Колесо убийств

– Нет. Он был начисто выбрит.

– Сколько лет вы бы дали ему на вид?

– О, мистер Иббс, я безнадёжна, когда дело доходит до определения возраста. Возможно, около сорока.

– А теперь самый главный вопрос: вам приходилось видеть его прежде?

Она вдруг приобрела на удивление скромный вид.

– Даже столкнись я с ним сотню раз за минувшие годы, я бы не смогла этого вспомнить. Он был совершенно невзрачным человеком.

– Всё ясно. Спасибо, мисс Кэш. Вы всё равно очень сильно помогли. Сейчас, если вы не против на минутку сменить тему, что вы думали о самом мистере Дине? Он был хорошим управляющим?

Кажется, этот вопрос слегка оскорбил её, что было неудивительно.

– Он был образцовым начальником, – сказала она с надменным видом, – и безупречным джентльменом.

Иббс нацарапал небрежное «интрижка?» в своей записной книжке. Это было весьма вероятно. Но действительно ли имело значение то, что между Дином и одной из его подчинённых была связь? Возможно, если бы Карла знала об этом…

– Вы когда-нибудь встречались с миссис Дин?

– Разумеется. Но я надеюсь, что больше никогда не встречусь. Она злая женщина, просто ужасно, что она сделала с бедным мистером Дином. – Очевидно, мисс Кэш неверно определила намерения Иббса. Скорее всего, ей взбрело в голову, что он работал на стороне обвинителя. Иббс решил снова сменить тему:

– За две недели до смерти мистера Дина в этом банке произошло ограбление, верно? Не могли бы вы рассказать мне об этом?

– Ох. – Слезы навернулись на её глазах. – Ох, это было просто ужасно. Бедный мистер Моррисон. Он был таким милым пожилым господином. С ним поступили ужасно жестоко.

– Вы знали Артура Моррисона?

– Да, конечно! Он проработал в этом банке около тридцати лет. Мы все его знали и очень любили.

– Вам известно, по какой причине он был в банке в ночь ограбления? Мне показалось, что он оказался здесь незапланированно. По крайней мере, такое впечатление создалось у меня после беседы с мистером Дрейвеном.

Впервые мисс Кэш показалась неуверенной в себе.

– Знаете… Я не могу сказать точно. Мне известно, что это мистер Дин попросил его остаться здесь на ночь. Но я не могу ответить, почему.

Итак, снова ограбление. Когда оно произошло, Иббс узнал об этом из новостей как об очередной грязной, неприятной истории, которые ненадолго привлекают внимание людей, чтобы затем испариться, словно их уносит сильным ветром. Он с трудом сумел установить, что несчастный управляющий злополучным банком был тем самым Домиником Дином, который умер от огнестрельного ранения всего две недели спустя. Теперь мысль о взаимосвязи этих двух преступлений не казалась такой уж фантастической. Работа Иббса заключалась в том, чтобы разобраться во всём как можно более подробно, начиная с личности мистера Бойда Ремистона.

Когда стало ясно, что мисс Кэш рассказала всё, что только могла рассказать, Иббс поблагодарил её за уделённое время и ушёл.

Возле банка он поймал такси.

– Скотланд-Ярд, – задумчиво бросил он водителю, откинувшись на спинку сиденья.

Глава 3

Поразительный мистер Спектор

Оказавшись в Скотланд-Ярде, Иббс подошел к бюро и попросил инспектора Флинта. Сержант оторвался от своей газеты – он читал «Хронику» – с явно скучающим видом.

– Его здесь нет, – сказал сержант.

– А когда он вернется?

– Боюсь, я не могу вам ответить. Попробуйте прийти сюда снова завтра.

Завтра наступала суббота, и Иббс сомневался, что в этот день ему больше повезет.

– Вы знаете, где он сейчас?

– Знаю. – А у сержанта всё было схвачено.

– Так вы мне скажете?

– Нет. Не скажу.

С тяжёлым вздохом Иббс сунул ему пять шиллингов. Он мог вернуть эту сумму позже из кассы мелких рабочих расходов. Спрятав купюру в карман, сержант ответил:

– Он в Олд-Бейли, там сейчас судят Пилгрима.

– Пилгрима? – Иббс постарался, чтобы в его голосе не просквозило удивление. Тит Пилгрим был одним из самых известных преступников, промышлявших в Лондоне, со времён Дерзкого Джека. Но методы Пилгрима несколько выделялись из общей массы. Он имел множество общих черт с гангстерами, наводящими шум в Соединённых Штатах. Прикрывался личиной «законопослушного бизнесмена», если выражаться по старинке. Хотя было общеизвестно, что он был причастен к вооружённым рэкетам, торговле наркотиками, подпольным азартным играм, проституции и… Что сказать? Этот список можно было продолжать вечно.

Иббс никогда не пересекался с Пилгримом (на своё счастье), но тот факт, что в этот самый день его судили, не показался таким уж неожиданным. По иронии судьбы, вопреки отчаянным усилиям Скотланд-Ярда, Тит Пилгрим так и не получил должного приговора. Ни разу. Сегодняшнее судебное разбирательство касалось мелкого обвинения в финансовых махинациях и приобрело непомерную огласку в бульварной прессе исключительно из-за участия Пилгрима. Его имя всегда было залогом востребованных сенсаций.

Сержант, у которого неожиданно развязался язык, сказал Иббсу, что Флинт даже не принимал участия в даче показаний на сегодняшнем суде. Он просто хотел поглазеть на шоу.

– У него свой пунктик насчёт Тита Пилгрима, – признался сержант.

Иббс поблагодарил его и покинул участок, поймав ещё одно такси, которое, петляя по застойным улицам Лондона, помогло ему преодолеть полторы мили от дворца Уайтхолл до Олд-Бейли. Толпа репортёров суетилась на каменных ступенях перед зданием суда. Иббс приблизился к ним и крикнул:

– Он ещё не появился?!

Естественно, все сразу поняли, о ком был вопрос, и ответили дружными кивками. Закурив сигарету, Иббс принялся ждать. День близился к завершению, но был уже достаточно продуктивным. У Иббса начала зарождаться теория. Он был достоин возможности удовлетворить свое непомерное любопытство.

– Хей! – воскликнул кто-то в толпе. – Он здесь!

И точно, он был здесь. Пилгрим покинул Олд-Бейли развязным шагом, в меховом воротнике, накинутом на его плечи, и чёрном хомбурге[9], прикрывающем густую гриву седых волос. Он пожёвывал сигару, сквозь зубы выпуская в воздух клубы дыма.

За ним поодаль следовал инспектор Джордж Флинт. На тот момент Иббсу не было известно, что Флинт только начал выздоравливать после простуды и его горло всё ещё першило. Его усы, хоть и очень густые, выглядели блёкло и неухоженно. Инспектор был бледным, пузатым и в целом не очень здоровым на вид. Иббс без труда пошёл с ним в ногу, хотя Флинт продолжал смотреть только на Тита Пилгрима. Безразличные к окружавшим их камерам, они вдвоём растолкали репортёров, чтобы добраться до Пилгрима.

– О, мистер Пилгрим… – вкрадчиво позвал Флинт.

Пилгрим замер как вкопанный и обернулся, чтобы взглянуть на полицейского с выражением игривого веселья.

– О, Флинт. А я вас не узнал, – сказал он небрежно, но внятно, вопреки сжатой в зубах сигаре. – Пришли меня поздравить?

– Нет, – решительно отозвался Флинт. – Я пришёл, чтобы сказать, что я глаз с вас не спущу.

– Я и не ожидал меньшего от лучшего инспектора Скотланд-Ярда. – Он, похоже, обладал редким самодовольством и любил красоваться на глазах у толпы. Несомненно, он должен был устроить настоящее шоу в суде.

В этот момент рядом остановился элегантный черный лимузин, и Тит Пилгрим поспешил забраться внутрь. Когда автомобиль унёс его прочь, только стойкий запах его сигары продолжал указывать на факт его недавнего присутствия.

Инспектор Флинт какое-то время стоял молча, провожая лимузин взглядом до поворота за угол. В который раз Пилгрим ускользнул из его рук. Почти мгновенно Флинта окружили репортёры. Издав разочарованный стон, он предпринял попытку уйти подальше от них. Иббс кинулся следом, желая догнать его:

– Инспектор Флинт. Инспектор Флинт!

– Без комментариев, – отрезал он.

– Вы неправильно поняли. Я не репортёр.

– О, правда? – Флинт всё-таки замедлил шаг, чтобы позволить Иббсу его нагнать.

– Правда. Меня зовут Эдмунд Иббс. Я адвокат. Я хотел обсудить с вами дело Дина.

– Дело Дина? То есть Доминика Дина?

– Именно.

– Что ж вы сразу не сказали? Давайте-ка отойдём подальше от этого журналистского сброда.

Они направились в ближайшую чайную. Репортёры уже начали терять к ним интерес, но Иббс впервые начал понимать истинный масштаб этого дела. Идеи беспорядочно роились в его голове, когда его взгляд мельком наткнулся на голубой котелок, лавирующий в его сторону сквозь толпу. Это был Миклош Варга, работник ярмарки. Иббс шагнул в его сторону, чтобы приглядеться получше, но краткий цветной всполох сразу же исчез.

Когда они с Флинтом благополучно устроились за столиком в углу опрятной чайной с застеклённым фасадом, Иббс решился на первую попытку перейти к делу.

– Я представляю защиту Карлы Дин, – заявил он.

Бровь Флинта легонько дернулась.

– Не слишком ли вы молоды для подобного, мистер Иббс?

– Эм, ну, вероятно, мне следовало сказать, что я работаю на того, кто на самом представляет её защиту.

– Ах. Что ж, в таком случае вам весьма повезло с работой. В этом деле всё здесь достаточно грубо и ясно.

– Вы уверены? Кажется, в вашем голосе я слышу сомнение.

В этот момент молодая официанта подошла к ним, чтобы принять заказ. Иббс ограничился порцией чая «Эрл Грей», а вот Флинт, похоже, не имел намерения мелочиться.

– Это же полдник. Сэндвичи, пирожные – всего понемногу. Мой друг Иббс платит сегодня.

Пока официантка записывала заказ, Иббс забавлялся небольшим трюком с монетой, перекатывая её между фалангами пальцев.

– Весьма искусно, – похвалил Флинт. – Вы фокусник, да?

Иббс положил монету на ладонь, затем сжал в кулаке, пытаясь спрятать ее. Но внимания собеседника сбило его с толку, и монета выскользнула из руки. Она упала на мягкий ковёр, покрывающий пол.

– Эм, сказать по правде, да, – ответил он, наклонившись, чтобы поднять монету.

– Я сам такими вещами никогда не интересовался, – продолжил Флинт, вынув из кармана трубку и задумчиво прикусив её конец. – В повседневной жизни и так слишком много сверхъестественного, чтобы придумывать что-то ещё. Возьмём, к примеру, наш случай на колесе обозрения. Если у меня и есть причина сомневаться в его разгадке, так это её излишняя простота. У нас есть всего одно орудие убийства, одна жертва и один подозреваемый. А место преступления можно описать как «безнадёжно непреступное». Итак, разгадка подана на блюдечке. Но она слишком проста, чтобы оказаться истиной, вам так не кажется? И у меня есть друг, который предпочитает косвенный подход прямому, когда дело касается подобных дел. Он убедил меня, что если что-то настолько просто и хорошо, что кажется неправдой, зачастую так оно и есть.

– Не пытаетесь ли вы сказать, что считаете Карлу Дин невиновной в гибели её мужа?

Флинт усмехнулся.

– Вам меня так легко не подловить, мистер Иббс. В конце концов, у полиции изначально было достаточно доказательств, чтобы передать дело суду. Мои слова означают лишь то, что я желаю установить справедливость. Какими бы ни были её последствия, – загадочно добавил он. – Оставим этот разговор на время.

– Это ведь вы вели расследование ограбления банка, где работал Дин?

– Я предпочитаю называть это дело «Убийством Моррисона». Не стоит упускать из внимания, что бедный пожилой ночной сторож был умышленно забит до смерти.

– У вас есть зацепки?

– Всего одна, и вы, наверное, догадываетесь, о чём именно речь. Тит Пилгрим.

– Вы думаете, что к ограблению банка Дина причастен Пилгрим?

Флинт со вздохом откинулся на спинку стула.

– Мои коллеги – во всяком случае, некоторые из моих коллег, – думают, что у меня зуб на Пилгрима. Возможно, это действительно так. Но это не отменяет известных мне фактов, и я точно знаю, что Тит Пилгрим организовал немало ограблений в прошлом, и они были практически идентичны тому, что случилось на Голдерс-Грин. Конечно, он умен, так что он знает, как избежать наказания за подобные выходки. Нам так и не удалось уличить его ни в одном преступлении. Вот почему он разгуливает по улицам Лондона свободный, словно птица. Но я достану его со дня на день, можете не беспокоиться.

– Однако это ограбление было не особенно успешным, не так ли? – спросил Иббс. – Ведь сторож был убит. Но мне кажется, в этом не было необходимости, а вам?

В это самое время принесли чай. Официантка поставила перед Флинтом исполинскую пирамиду сэндвичей; он взглянул на еду с откровенным блаженством. Иббс налил себе чашку «Эрл Грея» и окунул в неё пару кусочков сахара.

– Почему вы так интересуетесь ограблением? – пробубнил Флинт, едва открывая набитый яйцом и кресс-салатом рот. – Думаете, есть какая-то связь между ним и убийством Дина?

– Именно так и думаю, – признался Иббс. – Конечно, моя обязанность – защищать Карлу Дин, и больше ничего. Но, если удастся доказать, что Доминик Дин был одной из фигур в деле об ограблении банка, тогда можно будет вызвать у присяжных разумную степень сомнения в случившемся.

– Я понимаю… Так вы полагаете, что Дин был сообщником под прикрытием? Что он участвовал в ограблении собственного банка изнутри?

– Сообщник под прикрытием! Это оно! Точно! Я ломал голову целую вечность, но никак не мог подобрать подходящий термин. Да, мне кажется, что Тит Пилгрим заплатил Доминику Дину за предоставление информации, которая позволила его банде взломать сейф и ограбить банк. Но никто не ожидал, что в конечном итоге будет убит бедный сторож. Доминик Дин, должно быть, чувствовал ужасную вину за это. Я сомневаюсь, что он смог бы хоть когда-нибудь оправиться от подобного.

– И вы думаете, что он собирался всё рассказать? Схема, пришедшая вам в голову, довольно сложна, мистер Иббс. И тогда стоит предположить, что это Пилгрим убил Дина. Но вы ещё не смогли объяснить, как он мог это сделать, пока Дин катался на колесе обозрения со своей женой.

– Это просто случайность. Здесь можно проследить логическую цепочку, инспектор. Вот что действительно важно. Она позволит повлиять на мнение присяжных. Кстати говоря, я не думаю, что это возможно, но не сталкивались ли вы с парнем по фамилии Ремистон? Бойд Ремистон?

– Ремистон? – Флинт нахмурился. – А как по буквам?

– Р-е-м-и-с-т-о-н, кажется.

Инспектор покачал головой.

– Нет, не думаю, что это имя мне хоть о чём-то говорит. Где вы его услышали?

– Я склонен полагать, что Ремистон присутствовал при убийстве Дина. И он довольно поспешно скрылся с места происшествия, как только услышал выстрел.

– Интересно. Очень интересно. Возможно, вы могли что-то нащупать, мистер Иббс. И в убийстве Дина определённо есть подозрительные моменты, этого нельзя отрицать. Но от практической стороны вопроса так просто не скрыться, верно? У меня есть один знакомый, который имеет пристрастную склонность к подобного рода вещам. Возможно, вам стоит поговорить с ним. Его зовут Джозеф Спектор.

– Спектор? Фокусник?

– Да, когда-то он был фокусником мюзик-холла. Но с некоторых пор он в отставке. Сейчас он более чем полезен в объяснении необъяснимого. Я обращался к нему за помощью много раз.

– Надо же, подумать только, – услышал Иббс собственные слова, – Фокусник Спектор расследует преступления…

– Постарайтесь не показывать, что вы его поклонник. Если он узнает, мигом примется важничать и красоваться, словно павлин.

– Где его можно найти?

– Обычно он убивает время в пивной «Чёрный свин» в Патни. Его очень легко отыскать по следу отвратительной вони сигарного дыма, но я, пожалуй, всё же перестрахуюсь и дам вам адрес.

Иббс допил чай, и они с Флинтом обменялись рукопожатиями.

– Благодарю за помощь, инспектор.

– Знаете, – вновь заговорил Флинт, не прекращая жевать, – я провёл множество часов в попытках схватить Тита Пилгрима. Если вам удастся доказать его причастность к делу Дина, я окажу любую посильную помощь.

«И не забуду приписать это к своим заслугам», – мысленно добавил Иббс, сумев воздержаться от того, чтобы произнести это вслух. Затем они с инспектором разошлись, и Иббс сел, должно быть, уже в сотый омнибус за день. Только на этот раз он наконец направлялся на Ченсери-Лейн, чувствуя себя довольным проделанной за день работой.

Как только Иббс вернулся домой, он быстро принял ванну и спешно поужинал, прежде чем ему снова пришлось выйти на улицу. На этот вечер у него был взят билет в Гранатовый театр, на одно из редких шоу ошеломительного профессора Паолини. И тем не менее Иббс улучил момент, чтобы мимолётно взглянуть на потрепанный плакат, приклеенный к стене его спальни, ради получения которого он с невероятным усердием боролся с толпой таких же поклонников. На плакате был изображен лихой малый в плаще с шёлковой подкладкой, держащий веер из игральных карт. «Поразительный мистер Спектор» – гласила надпись внизу.

Глава 4

Иллюзия с ящиком

Вечером Иббс решил выдворить Динов и Тита Пилгрима из своих мыслей. Некоторое время он мечтательно листал «Мастера манипуляций», но до начала представления оставалось всё меньше времени. Это было шоу, которого он с нетерпением ждал: возвращение Паолини.

Профессор Паолини был дородным, усатым и зачастую (хотя и не всегда) говорил, изображая итальянский акцент. Вопреки этим недостаткам Иббс искренне восхищался его мастерством. Его трюки всегда превосходили ожидания. В частности, весьма изящная интерпретация иллюзии «Месть ассистента» навсегда запечатлелась в памяти Иббса.

Как правило, для выполнения этого фокуса помощника привязывали к стулу или запирали в ящике так, чтобы его голова торчала через специальное отверстие. Затем его накрывали простынёй. Фокусник обходил стул или ящик кругом, скрываясь за ним и ненадолго исчезая из поля зрения публики только для того, чтобы на его месте появился ассистент, который сорвет простыню и продемонстрирует аудитории фокусника, в свою очередь оказавшегося в заточении. Это был один из излюбленных трюков Иббса из-за необходимых для его выполнения скорости и точности; смена местами обычно занимала несколько долгих секунд.

Но версия Паолини несколько отличалась. В ней ассистент был не только связан, но и подвешен за ноги вниз головой на чём-то, весьма отчётливо напоминающем мясницкий крюк, и вместо обычных пут использовалась смирительная рубашка. Затем ассистента укрывали в похожую на саван простыню, скрывавшую его от глаз публики, а Паолини вставал позади. И через считаные мгновения – мгновения! – ассистент появлялся перед зрителями, чтобы сорвать покров, демонстрируя самого Паолини, подвешенного вниз головой в смирительной рубашке.

Под шум аплодисментов цепь поднимала Паолини вверх, чтобы там его развязали работники сцены. Иббсу удалось догадаться, как выполнялась определённая часть этого трюка (во всяком случае, он так думал). Когда помощника подвешивали вверх тормашками и укрывали полотном, очертания его фигуры становились расплывчатыми, если не считать тени, созданной силуэтом ступней. Поэтому Иббс предполагал, что ступни ассистента должны были фиксироваться в специальных крепежах, форма которых создавала очертания человеческих ног, когда помощник оказывался на свободе. Это позволяло ассистенту ускользнуть сразу, как опускалась простыня, хотя со стороны казалось, что там всё ещё кто-то висел. Но это не объясняло, как Паолини в свою очередь оказывался в ловушке за пару мимолётных секунд. Он делал всего один шаг, скрываясь за простынёй, а затем сразу же… выходил помощник. Одним движением он снимал полотно, чтобы показать, где теперь висел фокусник.

Конечно, смирительную рубашку следовало заведомо пришить к одежде Паолини, а затем прикрыть сверху фальшивым костюмом, который должен был легко срываться. Это объяснило бы, как он столь быстро оказывался в путах. Но это не могло объяснить, как его удавалось подвесить на крюк менее чем за три секунды.

Иббс еще не столкнулся с разоблачением этого трюка, просматривая «Мастера манипуляций», хотя твёрдо верил, что и оно не ускользнуло от внимания неуловимого доктора Аннель Р. Азал. Только вот кто это был? Возможно, сам Паолини, взявший на себя самоубийственную миссию по уничтожению своей карьеры вместе с карьерами всех потенциальных соперников? Возможно, он был тяжело болен. Или даже умирал. Возможно, он хотел сохранить своё мастерство в веках. Или, быть может, эта книга была делом рук кого-то из его врагов, стремящихся разрушить репутацию мастера?

Шоу проходило в Гранатовом театре в Вест-Энде, и, как и ожидал Иббс, мимолётное возрождение такой легенды, как Паолини, привлекало к себе множество звёзд. Иббс стоял на улице перед театром, сжимая в руках программку и ожидая, когда откроются двери. Почти пять лет Паолини не появлялся на лондонских сценах. Всё это время он провёл в мировом турне, выступая в различных театрах от Австралии до Утрехта. Его возвращение в английские земли было настоящим фурором и вызвало интерес множества фокусников. Иббс глазел на них, поражённый.

Здесь был П. Т. Селбит с его ящероподобным ртом и зловещими очертаниями профиля. Он был тем, кто впервые исполнил трюк с распиливанием женщины пополам, который вскоре прослыл классикой магической сцены. Но для человека, имеющего блистательную репутацию новатора, он был слишком уж скромен на вид. Затем были Ловкач Барток, Руклер и Милдред, Уилл Голдстон и даже великий Дэвид Девант – они стояли в общем кругу и приятельски болтали, как будто это было более чем естественным положением дел. Иббс испытывал волнение. И в то же время все эти иллюзионисты имели вид хищников. Они походили на рычащих волков, вот-вот готовых наброситься.

В массе толпы Иббс приметил ещё одно знакомое ему лицо. Морщинистое, доброе лицо с бледно-голубыми глазами. Это был не кто иной, как Джозеф Спектор. Сердце Иббса пропустило удар при виде старого фокусника мюзик-холла, но он решил не беспокоить кумира. Обсуждение дела Дина могло подождать и до завтра. В конце концов, сегодня была ночь Паолини.

* * *

Магические шоу были несравнимы ни с чем иным. Здесь царит атмосфера нервного возбуждения, и толпа, собравшаяся перед Гранатовым театром, это подтверждала. Именно это отчасти и привлекало Эдмунда Иббса с его внутренним юношеским духом. Его увлечение не ограничивалось одним лишь набором замысловатых трюков. Во многом оно строилось на интриге перед лицезрением эффекта, который иллюзии оказывали на людскую толпу. На том, как человеческий мозг справлялся с демонстрацией того, что было физически невозможно. «Особенность Паолини в том, – сказал кто-то однажды, – что он всё делает по-своему. Например, если он решит поймать рукой пулю, то он не станет просто ловить её, он заставит эту самую пулю влететь в зал через зрительские ряды, разбив оконное стекло. Он обыгрывает любые идеи при помощи риска. Именно это и создаёт столь потрясающий эффект».

Двойственное состояние духа, пропитывающее магические шоу, поражает аудиторию – люди и хотят и не хотят быть одураченными. Возможно, в этом смысле они подобны коллегии присяжных – они готовы верить Иббсу, но желают сохранить статус-кво своего личного мнения. Иббс размышлял об этом, когда двери здания распахнулись и человеческий рой потянул его в сторону фойе. Вскоре зрителям разрешили располагаться в зале. Он вошёл туда вместе с остальными и занял положенное место.

Во многих отношениях Паолини являлся превосходным фокусником. Он всегда был соответствующе одет: в цилиндре и фраке, с плащом на шелковой подкладке и тростью с серебряным навершием (если, конечно, не учитывать номеров, завязанных на ментализме, ради которых он отказался от цилиндра в пользу тюрбана). В его жестах присутствовала изящная, почти изнеженная манера опыта и сноровки, проявляющаяся в лёгких взмахах руками, сопровождающих даже самые незначительные движения. Брови Паолини были очень примечательны, казалось, что у него их целых три: две над глазами и одна над верхней губой. Под цилиндром скрывалась лысая макушка, облепленная тонкими прядями черных волос – здесь он не создавал иллюзий. Паолини являл воплощение всего, что только можно было пожелать от фокусника, он был именно таким, каким его печатали на афишах. Его глаза выглядели гипнотически выпученными, словно у Свенгали[10], и он, по общему впечатлению, моргал значительно реже, чем было необходимо живому человеку. Правда его брюшко в значительной степени растягивало рубашку, из-за чего пуговицы едва держались в петлях, как будто они могли в самый неподходящий момент оторваться и полететь в толпу. Иббсу в голову пришла чудаковатая мысль о том, что он мог бы поймать одну в качестве очередного сокровища среди его скудной коллекции волшебных сувениров.

Под бурные овации Паолини возник на сцене в клубе синего дыма. Он заставил аудиторию затихнуть взмахом руки и заговорил:

– Дамы и господа, недавно в свет вышла книга, утверждающая, что в ней разоблачаются все тайны иллюзионистов вроде меня. Она нацелена передать публике маленькие уловки и секреты мастерства, которые я и мои коллеги используем во имя вашего развлечения. Но подобные посягательства не имеют смысла, дражайшие дамы и господа, поскольку они упускают одну деталь, благодаря которой наше дело живёт. Магию. В качестве аперитива нынешнего вечера я покажу вам трюк, который ещё никому не удавалось «разоблачить». Марта, прошу на сцену.