к выставке, – не скрывая, ответила я.

– Выставке? – дядя повел бровью.

– Кэссиди пригласили поучаствовать в школьной выставке изобразительного искусства, – присоединилась к нашему разговору Мэй. – Ты что, не знал?

– Я думаю, Винсент слишком занят, чтобы уделять внимание таким мелочам, – произнесла я и спрыгнула на пол. – И, кстати, я действительно не готова. Раз уж вы все здесь, а дом свободен, я пойду порисую в тишине.

– И помечтаю о Майкле, – поддразнил брат.

– Маркус! – воскликнула я и почувствовала, как румянец разливается по моему лицу.

– Что плохого в том, что Кэсси нравится мальчик? – упрекнула брата Мэй. Она хотела меня защитить, но делала только хуже.

– Этот мальчик всем нравится. Даже восьмиклашки за ним бегают.

– Но пишет-то он Кэсси!

– Я больше не желаю это слушать, – я подняла руки вверх, показывая, что сдаюсь, и направилась к выходу. Обувшись, я еще раз бросила опасливый взгляд на оружие над дверью и выбежала на лестницу.

Да простит меня моя старшая сестра, но я обожала быть в комнате без нее. Всегда, когда дом пустовал, я наслаждалась густой тишиной, которая тяжело подвисала в пространстве, окутывала и поглощала, заставляя ничего не чувствовать, кроме биения собственного сердца. Эта тишина была не абсолютной. Где-то за окном могла пролететь птица, а на кухне капнуть вода из-под крана. Эти звуки разбавляли тишину, чтобы та не пугала. И я любила их, потому что они никак не влияли на меня. Не причиняли вреда. Не приносили новых мыслей, не давали новых идей. В этом пространстве не было никого, кроме меня, и здесь я имела право думать только о себе.

Посидев немного на кровати и насладившись тишиной, я достала из-за шкафа старый мольберт и холст, который был заранее загрунтован мной белым акрилом. Из прикроватной тумбочки я вынула масляные краски, кисти и дощечку, служившую мне палитрой. В уши я вставила наушники, которые погрузили меня в легкую мелодичность классической музыки.

Карандашом я расчертила экспозицию. На моей будущей картине будет изображен блеклый силуэт женщины под ярким зонтом, на которую зритель будет смотреть как будто из окна, залитого струйками дождя.

Винсент сидел на мокрых ступеньках, заведомо подстелив глянцевый журнал, с которым под видом естественной нужды направился от детей в дом, и смотрел в окно моей комнаты. Он наблюдал, как моя рука плавно двигается по холсту, а тело медленно пританцовывает под неслышимый ему вальс. В этот момент что-то грело его изнутри, несмотря на холодную октябрьскую морось. Винс еще не ощущал ничего подобного по отношению к своим подругам. Вдруг это какое-то родственное чувство? Нет, легкая пульсация внизу живота отрицала эту теорию. Но что делало эту маленькую закомплексованную девчонку такой особенной?

Винс был не того склада характера, чтобы рассуждать на темы, в которых вопросы не имеют однозначного ответа. Он принимал свои чувства как есть, порой безрассудно и безответственно по отношению к окружающим его людям. Вот и сейчас он, изрядно промокнув, все-таки вошел в дом прямиком в мою комнату.

Я старалась не обращать на дядю внимания и не отрывалась от своего занятия. Винс закрыл жалюзи и, подойдя ко мне вплотную со спины, крепко обхватил за талию своими огромными руками. Он положил голову мне на плечо, всматриваясь в холст. По всему моему телу побежали мурашки, то ли от холода, то ли от его прикосновений. Я стянула наушник из правого уха и сказала, стиснув зубы:

– Ты весь промок. Хочешь, чтобы мы оба заболели?

– Я хочу обнимать тебя каждый раз, когда ты рядом.

Эти слова заставили меня растаять. Я чувствовала себя глупой девчонкой, которая ведется на простые уговоры красивых мерзавцев, но ничего не могла с собой поделать. Я положила кисть на подставку мольберта и развернулась в объятиях Винса, оказавшись с ним лицом к лицу. В ухе фортепиано играло нежную мелодию на высоких октавах.

– Ребята могут войти сюда в любую секунду, – полушепотом произнесла я, не отрывая взгляда от губ Винса.

– Поэтому позволь мне насладиться хотя бы этими секундами, – сказал он так серьезно, словно это действительно было для него важно. – Не отталкивай меня.

И он склонил голову для поцелуя. Сначала слегка коснулся моих губ, будто просил разрешения меня поцеловать. Но я не чувствовала в себе сил отказываться, хотя умом я понимала, что это было бы верным решением. Ради сестры. Но Винс так резко ворвался в мое тихое одинокое пространство, в котором я брала за правило думать только о себе…

И я ответила ему. Мне стоило лишь слегка податься вперед, как Винс сильнее притянул меня к себе в страстном поцелуе. Его ладони плавно опускались вниз по моей спине, а я запустила руки под его мокрую футболку, чтобы ощущать жар его крепкого тела.

Раздался щелчок парадной двери. Сначала послышался голос маленькой Элиз, которая капризничала из-за того, что ее оторвали от видеоигр. Затем вошла Мэй, причитая, что сестра испортит себе глаза, если будет долго пялиться в монитор. Мы с Винсом суетливо разбежались в разные концы комнаты, чтобы никто не увидел нас вместе.

– Что делаете? – Мэй заглянула в комнату и одарила нас встревоженным взглядом.

– Зашел посмотреть, что рисует Кэсси, – ответил дядя, указав на стоящий посреди комнаты мольберт.

– А чего мокрый?

– Стоял на улице. Дышал свежим воздухом. Забыл журнал на лестнице.

Мэй нахмурила лоб и обратилась в мою сторону.

– А ты?

– И… и я не сразу пошла домой, – с запинкой соврала я. – А как пришла – не переоделась.

– Совсем с ума посходили, – воскликнула старшая сестра, закатив глаза. – Кто же вас потом лечить-то будет? Не хватало мне еще развернуть тут лазарет имени Мэй Полсен! Быстро в душ!

Мы с Винсентом, понурившись как непослушные дети, одновременно двинулись к ванной комнате.

– По одному! – охнула Мэй, отчего я вздрогнула и уже было подумала, что нас разоблачили. Но сестра усмехнулась, сочтя ситуацию комичной и безобидной.

– Дамы вперед, – Винс жестом указал мне на проход, и я без лишних притязаний скрылась в душевой кабинке.

Я не знаю, какой диалог состоялся между дядей и Мэй, пока я мылась, но сестра светилась до самого утра. И мне так приятно было на нее смотреть, что я еще долго корила себя за тот поцелуй. Все-таки Винсент мерзавец. А нам с Мэй пора перестать быть глупыми девчонками, которые ведутся на таких, как он.

Октябрь тянулся невыносимо медленно. Чтобы избегать встреч с Винсентом, мне приходилось часто бывать в гостях у Джил. Пару раз после школы мы гуляли с Майклом, и это действительно отвлекало меня от семейных проблем. Парень вел себя ничем не лучше, чем Винс: постоянно трогал меня, словно невзначай, говорил неоднозначные вещи и явно склонял меня к романтическим отношениям. И я была не против, ведь Майкл выглядел приличным парнем, был моим ровесником и разделял мои интересны, или по крайней мере делал вид. Только мурашек от его прикосновений у меня не случалось.

В школе устраивали вечеринку для старшеклассников в честь Хэллоуина, и Майкл пригласил меня в ней поучаствовать. Мне не хотелось признаваться, что у меня нет возможности тратить семейный бюджет на одноразовый костюм, поэтому мне пришлось ответить только после совета Мэй.