Сын ворона

Роарг посмотрел на своих друзей, затем на отца, а потом отшвырнул меч далеко в сторону.

– Отец! Я никогда не подниму на тебя руку. Сейчас не время для ссоры. Скорее всего, ты прав, и Манфред захочет отомстить. А вот насчет Конрада я не уверен. У него большие проблемы в Чехии. И сначала он отправится туда.

И снова Роарг удивил Радомира. Он-то считал его легкомысленным юнцом, который думает только о драке, пирушках и славе удальца. Откуда он знает про Чехию? Радомир перевел взгляд на Вагра. Ну, конечно! Вот, кто ему все рассказывает. Может быть, именно Вагр и внушил ему мысль о том, что пора поменять вождя. Тем временем, Роарг продолжал:

– Рыцари Манфреда опасны на открытом пространстве, но в море их доспехи, их умения бесполезны. А в море ему выйти придется. Ведь мы на острове!

Все дружно засмеялись.

– Если Манфред задумает отомстить, мы встретим его в море и утопим! Железные доспехи не лучшая одежда для плавания!

И опять все засмеялись. Напряжения спало. Веселились даже Вратислав и Мечидраг. Радомир поймал себя на том, что и он невольно улыбается.

Роарг подобрал меч и указал им на сундуки:

– Половина добычи твоя, отец, как и положено по древнему обычаю. Все согласны?

Воины, обрадованные тем, что не пришлось проливать кровь своих соплеменников, подтвердили слова Роарга громкими криками. Радмила смотрела на предмет своего обожания с нескрываемым восхищением. Роарг решил конфликт мягко и так, что никто не пострадал, когда он станет вождем, Поморье ждут великие времена.

– И еще! – снова обратился к Радомиру Роарг. – Свою часть добычи я отдаю на общее дело. Если Манфред придет, мы должны быть готовы. Это золото пойдет на новое оружие и на укрепление детинца. Но более всего, нам понадобятся корабли для сражения на море. Не пиратские легкие драккары, а настоящие боевые суда: быстроходные и с таранами.

– Святовит- свидетель, Роарг, – ты прирожденный вождь, – воскликнул Харальд. – Я тоже отдаю свою часть добычи.

Вскоре все объявили, что отказываются от своей доли в пользу острова Руя. Радомир ликовал. Еще недавно он намеревался сойтись с собственным сыном в смертельной схватке, а теперь обожал его. Сын проявил мудрость не свойственную его летам. Когда-нибудь он станем хорошим вождем. Но не сейчас. А от мысли, что всем сокровищем будет распоряжаться он лично, Радомир и вовсе хотел пуститься в пляс.

– Несите добычу в замок! – распорядился он. – Завтра же пошлю людей к корабельным мастерам. Нам понадобятся лучшие корабли.

Радмила подошла к Роаргу:

– Я волновалась за тебя.

– Напрасно, – улыбнулся Роарг, – ты же знаешь, что я под покровом Святовита.

– Не сглазь удачу, Роарг. Чернобог не дремлет.

Как бы в подтверждении ее слов на небе стали собираться тучи.

– Пошевеливайтесь! Шторм надвигается.

ГЛАВА 10. КЛЯТВА МАНФРЕДА

В соборе Мекленбурга шла воскресная проповедь. Епископ Альбрехт в очередной раз обрушился на язычников. Это было прямое указание святейшего папы. В курии готовили сюзеренов Европы к крестовому походу против язычников Балтии и против городов русов. Проповеди во всех церквях должны были зажечь сердца правоверных католиков и наполнить души праведным гневом. Сегодня епископ отступил от обычного порядка, когда бралась цитата из Евангелия и разъяснялась на примерах из теперешней жизни. Альбрехт решил обратиться к истории. Связано это было с тем, что император Конрад дал личное указание подвести историческое обоснование под будущее завоевание. Не должно было остаться никаких сомнений, что войска Конрада восстанавливают историческую справедливость и несут завоеванным народам просвещение и спасение души.

Собор был забит до отказа. Епископ немного волновался, потому что от успеха его проповеди зависело расположение главного жертвователя в государстве – самого императора Конрада. Тем более, что он и сам находился здесь. Одно его присутствие превращало обычную проповедь в послание всем верующим империи.

– Друзья мои, сегодня я расскажу вам историю из нашего великого прошлого. Некоторые из вас спросят: нужно ли обращаться к истории? Не следует ли жить настоящим? Ведь именно в настоящем прорастают зерна будущего. Но ведь и прошлое когда-то было настоящим. И те всходы, которые мы пожинаем сегодня, были посеяны в прошлом. Дошедшее до нас предание рассказывает, что во времена сына Карла Великого Людовика II из Корвейи вышли известные своей святостью монахи. Они отправились в земли славян ради проповеди слова божьего, чтобы спасти души несчастных язычников. Пройдя много славянских земель, они пришли к тем, которые называются ранами, или руянами, и живут в сердце моря. Там, как и по сей день, находился очаг заблуждений и гнездо идолопоклонства. Проповедуя там со всей смелостью слово божье, они приобрели для христианства весь этот остров и даже заложили на нем храм в честь господа и спасителя нашего Иисуса Христа и в память святого Вита, покровителя Корвейи. Им удалось склонить жителей Руи к истинной вере. Потом же по попущению божьему дела изменились, и раны отпали от веры и тотчас же, изгнав священников и христиан, сменили веру на суеверие. Но до сих пор святого Витта, которого мы признаем мучеником и слугой Христовым, они почитают за бога, творение ставя выше творца. И не найти под небесами другого такого варварства, которое ужасало бы священников и христиан больше нежели это. Они гордятся одним только именем святого Витта, которому посвятили величайшей пышности храм и идола, ему именно приписывая первенство между богами. Сюда обращаются из всех славянских земель за ответами и ежегодно доставляют средства для жертвоприношений. Купцам же, которые случайно пристанут к их местам, всякая возможность продавать или покупать предоставляется не раньше, чем они пожертвуют богу их что-либо ценное из своих товаров, и тогда только товары выставляются на рынок. Жреца своего они почитают не меньше, чем короля. Так святой Витт в их варварских умах превратился в языческого бога Святовита.

По толпе прошел ропот. Как можно было превратить святого мученика в деревянного идола?! Воистину эти варвары не ведают, что творят. Альбрехт сдержал торжествующую улыбку. Он почувствовал, что полностью завладел вниманием верующих. Нужно ковать железо пока горячо. Он возвысил голос и добавил в него гнева:

– Я обращаюсь к сильным мира сего, к защитникам веры! Когда заблудшие руяне будут возвращены в лоно церкви? Ведь каждый день души невинных людей отправляются в геенну огненную, потому что лишены святого причастия и покаяния. Я взываю к вашему милосердию и призываю вас взять в руки меч! И этим мечом смести все преграды, которые мешают спасению руянов. Верните заблудших овец в хлев. Не оставляйте их на растерзание языческим богам, которые суть слуги сатаны. Сколько еще вы будете медлить?!

Взоры всех присутствующих обратились на императора Конрада. Он смотрел прямо, мимо епископа на изображение Спасителя на витраже. Солнечные лучи, преломляясь сквозь стекло, образовывали вокруг его головы сияние.

Все ждали, слова императора. И в этот момент двери в собор с треском распахнулись. Головы поворотились от алтаря к выходу.

В собор широким шагом вошел Манфред. Его взгляд был полон решимости. Манфред был облачен в доспехи. На боку висел меч. Это было странным. Войти с оружием в церковь? Люди застыли в ожидании. Не обращая внимания на поспешно расступающихся перед ним людей, Манфред направился прямиком к епископу.

Епископ не мог скрыть изумления. Он не знал, что сказать: обрушиться на невежу с обвинениями в святотатстве или подождать? Альберт посмотрел на императора, ожидая подсказки, но лицо Конрада оставалось непроницаемым.

– Святой отец, – обратился рыцарь к епископу, – я хотел бы дать священный обет, – на мгновение он обернулся к остальным, – в присутствии этих благородных мужей.

На этот раз император Конрад едва заметно кивнул епископу.

– Ты можешь сделать это. Но хорошо ли ты обдумал последствия?

– Последствия меня не страшат.

Епископ важно кивнул:

– Тогда приступай.

Манфред со звоном обнажил меч. Толпа ахнула. Голос Манфреда отразился от стен и сводов в наступившей тишине.

– Перед лицом Господа нашего Иисуса Христа, в присутствии императора Священной Римской империи Конрада Великого и герцогов Адальберта, Альбрехта и Оттона на этом мече и своей кровью…

Манфред тряхнул левой рукой, сбросил перчатку и закатал рукав камзола, а затем провел лезвием по предплечью, из пореза брызнула кровь, но Манфред даже не поморщился, явно не чувствуя боли. Кровь закапала на пол, и толпа снова ахнула.

А Манфред продолжил:

– … клянусь, что не будет мне покоя, пока я не отправлю в ад черную душу разбойника Роарга и всех, кого найду на острове Руя. Пока не изрублю их тела на куски и не скормлю собакам.

Манфред опустился перед Епископом на колени, опираясь на меч, который держал перед собой острием вниз. По мечу все еще текла струйка крови.

– Принимаешь ли ты мой обет, святой отец?

Епископ осенил Манфреда крестом, а затем обратился ко всем собравшимся:

– И сказал Иисус: «Не думайте, что я пришел принести мир на землю, не мир пришел я принести, но меч!» Благословляю тебя, сын мой. Ступай и порази язычников!

Толпа разразилась приветственными криками. Но Манфред, казалась, ничего не слышал и никого не видел, погруженный в свои черные мысли. Он заставил себя прийти сюда и дать обет на глазах у всех тех, он был уверен в этом, кто смеется над ним за его спиной, рассказывая, как Роарг увел у него из-под носа свадебный выкуп. Этим он взращивал в себе ярость, пестовал ее, раздувал пламя гнева, давал ему сожрать себя изнутри, чтобы превратиться в огромный пылающий костер.

Манфред поднялся с колен и вложил меч в ножны. К нему подошел император. Он обнял его за плечи:

– Я помогу тебе, дуг мой. Возьмешь людей, сколько посчитаешь нужным.

Манфред посмотрел на императора, как будто увидел его только что. Он часто заморгал, стараясь понять, где он находится и с кем говорит. Такое бывало с Манфредом, когда он терял власть над собой.

– Нет! – твердо ответил он.

Император вскинул брови:

– Ты отказываешь от моей помощи?!

По толпе прошел осуждающий ропот.

– Для меня большая честь уже одно то, что помощь предложена. Это утроит мои силы. Но помощь мне не нужна. Я должен лично расправиться с разбойником.

Императору эти слова не понравились. Честно говоря, помощь он предполагал предоставить символическую, но дело тут было не только в отказе.

– Надеюсь, друг мой, тобой движет не личная месть, не желание поквитаться с обидчиком, а стремление направить язычников на путь истинный, а тех, кто откажется идти по истинному пути отправить туда, где им самое место – в ад.

Манфред огляделся по сторонам, увидел лица людей, которые еще были под впечатлением проповеди, и, наконец, понял, что тут происходит. Все приняли его обет, как естественное продолжение проповеди, а епископ должно быть опять обрушился на язычников.

– Да-да, конечно, – успокоил он Конрада. – Просто Роарг является сыном Радомира – вождя и жреца поганого идола. Он и его отец и смущают умы руян, заставляя их поклоняться деревянному кумиру. Я покрещу их мечом. На острове Руя снова будет стоять храм Святому Витту.

– Это хорошо… – пробормотал Конрад с сомнением глядя на Манфреда. – А то я уже подумал, что тебя охватили нечестивые мысли. Наша цель – не месть, а спасение, как верно сказал в своей проповеди святой отец.

Конрад благосклонно взглянул на епископа.

– Месть?! – возмутился Манфред, принимая игру. – О какой мести может идти речь? Я – благородный человек, а Роарг – разбойник. Мои предки служили Карлу Великому, а Роарг по происхождению – собака. Месть ему унизительна. Просто… Я хочу отпустить ему грехи. Навсегда.

Конрад улыбнулся. «Чуть было все не испортил», – подумал он.

Манфред был другом его юности. Они вместе охотились, бегали за девками, участвовали в турнирах, воевали. Их многое связывало. Но теперь Конрад – император, а Манфред так и остался рыцарем. Конрад должен думать обо всей империи, а Манфред думает лишь о личной мести. Пусть думает, его не исправишь. Но нужно направить ярость Манфреда в правильном направлении. Остров Руя будет только началом. В планах императора был захват всего побережья руян. Остров Рруя занимал очень выгодное положение. Он стоял на самом удобном морском торговом пути. Мимо него везли меха, пеньку, янтарь, мимо него шли товары из Византии и Арабии. Эти неразумные руяне совсем не использовали выгод своего положения. Купцы не платили регулярных пошлин, ограничиваясь лишь подношениями Святовиту время от времени. Руяне, конечно, занимались пиратством, но грабили в основном тех, кто с ними воевал. Остальные делали что хотели. Глупцы! Когда он возьмет власть над островом, он наведет порядок на всем Поморье. Все суда будут платить сборы. И величина этих сборов будет зависеть только от него. Вся торговля будет в руках империи, она упрочит свою мощь, и вот тогда все язычники обретут истинную веру, потому что вынуждены будут склониться перед этой мощью.

– И все-таки ты подумай, Манфред, – снова обратился к другу юности император, – хватит ли тебе сил, чтобы захватить остров? Я слышал эти руяне отважные воины.

Манфред презрительно усмехнулся:

– Разбойники! Разбойники, а не воины. Напасть из засады это все, что они могут. Они понятия не имеют о том, как нужно вести настоящую войну.

– У тебя достаточно людей?

Манфред огляделся по сторонам:

– Кто хочет присоединиться ко мне?

Ему ответило множество голосов. В основном это были мелкопоместные дворяне. Герцоги и графы подчинялись только Конраду и не могли принимать решения без его дозволения, а Конрад готовил большой поход в Чехию.

– Вот видишь, людей мне хватит. Клянусь, когда я высажусь на острове, руяне разбегутся как зайцы.

– Если высадишься. – Конрад был уверен, что таких, как Мафнред, нужно время от времени ставить на место.

– Что ты хочешь этим сказать? – Удивился Манфред.

– Они сильны на море и попытаются тебя перехватить на воде.

– Об этом не беспокойся. Я упаду на их головы, как снег в июле.

Конрад рассмеялся и похлопал товарища по плечу.

– Мне нравится твоя уверенность. Но все же – будь осторожен.

Конрад направился к выходу, но затем остановился и обернулся к Манфреду:

– Не подведи меня.

Манфред не заметил скрытой в последних словах угрозы. Ему еще не приходилось испытывать на себе гнев императора. Он не знал, что Конрад не способен простить даже самой небольшой ошибки. Он никогда и никому не давал второй попытки. Манфред был уверен, что любовь к нему императора вечна.

Епископ Альберт остался доволен проповедью. И дело было не в том, что он укрепил благосклонность императора к его церкви. Он надеялся, что в случае успешного похода против руян, владения мекленбургского епископата значительно увеличатся за счет острова Руя, а, значит, увеличатся и доходы. Кроме того, он надеялся, что его слава, как непримиримого, борца с язычеством, дополнится и обращением дикарей в истинную веру. Тогда его заметят в Риме и наверняка приблизят к святому престолу. А там недалеко и до кардинальской шапки. А там… Епископ сладко улыбнулся, но тут же спохватился, и снова принял серьезный вид. Он смотрел на расходившихся горожан и представлял себя в святом городе, на площади перед собором святого Петра.

ЧАСТЬ II. ПОХИЩЕНИЕ НЕВЕСТЫ

ГЛАВА 1. ПОРТРЕТ

Пиршественный зал, который мы видели во время празднования окончания уборки урожая, теперь превратился в зал военного совета. Совет возглавлял Радомир. Рядом с ним сидели Вагр, Харальд и еще несколько человек, которые в обсуждении участия не принимали, они были должны донести решения до остальных и обеспечить их неукоснительное выполнение. После того, как весть о священном обете Манфреда разнеслась по всему Поморью, Радомир начал готовиться к грядущему вторжению всерьез. Часть добычи, которую люди Роарга привезли на остров после успешного нападения на свадебный караван, была потрачена на оборону Руи. Было закуплено новое оружие, а также отремонтирован детинец, который находился не в лучшем состоянии, так как раньше никто и подумать не мог, что кто-то решиться его штурмовать. Все славянские племена испытывали к этому месту почтение, а враги испытывали ужас при одном упоминании разбойничьего острова. С материка были приглашены лучшие каменотесы и привезен строительный материал. Старые, раскрошившиеся камни были вынуты и заменены новыми. Теперь обсуждались слабые места обороны, которые следовало усилить.

– Манфред подплывет к острову с западной стороны, – рассуждал Вагр, – это единственное удобное место для высадки. Здесь нужно поставить укрепления. Возможно, возвести стену. Или поставить дозорную башню.

Несдержанный Харальд ударил кулаком по столу:

– Мы просто не дадим им сойти с кораблей!

Радомир покачал головой:

– Рыцари Манфреда привыкли брать любые укрепления. И они умеют сражаться сходу. Но рыцарь не может сражаться, пока он на борту корабля. Их нужно встретить в открытом море. Как и предлагал Роарг.

Вагр с сомнением посмотрел на вождя:

– Но как мы узнаем, когда именно и где они поплывут. Мы выйдем в море и оставим остров без защиты.

– Верно! Нам просто некуда будет возвращаться, – согласился Харальд.

Это был тупик.

– В этом и вопрос, – подвел итог Вагр, – выходить в море или остаться на острове и превратить его в неприступную крепость?

– А где Роарг? – спросил Радомир. – Он же знал о Совете.

При упоминании имени Роарга большинство отвело глаза.

На вопрос ответил Харальд:

– Он заколдован.

Радомир с удивлением посмотрел на Харальда, уж не шутит ли он. Время для шуток было неподходящее. С другой стороны его сын, не смотря на полное пренебрежение к правилам, не мог пропустить военный совет, так как эти заседания он любил и всегда принимал в них самое активное участие.

– Я не ослышался, ты сказал «заколдован»? – спросил Радомир. – Если он заколдован, в чем я сомневаюсь, может Радмила нам поможет? Почему ты заговорил о колдовстве?

– Он влюбился в девку на портрете. Теперь это не тот Роарг, имя которого наводило ужас на все побережье. Теперь он слабее птенца, – пояснил Харальд.

– На портере? То есть она даже не настоящая? – удивился Радомир.

– Нет, – возразил Вагр, – она настоящая. Это Альмейда, невеста Манфреда. Роарг лично ее не видел, только на портрете, который мы нашли, когда ограбили караван.

– Посмотрел на портрет и влюбился? – недоумевал Радомир. – Тогда это точно колдовство.

Он почесал подбородок и нахмурился:

– Что ему, девок что ли мало?

«А может оно и к лучшему, – подумал Радомир, – теперь все стало на свои места. Всем понятно, кто настоящий вождь».

Вагр исподволь наблюдал за Радомиром и прекрасно понимал, что самоустранение Роарга в столь важный для острова момент только на руку вождю. Вряд ли после такого Роарг всерьез сможет претендовать на власть.

А Радомир расправил плечи, окинул членов совета проницательным взором, и все поняли, что перед ними умудренный опытом седовласый вождь.

– Обойдемся без Роарга, – подвел черту Радомир. – Так или иначе, битвы нам не избежать. Вагр, Харальд передайте всем. С сегодняшнего дня ни капли вина. Все свободные воины должны готовиться к бою день и ночь. И приведите в порядок оружие.

Все члены совета поднялись и отправились исполнять приказание.

Все кроме Вагра. Вагр поспешил к своему другу. Нельзя допустить, чтобы Радомир единолично возглавил оборону острова. Если Роарг проявит слабость ему никогда не стать вождем руян. Вольный народ острова хорошо подмечал такие вещи: вождь должен заботиться обо всех, а не только о себе. А если Роарг не станет вождем, то Вагру будет значительно труднец воплотить в жизнь свои грандиозные планы по переустройству известного ему мира.

Вагр стремительно сбежал по тропинки в маленькую бухту, где когда-то Радомир обнаружил Роарга еще младенцем.

На прибрежных волнах покачивалась, привязанная к колышку на берегу, лодка. Роарг лежал на дне лодки. Он смотрел в небо. На груди у него – портрет Альмейды. Роарг всматривался в облака. Ему казалось, что в них скрыта тайна будущего. Что в этом неторопливом движении отражаются все движения на земле. Нужно только суметь разгадать послание. Еще немного и ему это удастся. Но в этот момент на него легла чья-то тень. Роарг недовольно поднял голову и увидел Вагра.

– Это всего лишь портрет для женихов, – сказал Вагр, который стоял по колено в воде и держался за борт лодки. – А на самом деле она может быть страшнее болотной ведьмы.

Роарг ничего не ответил. Он выпрыгнул из лодки и пошел к берегу. Вагр поспешил следом. Роарг начал отвязывать лодку.

Вагр встревожился:

– Что ты задумал?

– Я поеду и посмотрю на нее.

– Что?

– Ты же сам сказал, что портрет может быть не похожим на нее. Вот я и проверю. Если она не стоит того, я вернусь и забуду ее.

Вагр схватил его за руку:

– Ты сошел с ума. Я не пущу тебя!

– Почему? – искренне удивился Роарг.

– Она живет в замке отца, там полно охраны. Многие тебя видели и могут узнать. Тебя схватят и казнят!

Роарг на мгновение задумался, а потом в его глазах мелькнуло хорошо знакомое Вагру упрямство:

– Я должен ее увидеть!

Вагр не отступал:

– Я слышал, что иногда такие портреты покрывают специальным составом, чтобы навести на жениха приворотные чары. Уверен, что и Манфред стал жертвой этих чар. Вспомни, он единственный, кто согласился взять Альмейду без приданного.

Роарг задумался. Он не терпеть не мог любой формы подчинения, ну, а уж обман с помощью колдовства…

– Чары? Специальный состав? Сдается мне Вагр, что ты хочешь меня обмануть. Друг называется…

– Клянусь, Роарг! – Вагр для пущей убедительность стукнул себя кулаком в грудь. – Давай сходим к Радмиле, и она снимет приворот. Ты сможешь посмотреть на все незамутненным разумом и тогда примешь решение.

– Нет никаких приворотных чар, – Роарг начинал раздражаться.

– Есть! – горячился Вагр. – Ты сам об этом знаешь, просто забыл.

Роарг оторопел. Вагр не верил ни в какие привороты и отвороты, но он не хотел, чтобы перед вторжением остров потерял своего лучшего бойца и полководца.

– Напомни.

– Хорошо. Ты знаешь Ярослава Рыбаря?

– Прокаженный?

– Да. Так вот, когда его выслали на остров прокаженных, его жена отправилась вслед за ним. Ты помнишь его жену Ладу?

Роарг помнил. Да и трудно было не запомнить Ладу. Она была настоящей красавицей: высокой, статной с длинной русой косой, черными как смоль бровями. Многие мужчины к ней сватались, но она выбрала простого рыбаря Ярослава. А потом он заболел проказой. Норманны считали таких людей отмеченными богом. Роарг сомневался в этом: странно бог решил отметить человека, заставив его гнить заживо.

– Конечно. Я помню Ладу. Мы с тобой вдвоем бегали подсматривать, как она купается.

Роарг улыбнулся. Вагр на улыбку не ответил.

– Ярослав ее приворожил. По-другому и быть не может! Она же поехала за ним на маленький островок. С прокаженным!

– Да. Похоже на то… Говорят, у него отвалилось там все…

– Ну, что, пойдем к Радмиле?

Роарг завязал веревку, удерживающую лодку, вокруг колышка.

– Пойдем.

Они двинулись по тропинке вверх. Вагр надеялся, что Радмила найдет способ удержать Роарга на острове, а может быть даже и избавить от чар проклятого портрета. Отношение к Радмиле у Вагра было двоякое. Вагр, как человек начитанный, не верил в колдовство. Но, с другой стороны, он неоднократно был свидетелем того, как Радмила излечивала тяжелые раны (и даже смертельные, как в случае с Безымянным), предсказывала погоду, солнечные и лунные затмения (а это уже знания богов) и останавливала взглядом мужчин, которые хотели воспользоваться ей как женщиной без ее согласия. Он считал, что она обладает тайными знаниями, и хотел сам стать их обладателем. Ибо знания, считал Вагр, дороже всех сокровищ. Если у тебя есть знания, – любые сокровища будут твоими. Несколько раз он пытался уговорить Радмилу поделиться с ним тайнами мироздания, но она каждый раз отвечала отказом.

Радмила услышала шаги Вагра и Роарга задолго до того, как они приблизились к хижине. Она даже попыталась пригладить свои спутанные волосы и расправить складки на платье. Когда в дверь постучали, она улыбнулась и пригласила посетителей войти:

– Входи, Роарг. И ты, Вагр.

Друзья вошли. Роарг выглядел несколько смущенным, Вагр хмурился.

– Покажи ей портрет, – сказал Вагр и выразительно посмотрел на Радмилу.

Роарг протянул ей портрет. Радмила взглянула на него, и у нее защемило сердце. Это была она – ведьма с золотыми волосами и зелеными глазами.