Чужое тело

Над массивными воротами, сейчас открытыми, герб – грифон, читающий книгу. И стража у ворот, трое воинов, в кольчугах, шлемах, при мечах. Молодые, но лица серьезные очень, суровые даже, я бы сказал.

Едва мы приблизились, как стражи мигом выдернули мечи из ножен и выполнили сложное движение. Я уж подумал, что сейчас будут мою охрану рубить, но они исполнили какое-то сложное движение и расступились, бричка въехала внутрь.

Внутри студенты, молодежь в простых мантиях, преподы в мантиях побогаче и профессора в совсем уж богатых одеждах. Все так же жмутся к стенам, кланяются, но уже не с таким пылом и рвением, как на улице. Да и лакей свою плетку прибрал куда-то. Ну, понятно, многие студенты тут с оружием, при мечах и при кинжалах.

В университетской библиотеке выяснился реально прискорбный факт. Я не умею читать на местном языке.

«История благородного рыцаря Ло, Надежды и Опоры Неделимой Империи». Вот так мне ее отрекомендовали, подвели к большой такой кафедре, на которой эта книга вольготно разлеглась.

И результат-то, а?

Глядел я на большую книжку в массивном кожаном переплете, поглаживая резную деревянную палочку-закладку, как баран на новые ворота, а по страницам книги птичьими следами разбегались неведомые мне буквы.

Зато картинками книга богата! Опять же рыцари, прекрасные дамы, какие-то толстяки в роскошных одеждах, короли и сеньоры, короче.

– Иштван! – окликнул я. – Я же не умею читать.

– Ваше высочество, можно позвать одного из ученых, тот будет читать для вас.

– Да нет, пожалуй, не надо… – призадумался я. Как бы объяснить потом, почему только что проснувшийся принц живо интересуется историей и географией своей страны? Да еще и ничего в этом не понимает? Ну, что не умеет читать, так это понятно, мал еще.

– Ладно, пошли обратно. Замок поглядим.

– Я к вашим услугам, ваше высочество.

Перед выходом из библиотеки собралась небольшая толпа студентов. Все делали вид, что пришли сюда случайно, просто занимаются чем-то иным. Но я постоянно ловил на себе взгляды из-под треугольных шапочек с пером. Тут шапки эти носили все: и профессора, и студенты, и, кажется, слуги. Черные треуголка, шляпа с треугольными полями, иногда золотом расшитая, и справа к ней перо приделано. У кого простое, длинное, пестрое, а у кого-то широкое и яркое, павлинье такое.

Откуда-то из-под ног охраны вывернулась смазливая девушка в длинном бело-зеленом платье, строгом с виду камзоле, перетянутом в талии и свободном в груди, чепчике на голове и с длинным белым веером в руках. Миг – она передо мной, миг – и хитро поклонилась, на одной ножке присела, подол платья в стороны приподняла, головку склонила, глазками стрельнула.

Сначала я увидел глубокое декольте, а уже потом услышал как сквозь вату:

– Ваше высочество…

– Ага. – С собой удалось справиться с трудом. Лицу почему-то стало жарко, ногам холодно, а по рукам пробежали противные мурашки.

На меня глянули бездонные зеленые глазищи под пушистыми ресницами. Лицо ниже них кокетливо так прикрылось веером.

– Дворянство Соединенного Королевства радо вашему выздоровлению, ваше высочество! – певуче как-то произнесла девушка.

– А уж я-то как рад… Прошу меня простить, но меня ждут срочные дела. Что встали, пошли дальше! – Обогнул девицу и рванул чуть не впереди охраны, не оглядываясь. В этих лосинах на голое тело все видно сразу, когда, как и чего, а организм у меня уже достаточно взрослый и только что об этом заявил.

Вот оторва зеленоглазая! Теперь сиди скрючившись, пока не пройдет.

Надо тут срочно штаны ввести с жесткой ширинкой, моей королевской властью. А то и буду так бегать от любой красивой девчонки.

На улице заметил фонтанчик с питьевой водой, подошел туда поближе, сунул запястья под холодную воду. Во сне оказалось все точно так же, как и в реальном мире. Через полминуты всякая реакция уже пропала.

– Все, в карету… Иштван, в карету! Едем в замок обратно!

В сопровождении только Иштвана, оставив мастера Клоту вкушать послеобеденный сон, я прогуливался по коридорам и галереям.

Сколько же тут залов!

Малый пиршественный зал Восточной башни. Большой пиршественный зал, сейчас закрыт на уборку, но если ваше высочество желает… Королевская библиотека. Ну, в библиотеке я уже был, что второй раз позориться? Игорный зал Восточной башни. Тут стояли столы, меж которых прохаживались аристократы и перекидывались в какие-то настольные игры, то ли карты, то ли кости. Увидели меня, закланялись, как болванчики. Глянул скучающим взором на них – и дальше.

В тронный зал нельзя, пока королевы нет, ни-иззя! И стража ребята серьезные. Чуточку иные кольчуги, чуточку другое вооружение, а выглядят куда как круче, чем моя охрана. Стоят мертво, как и не замечают меня.

Скандалить с ними? Да зачем, тут есть еще много интересных мест.

В казначейство тоже нельзя, и в хранилище королевских указов нельзя. И в Западную башню нельзя, там тюрьма.

А в картинную галерею можно! И там интересно.

Вдоль всего коридора висели портреты и стояли доспехи прежних королей и королев Соединенного Королевства, а также важных и значимых людей. Много тут было кого. Короли, все надутые и в коронах. Королевы, с добрыми лицами и тоже в коронах. Важные маршалы в шлемах, гордые сановники в треуголках и много прочих разных людей.

– Кто эти люди, Иштван?

– Это ваш благородный предок, король Урий Шестой. Убит заговорщиками.

– А династия?

– У него остался сын, ваш благородный предок, король Мург Третий. Вот его портрет. Он собрал войско, взял штурмом столицу и казнил заговорщиков. Был женат на имперской принцессе Алионе.

Королей и прочих изображали не только в форме портретов. Были и картины. Например, тот самый Мург Третий был нарисован на фоне большой богатой кареты куда как лучше, чем та бричка, что меня возила.

– А доспехи?

– Это королевские доспехи Урия Шестого, в которых он принял смерть от руки мятежников. Его сын повелел их разыскать и выставить тут.

Про каждого, кто изображен на картинах, Иштван что-то знал.

Король Урий Первый, основатель Соединенного Королевства. С борта драккара смотрит здоровяк в кольчуге, опоясанный толстым заклепанным поясом, мечтой любого металлиста, и в шлеме горшком. Одной рукой здоровяк держался за высоко поднятый нос корабля, а другой рукой уцепился за длинный двуручный меч со здоровенной гардой. Внушительный такой дядька.

Его супруга, королева Альвара. Настоящая валькирия, в доспехах и с секирой на поле боя, над телами поверженных врагов. Врагов навалило вокруг будь здоров.

– Основатели Соединенного Королевства, их величества Урий Первый и Альвара Первая. Они выстроили столицу и правили вместе, пока король не умер. После правила королева. Их сын – король Урий Второй.

Сухощавый парень в короне, ничего особенного. Лицо, конечно, волевое. Ну, королей-то иначе не рисовали, как мне кажется.

– Он выстроил порт и торговые склады на пирсе и разрешил беспошлинно заходить в порт купцам. Более того, он приказал своей дружине не грабить торговцев в порту и на десять полетов стрел окрест.

– Дальновидное решение.

– Это доспехи короля-рыцаря Мурга Первого.

Большой был мальчик Мург. Два меня ростом, доспехи цельнометаллические, тяжелые даже на вид. Поножи, поручи, шлем с высоким гребнем и личиной, секира и длинное копье с листовидным наконечником.

– Чем он знаменит?

Иштван принялся рассказывать про войну Соединенного Королевства и кочевников из Предвечной степи. Война была долгой, кровопролитной, досталось и кочевникам, и Соединенному Королевству, и много кто в той войне успел отличиться. Два генерала короля тоже заняли свое место в галерее, изображенные в доспехах и с мечами наголо. Большая честь, большое уважение для героев, как сказал Иштван.

Интересно, почему один портрет завесили гобеленом, да еще и пристегнули его к бокам картины бечевой? На гобелене выткана скорчившаяся за щитом женщина, голову под краем щита прячет, а ниже не видно.

– Иштван, а вот это кто тут?

– Это приказала ваша матушка, ее величество.

– Давай снимай эту тряпку.

– Ваше высочество…

– Ладно, тогда я сам.

На портрете была женщина, та же самая, как и на гобелене. Голая, в чем мать родила. И раненая, под грудью кровь, тонкая полоска крови, капли капают на землю. Так же прячется за щитом, склоненная голова, но в руке крепко держит меч, упирается им в землю. Несмотря на отсутствие одежды, никаких эротических желаний не вызывает. Неправильная фигура, полноватая чуть, не такая, как мне нравятся. К тому же кажется, что вот-вот кто-то поверит, что женщина мертва, и подойдет поближе – так сразу и получит коротким мечом в печень.

– Иштван, кто это?

– Это ваша досточтимая прабабушка, королева Идала Первая. На картине гибель королевы в битве при Мальтийском мосту. Как раз за эту-то картину бумагомарателя и казнили, слишком вольно он изобразил королеву. Хотя, по словам современников, королева была именно такая, как на картине. Художнику удалось передать ее совершенно точно. Картину долго не решались вешать, но традиции… Выход нашли. Картину повесили, просто занавесили гобеленом, вытканным по заказу. На гобелене, как вы видели, та же сцена, только в более приличествующем виде.

Вышли наружу, прошлись по галерее над парком.

– Ваше высочество. – Передо мной присела в поклоне какая-то знакомая…

О, я вас уже где-то видел. Та самая девушка из Королевского университета.

– Здравствуйте, – угрюмо ответил я. Обошел по дуге и дальше.

– Ваше высочество, мы очень рады вашему выздоровлению! – пропела девушка за моей спиной.

Обернулся, поглядел на нее внимательно. Трудно внимательно глядеть, дама ростом чуть повыше меня.

– Вы уже это говорили.

– Но радость не знает границ… Позволите выразить вам свое восхищение от лица всех дворянок Соединенного Королевства?

– Ее величество может быть недовольна, – обронил Иштван, пристально глядя на девушку.

Та даже поперхнулась, сбледнула с лица. На миг я подумал, что она отступится, но вдруг в глазах девушки что-то такое мелькнуло, не то решительность, не то злость.

– Но при чем тут ее величество?

Иштван промолчал.

Девушка боком-боком в коридор и скрылась за углом.

Пока суд да дело, за окном уже вечер.

В замке запалили факелы, в саду один за другим занимались огоньки. На стенах тоже затеплилось, вверх поползли струйки дыма и послышалась перекличка часовых.

Мастер Клоту осмотрел меня и выдал вердикт: «Все в порядке».

Ужин, мясо с вареньем и хлебом, булочки, кувшин легкого вина, от которого у меня зашумело в голове.

Стоило выгнать всех, закрыть глаза, как сразу же пропал сон.

За дверью шум.

Кто это? Неужели заговорщики? Ну, быстро что-то, недолго я правил…

– Охрана, что там?

– Ваше высочество… – Дверь приоткрылась, всунулась морда стражника. – К вам…

– Да?

Дверь распахнулась окончательно, потеснив смущенного стражника, внутрь проникла… Женщина? О, да мы где-то виделись.

– Ваше высочество. – Присела в поклоне девушка. – Позвольте вам…

– Выразить восхищение? – догадался я. – Конечно! Заходи! Охрана, дверь-то что открытой держите, сквозняк же!

Мучают ли вас эротические сны? Да ну так сразу, отчего же мучают?

Глава 7

Меньше пить,Нам надо меньше пить,Шляться по ночамИ траву курить.«Фактор-2»

Проснулся утром. Снова тело ломит и крутит, да еще им… Ого, а что это еще такое?

Хм… Серьезный был эротический сон, если даже в реальном мире отозвался!

Одеяло точно надо стирать, как и простынь. Хорошо что до подушки не дотянулся.

Включил чайник, одеяло и простынь сунул в стиральную машину, сам встал под душ. Пока умывался, пока пил кофе, уже под одиннадцать часов.

Вербицкий встретил меня у метро.

– Привет, отрок! – сказал он мне.

– И те поздорову! – отозвался я.

– Давай в колесницу, заждались уж!

Около бровки тротуара застыла Mitsubishi Delica, полноприводной минивэн с тонированными стеклами.

Открыли дверь, зашли. Внутри на заднем сиденье пристроился Михаил, он молчал и пялился украдкой на свою соседку, коротко стриженную брюнетку с мягкими чертами лица. Брюнетка делала вид, что его не замечает.

Водитель обернулся. Упс, праворукая, не водитель это…

Жилистый мужик с простым, совершенно не запоминающимся лицом, обрамленным небольшой светлой бородкой, широко улыбнулся.

– Наш опоздавший?

– Да, он самый! – сказал Вербицкий, садясь за руль. – Прошу любить и жаловать, Сергей, мы с ним вместе работаем!

Девушка отозвалась на Анастасию, именно так. «Не Настя, Анастасия, и только так!» Сухопарый отозвался на Молчана. Александр Вербицкий так и остался Сашей или Саней.

– У нас иногда имена другие берут, древние, – объяснила Анастасия. – Кто хочет, так тот берет.

– О, даже так? – глядя на Анастасию, произнес Михаил.

– Вы вообще как, русские все? – спросил Молчан.

– Все-все! – подтвердил я. – А хохлов и белорусов не принимают?

– Принимают. – Прищурился Молчан. – Все наши народы вместе жили, что русские, что белорусские… Что теперь-то делить? Любого принимаем, кто к нам придет. Вера предков никому не отказывает.

При Союзе тут был пионерлагерь. Потом, когда пионерия осталась только под КПРФ, да и то на митингах, лагерь забросили, а потом потихоньку его прибрали к рукам соратники Вербицкого, клуб исторического фехтования. Тут им самое раздолье, много площадок, на которых можно тренироваться и палатки ставить, да и что хочешь творить, менты не появляются, последний километр дорога была вообще разбита и изобиловала крутыми ямами, а в одном месте проходила опасно близко к обрыву.

«Делика» рычала движком, плевалась дымом, но волокла свой груз бодро. Молчан предложил выйти и помочь, если что, но Вербицкий отверг его быстрым и пренебрежительным взмахом руки.

Последний поворот, проехали ворота пионерлагеря, и вот внутри.

Заброшенные корпуса поодаль, на вытоптанном и очищенном поле стояли палатки и пара джипов. Старенький японец «Ниссан», тоже праворукий, как и «Делика» Вербицкого, одна «Нива»-трехдверка, черный УАЗ-469. Три здоровенные палатки, армейские, зеленые, растянуты на колышках. Дымит небольшой костерок, над которым болтается большой закопченный котел.

– О, подъехали уже? – Навстречу выскочила невысокая худенькая девушка в белом переднике и с большой ложкой в руке. Рукояткой этой ложки она постучала по кенгурятнику «Делики». – Саня, выводи гостей, еда стынет!

С собой у нас был ящик водки и три ящика пива.

Неудивительно, что нажрались вечером знатно. Какие там шашлыки на природе, мало досталось… Хорошо, что к нашему приезду приготовили вкуснейшую кашу, которой и сдобрили сочные, жирные куски мяса.

Мишка, вот хитрый бес, еще в самом начале куда-то исчез под ручку с «Анастасией и только так», придерживая с собой пару бутылок пива. Думаю, не прогадал.

Пара человек напились практически сразу и ползали вокруг здоровенного костра едва не на четвереньках. Я и худенькая повариха, назвавшаяся Ярославой, оттащили их от огня в палатку, где те и уснули.

– Водка зло! – сказала мне Ярослава.

– Зло! – согласился я, откупоривая очередное пиво. – Хорошо тут у вас!

– А еще бы!

Помимо Молчана и Анастасии, мне уже знакомых, и Вербицкого, присутствовали еще Ярослава, Милена, стройная брюнетка с чуть серьезным лицом, носившая под футболкой кольчугу, и заводной и худой Светлан с обручальным кольцом, которое он носил на шее. Водку Светлан хлестал как воду, признаков опьянения не показывал. Полный и здоровенный что вширь, что в рост Хорс приветствовал нас, сказал, что в миру он Георгий, то есть дядя Жора, и пьет только ром. Можно с колой. И не один, так что не желаем ли мы?

Ром с колой приятно ударил в голову.

Эпизодически появлялось еще несколько человек, которых я не запомнил, большей частью в парах.

– Ну, новенькие, как тут вам? – Появился с пивом Вербицкий. – Мишка где?

– С Анастасией пошли гулять. – Хмыкнул я.

– Дело житейское! Как, не хочешь на идолов посмотреть?

– Запросто, пошли!

– Хорс сделал, – похвастался Вербицкий.

– Ого, – невольно вырвалось у меня.

По краю поляны, на отшибе, стояли идолы. Из бревен, вкопанных в землю, метра два высотой, старательно и упорно вырезали богов. Причем резчик имел талант. Конечно, до портрета королевы Идалы далековато, но… Красиво и с душой сделано!

– Вот это Перун? – показал я на бородача с мечом.

– Ну… Вообще-то… – замялся Вербицкий. – Это мы так. Это Хорс делал, еще когда в лагере подрабатывал. При совке еще. Потом вот раскопали, как на деле должны были боги выглядеть… Но не переделывать же? Да, это Перун. Вот это Симаргл. Вот это Сварог. Это Ярило. Это…

Потом мне показали ристалище. Стемнело уже, и толком разглядеть ничего нельзя было. Поляна как поляна.

Потом Вербицкий надел свою починенную кольчугу, а Милена заявила, что он балбес.

– Видишь, я в кольцо твоей кольчуги могу свободно палец сунуть. Значит, и кинжал сунут тоже.

– Наша мечница. – Посмотрел снисходительно все же на Милену Вербицкий. – Три года в школе фехтования, сабля…

– Сам ты сабля. – Милена сделала ударение на последний слог и повернулась ко мне. – А вы к нам надолго?

– Если понравится, то да.

– Тогда точно надолго. У нас всем нравится. Вот даже ему… – Она кивнула на Вербицкого. – А сначала не хотел…

– А что тут у вас?

– Военно-исторический клуб. Историческое фехтование, историческая реконструкция. Слышал про такие?

– Ну как не слышал, вас еще по телевизору показывали недавно.

– Да то дурачки были. У нас все серьезней, и оружие по весу, и доспехи не картонные. Вот у меня настоящая кольчуга, тройного плетения. Наши предки такие носили.

– Сама делала? – спросил я.

– Конечно.

– Ничего себе!

– Да что особенного, – смутилась Милена. – Обычная кольчуга, стальная проволока… Просто очень хорошая. Долго ее делать…

– Да видел, вон Сашок столько крутился. – Я кивнул на Вербицкого. Тот о чем-то говорил с Ярославой и не отвлекался на нас.

– Да дурак он ленивый. Кольца надо меньше плести… – фыркнула Милена. – Смотри вот на мою… – Она потянула подол кольчуги. – В кольца палец не лезет, значит, уже хорошо, обычный нож она до тела не допустит. И кольца друг за друга хорошо держатся, по три вряд… Такую так просто не прорубить.

– Ну, если топором достанется, так и мало не покажется… – сказал я, сделав хороший глоток пива.

– Закуси, – протянула мне Милена палку шашлыка. – Против того поддоспешник носят. Тулуп такой, прочный и толстый. Кольчуга удержит, а поддоспешник смягчает удары.

Я оторвал зубами кусок мяса, запил пивом. Милена забрала у меня бутылку, сделала глоток, вернула мне, подбросила дрова в костер. А я допил бутылку и потянулся за следующей.

В палатку меня втащила Милена, когда я едва не отрубился у костра.

– Вот сюда! – Впереди возник разложенный спальник. Это я еще смутно помнил. Потом помнил, что пошатывающаяся Милена через голову сбросила кольчугу свою, оставшись в одной футболке, расстегнула и скинула джинсы, скользнула ко мне поближе.

Дальше как-то все терялось… Терялось… Плыло в тумане…

И я открыл глаза, и снова уже знакомый парусник.

– Доброе утро, – сказал я.

– Доброе утро, ваше высочество! – сказал голос справа. О, совсем забыл, я ж не один уснул…

– И тебе тоже доброе утро.

Девушка потянулась, повернулась ко мне спиной. Встала с кровати, быстро облачилась в платье, снизу вверх.

– Ваше высочество мне пора идти, нас могут видеть вместе, это неприлично! – на одном дыхании выдала дама.

– Да-да, конечно. – Я потянулся. Попробовал встать, мутило очень сильно.

Я же пьян! Я напился в своем мире, а проснулся тут и пьяный!

Девушка подарила мне ослепительную улыбку и скрылась за дверью.

Муть из головы уходила медленно, неохотно.

Дальше все как обычно. Умывания, мастер Клоту осматривал меня, шатающегося, и хмурился, потом завтрак, за которым я выдул половину кувшина вина, и меня почти сразу вывернуло наизнанку, все съеденное и выпитое вылетело наружу.

До полудня я промаялся, отгоняя мастера Клоту. Тот все пытался намешать какой-то отвар и мне предложить, но мне становилось плохо от одного запаха. Иштван вот сразу понял и не лез, сел в прихожей и не отсвечивал.

После полудня стало легче.

Ехать не рискнул, при одной мысли, что в бричке будет трясти, голова начала болеть заранее.

Решил прогуляться по парку. Конечно, в сопровождении. Три пажа, Иштван, мастер Клоту и его слуга с ящиком мастера, два лакея и десятка охранников, без них никак. Хорошо хоть, что держались они позади и вперед как-то не лезли. Пошатался по парку, посмотрел, как кланяются аристократы и аристократки. Девушки еще как-то странно подмигивали, что ли… Не знаю. Неужто им известно, что я уже ночью кого-то того? Хотя, если быть честным, это меня «того».

Пообедал там же, в парке. Слуги принесли еду и походный столик, охрана встала вокруг. С аппетитом умял половину зайца, фаршированного гречневой кашей, пивом запивать не стал, ибо в голове все еще туман плавал. Вкусно! Хорошо быть королем! Ну или наследным принцем, принцем тоже неплохо.

Потом меня занесло в казармы королевской гвардии.

Те самые ворота, которые я приметил еще в первый раз, открывались как раз в гарнизон.

Вот тут-то меня пробрало.

Вот это да!

Здоровенный плац, пустой сейчас, несколько слуг лениво машут метлами, сметая пыль и мусор. Слева пологие двухэтажные строения, длинные такие бараки, разве что каменные и с острыми крышами. А вот справа тренировочные плацы, на них три пары упорно лупят друг друга деревянными палками под присмотром крепкого мужика в простой рубахе и штанах, чем-то похожего на сержанта из американских фильмов. Ну, того, который новобранцев учит суровой армейской науке.

– Четче, отродье! – как раз скомандовал мужик и пошатнулся, в последний момент успел удержаться за бревно, вертикально вкопанное в землю.

Я остановился.

– Это тренировка королевской гвардии, ваше высочество… – сказал Иштван.

– Да уж вижу.

Парни, да почти подростки, старше моего теперешнего тела лет на пять, мутузили друг друга старательно. Мечи сталкивались с треском, иногда летели щепки, при удачных попаданиях по поддоспешнику отроки хекали и сдавленно ругались.

Их тренер пытался устоять на ногах, запах сивухи витал над плацем.

– С утра выпил, весь день свободен, – громко сказал я.

Сержант обернулся, попытался встать ровно и таки свалился на плац.

Отроки остановились, опустили мечи, растерянно глядя на меня.

– Как верно подмечено, ваше высочество, – раздался за спиной шепоток Иштвана.

Сержант заворочался, как большая черепаха, пытаясь подняться. Упер в землю свой тренировочный меч, напрягся, выпрямился и встал перед нами на согнутых ногах.

– Его высочество наследный принц Седдик Шеен! – сказал лакей, снова из-за спины.

Сержант попытался поклониться, качнулся еще сильнее, едва не упал и осмотрел меня бутылочного цвета глазами. Видно, что отдыхает мужчина не очень давно, но серьезно, на щеках щетина, на лбу морщины, под глазами мешки.

– Кланяйся, что, совсем разум пропил? – Слуга выступил вперед, размотал плеть и наотмашь врезал сержанту по правому плечу, с перехлестом.

– Ик! – громко сказал сержант, покачнувшись.

Слуга замахнулся второй раз, ударил. Снова с перехлестом, кончик плетки обвился вокруг левого плеча, лопнула ткань рубахи, показалась кровь.

Сержант еще раз покачнулся.

– Ну-ка… Хорош… – Я дернулся остановить, да не успел.

– Ах ты… – Слуга еще раз взмахнул плеткой.

Дальше я не понял, что случилось. Сержант качнулся как-то особо сильно, навалился на слугу, тот хыкнул – и двое застыли в странной скульптуре. Причем слуга как-то все ниже, ниже, ниже… Шлеп! И лежит на земле, как пьяный сержант до того.

– Так, спокойно… – сказал я. И сам поразился тому, как плохо и по-мальчишески прозвучал мой голос.

Спокойным ничего делаться не спешило. Сержант поудобнее перехватил свою палку и отступил на пару шагов, слуга сворачивался клубочком в позу эмбриона, поскуливая, отроки совсем тренировку забросили и сбились в кучу.

Мутный взгляд сержанта коснулся меня, обежал с ног до головы.

– Ик! – сказал сержант.

– Иииууу… – На одной ноте выл слуга, процарапывая деревянными подошвами ботинок дорожку в пыли.

– Ваше высочество… – раздался из-за моей спины голос Иштвана.

– Молчать! Ты, – ткнул я рукой в сержанта. – Зачем ударил слугу?

– Не бил, – промычал пьяный сержант.

– Ваше высочество.

– Что?

– Обращаясь ко мне, тут все добавляют «ваше высочество». Древний красивый обычай, понял?

– Не бил я его, ваше высочество! – сказал сержант. Только теперь я заметил, что пьян он гораздо больше, чем кажется. Как из прокисшей винной бочки разило. Плохой и дешевый алкоголь, смешавшись с запахом пота, разве что мух на лету не сбивал. – Разве ж это удар? Это так, немного…