Поступь Мрака

Юлия, охваченная животным страхом, несколько раз наугад пнула извивающегося солдата, попав ему прямо в лицо, и, еле волоча ноги, заставила тело перекатиться по холодным камням. Мысли путались, в голове царила пустота. Она не знала, что делать дальше. Сначала, на четвереньках, обдирая живот и бедра о шероховатую мостовую, она поползла к воротам, тонущим во мраке. Поднявшись на дрожащие колени, едва успела встать, как грубая рука солдата, пришедшего в себя, сжалась на её лодыжке. Юлия рухнула на камни, ударившись лицом и грудью.

«Ах ты, тварь неблагодарная!» – прошипел мужик, волоча девушку к себе. Ноги онемели, отказывались подчиняться. Разъярённый солдат, вцепившись в её кожу окровавленными ногтями, тащил и отталкивал, яростно бил по ногам, и от нестерпимой боли они перестали повиноваться. Пара ударов по животу – и Юлия, чтобы не хрипеть от боли, еле успела подставить руки, защищая лицо от сокрушительного удара кулака.

«Ну что, ведьма, нравится?!» – взревел мужчина, и девушка, сжавшись в комок, ждала неминуемого. Но солдат, внезапно отпустив её, поднялся над ней во весь рост. Тяжёлый ботинок обрушился на рёбра и живот. Не обращая внимания на корчащуюся от боли и стонущую девушку, он окончательно стянул штаны, очевидно, чтобы не мешали. Сжав мёртвой хваткой лодыжку Юлии, он поволок её за собой по грязной мостовой.

«Дай же мне волю! Позволь его уничтожить! Быстрее! Это чудовище уже не заслуживает пощады!» – молила Ваня, но Юлия, скованная ужасом, не могла даже мысленно ответить. Она лишь извивалась пока солдат волок её по мостовой, тщетно пытаясь уберечь окровавленную кожу от терзаний острых камней.

– Проклятие всех знатных! – хрипел солдат, волоча свою жертву к пылающему костру, где недавно истлела Глория. – Не умеете вовремя остановиться и подчиниться! Не хотите усмирить свою проклятую гордость! Не желаете вытащить из задницы золотую ложку, с рождения в ней застрявшую, хоть на миг! Ваше высокомерие одним лишь фактом своего существования унижает всех вокруг! Тварь…

– Не надо! – снова взмолилась Юлия, ничего не видя сквозь залитые слезами глаза. Ей казалось, что солдат тащит её к месту казни младшей сестры. И в ужасе она уже рисовала в своём воображении, как он сожжёт её там же, где погибла пятилетняя Глория. Но реальность оказалась ещё кошмарнее.

– Как это «не надо»?! – взревел солдат. – Я тебя спас! Понимаешь, дура ты знатная? Я тебя спас! Я помог тебе не сдохнуть, как это сделали твои сестры, мать и отец! А ты брыкаешься! Даже отплатить за мой «подарок» – жизнь – не хочешь! Как это похоже на вас… Только брать умеете, но отдавать – никогда… Ничего! Боги всегда мнят себя выше других. Думают, что неприкасаемые, но и они падают в Мрачную Бездну. А ты к богам не относишься, и поэтому я тебе покажу твоё место! Ты не цветок, а сушёный мусор! Сорняк, притворяющийся цветком! Но так не бывает, дорогая! Пора бы тебе спуститься с небес и понять, что ты за фрукт такой…

– Отпусти, пожалуйста! – захлёбывалась рыданиями девушка, содрогаясь от боли и ужаса.

– Забудь! – мотнул головой мужчина и грубо кинул Юлию на белье, принадлежавшее её сёстрам и матери. – Я лишь возьму то, что мне положено. И ты свободна. Только вот что ты будешь делать со своей «свободой», ума не приложу! Ведь как горько узнать, что ты вовсе не лебедь, а обычная… впрочем, ладно. Ты всё равно красивая и желанная. Оставайся графиней, пока я буду брать тебя! Разве это не очевидно? Любить графиню, а не какую-то простолюдинку – разве не верный выбор? Сладкая, разве не так? Ответ слишком явен!

Грубой рукой солдат прижал Юлию к сваленной куче белья и, дважды ударив по лицу, принялся терзать своё притихшее естество. Слова лились из его рта ядовитым потоком, омрачая сознание девушки и лишая воли. Он был уверен, что знание о происхождении и былой славе отца не только причинит ей невыносимую боль, но и окончательно сломит.

– Если тебя, голую, увидят остальные солдаты, пирующие сейчас в замке, они не просто по очереди надругаются над тобой. – прохрипел он, продолжая возбуждать себя. – Тебя посадят в клетку, которую будут таскать за собой в будущих походах, и все это время насиловать! Зачем же оставлять такой прекрасный цветок без опыления?

Он заржал, не прекращая пытаться, а Юлия, скованная страхом, лишь жалобно скулила, слушая ужасные пророчества, льющиеся из уст этого монстра.

– Но если ты выйдешь за ворота, то и там не найдёшь ни покоя, ни достойной жизни, – продолжал он, указывая за ворота. – Там теперь правит Мрак. Он давно с нами, и с каждым шагом нашей армии на восток его владения расширяются. И скоро там, – солдат указал за ворота, – не останется ни одной деревни, где царят мир и разум, и ни одного человека, не затронутого тлетворным влиянием Мрака. Понимаешь?

– Так что, по-моему, для тебя есть только один выход – это жизнь в клетке солдат короля! – Заявил он. – Будешь не только жива, но и всегда удовлетворена в женском смысле. Как тебе, а? – Спросил он и заржал, довольный своей «шуткой». – Правда, есть один неприятный нюанс. Солдаты в походах нечасто моются, да и привыкли искать себе утех в тех местах, где воюют. А это значит, что вместе с ними в твою клетку проникнут многие ужасные болезни… Отвратительно, правда? Но если тебе не нравится такой расклад, то ничего лучше, чем остаться в выгребной яме с сёстрами, я не вижу! Естественно, в том же состоянии, что и они – в мёртвом…

– Пожалуйста! Не надо! – Прошептала Юлия, но солдат в очередной раз ударил её по лицу.

– Молчать! – Яростно рявкнул он и навалился на графиню всем телом. Его пылающий огнём орган вновь обжёг девичью ляжку, и Юлия зажмурилась. – Я не хочу слышать ни слова, пока моё семя не изольётся! Поняла? Только пискни, сука! Тогда отправлю тебя в яму к родне. Поняла?!

И солдат с силой надавил, пытаясь проникнуть в девушку, причинив ей невыносимую боль. Открыв глаза, она вновь увидела перед собой прозрачное лицо Вани. Сестра лишь едва заметно подняла брови и тихо спросила:

«Хочешь, я уничтожу его? Ты только скажи…»

– Да! Да! Да! – в исступлении взревела Юлия, заставив опешившего солдата отпрянуть и расплыться в широкой улыбке.

– Уже понравилось? Правда?! Ты не поверишь, на что я способен… ах, я могу, у-у-у…

Он не договорил. Позади него внезапно материализовалась Ваня, её лицо исказила ярость, а руки вцепились в голову солдата. Одним стремительным движением призрак свернул ему шею. Ваня подняла оторванную голову за волосы, демонстрируя Юлии, и промолвила:

«По-моему, так будет лучше…»

Глава 4

– Ты! Ты убила его! – вскрикнула Юлия, дрожа всем телом от перенесённого ужаса. Она оттолкнула от себя бездыханное тело, из которого на живот все ещё лилась тёплая кровь, и поднялась на ноги, судорожно пытаясь стереть с рук липкую жидкость.

«Да, – равнодушно пожала плечами Ваня. – Сама же этого хотела».

– Нет! Нет же! Я не то имела в виду! – графиня провела ладонью между ног и посмотрела на руку. Её ли это кровь или солдата? Неужели…

«Ну конечно… Ты имела в виду совсем другое. И это не твоя кровь, – подсказала Ваня. – Твоё целомудрие не пострадало».

– Правда? Я от страха подумала… – Юлия не успела договорить. Что-то просвистело в воздухе рядом с ухом, и молодая графиня вскрикнула от неожиданности. В каменной стене торчал арбалетный болт, а на лестнице, ведущей в парадную залу, стоял другой солдат, готовый выпустить новый заряд. Юлия отшатнулась, а Ваня с гневом швырнула оторванную голову в солдата. Тот, увидев, от чего увернулся, взревел:

– Ведьма! – и бросился в залу.

«Он сейчас позовёт остальных, а я могла бы помочь», – заметила Ваня.

– Как помогла с этим? – Юлия указала на труп солдата.

«Разве это не помощь?»

Тем временем пьяные вопли переросли в гневные. Солдаты, явно осознав угрозу, собирались ей противостоять. Ещё мгновение – и из здания вывалится отряд разъярённых, обезумевших от злобы мужиков, жаждущих расправиться с Юлией. Несмотря на пронзающую боль во всем теле от ударов негодяя, мешающую ясно соображать, на кровоточащие ссадины и синяки, она, одолеваемая страхом смерти, сдалась и кивнула:

– Помоги…

«Не слышу?»

– Ваня, помоги! Прошу тебя!

«Ну вот, а то: я не то имела в виду… Как маленькая…»

С этими словами призрак начал меняться. Сначала его руки увеличились, превратившись в огромные лапищи, затем торс – девичья грудь, скрытая лёгким летним платьем, раздулась и разорвала призрачную ткань, явив миру уродливые, но мощные бугры мышц пресса, грудины и плеч. Затем вытянулись и огрубели ноги, вознеся существо ростом с Юлию, а последним преобразилась голова, завершив превращение в монстра. Перед девушкой стоял ужасный, дикий сэрил, от которого не было спасения на юге, у границ Адовой пустыни. Однажды, когда охотники проносили мимо замка клетку с монстром по пути в Столицу, графиня уже видела такое существо. Юлия тогда в ужасе отшатнулась, но монстр спокойно произнёс:

«Подожди меня и… оденься! А то эти подонки так и будут на тебя кидаться! Время скорби ещё придёт, а сейчас нужно действовать».

И призрачная Ваня-сэрил, не касаясь мостовой, легко скользнула в сторону парадной залы, откуда вот-вот должны были выскочить разъярённые солдаты короля.

Юлия, спотыкаясь, брела по грязным камням внутреннего двора к куче окровавленных лохмотьев, некогда бывших одеждой её сёстрам. Бельё, валявшееся на месте преступления, казалось, впитало в себя всю ту боль и ужас, что здесь недавно творились. Буквально в нескольких шагах обугленные деревянные остатки костра служили жутким напоминанием о зверстве, учинённом, казалось бы, некогда благороднейшими людьми, защитниками справедливости в королевстве Тантара. Как могли они, эти самопровозглашённые рыцари добра, убить беззащитную пятилетнюю девочку? Как они вообще посмели поднять руку на целую семью?!

В этот момент Юлию осенила страшная догадка, и она, прикусив губу, судорожно прикрыла рот рукой. Она вспомнила, чем занимался её отец двадцать лет назад, ещё до женитьбы на матери, и кровь стыла в её жилах.

Зло всегда возвращается. Зло, посеянное в мире, обязательно прорастёт кровавыми всходами, даже если оно творилось во имя избавления этого мира от зла.

А ведь Кардан ди Ванэско, возможно, убивал таких же девочек, когда они вместе с королём очищали мир от ведьм в былые времена. Тогда у графа не было ни жены, ни детей. И зло, словно коварный змей, ждало своего часа, чтобы вернуться и ударить в самое сердце семьи. По невинной Глории. А потом забрать всех остальных, словно в жестоком напоминании о грехах отца…

– Что же ты наделал, папа? – прошептала девушка, захлёбываясь рыданиями. Сжав губы, она подняла сшитое из розового шёлка платье Глории, оторвала от него длинные лоскуты и с дрожью в руках перевязала ими свои раны и ссадины. Другие платья она безжалостно порвала на тряпки и с отвращением вытирала с тела чужую кровь. К её удивлению, раны оказались не смертельными – солдат, пытавшийся обесчестить её, видимо, не хотел убивать. Он, скорее всего, хотел лишь потешиться своей похотью, а потом хладнокровно убить. Но его злодеяние обернулось против него самого.

Вдруг все звуки извне, крики ужаса и боли, доносящиеся из парадной залы, где Ваня устраивала кровавую жатву, перестали для Юлии существовать. Она была охвачена ледяной яростью. Зло заслужило зло, ведь невозможно уповать на прощение, когда ты сам являешься палачом. Невозможно требовать милосердия от жертвы. Пусть теперь эти твари, посмевшие посягнуть на её жизнь и жизнь её семьи, умирают в самых мучительных страданиях, каких только можно представить!

Перевязав раны, Юлия бросила взгляд на кучу платьев. Какое же из них выбрать? Но любое из них напоминало бы о матери и сёстрах, и от этой мысли девушка едва не разрыдалась. К тому же, ей, скорее всего, придётся покинуть замок и скитаться по миру, чтобы выжить, а для этого придворные платья не годились. Нужна была практичная, неброская и удобная одежда, подходящая для жизни в лесу, охоты и верховой езды. Взгляд Юлии упал на труп егеря, который ещё не был сброшен в яму. Не раздумывая, она подошла к нему. Егерь был невысокого роста, поэтому подшить и заправить слишком просторную для Юлии одежду не составит труда.

Не обращая внимания на вопли ужаса и боли, доносящиеся из замка, где призрак сестры убивал и калечил солдат короля, Юлия оделась. Она окинула взглядом внутренний двор замка, конюшни, стойла, склады с сеном и мукой, кузницу. Все было сломано и растерзано, словно здесь орудовали варвары с северных пустошей. Дикие, глупые, безумные и озлобленные на любое достижение более умных людей. Ведь могли же не ломать, а захватить все себе.

Бессмыслица. Вот точное слово. Полнейшая бессмыслица.

Кони безмятежно жевали сено, рассыпанное по площади. Среди них гулял отцовский жеребец – гнедой красавец по имени Корин. Иногда он поворачивался и смотрел на Юлию блестящими в лунном свете глазами и вопросительно ржал, словно спрашивая, что происходит и куда делся граф.

А Юлия не могла ответить. Дрожа, словно осенний лист на холодном ветру, она подошла к краю выгребной ямы и долго всматривалась во мрак, откуда выбралась совсем недавно. Граф был там. Во мраке. И никогда уже из него не вернётся. Старый, матёрый воин короля – Кардан в один миг стал ренегатом и предателем по прихоти Эльмира Третьего. Ведь не просто так король повелел убить своего старого друга и соратника в боях с нечистью. От простой прихоти таких друзей не предают. А король сделал это, что вовсе не значит, будто ему это дозволяет его высокий ранг. Нет, здесь было что-то другое. Ранг не убивает, это делают люди. Ранг лишь наделяет большими возможностями. Так что же случилось, раз король забыл друга?

Юлия покачала головой, не в силах постичь мотивы Эльмира Третьего. Даже если у него были старые счёты с отцом, зачем было губить всю семью?

Ведь из кромешного мрака, кроме неё, никто не выбрался…

Графиня Мария ди Ванэско любила и уважала короля, как родного брата своего мужа. Она с упоением слушала рассказы о его подвигах, когда те собирались вместе, и всегда радушно встречала его в замке. Но эти времена давно прошли, и Юлия уже не помнила тех встреч. Вглядываясь во мрак ямы, где еле угадывались черты материнского лица, девушка терзалась вопросом: за что король лишил жизни эту трудолюбивую, добрую женщину, воспитавшую семь дочерей и умело управлявшую хозяйством вассала короля, чей удел насчитывал более десяти тысяч душ? Отец был занят делами, и все заботы по дому лежали на плечах Марии. Теперь же графские земли ждал упадок, ведь король, разорив гнездо, не оставил никого на его месте.

Бессмыслица…

А что королю сделала семнадцатилетняя Лилия, кроткая и нежная, как весенняя трава? Разве она виновата, что Ильрик Вронский добивался её руки? Это он явился в замок её отца свататься к дочери графа, а не наоборот! Чем же лёгкая и хрупкая девушка, любящая балы и бесконечные танцы, прогневила короля?

А пятнадцатилетняя Карла? Полная, но миловидная девушка увлекалась астрологией. Она целыми днями пропадала в библиотеке, зарывшись в книги, особенно в «Тайну звёздных предсказаний», которую отец когда-то привёз из похода. Ночами Карла просиживала у телескопа на северной башне, пытаясь узнать свою судьбу по звёздам, но так и не узнала о своей скорой гибели. Чем же она заслужила оказаться в этой горе трупов во мраке выгребной ямы?

В памяти всплыла худенькая, щупленькая одиннадцатилетняя Люсия. Хрупкая, словно лучинка для розжига камина. В детстве она часто забегала к Юлии и упорно просила научить её, маленькую шестилетнюю девчонку, «приёмам рукопашного боя и методам драки с холодным оружием». Старшая сестра замечала недовольные взгляды отца, когда Люсия – ей было всего шесть – приставала к ней, и всегда отрицательно качала головой, отказывая своей хрупкой, но воинственной сестре в любых знаниях о войне. Жаль, может быть, сейчас ей это пригодилось бы… Хотя вряд ли одиннадцатилетняя девочка смогла бы что-то серьёзно противопоставить опытным и озлобленным воинам короля. Лишь разозлила бы их и долго мучилась, а так… смерть, надо думать, наступила быстро.

Там же умная и начитанная Сесилия, девяти лет, и Юстифа – шести… Эх, последние пять лет после внезапного и совершенно неожиданного отказа отца учить Юлию военному делу, несмотря на то что граф обучал её уже целых девять лет, девушка посвятила много времени младшим сёстрам. Она помнила их живыми и смеющимися, проказничающими и гневно выясняющими отношения, настоящими…

Юлия от горя закрыла лицо руками и затряслась ещё сильнее, захлёстнутая волной горя.

А пятилетняя Глория? За что так с ней? Зачем было заживо сжигать девочку? Юлия не могла поверить, что этот ужас произошёл с её семьёй. И только она одна осталась в живых. Зачем? Ответ напрашивался сам собой.

Отец когда-то учил Юлию фехтовать. Пришла пора вспомнить давно забытое. И ещё, в отличие от всех, она могла видеть и разговаривать с призраком своей сестры, погибшей в далёком детстве. А призрак мог убивать не хуже острого клинка. Наверное, это судьба. Юлия сжала губы, вытерла слёзы и прошептала прямо в чернильный мрак общей могилы:

– Я отомщу за вас, чего бы мне это ни стоило!

Затем Юлия перевела взгляд на силуэт замка, озарённый светом двух лун. Родной дом в одно мгновение опустел и остыл, словно умер вместе со своими обитателями, отправившимися в мир иной. А может быть, его душа покинула эти стены и пустилась в странствия, ища более безопасное пристанище? Или же она будет незримо следовать за графиней, чтобы в итоге осесть вместе с ней в новом замке, который, возможно, станет ей новым домом? Впрочем, если такой исход и был возможен, то до него было ещё далеко.

Юлия чувствовала, что события, словно витки спиральной пружины часов, только-только пришли в движение. Нужно было готовиться к чему-то очень недоброму…

Глава 5

Шум битвы в замке постепенно стих, и сквозь распахнутые, обитые железом двери хлынул густой дым. На фоне еле уловимого света факелов выступила огромная фигура сэрила. Монстр неторопливо вышел из парадной залы и прошествовал к Юлии, уже облачённой в мужские штаны и камзол. На плечи девушки была накинута куртка из мягкой кожи лесной лани, а на голове треугольная шапка с пером Оникса скрывала длинные волосы от любопытных взглядов.

«Отлично оделась, – заметила подошедшая Ваня, бросая к ногам Юлии отцовский меч и лёгкий саранкийский лук с колчаном, полным стрел. – Теперь в тебе сложно узнать девушку. Скорее, недоразвитого юношу… Впрочем, щуплое тело труднее распознать как воинское. И враги будут неприятно удивлены, если ты ответишь на их агрессию. Верно?»

«Я пять лет не тренировалась», – флегматично отозвалась Юлия и поинтересовалась: «А этого нельзя было прибить, как и остальных, на месте?» – она указала на мужика, которого призрачный сэрил волочил за ногу по камням внутреннего двора.

В ответ на вопрос девушки призрак легко поднял солдата над землёй, и Юлия не смогла сдержать гневный возглас.

«Это ведьмак. Энцо Барвоа. Он потерял сознание, когда невидимая я передвинула в его присутствии стул. Не самый умелый, надо сказать. Ведьм он может видеть только в образе беззащитных девочек. А когда происходят удивительные вещи, теряет сознание, как барышня.»

«Ну и задушила бы…», – Юлия не верила, что произносит такие слова. Минута в компании мертвецов на краю могильной ямы способна изменить взгляды любого.

«Нельзя, он нам нужен. Ценный источник знаний. Иначе как нам узнать, что творится в королевстве?»

– Тогда брось его пока, – махнула рукой Юлия. – Нам надо решить, что делать дальше.

«Я уже кое-что сделала».

Ваня уронила Энцо и указала на вход в парадную залу, откуда валил густой дым. Замок ди Ванэско горел в очистительном огне, как того и хотел король. Правда, вместе с ещё живыми солдатами, застрявшими на верхних этажах. Юлия едва кивнула в знак одобрения, как Барвоа ожил. И только он ударился о землю, как неожиданно вскочил и бросился на Юлию с тонким и острым кинжалом в руке. Но, к его удивлению, рука ведьмака застыла вблизи девушки и, как мужчина ни напрягал её, не могла сдвинуться с места.

– Ведьма! – прошипел он. – Истинная ведьма!

– Ты вновь ошибся, ведьмак! – презрительно сказала Юлия и подняла пустые руки. А потом она спросила у кого-то за правым плечом мужчины: – А он точно нам нужен?

«Да».

– Тогда сделай ему что-нибудь, – попросила Юлия и уставилась в полные ужаса глаза Энцо. – Чтобы не тыкал острыми предметами по сторонам. К тому же отец обещал ему возмездие…

– Я-я-я… н-нэ-не буду… – заикаясь начал Барвоа, но тут его рука, держащая стилет, резко изломилась в локте назад, и незадачливый ведьмак заорал от боли, а потом и вовсе затих, лишившись чувств.

– Ты права: так себе ведьмак, – кинула Юлия, носком мягкого ботинка пнув острый стилет. – Там короля не видела?

«Можем подняться на южную сторожевую башню ворот и оглядеться».

– Хорошая мысль, – согласилась Юлия, потом добавила: – Я поднимусь, а ты здесь за Барвоа посмотришь?

«Давай к Корину его привяжем. Твой отец умело тренировал боевого коня. Если Энцо очнётся и попытается освободиться, Корин знает, куда бить копытами, чтобы успокоить ведьмака».

На том и решили.

Юлия подозвала Корина. Могучий гнедой красавец покорно уткнул голову в протянутую ладонь графини и тихонько фыркнул, словно понимая, что опасность ещё не миновала. За воротами замка по-прежнему доносилось ржание, но ни один конь, ни одна кобыла не были ему знакомы. Жеребец мелко дрожал под нежными поглаживаниями девичьих рук. В его глазах отражались луны, а шерсть переливалась их оттенками – зеленоватым с одного бока и голубым с другого.

– Посторожишь? – спросила Юлия, связав Барвоа руки и закрепив верёвку к стремени. Конь лишь мотнул головой и принялся за сено, заботливо подкинутое графиней.

Юлия не торопилась. Спешить было некуда. Она медленно поднималась по спиральной лестнице, прикладывая ладонь к поросшим мхом камням, словно желая впитать фактуру знакомых стен и запомнить их надолго. В детстве отец часто водил её наверх, учил азам защиты, показывал оборонительные орудия и рассказывал об обязанностях дозорных. Конечно, караульные в этот раз не справились. Да им и не было нужды. Король приехал в замок как друг, с малым отрядом авангарда. И лишь застав Кардана ди Ванэско врасплох, они хладнокровно уничтожили его солдат, родню и замок…

Правильно. Военная тактика такое предусматривала. Зачем объявлять войну, если можно прийти под видом друга, а затем одержать безоговорочную победу без единой потери среди своих солдат? Странно другое. Ди Ванэско был вассалом и мог пополнить ряды королевской армии или добровольно явиться в замок по личному приглашению Эльмира Третьего, где его можно было бы арестовать и казнить публично. Зачем же королю нужно было его устранять? Вряд ли Эльмиру это было выгодно. Но результат был слишком очевиден, чтобы его отрицать. Он это сделал с особой жестокостью и цинизмом. Со специальным посылом… Кому?

Это был главный вопрос, на который Юлия не могла найти ответ, как ни ломала голову.

Лестница медленно вилась вдоль стены вверх, и графине пришлось переступить через тела двух стражей башни, прежде чем открытый люк вывел её на верхнюю площадку. Она на мгновение замерла на ступеньке, боясь подняться: когда-то давно на этой восточной башне с её сестрой случилась трагедия. С тех пор прошло четырнадцать лет, но страх, поселившийся в душе пятилетней девочки, никуда не делся. Лишь разросся, заставляя дрожать от одной мысли о кровле. Она до сих пор боялась сторожевых башен и их предательских, убийственных плоских крыш…

Наконец, решительно прикусив губу, Юлия вышла наверх и осторожно подошла к краю. Но тут же ей пришлось спрятаться за квадратный мерлон – каменный зубец на кромке башни.

Ваня встала рядом и, долго вглядываясь в окрестности замка, заговорила. Юлия, закрыв глаза, представила все происходящее, будто своими глазами.

Вообще, эта связь с призраком появилась у неё ещё в детстве. Как именно это произошло, Юлия не помнила, да и Ваня никогда не рассказывала. Но девушке было достаточно знать, что давно умершая сестра всегда рядом, общается с ней. Иначе, возможно, хрупкое детское сердце не выдержало бы трагедии четырнадцать лет назад, и Юлия отправилась бы вслед за своей сестрой-двойняшкой. Но душевную травму графиня все же получила. С тех пор в особенно страшные или эмоциональные моменты жизни память подводила Юлию, и она проваливалась в обморок, после которого ничего не помнила. Последний раз такой эпизод случился в четырнадцать лет, когда граф, обучая её военному искусству, решил проверить способности Юлии и организовал для неё поединок с пятью опытными стражниками. Когда девушка пришла в себя, она с трудом узнала трупы воинов. А отец, вернувшись от матери, с которой в тот день случились роды – на свет появилась Глория, – был настолько поражён увиденным, что решил никогда больше не учить Юлию военному делу.