Во власти проклятого короля

Придется рискнуть и предоставить молодежи возможность разобраться самим. Вполне возможно он недооценивает птенчика.

Глава 8

Обстановка становилась невыносимой. Не догадываясь, за что с ней так обращаются, Алена начинала отчаиваться. Накатывали воспоминания о прошлом, усиливая ощущения несчастия и одиночества. Девушки не только прекратили всякое общение с ней, но и отходили или отсаживались подальше, стоило случайно приблизится к кому-нибудь. Оказаться отщепенкой в ее положении, казалось наиболее лучшим вариантом – не рискуешь выдать свое иномирное происхождение. Игнорирование можно перетерпеть, но не жесткие нападки парней из университета. Вчера ей в лицо прилетел мяч. Накануне пробегавший здоровяк как-бы случайно выбил книгу из рук, которая упала прямиком в грязь. До этого мусор вылетел сверху из окна и осыпал ее всю под раскаты всеобщего смеха. Постсредневековый буллинг какой-то. Ответить она не решалась. Барышни в Родоре не дерутся, к сожалению.

Единственным утешением в крайне-нервозной обстановке оставалась сударыня Мадин и еще несколько воспитательниц, добровольно опекающих Алену. Они даже взялись за совместное создание нарядного образа девушки к предстоящему балу. Если злопыхатели надеялись на то, что отверженная не решиться появиться на празднике, они очень сильно заблуждались.

Поскольку поставка тканей для института сорвалась, все институтки были вынуждены просить помощи у родственников, привезти материю или заказать готовый наряд. Все, что было у Алены – это два старых чужих платья. Но когда она извлекла их из шкафа, воспитательницы ахнули. Такие атласы и шелка были очень редки и привозились в Межгорье из очень далеких краев. Старомодные одежды аккуратно распороли, разгладили и принялись за создание шедевра по эскизам, нарисованным самой девушкой. Сколько было споров: слишком открыто, слишком узко, слишком просто, надо добавить рукава, добавить шлейф и тому подобное. Но когда юная институтка примерила готовое одеяние, ее благодетельницы пришли в неописуемый восторг. Изящные руки, красивые плечи и шея были полностью открыты. Высокий облегающий лиф подчеркивал идеальную грудь. Ниже легкие складки платья плавно и свободно расходились к низу. Ни каких кружев, воланов и бантов. Акцент исключительно на светящейся шелковой вышивке ткани. Добродушные сударыни принялись чистосердечно восхвалять их совместную работу и ждать дня, когда Алена предстанет такой красавицей на балу. Особенно им хотелось заткнуть рот распорядительнице, распустившей сплетню о связи Короля и институтки, в которую никто и ни в коей мере не верил. От самой девушки такой неприятный слух тщательно скрывали.

– По какому поводу сборище? – грубый оклик прервал тайное совещание группочки воспитательниц, вышедших из комнаты Алены. Все дружно вздрогнули и тяжело выдохнули. Сударыня Дана.

– Обсуждали достижения в образовании нашей новенькой институтки, – быстро сориентировалась пожилая преподавательница этики. В свои годы она уже могла позволить себе никого не бояться и немного схитрить.

– Вы у меня смотрите, не балуйте, иначе докладная быстро окажется на столе у председателя попечительского совета. Сударыня Дана, выполняя функции контролера-ревизора, зачастую превышала свои полномочия и совала свой нос с горбинкой в дела, совсем далекие от уставной деятельности учебных заведений. Эту грузную громкоголосую тараторку одинаково недолюбливали преподаватели и воспитатели и института, и университета. Положение облегчало только наглое уклонение проверяющей от личного присутствия на службе по любым оправданиям и недомоганиям, поэтому древние стены сотрясались от ее командных воплей не часто.

Запустив руку в небрежно уложенную рыже-седую шевелюру, дама несколько раз вздернула подбородком (меньше оттягиваться от этого он не стал), подозрительно оглядела притихших «заговорщиц» и раскачивая бедрами тяжелой, но удивительно проворной походкой удалилась.

Тотчас было принято решение спрятать наряд и остатки тканей у прачки среди старых вещей. С ней сударыня Мадин легко договориться. Иначе платье у Алены может быть изъято завистливой дамой под любым предлогом. К тому же проверка комнат девушек входила в ее прямую обязанность.

Глава 9

Время стремительно промчалось. На открытие Ежегодного бала знакомств он катастрофически не успевает. Быстро освежившись с дороги и переодевшись в торжественный наряд, Вацлав впрыгнул в экипаж. И где носит его брата? Почему он не подменил его? Радору придется стать ответственнее и разделить прямые обязанности королевской семьи, учитывая, что король без пяти минут женат и супруга потребует от него внимание и время. Невеста оказалась на удивление мила, совсем не много глупа и не испорчена, что вполне утроило не сильно взыскательного претендента на руку. Возможно, со временем он даже сможет ее полюбить. Главное не жена, а приданое, благодаря которому сбудутся грандиозные планы Вацлава о строительстве нового торгового порта. С такими мыслями король влетел в распахнувшиеся ворота, выпрыгнул из экипажа и вбежал по тайной лестнице на скрытый балкончик над бальным залом.

Только-только открыли первый танец. Привычная на слух нежная мелодия лилась с высокой галереи. Вереницы танцующих пар плыли в стремительном вихре. Счастливые взгляды, надежды, волнения – все перемешалось. Неудивительно, ведь после этого бала официально допускались первые признания и предложения замужества. Стабильные пары определялись именно в этот момент. Не осчастливленные надеждами на скорый брак, девушки будут ждать целый год следующего бала, тайно завидуя обрученным наперсницам. Многие, выскочив замуж, не продолжат дальнейшее обучение, ожидая молодых мужей в их домах. Кто-то будет терпеливо ждать до свадьбы и доучиваться, ведь нахождение замужних в институте не допускалось, разумеется за исключением особо талантливых воспитательниц. На мужчин же брак не накладывал абсолютно ни каких ограничений.

А где же птенчик? Вацлав, как ни старался, ни мог разглядеть среди танцующих необычную институтку. Она пропустила бал? И все же он разглядел макушку с каштановыми волосами, убранными в сложную прическу. Девушка была скрыта за более крупной фигурой сударыни Ирэн, нашептывающей невольной слушательнице что-то малоприятное, судя по кислому выражению лиц обеих. Танец завершился. Многие пары, не расставаясь, плавно перешли к следующему. Несколько партнеров обменялись барышням. К Алене по-прежнему никто не приближался.

– Его величество Король Вацлав! – громко провозгласил распорядитель, как только двери бальной залы распахнулись. Высокая фигура появилась в проеме. Музыканты на мгновение затихли, но, получив указание, синхронно заиграли продолжение мелодии. Вацлав, прошел в край зала, где находилась Алена, и преодолев оттесняющие девушку формы сударыни Ирэн, ожидая ответа на приглашение танцевать, взглянул в лицо птенчика. Глаза! О Силы, что только в них он не увидел. Полные непролитых слез, они вмиг вспыхнули робкой радостью, благодарностью, нежностью. Две слезинки, все же не удержавшись, выкатились, пока король вел девушку к танцующим. Она была восхитительна, в платье цвета рассвета в тумане, вышитого нежными белыми цветами, с густыми локонами, спускающимися по обнаженным плечам, и единственным украшением в виде кулона-бутона на шее. Вацлав не проронил ни слова, предоставляя молоденькой барышне возможность успокоится и насладиться танцем. Сам он получал не скрываемое удовольствие, придерживая партнершу за тонкую талию и подчиняя ритму мелодии, уверенно и легко ведя в танце. К сожалению, ему пришлось вскоре вернуть девушку на место и занять кресло в королевской ложе. Второй танец с одной и той же воспитанницей не допускался этикетом ни королю, ни ректору. Новая мелодия и перевоплотившийся в диковинную птицу бывший взъерошенный птенец снова не удел. Что происходит, в конце концов? О, как кстати появился младший братец.

Одного выразительного взгляда, переведенного Королем на Алену, хватило Радору, чтоб понять, что от него требуют. Покружиться с прехорошенькой барышней он всегда не проч. Королевич едва узнавал в нежной красавице черты, привезенной им насильно на корабле пигалицы. Вот это чудесное преображение. Стоило изначально повнимательней присмотреться к девчонке. Незаметно приблизив к себе партнершу и нарушив расстояние. допустимое этикетом, повеса тут же получил от нее отпор в виде слабого толчка в грудь и, ничуть не обидевшись, продолжил флиртовать и шутить, как ни в чем не бывало.

На третий танец «особенную институтку ангажировал сударь Грэн. Весело болтая, как двое старых приятелей, они чуть не пропустили окончание мелодии. Девушка приободрилась. Даже наигранное поведение студентов, якобы не замечающих свободную для танца барышню, уже почти не беспокоило. Она с удовольствием наблюдала со своего места за залом, особенно обратив внимание на пару сударя Грэна и сударыни Мадин. Они великолепно смотрелись и светились от мимолетного счастья. Казалось, даже воздух искрится скрываемыми чувствами между ними. Почему же они не вместе? Алена совсем не замечала раздраженные взгляды, направленные на нее, с одной стороны, от распорядительницы и сударыни Даны, с другой – от молодого Геннета, недовольного провалившимся публичным наказанием дерзкой девчонки. Последнего особенно раздражало осознание того, что он сам не может отвести от барышни глаз. Мерзавка и в обычной одежде без особых усилий была необычно хороша, а сегодня превзошла все ожидания. Ее мягкое очарование на фоне остальных институток, разодетых в стиле ярких воздушных пирожных, притягивало сильнее магнита. Что ж, он готов пойти на милость и пригласить новенькую на следующий танец.

Девушка в напряжении боковым зрением наблюдала за приближением силуэта «Кена» в ее сторону. Только пусть пройдет мимо! – загадывала она, мысленно заламывая руки. Не пронесло. Молодой человек остановился напротив нее и сделал приглашающий жест. Как же не хотелось смотреть в это напыщенное лицо. А как принято отказывать в танце? Ей никто не объяснил! Алену лихорадило. Сказывалось волнение последних событий и пережитые тревоги и опасения.

– Благодарю вас. Я устала и этот танец пропущу, – лучшее, что она смогла придумать.

– Ты не смеешь мне отказывать! – зло процедил он, сверля строптивицу глазами. Алена интуитивно спрятала ладошки за спину.

– Идем! – парень с силой схватил девушку за предплечье и рванул за собой. Не ожидавшая такого напора Алена полетела прямо на обидчика, выкинув в последнее мгновение обе руки вперед, оттолкнула. Наглец отшатнулся. Как выглядела все со стороны, сложно представить, но осуждающие взгляды и оскорбительные замечания посыпались на нее. Музыка затихла. Неблагодарная! Да как она посмела! Ни каких манер! Ужас! Бедный Геннет оскорблен! Что она о себе вообразила? Растерянный распорядитель балом, неуверенно поглядывая в сторону короля, подошел к нарушительнице и во всеуслышание объявил, что она должна принести публичные извинения за неподобающе поведение и покинуть зал.

– Извинения за что? За отказ танцевать с ним?

– У вас не было оснований отказывать студенту Геннету и тем более ударять его!

– Что? – Алена с трудом сдерживалась от желания послать всех туда, куда очень хотелось: далеко и надолго.

– Приносите извинения! Немедленно!

– Ни за что! – резко развернувшись спиной к распорядителю и натужено «прыгающей» возле него сударыне Дане, собрав всю волю в кулак, дабы не разревется, Алена уверенным шагом покинула зал с замершими от ее нахальства всеми присутствующими. С трудом преодолев холл и свернув на лестницу, она бросилась бежать в свою комнату.

Истеричные рыдания, периодически подавляемые полотенцем, разносились по ванной, смешиваясь со звуком льющейся из крана воды. Вся накопившаяся душевная боль разом решила выплеснуться наружу. Почему именно я? … За что? … Я даже пожить не успела… Хочу домой… будь проклят этот мир и те, кто меня суда послали! Козлы! Все козлы! Что им всем от меня надо? Алена сожалела обо всем подряд: об измученных родителях, о долгой и безнадежной болезни, о том, что из-за категоричных запретов тренера на отношения даже не успела просто полюбить, повстречаться, научиться целоваться… И тому подобное. Громкие причитания долго не прекращались, пока, наконец, постепенно не стали стихать. Тогда объемная тень отделилась от стены соседней комнаты и с завидным проворством бросилась докладывать услышанное.

Глава 10

В кабинете ректора повисло гробовое молчание. Все допустившие инцидент и, следовательно, виновные уже высказали свое мнение о дальнейшей судьбе институтки. Единственные, кто открыто встал на защиту Алены, были сударыня Мадин и пожилой учитель танцев. Им активно противостояла громкоголосая распорядительница. Не выдержавшая нападок на свою любимицу, старшая воспитательница осторожно рассказала обо всех грязных слухах и издевательствах над ученицей, о которых ей самой было известно. Она обратила внимание присутствующих на то, что любой человек имеет право на понимание и сострадание. Король безмолвствовал, но глубокая складка залегла между густых бровей. Сударыня Ирэн стояла столбом, выпятив грудь, как ни в чем не бывало. В этот момент в кабинет тяжелым ураганом влетела контролерша и, встав картинно в центре присутствующих, с позволения Короля затараторила: Я сейчас следила за новенькой, подслушивала через стену, она очень громко ругалась. Сударыня Дана интригующе замолчала.

– Продолжайте, – гневно потребовал Вацлав. Эта толстая неопрятная тетка его сильно раздражала.

– Она наверняка проклинала нас всех.

– Так проклинали или нет? – усмехнулся сударь Грэн. Он считал контролершу глупой и завистливой.

– Думаю, да.

– Что она говорила? – король терял терпение.

– Я не смогла понять. Она говорила на непонятном языке не известном на Межгорье. Наверно, колдовской какой. Во время моей учебы в институте при вашем отце было много институток из других государств, но ни одного слова знакомого я не услышала – уверенно кивая головой в подтверждение своих слов и дергая вперед подбородком, подтягивая складки, заявила сударыня Дана.

– И мы сейчас все дружно превратимся в жаб, – расхохотался Вацлав. То, что Алена из очень далеких краев и, соответственно, может знать один или несколько чужеземных языков он не сомневался и уж точно не верил во всякую магическую чепуху. Хотя информация, что девчонка помнит родной язык, заставляет задуматься и попробовать подловить ее на обмане с потерей памяти.

– Я бы не воспринимала способность институтки накладывать чары как что-то совсем невероятное, – стараясь казаться умнее, заявила распорядительница.

– Понимаю. Следовательно, я очарован барышней Аленой, и она моя любовница… Эта грязная кляуза – ваших рук дело, сударыня? Других авторов небылиц я лично не знаю… Настроение короля невозможно было предугадать.

– О чем вы? – выдавая себя с головой залившись краской, пролепетала распорядительница.

– Немедленно вы опровергните все, что наплели своим баб., – король резко осекся и исправился, – женским языком. О вашем дальнейшем пребывании в стенах института я подумаю.

По его требованию в кабинете задержались сударыня Мадин и сударь Грэн. Остальные поспешно удалились.

– Как вы считаете, девушка врет про потерю памяти? – обратился Вацлав к воспитательнице – Вам следует хорошо подумать, прежде чем ответить. Мы не можем исключать, что Алена неслучайно попала в Межгорье и наши общие недруги готовят нападение. Конечно, на шпионку она не похожа, но нельзя исключать любую, даже самую абсурдную версию.

– Шпионке бы придумали легенду и пристроили в замке, а не подбросили в кусты возле леса, – возразил сударь Грэн. Он не понимал своего бывшего воспитанника в данной ситуации с беззащитной девушкой, которой искренне сочувствовал. Король с годами становился одержим вероятностью измен и предательств. Острые шрамы больше поразили душу, чем лицо. Первая седина в столь раннем возрасте очень отчетливо виднелась на висках.

– Я верю барышне, – мягко ответила сударыня Мадин.

– Почему? – настаивал Вацлав, замечая какую-то скрытность в поведении собеседницы.

– Ваше величество, прошу, не допытывайте меня. Я дала обещание.

– Кому?

– Институтке Алене.

– В первую очередь вы дали клятву верности своему королю и должны ее исполнять! Я приказываю рассказать все и сейчас!

– Как вам будет угодно, – старшая воспитательница была расстроена и неуверенно начала пояснять.

– Я причесывала Алену к празднику. Она отказывалась, а я настояла. Тогда она попросила меня хранить молчание. Но, повинуясь вашей воле, я нарушу обещание. Надеюсь ей во благо. У Алены на голове страшная рана: огромные рубцы, очень аккуратно зашитые. Что скрывается под ними, страшно предположить, но такую боль не каждый воин выдержит. Судя по коротким волосам вокруг, травма нанесена несколько месяцев назад, примерно, когда вы и нашли ее.

Мужчины молчали. Их мысли были синхронны. Почему девушка скрывала эту информацию, если травма и была причиной потери памяти? Или была причина утаивать? Какая? Страх? Перед кем? Но она не жаловалась на недомогания и не просила защиты. Была растерянной, но не похожей на запуганную жертву. Ситуация оказалась еще более запутанной, чем казалась на первый взгляд.

Покинув душный кабинет, король бесшумной поступью в задумчивости бродил по тихим безлюдным коридорам. Из зала еле слышно доносилась танцевальная музыка, так противоречащая его навязчивым тревожным мыслям. Неожиданно в стороне послышались крадущиеся тяжелые шаги. Интересно. Ждать долго не пришлось. Из-за угла покачивающейся нетрезвой походкой, озираясь, пробирался мальчишка Ганнет, на ходу заправляя изрядно помятую парадную сорочку в брюки. Все ясно без слов. Истерики какой обманутой девицы ждать вскоре? Сколько еще доверчивых сердец будет разбито самовлюбленным вертопрахом. И где они смогли уединиться, когда все помещения и выходы предусмотрительно закрыты? Еще одна головная боль. Студент прошел в метре от стоящего в тени короля, не заметив его. Стойкий запах алкоголя, смешанный с ароматом туалетной воды, повис в проходе. Несчастная барышня тоже пила? И Вацлава осенило. Вывести на откровенный разговор Алену поможет воздействие алкоголя. По крайней мере, он надеялся на это. Да, затея грязная, но ситуация того стоит. Девчонка нечаянно задела потаенные живые остатки в его погибшей душе и ему крайне необходимо установить истину. А младший братец поможет и станет непосредственным исполнителем, коварным искусителем. Должна же от него быть какая-то польза в делах.

Глава 11

Вечером следующего дня Его Королевское Величество ютилось в неудобном кресле небольшой комнатки отдыха, смежной с кабинетом ректора. Через приоткрытую дверь доносились веселые голоса и смех. Радор успешно заманил не самую доверчивую институтку на приватную беседу. Как ему это сразу удалось – осталось загадкой. И все изначально шло по намеченному плану. Не ожидавшая подвоха барышня с удовольствием потягивала из бокала напиток с подмешанным в него крепким алкоголем. За первой порцией последовала вторая. Разговор шел легко и непринужденно, но не более чем на отвлеченные темы. Ни одного прокола, ни одного высказывания на другом языке или новой информации о ее прошлом. Умелая притворщица! Красивая юная змея… Как там говорили педагоги: «Феноменальная память, талант, трудолюбие и усердие». Не вериться, что девчонка могла осилить историю королевства за столь короткий срок. Или все же могла? Вацлав крутил в руках тетрадь с оригинальной таблицей, заполненной мелким неровным почерком. Имя каждого монарха и даты были вынесены за текст и выделены цветом. Действительно, так запоминать намного проще, чем вчитываться в параграфы учебника. Но не сама же она это придумала? Должен быть тот, кто подсказал.

Алена внезапно почувствовала легкое головокружение, язык как-то неестественно стал заплетаться. Что с ней происходит? Внезапная догадка напугала. Необходимо срочно вернуться в комнату. Зачем он это сделал? Зачем напоил? А она, дура неопытная, так попалась. Что он ей наобещал? Обсудить ее выход из института? Вот и обсудили…

– Мне срочно нужно в уборную, – прервав очередную шутку Радора, заявила девушка и осторожно поднялась с кресла, – провожать не надо.

– Уверена? – как-то в миг то ли сник, то ли смутился собеседник, – я провожу.

– Нет, не надо! – Алена не сказала, крикнула, приготовившись отбиваться, если потребуется.

– Как хочешь…

Так просто? Чего королевич добивался? – думала девушка, волоча не послушные ноги по коридору. Только бы ни на кого не нарваться. Сознание затуманилось. Она подумает обо всем завтра.

В то же время Радор упрекал старшего брата:

– С чего ты взял, что она может навредить? Наивная глупышка, завтра будет мучиться головной болью. Что с того, что она не из Межгорья?

– Ты можешь пересказать историю нашего престола наизусть? – в ответ возразил Вацлав, – Нет. А девчонка может. Почему?

– Хорошая память – повод для недоверия? Твоя патологическая мнительность приведет к тому, что мы в каждом новом лице начнем видеть врага.

– С одной стороны хорошая память, с другой – ее отсутствие. Я не обвиняю ее в злых намереньях, пока нет веских причин. Но в том, что она скрывает от нас что-то, уверен.

– Хорошо. Даже если она скрывает от нас свое прошлое, что в этом такого? Она нас не знает и не доверяет. Может, боится чего-то.

– Или кого-то? А конкретнее, тех, кто ее отправил сюда, – безапелляционно закончил Вацлав. Ему самому вся эта суета с девчонкой стала надоедать. Достаточно много других серьезных забот. Завтра он ее допросит и поставит перед выбором.

***

Утро началось тяжело. Алена не могла вспомнить окончание прошедшего дня. Было страшно от неведомого. Ломало все тело, особенно досталось голове. Желудок желал выдать на волю вчерашние закуски. Радор – гад последний!

В дверь постучались. Наскоро накинув халат, девушка открыла дверь. Стоявшая в проходе сударыня Мадин была не на шутку взволнована, но увидев ужасающий вид воспитанницы, казалось готовой сама потерять сознание.

– Король вызывает к себе немедленно. Но, что произошло? На вас лица нет.

Алена молчала. Говорить не было сил.

– Я передам Его Величеству, что вы, моя дорогая, не здоровы.

– Нет, не стоит. Я сейчас быстро приведу себя в порядок. Вы можете не беспокоиться.

Выпроводив заботливую воспитательницу, девушка натянула платье, забрала волосы в хвост и поплелась в кабинет ректора. Хорошо, что сегодня выходной и коридоры почти безлюдны в столь ранее утро.

Король снова превратился в Инквизитора. Колючий взгляд, казалось, усиливал головную боль. Полумрак кабинета скрывал половину его лица, в то время как Алена во всей «красе» стояла на освященной части.

– Как вы себя чувствуете? – с иронией поинтересовался Вацлав, хотя весь плачевный внешний вид институтки говорил сам за себя.

– Благодарю, сносно, – глухой голос едва доносился.

– Нам известно, что вы что-то скрываете. Может быть, пришло время признаний? Вы расскажете, кто вы и откуда, а я обещаю не раскрывать ваше инкогнито, если это не нарушает интересы Радора, – удобно допрашивать, развалившись в кресле, в то время как ответчик еле стоит на ногах напротив. Но это ему маленькая компенсация за вчерашнее долгое напрасное ожидание за дверью.

– Мне нечего вам сказать.

– Тогда предлагаю рассказать про ваши шрамы на голове, которыми вы пытались добиться жалости и сочувствия от сударыни Мадин.

      Шрамы! Она ему рассказала! И что теперь? Кому верить? Единственный человек, которому она открылась в этом мире, предал. Тошно. Алене показалось, что она снова умирает. Ноги подкосились, и она медленно опустилась на пол. Взгляд окончательно потух. Пусть делают, что хотят. У нее больше нет сил бороться. Наступила защитная реакция мозга: он отключился от реальности.

Вацлав наблюдал за девушкой со стойкой уверенностью в наигранности ее глубокого отчаяния. А как она пошатнулась и опустилась на пол! Можно поаплодировать. Но они не на сцене.

– Вы долго собираетесь там сидеть! – в голосе слышалось крайнее раздражение. Только вот Алена его не слышала или не хотела слышать. Мужчина медленно поднялся и приблизился к несчастной. Пустой взгляд смотрел в никуда, сквозь него. Девушка не отреагировала ни на обращения, ни на похлопывания, ни на брызги воды.

Это не может быть игрой. Король выскочил в коридор. Вдалеке маячила фигура старшей воспитательницы. «Доктора! Немедленно!» – приказ отдавался эхом среди высоких стен. Вернувшись в кабинет, мужчина очень осторожно поднял девушку и перенес на диванчик в углу. Она по-прежнему не реагировала на происходящее, еще больше напоминая птенца, чем при первой встрече. Однако в этот раз не взъерошенного и неопрятного, а подбитого, погибающего. Приходи в себя! Ты же можешь! Ты должна!

Осмотревший Алену доктор вынес единственно возможный вердикт – эмоциональный шок. Решили перенести воспитанницу в комнату и доверить заботе сударыни Мадин. В обвиняющем взгляде напуганной женщины на короля читался немой упрек: «Что вы с ней сделали?»