В твоей коже

– Очень занимательно, – вздохнул я, наполняя самостоятельно новый бокал, – Ты сам-то их видел?

– Нет, и не горю желанием, я бы не хотел поседеть, как Тод.

– Я не боюсь мертвецов, приятель, живые ублюдки куда страшнее любых сказок, и знаешь что? – Я жестом поманил его, и, перегнувшись через стойку бара, заговорил чуть тише, – Я один из таких!

Истории бармена меня не сильно тронули: в мире, где творилась непонятная чертовщина уже не первый день, города полнились легендами и слухами. Что уж греха таить, я и сам был приверженцем истории Спасителя, который знал ответы на все эти чёртовы вопросы. Я прихлебнул своего виски и осмотрелся по сторонам.

Девки подходили ко мне уже третий раз за полчаса, но я был принципиальным, я никогда не платил проституткам. Выглядели они настолько плохо, что я боялся, что они развалятся на ходу: сначала с них слезет кожа, вылетят зубы и глаза повиснут на ниточках нервов. Да уж, сознание порой рисует мне не самые приятные картины. Мой взгляд все же привлекла одна бледная цыпа с фиолетовыми волосами и растёкшейся косметикой. Я находил в ней какое-то особое очарование тлена. Одетая в розовое платье, словно у викторианской куклы, такой неуместный полудетский наряд в этой помойке. Когда она встала, я заметил, на её ногах разные чулки и тяжёлые армейские ботинки. Редко разглядываю то, во что одеты тёлки, но более нелепой бабы я в жизни не встречал.

– Может быть, выпьешь со мной? – спросил я, кивая на всё ещё полную бутылку.

Она подошла ко мне, шелестя множеством нижних юбок. От неё пахло освежителем воздуха и жжёной резиной. Очень странный парфюм, однако.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Меня зовут Аманда, но все зовут меня Вишнёвый Пирог, – её голос звучал как-то подозрительно наивно для данной обстановки.

Я налил ей стакан виски, конечно, меньше чем себе. Она пила и морщилась, плохо скрывая своё отвращение. Ей просто желала забыться. Я сразу понял, что таким, как она, в новом мире не выжить.

– Меня зовут Зак, я из Миддл-тауна. Решил специально посетить ваш город ради таких горячих цып.

Она слегка улыбнулась своими кривыми зубами.

Внезапно мне на плечо легла чья-то тяжёлая рука. Я был слишком увлечён разговором с тёлкой и не заметил шаги за спиной.

– Эй, Вишнёвый Пирог моя! – надо мной возвышался какой-то громила с татуировкой на лысом черепе.

Я стряхнул его руку и слез с барного табурета. Сейчас он уже не казался таким высоким. Пусть он больше меня, но я зверь и отморозок. Если я чему-то научился в этой жизни, то это взгляд волка. Молча показать проекцию бездны в своих глазах, жажду крови, жажду смерти.

– Какие-то проблемы? – спросил я ровным голосом.

Мой собеседник хотел было сдать назад, но я выхватил пистолет и зарядил ему рукояткой по башке. Он ринулся на меня, зажимая кровоточащую рану, но я успел сделать шаг в сторону, спасая остатки своего вискаря. Рука с кастетом просвистела над ухом. Отскочив, я выстрелил ему в коленку и скрылся. Аманда поспешила за мной. Бедный чувак. 12-й калибр – это тебе не игрушки. Вероятно, останется без ноги. Я не умею драться честно.

– Ты должна быть чертовски хороша в постели, детка, раз уж мне пришлось из-за тебя подраться с тем мудилой, – сказал я, закуривая на ходу.

***

Мы лежали с Амандой на смятых простынях в этом затхлом подобии мотеля. В воздухе витал запах пота и сигарет. Мы не особо-то стеснялись, когда ввалились пьяными на второй этаж, и принялись раздевать друг друга. Я надеялся, что Алрой будет смущен, наблюдая за нашими игрищами, но его не оказалось на месте. Повсюду что-то шуршало и скрипело. Такое чувство, будто весь мотель участвовал в общей групповухе, эдакой оргии во время Чумы.

– Я так не трахался с самой тюрьмы, – выдал я.

Она никак не отреагировала на эту шутку. Кажется, она выпила лишнего и попросту отрубилась в процессе. Ей же лучше, не будет слушать мои пьяные истории. Я дотянулся рукой до выключателя и зажёг ночник. Мертвецки пьяный Вишнёвый Пирожочек спала на животе, уткнувшись лицом в подушку, и уже начала храпеть, как мой покойный отец после бутылки муншайна.

Я подумал, не пойти ли мне на второй заход со спящей девицей, никто не знал, как скоро мне еще перепадет живая женщина, тем более не старая и не сморщенная. Стянув простыню сильнее, чтобы полюбоваться на её пропахшее потом тело, я застыл в изумлении. На пояснице Аманды красовалась татуировка со знаками от Спасителя. Не может быть? Что дешевая шлюха из такого же бара может знать о нём? Я схватил ее за плечи и начал трясти в попытке разбудить!

– Откуда у тебя эта татуировка?! – закричал я, что есть силы.

8

Алрой

Неотвратимость происходящего заставляет нас впадать в отчаяние. Когда ночь спускается с небес, все вокруг меняет свой цвет, открывая в нас самые ужасающие черты.

Я стоял посреди церкви, тяжело дыша, с забрызганным кровью лицом и опущенной катаной. И свет сотен свечей плясал безумными бликами в моих глазах. Где я? Кто я? И почему я не чувствую ничего, кроме жажды?

Память медленно восстанавливалась кусками.

– Бог не оставит нас, он говорит с нами через него! – священник в истрепанной рясе вёл меня через пахнущий гниющим мусором и тиной переулок.

Я пытался вырвать это из угасающей памяти, но меня начинало трясти, словно я вот-вот сейчас потеряю сознание и рухну на холодный пол.

– Мы знали, что всех не спасти, они атаковали каждого, кто выходил на улицу, и тогда мы забаррикадировались в церкви от целого полчища этих тварей, всего лишь с небольшим запасом еды и воды на несколько дней! Мы молились, чтобы Бог услышал нас, но он не отвечал на наши молитвы!

Мы упёрлись в здание церкви с остроконечными пиками и тёмным обрамлением. В темноте сырой ночи она сияла сотнями свечей на ступеньках и внутри. Сладковатый запах ладана в самом сердце города разврата, если и был Бог, то он умер здесь, найдя последнее пристанище в запрятанной среди борделей и баров церкви.

– Все собирают части его посланий, и они приводят их в Эмптимор, но они продолжают их поиски в местах скоплениях распутниц и грешников, забывая, что у города когда-то была душа, до того, как безликие уничтожили почти всех его жителей, и он превратился в то, что мы видим сейчас. Никто не заглядывает в обитель Божью! Но ведь именно здесь Спаситель ждет тех, кто верит в него!

Я поморщился от нахлынувшей тошноты, железный привкус крови на губах, и этот въедливый запах горящего воска. «Неисповедимы пути Господни!» – фраза из глубин подсознания вернула новый кусок памяти на место.

Он пришел ко мне, когда я уже почти уснул. И, сев на край кровати, принялся говорить со мной, хотя я был против. Отец Уолтер – седовласый мужчина с благородной бородой и спокойным взглядом, пытался вернуть мне веру в Бога, но для меня Бог умер вместе с моими родителями, и я не хотел его слушать, и тогда он заговорил о вере многих людей в Спасителя. Я думал, он просто хочет, чтобы я слушал его проповеди, но он пригласил меня в церковь, в их давнишнюю обитель, в которой они когда-то держали оборону против безликих вместе с другими священниками, как чуть ли не в единственном оставшемся оплоте для живых. На его глазах город опустел и почти вымер окончательно, но потом наполнился потоком самых ужасных смертных грехов. Обрастая забором, охраной и проститутками всех мастей. Жизнь продолжается, даже там, где ее не должно было быть. Она сильнее, она настойчивее, но Бог навсегда покинул Эмптимор, оставшись лишь в сердцах нескольких священнослужителей.

Отец Уолтер предложил мне отпущение моих грехов и выслушать одну проповедь вместе с другими желающими в обмен на послание Спасителя, которое он оставил им!

Я не очень-то верю в Спасителя, но я знаю, что Зак верит, и я решил пройтись буквально пару кварталов до церкви. Это лучше, чем искать приключения в борделях и за карточными столами.

– Я знаю, что Спаситель был послан нам Богом, именно поэтому он разговаривает на божественном, непонятном многим языке! Он откроет нам тайну, я уверен, что безликие были даны нам в наказание, чтобы смыть слезами и кровью все грехи, и чтобы мы переродились! – он открыл тяжелую дубовую дверь, в лицо ударил запах жжёной бумаги и чего-то еще непонятно-приторного, старинный аромат давно забытого места.

– Жестокий же ваш Бог, получается, он без разбора убивает всех – детей, женщин, животных, праведников!

– Этот мир был обречен, сын мой, но на его руинах возродится новый, прекрасный, светлый, безгрешный…

– Вы правда верите в это?

Он внимательно посмотрел на меня своими уставшими карими глазами.

– Я бы хотел, чтобы это было так.

Внутри было совершенно пусто, деревянные лавки сиротливо выглядывали из тьмы, так и не дождавшись своих прихожан. Обитель Бога выглядела весьма мрачно, утопая в танцующих огнях свечей и отблесках былого убранства.

К нам вышел второй священник в такой же пыльной рясе, представившийся, как Отец Ноэль. Он держал в руках истрепанный экземпляр библии, повидавшей больше пальцев на своих страницах, чем самая грязная проститутка Эптимора на своей груди.

И я приготовился слушать их проповедь, чтобы добыть это послание для Зака, ведь если нас некому спасти, то, может, вера в самого Спасителя заставляет нас жить дальше?

Я сглотнул терпкую и вязкую слюну, в горле всё пересохло, потому что сердце моё замерло тогда в груди, и я не чувствовал его буквально несколько секунд, превратившись в деревянное изваяние.

Я получил удар по затылку, и буквально лишился чувствительности всего тела на какое-то время, беспомощно пав на колени прямо перед Отцом Ноэлем. Однако, сознание не отпускало меня. Тёплые потоки крови потекли по шее сзади, а я не понимал, что произошло, и жив ли я вообще?

– Еще один наивный охотник за посланиями, люблю их! Нет ничего проще, чем заманивать людей Богом, даже самые развратные шлюхи не заставят так потерять бдительность, как обитель Божья, да, сын мой? – это был голос отца Уолтера у меня над ухом, но перед глазами всё плыло, и я слышал его словно сквозь подушку.

– Ты правда думаешь, идиот, что в этом гадюшнике остались священники?

– Да мы убили их первыми! – тот, что представился отцом Ноэлем рассмеялся во весь голос, – Спасибо им за модный прикид, в нём крайне удобно завлекать на исповедь блудниц и таких вот смазливых юношей, что, признаюсь, редкость в этой клоаке! Ценная молодая плоть для утех, продажи на органы и для того, кто создает кадавров! Дружочек, – он пальцами поднял мой подбородок, – У тебя просто на лице написано, что ты жертва, наивный дурак, который напрашивается на неприятности, и вот они мы – неприятности, ты рад нам? – он снова рассмеялся.

– Заканчивай болтать с мясом, я сказал Джеймсу, что к пяти утра он сможет забрать куски для его нового кадавра! У нас есть пара часов на развлечения, не теряй время!

Ноэль схватил меня за горло и поволок к алтарю. Руки и ноги беспомощно болтались, отказываясь слушаться меня, всё тело было словно чужим, но я оставался в сознании.

– Господь говорит, не прелюбодействуй, и мы… – Он с явным усилием закинул меня на алтарь, вытирая руки от моей крови об мою же одежду, – С радостью нарушаем эту заповедь!

Уолтер навис надо мной в ореоле призрачного жёлтого отблеска свечей, пока Ноэль держал и без того онемевшие руки. Его лицо расплылось в довольной улыбке. Если существует что-то более мерзкое в этом мире, то оно должно превзойти образ этого чудовища в рясе служителя Бога.

– Сын мой, у нас для тебя плохие новости, мы не священники, и твои грехи не будут отпущены перед тем, как ты отправишься к создателю! Но есть и хорошая, ты познаешь любовь, как хотел бы того Господь, так что не закрывай глаза, запомни каждое мгновение!

И его пахнущие чесноком и рыбой губы поцеловали меня. Я силился дёрнуться, нахлынувшая волна отвращения заставила меня паниковать. Я знал, что сейчас будет, и неотвратимость происходящего ввергла меня в состояние бессильной агонии. Нет, не может этого быть? Как это могло случиться со мной? Мой взгляд метался по сторонам в попытках найти способ спасения, но я начал проваливаться во тьму, что означало, конец близок, если только я потеряю сознание! Я открывал рот в попытке закричать, но из горла вырвался только сдавленный хрип. Последнее, что я увидел, было довольное лицо Уолтера, который потирал свою бороду. И бездна поглотила меня…

Я бежал по тёмному лабиринту, бесконечно зовя Зака, в надежде, что он ворвётся в это логово переодетых демонов и спасет меня, ведь я тот самый ключ. Я был нужен ему! Но никто не пришел…

Резкая боль заставила меня очнуться. Я лежал уже на полу, в куче разорванной одежды и грязных ряс, воняющих старым потом. Я видел свои пальцы в собственной же крови, они уже сжимались, чувствительность вернулась в них. Ноэль и Уолтер стояли в паре шагов от меня абсолютно голые, с деревянными крестами на шеях, пили какую-то настойку, курили и смеялись, что-то живо обсуждая. Я старался не думать, что с моим телом, и что на самом деле произошло, я был всё еще жив. И эта мысль держала меня.

Бог говорил, что его пути неисповедимы, или так говорили люди, которые верили в него. Но та самая мёртвая часть, что гнила во мне после ночи убийства моих родителей, сейчас токсично неслась с кровотоком по венам, отравляя, перерождая и шепча на ухо молитвы на неизвестных языках. Я здесь!

– Смотри-ка, зашевелился, еще жив, бедняга!

– Ох, на его месте, я был лучше сдох, столько крови потерял!

И они оба расхохотались, словно не было ничего в мире смешнее этого зрелища.

– Я думал, будет весело, а у вас тут какая-то унылая вечеринка! – я сам испугался своего голоса, ровного и спокойного. Я поднялся на ноги, которые едва ли могли удержать меня.

– Хо-хо, ничего себе, какой дерзкий!

– Я бы даже сказал слишком для будущего кадавра – ходячего мертвеца!

– Ничего, в мешке по частям будет уже не до шуточек!

Уолтер ринулся на меня, и внезапно застыл в паре дюймов от моего лица. Его глаза безумно вращались, а рот ловил беспомощно воздух. Я со всей силы рванул рукой вверх, и увидел сквозь распадающегося на две неравные части лжесвященника изумленное лицо второго.

– Что такое, Ноэль? Господь, по всей видимости, покинул эту обитель с последним убитым вами служителем церкви! И теперь демоны заполонили здесь всё! Мне не весело, я требую продолжения!

– Да ты больной больной ублюдок!

Яростный смех вырвался из моего горла, эта боль была мной, превратилась в меня, боль и безумие, что спасало от реальности происходящего.

– Я бы поспорил!

Он хотел зарезать меня, я знаю, на алтаре лежал нож, но для этого ему надо было сделать пару шагов. Интересно, хватило бы меня на этот рывок? Я не знал, но когда Ноэль ринулся к алтарю, фрагмент выпал из моей памяти, и я до сих пор не мог восстановить его. Я вспомнил лишь обмякшее тело, падающее мне в ноги, и брызги его крови на моём лице. Я ли это?

На несколько минут или даже часов я забыл, что случилось, так и стоял с катаной в руке, пришедшей в последнюю позицию после смертельного удара.

Неотвратимость происходящего заставляет нас впадать в отчаяние. Моя ночь обнажила во мне то, что я бы не хотел выпускать наружу. Но если этот мир против меня, то я лишь подчиняюсь его правилам. Выживает сильнейший – говорил Зак, либо ты, либо тебя! И я не уверен, что это была ничья. Кто я? Я бы не хотел быть похожим на Зака, но, видимо, только сволочи, могут вынести всё это!

9

Каждый шаг и каждый вдох, я боль, и всё состоит из боли… Я брёл обратно, совершенно не скрываясь и даже не пытаясь оттереть кровь с лица. И, хотя в этом переулке не было людей, они встретились мне на подходе в мотель. Несколько пьяных идиотов уставились, но ничего не сказали, молча проводив изумленным взглядом. Я чувствовал, что остатки сил стремительно покидают меня, я мог потерять сознание в любой момент. Еле найдя путь к своей кровати в темноте, я застукал Зака, кричащим и что-то требующим от странного вида голой девицы. Решив не вмешиваться, я просто тихо сел на свою кровать и слился с полумраком.

– Откуда у тебя эта татуировка?!

– Набил один парень, что не так? Чего ты орёшь, как потерпевший?

– Кто её сделал? Кто?

– Говорю же, парень один, я тогда накидалась знатно, и он спросил, не хочу ли я тату? Я сказала, что хочу. Он набил эти узоры. В чем проблема?

– Ты не понимаешь разве? Это не хреновы узоры, это послание, и оно, мать его, прямо на тебе! Не могу поверить своим глазам, ты видела его? Как он выглядит?

– Да, кто? – девица была крайне недовольна тем, что её разбудили и заставляли отвечать на какие-то вопросы в агрессивном тоне.

– Спаситель, тупая ты шлюха! Парень, что набил тебе тату, как он выглядел?

– Я не помню, просто парень, мы познакомились в баре, он угостил меня, мы даже не спали! Какое ещё к чёрту послание?

– Что там написано? – мой голос напугал их обоих, но Зак сделал вид, что ожидал услышать его.

– Алрой, какого хрена? Почему на тебе ряса и… почему ты весь в крови? Я сделал вид, что не услышал его вопросов.

– Что означает это послание? – слова отдавались во мне физической болью и тошнотой. Он на секунду задумался:

– Город мёртвых.

– И что же это значит? Ты понимаешь?

– Нет, мать твою, я не понимаю, сами знаки расшифровываются, как «город мёртвых», но что это значит, я понятия не имею, может это только часть послания, не знаю!

– Он сел на край, обхватив голову руками и запустив пальцы в свои волосы.

Обычно Зак становился взволнованным, только когда находил послания, словно это стало смыслом его бесцельного праздного существования. Странные знаки и попытка найти в них скрытое предупреждение, карту или, может, целую тайну. Но пока эти послания от загадочного Спасителя ни о чем не рассказали нам. Обычно они содержали весьма скудную информацию с отдельными названиями городов или указания к действиям.

– Я знаю, – отозвалась внезапно протрезвевшая девица. Мы оба вопросительно уставились на нее. – Это место в пойме реки Асмагония, когда-то там был небольшой город рядом с плотиной, но когда пришли безликие, всё вышло из-под контроля, и вода затопила его! Говорят, местные не успели покинуть город, так и утонули в своих домах. «Город мёртвых» – так мы зовем его, это недалеко, но никто из Эмптимора не рискует туда соваться. Город на дне пресного озера, образовавшегося из-за разрушенной плотины, это жутко, ей-Богу!

– Чудесно, малышка, именно то, что доктор прописал, Спаситель ведет нас! Выдвигаемся на рассвете, ты едешь с нами!

– Что? – мы хором с девушкой произнесли это.

– Да, возможно, ты некая карта к тому, что там спрятано, тебе понравится с нами, вот увидишь. Кстати, этот тип, с лицом смазливого педика, – он пальцем указал на меня,

– Это Алрой! Не обращай на него внимания, будет ныть, скулить, рассказывать свои неинтересные истории! Если надоест, скажи мне, и я его быстренько заткну.

– Да, пошёл ты! – Я лёг на кровать, стараясь не слушать, что он там нёс дальше.

– Эй, ты чего такой внезапно дерзкий, не получал давно? И, кстати, придурок, я так и не понял, зачем ты вырядился священником? Но я был не намерен отвечать ему.

– Ты такой странный, – голос девчонки казался немного напуганным, но зато отвлекал его внимание от меня.

– С чего это? – Ну, просто ты не казался мне психом изначально, а теперь… я немного нервничаю. Он внезапно схватил ее за волосы.

– Слушай, цыпа, а главное, запоминай, я огорчаюсь, когда меня называют психом, ясно? А когда я огорчаюсь, я становлюсь чуточку злым! А я не хочу быть злым, Алрой не хочет, чтобы я был злым, и, думаю, тебе это тоже не понравится! Так что, давай, баиньки, а утром наденешь свои кудрявые штанишки и покажешь нам дорогу до города Мёртвых. Я думаю, мы поладим, правда?

Она закивала головой, задрожав от страха или это было похмелье. Зак кого угодно мог ввести в состояние неконтролируемого ужаса, он был непредсказуемым и жестоким. Эта цыпа, на самом деле, понятия не имела во что ввязывалась. Но сейчас мне было плевать и на нее, и на Зака, и даже на завтрашний ранний подъем, я просто пытался уснуть. Голова прилипла к подушке из-за запёкшейся крови, а тело саднило и местами заметно немело. Я просто смотрел во тьму, сосредоточенно вслушиваясь в звуки вокруг. Зак уснул очень быстро, оглашая пространство пьяным храпом. А вот девице не спалось. В тусклом свете Луны, падающем сквозь большие окна, я видел, как блестят ее глаза.

– Эй! – шёпотом позвала она, надеясь, видимо, что я тоже не сплю. Я решил не отзываться, еще не хватало, чтобы Зак проснулся.

– Я вижу, что ты смотришь в потолок, не притворяйся спящим.

– Я не притворяюсь, я просто не хочу с тобой разговаривать, и не хочу будить его – злобным шёпотом ответил я.

– Я просто хотела сказать, что я Аманда.

– Да мне плевать.

– Ты странный…

– У тебя все странные, спи уже!

– Ты был в нашей церкви? Обычно оттуда не возвращаются живыми, что ты сделал с ними?

Моё сердце сжалось в один трепещущийся комок.

– Хотел бы я знать, кажется, я убил их…

– Кажется, убил?

– Кажется… я.

10

Зак

Я проснулся задолго до рассвета от какого-то невнятного предчувствия беды. Меня трясло словно на отходах от амфетамина. С трудом я растолкал Алроя и Аманду. Они не хотели вставать, но я был настойчив. «Чем раньше мы выйдем, тем будет лучше!»

Мой старый, повидавший разное дерьмо, мотоцикл пришлось бросить там же у забора. Втроем было бы крайне неудобно перемещаться на этой груде металлолома. Я с сожалением оглянулся на него, вспоминая, как рассекал по пустоши, отстреливаясь от разных ублюдков. Но пришло время угнать что-то более резвое, однако, найти уцелевшую машину было той еще задачей.

Город мирно спал, когда мы оставили позади мотель «Дрим» со всеми его странными обитателями и желтозубым улыбчивым типом на входе.

Но стоило мне ступить на остатки мостовой, как тишину предрассветного утра разорвала сирена. Это был какой-то невыносимый истошный звук, от которого поднимались кишки. Вспыхнули прожектора. Чёрные тени заметались по улице, ослеплённые светом.

– Что это? – спросила Аманда, прижимаясь ко мне всем телом.

В любое другое время я счёл бы это чертовски эротичным, но сейчас нужно было действовать. Включить все рефлексы своего тела, отключить на время разум. Я дёрнул её за руку, мы побежали по улице, куда-то прочь от мечущихся в панике людей, корчащихся в страшных фигурах, словно это был «Последний день Помпеи».

Вспышки света, всполохи огня и дыма, звуки выстрелов, крики людей, ещё едва отошедших ото сна, рёв тварей – всё смешалось в симфонию апокалипсиса.

– Все к восточной стене! – послышался голос одного из охранников.

– Безликие прорвали укрепления!

– На севере горит склад! Все туда! – звучал в вышине уже другой голос, угасающий в диком гуле.

Мы мало что видели, просто неслись вперёд. В общей панике я столкнулся с каким-то типом.

– Куда прёшь?! – крикнул я, стараясь отстраниться от его зловонной туши.

В ответ я услышал хриплый булькающий смех. В свете пламени мелькнуло его лицо – жёлтая перекроенная маска зловещей улыбки. «Так кадавры вовсе не выдумка!», – думал я, пока пули разносили его череп на куски.

А твари лезли со всех сторон, их чёрные тени скользили по крышам и выползали из всех щелей. Люди с оружием выбегали им навстречу. И снова выстрелы пронзали иссушенные тела, но те кому попали в корпус или конечность, всё так же продолжали двигаться вперёд.

– Стреляйте им в головы! – крикнул я, сам не слыша своего голоса. – Какие же вы тупые все!

Типок, стоявший в паре метров от меня, не последовал моему совету. Когда одна из тварей спрыгнула на него прямо с крыши, дураку осталось просто обречённо кричать. Я почувствовал, как что-то коснулось моей ноги. Посмотрев вниз, я увидел ещё одного кадавра. У него отсутствовала половина тела, обрывки кишок и какой-то требухи волочились за ним. Но вот зубы всё ещё были остры и опасны. Я выстрелил в разинутую пасть, радуясь, что хватка наконец ослабла.

– Мне страшно, – прошептала Аманда, впиваясь в мою левую руку.

Мы прижимались к домам, бежали, прячась под балконами, от скачущих всюду тварей и шальных пуль. Временами ветер доносил до нас искры пламени.

– Скоро всё вспыхнет, нужно уходить, как можно скорее! – прокричал я.

Мы спрятались за уличной баррикадой, здесь валялось несколько выпотрошенных трупов охранников. Аманда снова вяло всхлипнула, пропищав что-то нечленораздельное. Меня же подобные зрелища уже не пугали.

Внезапно впереди я увидел целую толпу тварей; люди пытались отбиться от них ножами и топорами. Не лучшее оружие для этих целей.

– Вот это уже хреново! – сказал я Аманде, заряжая новую обойму.