Полный мрак

Полный мрак

Тимофей Контум

О моём страхе, о моей чёрной грусти и для тех, кто исчез во мраке.

Иллюстратор @shwingus1 Митя

© Тимофей Контум, 2023

© @shwingus1 Митя, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-4493-0955-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Цветёт загадочный сад в летнюю пору.Тянется сладкий запах бутонов роз, пионов и страха.Не рви цветы – там шипы.Уколешь палец – принца нет.Скорей убеги, как ты обычно пытаешься.Никто не поможет,и ты сам себе враг.Беги до тех пор, пока лес не увидишь.А там дожди, холодная постельи туманы.Сведи всё в шуткуи продолжай кричать,но без звука, чтобы людей не потревожить.Беги быстрее.Помни: когда-нибудь тот летний садисчезнет за горизонтом.И тогда твоей жизни наступит конец.

Первый сон

Меня убила моя мама.

Я лежал на асфальте весь в крови. Она сбила меня на машине, но даже не остановилась. Она не видела, что это был я. Наверное. Хотя я давно думал, что когда-нибудь она меня прикончит. Я попытался встать, но было очень больно. Нога вывернута, из артерии хлещет кровь, рёбра болят, на голове шишка. Я попытался снова встать, но на деле даже не шевельнулся. Поток крови стал тише, а вскоре прекратился совсем. Я лежал и ждал, когда же я умру. Надо мной пролетела ворона. Одна из всех птиц не спит ночью. Зазвонил телефон. Он не затыкался. Звонок эхом отражался от домов. Я заметил, что не дышу. Кажется, я умер, но что-то не похоже. Оставалось ждать помощи.

Почему-то мне даже не страшно, что меня убила моя родная мать. Мне даже не грустно. Она была настоящим монстром. С детства её ледяной голос отдавал мне приказы и ругал. «Если ты меня так ненавидишь, то тебе стоило сделать аборт!» – помнится, так я ей вчера сказал, а она дала мне пощёчину. Вижу, времени она даром не теряет. Я, правда, только в самых страшных снах мог предположить, что она меня действительно убьёт. «Может, я сплю?» Вдалеке зашумела гроза. «По крайней мере, эта сволочь будет портить жизнь только моему тупому сводному брату… А вот отчима жалко».

Единственным человеком, который ко мне хорошо относился, был отчим. Он заменил мне отца. «Господи, вот не повезло же мне с родителями. Оба дебилы». Отчим носился со мной с одиннадцати лет, иногда мне даже казалось, что я ему родной. Сын у него только мудак. «Надеюсь, он узнает, что моя мама убийца, и уйдёт к другой женщине. Он заслуживает лучшего».

Я не заметил, как начался ливень. У меня было ощущение, что дождь шёл всё это время. Я попытался напрячь мозг и вспомнить, когда начался дождь, но у меня это не получилось. Я как будто оказался уже внутри этого чёрного дождя. Как будто только этот чёрный дождь и был единственным настоящим вокруг меня. Честно, я даже не мог вспомнить, что было до того, как меня сбила машина. Я просто оказался на мокром асфальте, весь переломанный и разбитый.

Я попытался ещё раз подняться, и у меня это получилось. Я отряхнулся, все раны исчезли. Только чёрный дождь начал лить ещё сильнее. Я осмотрелся. Я стоял во дворе своего дома. Подняв взгляд наверх, я увидел на третьем этаже окна своей кухни, там горел свет. Чья-то фигура отбрасывала тень на потолок. Кто-то танцевал там. Я не мог оторвать взгляд. Я не мог пошевелиться. «Это должна быть мама!» Фигура в окне остановилась, но тень продолжала танцевать на потолке. Мне стало жутко. Я хотел отвернуться, но не мог. Фигура приблизилась к окну и уперлась лбом в стекло. Это была моя мама. Всё вокруг зашумело. Я не мог отвернуться. Её взгляд выжигал во мне чёрную дыру. Я будто окаменел. Моё тело не хотело меня слушаться. Вдруг меня ослепил свет. Паралич отпустил, и я повернулся к источнику. На меня с бешеной скоростью надвигалась машина. Я увидел только номера – они были мамины. Ещё секунда – и я был мёртв.

Меня убила моя мама.

Я лежал на мокром асфальте и перечислял в голове всё, что я успел сделать к семнадцати годам. Кажется, столько мне и было лет, но я не уверен.

Вроде ничего такого значительного. Я не отличник, не спортсмен, не подавал каких-то больших надежд на будущее. Просто заканчивал школу, чтобы потом прожить простую жизнь. Свадьба, дети, средняя работа, смерть в шестьдесят пять. В принципе, как у всех.

Я вспомнил, как вместе с отчимом ходил на дни открытых дверей в университетах. Что мне тогда сказала мама: «Какой МГУ? Трезво оцени свои силы, тебе дай бог в РГСУ поступить!» А отчим повёз меня в НИУ ВШЭ, говоря, что я смогу учиться где захочу. Сразу видно, кто меня любит и верит в меня. Надеюсь, они деньги на моё обучение потратят на ремонт в бабушкиной квартире. Если их заграбастает мама, то сто процентов вложит их опять во что-нибудь на хер не нужное.

Катя, Саша, Оля, Аня, Оля, Вика. Вот и все отношения. Ничего серьёзного, думаю, никто особо горевать, кроме семьи, не станет. Может, только Коля будет ходить мрачный и всплакнёт. Я знаю его. «Чёрт, мы должны же были послезавтра сходить на ту тусовку в „Мутабор“!»

Интересно, кто будет плакать на моих похоронах сильнее? Скорее всего, бабушки и тёти, а может, и отчим. Я представил плачущего над моим гробом отчима, и меня накрыла грусть. Как же мне не хочется его покидать! Ещё точно приедет отец, пустит свою скупую, на хер никому не сдавшуюся слезу, сделает вид, что ему меня жалко, потому что «так надо». В школе, скорее всего, поставят мою фотографию при входе и толкнут речь о том, как важно соблюдать правила дорожного движения. Я услышал шум машины. Из-за угла выехала скорая помощь. Меня ослепил свет фар. Закрыть глаза я не мог.

Врачи констатировали смерть. Меня положили в чёрный мешок. Одна из женщин-врачей была очень красивой. Блондинка лет двадцати пяти. Машина тронулась. Дождь за окном усилился.

Я оказался в морге. Мне вправили ногу и закрыли глаза. Затем двое мужчин положили мой труп на стол и задвинули внутрь. Я оказался в холодильнике. Дверцу закрыли. Оставалось ждать утра. «Жизнь – это постоянное ожидание чего-нибудь. А теперь и смерть превратилась в ожидание».

Я лежал в холодном шкафу уже очень долго. «Вот интересно, все ли мёртвые вот так же лежат и ждут своих похорон? Интересно, можно ли с ними как-нибудь связаться?» В нашу самую первую семейную прогулку отчим мне сказал, что деревья могут телепатически общаться с помощью крон и корней. Я запомнил эту чушь, и она до сих пор греет моё сердце. «А могут ли так же делать мёртвые?»

До начала смены я подсчитывал свои грехи, чтобы понять, куда я попаду – в рай или ад. Вроде я был хорошим человеком, но проблема только в том, что я агностик. Наверное, меня за это накажут, хотя я хороший человек. Вроде.

Жутко не хватало музыки. Я поймал строчки песни, которые витали у меня в голове: «She laughs like a God. Her mind’s like a diamond…» Мелодия закрутилась у меня в голове. Вдруг я задумался о самом непонятном. Я лежал в холодильнике для трупов, но мне не было холодно. Я чувствовал нормальную комнатную температуру. Вот это непонятно. Хотя, может, я не чувствовал ничего, вот мне и казалось, что мне «нормально». Всю жизнь я не мог понять, что происходит, и даже после смерти это не изменилось. Где ответы, которые мне должны были дать? Где объяснения и всякая такая чепуха, в стиле «Смысл жизни в том, что…»? Где вообще Бог и почему я ещё не на Страшном суде?

Дверца открылась, и меня вытащили из холодильника. Мама вскрикнула, я увидел её через закрытые веки. Она закрыла себе рот рукой и отошла к стене. Отчим подбежал к ней и обнял. «Беги от неё, она и тебя прикончит!» «Тело опознано», – сказал патологоанатом. Меня задвинули обратно и закрыли дверцу. Мне стало вдруг жалко маму, но потом я услышал, как заплакал отчим. Моё мёртвое ледяное сердце разорвалось.

Следующий этап – похороны. Событие в жизни каждого человека, где он сможет узнать правду о том, как к нему относились его родные и близкие.

Гроб открыли, и я увидел высокий купол. Дождь шумел в маленьких окошках церкви. Рядом со мной был ещё один гроб с какой-то женщиной. Интересно, она тоже это всё видит? Задаётся ли она вопросом: «Интересно, а этот парень тоже всё это видит?» Мне на лоб упала дождевая капля. Видимо, в куполе была протечка. Дождь мне нравился. Если похороны, то под дождём, так, чтобы всё очень драматично было. Родственники подошли прощаться. Каждый из них поцеловал меня в лоб. Мама, бабушка, тётя, вторая тётя, дедушка, вторая бабушка, друзья и, наконец, отец. Отчим стоял в стороне и пытался успокоить моего сводного брата. Крышку гроба закрыли. Открыли только уже на кладбище. Первым, что я увидел, была моя рыдающая мать. Сильный дождь бил ей в лицо. Маме было совсем плохо. Ей, наверное, хуже всех, ведь это она сбила меня. Убийца рядом с жертвой у всех на виду. Она, скорее всего, плачет от страха, что все узнают эту тайну. Тётя взяла её под руку и подвела ко мне. Мама упала на колени, но её подняли.

– Милый мой, я так тебя дома ждала, сидела, а ты ходил где-то. Какая же сука тебя сбила? Ты же около дома шёл, ещё чуть-чуть, и дома был бы, я тебе блины напекла, сидела ждала, я так тебя сильно люблю… Прости меня! Прости!

У мамы дрожал голос. Моё сердце вдруг стукнулось, но тут же затихло. Я вдруг засомневался в том, что это были мамины номера на машине. Мама закричала, а потом потеряла сознание и затихла. К гробу подбежали родственники и, приведя в чувство, увели её в машину. Я лежал с закрытыми глазами, но всё равно всё видел. К гробу подошли друзья, они что-то сказали, но я их не услышал, я пытался вспомнить номера на машине. «Они точно были мамины!» Ко мне подошли бабушки и тёти, все плакали и всё говорили и говорили. Бабушка надела мне какой-то большой чёрный перстень с блестящим чёрным камнем на указательный палец. «Мне от бабушки-татарки // Были редкостью подарки…»1 Самое смешное, что моя бабушка действительно была татаркой. Ко мне подошёл отец. Он посмотрел на перстень и сдвинул брови.

– Прости меня. Знаю, я подпортил тебе жизнь, – зашептал он мне, наклонившись. – Я хотел бы всё исправить, но тебя уже не вернуть.

«Да ты мне её сломал!» Отец поцеловал меня в лоб и отошёл. Подошёл отчим с его сыном, моим сводным братом, которого в последний раз я видел на Новый год. Видно было, что сын не в восторге оттого, что он тут находится.

– Привет.

Если бы мёртвые могли хмуриться, то я бы сейчас так нахмурился, что аж лоб бы треснул. «„Привет“? Ты дебил?» Отчим строго посмотрел на сына.

– Я подожду в машине! Он мне никто. – Мой сводный брат побежал прятаться в большом джипе.

– Прости его! – обратился ко мне отчим. – Мне будет тебя не хватать. – Отчим наклонился надо мной и прошептал: – Наконец ты ушёл!

Он поцеловал меня в лоб, и меня ударила молния. Я очутился в маминой машине. «Что происходит?» Я услышал голос отчима:

– Да будет у тебя комната, успокойся. Ты мой самый любимый сын, сейчас этот идиот закончил школу, и я его выгоню из квартиры. Его комната уже твоя. Даже тот красивый стол твой. Не волнуйся. Я о тебе позабочусь – я твой отец.

Я пролез на место на переднее сиденье. На панели автомобиля светилась дата. Это был день моей смерти.

– Да я пойду на что угодно ради тебя. Не волнуйся, я что-нибудь придумаю. Мы в хороших с ним отношениях, я уговорю его съехать.

Я помахал рукой перед лицом отчима. Он меня не видел.

– Ложись спать, уже поздно. Доброй ночи!

Отчим повесил трубку и завёл машину. Я до сих пор ничего не могу понять. Мы проехали по главной дороге и завернули на нашу улицу. До дома оставалось немного. Перед поворотом отчим притормозил, чтобы пропустить выезжающую машину. Не став ускоряться, он медленно заехал в первый поворот. Завернув на такой же скорости второй раз, он вдруг затормозил. Впереди шёл я. Я всмотрелся в лицо отчима. У него напряглись губы. Я занервничал.

– Не делай этого! – крикнул я на него.

Отчим не слышал меня. Он со всей силы нажал на газ. Машина полетела вперёд. Я закрыл глаза руками, но всё равно всё увидел. Мы подпрыгнули. Отчим ускорился и выехал обратно на дорогу. Я вжался в сиденье. Он засмеялся.

– Ну вот, проблема решена!

Мне стало жутко страшно. Зазвонил телефон, отчим поставил его на громкую связь.

– Алло.

– Милый, ты где?

Звонила мама.

– Я уже еду домой, скоро буду. А как там Саша?

– Саши ещё нет дома! Так волнуюсь за него. Он даже трубку не берёт. Когда он придёт, я ему такую трёпку задам!

– Будь с ним помягче!

– Не могу, слишком люблю его.

– Не переживай, милая, я уверен, что он скоро будет дома.

– Не могу не волноваться.

– Ладно, я уже вижу дом, через минут пять буду.

Звонок кончился.

– О нет! Где же он! Я так за него волнуюсь! – спародировал маму отчим. – Н-да…

Мой страх сменился злостью.

– Ты всё это время врал мне! Ты ненавидишь меня! – Я кинулся на отчима, но, пролетев сквозь него, упал на асфальт. – Ты крыса! Как же ты мог?!

Я побежал за машиной, но вид моего тела остановил меня. Я упал на колени перед ним. Страшная обида и страх поглотили меня. Я закрыл лицо руками и зарыдал. Я был один. Даже ветер затих. Я плакал над своим мёртвым телом, но плакал не о себе. Я плакал от той жуткой несправедливости, которая случилась. Я не понимал, зачем я всё это вижу, зачем я тут. Я пытался вспомнить, кто я такой и сколько мне лет. Я как будто начал что-то вспоминать, как вдруг почувствовал холодное прикосновение. Я убрал руки от лица. Мёртвый я держал меня за колено и что-то пытался сказать, но вместо слов из его рта лилась чёрная вода. В моей голове всё зашумело. Я вновь оказался в эпицентре урагана. Я слышал вой ветра, скрежет металла и грохот бомб. Я не мог встать. Я пытался и пытался, но моё тело отказывалось слушать меня. Я смотрел на мёртвого себя. Он повторял одно и то же слово, смысл которого до меня стал медленно доходить. «Проснись!» В этот момент я вспомнил всё, что со мной случилось.

– Нет! Нет! Я не могу, не могу!

Я не мог поверить в то, что я натворил. Я усилием воли пытался заставить себя забыть всё то, что вспомнил. Паника душила меня. Ураган всё сильнее закручивался. Я в ужасе закричал. Я хотел, чтобы это всё закончилось. Наконец забытьё поглотило меня, и в тот же момент я исчез.

Я вновь оказался на своих похоронах. Я был ужасно зол, но в то же время жуткая тоска и жалость к моей маме разрывали меня на части. Увидел, как тёти ведут её ко мне. «Мама! Мама! Услышь меня! Беги от него прочь! Мама!» Моя мама была вся в слезах. Она ничего не могла говорить. Нижняя челюсть у неё сильно дрожала. Она наклонилась надо мной и стала меня целовать. «Мама! Мамочка! Как же так вышло?» Её слёзы покатились по моему лицу.

– Я так тебя люблю, мой милый!

Маму оттащили от гроба. «Мама!» Крышку гроба закрыли, и послышались оглушающие удары молотка, поверх барабанной дождевой дроби. Бум – мне семнадцать лет. Бум – я умер. Бум – моя мать будет жить с убийцей. Бум – гвоздь соскочил и впился мне в лоб. Меня положили в яму и стали засыпать землёй. Вскоре всё стихло. Я лежал в темноте и ждал, что будет дальше. Оказалось, что умереть не так уж и страшно. Страшно оставлять любимых на той стороне. Я подумал о маме. Сильнейшая грусть вспыхнула во мне. Она всю жизнь была строга ко мне, а я думал, что она меня ненавидела. Я должен был хотя бы раз в жизни подойти к ней и обнять её, просто потому что… Она так сильно любит меня, а я этого никогда не замечал. И больше я никогда не увижу свою маму… Я никогда не скажу, что люблю её. Я почувствовал, как заплакал. Крупная слеза скатилась по моему лицу и смешалась со слезами мамы. «Даже мёртвые умеют плакать». Я увидел вспышку, а затем я исчез. И больше не было ничего. И я снова всё забыл.

Второй сон

– Уважаемый зритель! Перед вами сегодня выступает великий маэстро! Король магии! Верховный волшебник Римус Альдибуль Кринулол!

Толпа засвистела, закричала. Все приветствовали появившегося из ниоткуда фокусника, облачённого в длинную сверкающую мантию и с огромным надетым на голову чёрным колпаком. Он накрутил на палец свои огромные усы и улыбнулся.

– Сейчас великий маг сыграет в карты с самой Смертью!

Публика ахнула.

– Да, мой глубокоуважаемый зритель! Сегодня Римус Альдибуль Кринулол покажет вам опаснейший, захватывающий, умопомрачительный трюк.

Фокусник остановил ведущего жестом руки, погладил длинную бороду и взял слово. За его спиной упал большой занавес, обнажив кострище и подвешенный на цепях металлический ящик. Толпа снова ахнула.

– Уважаемые мои! – Альдибуль поклонился зрителям. – Сегодня я обману Смерть! Меня закуют в цепи! Поместят в этот железный ящик! Пронзят мечами! И, заперев на замок, подвесят над костром. У меня будет лишь тридцать секунд перед тем, как меня скинут в пламя!

Толпа была на грани смерти. Все кричали, бушевали и свистели. Величайшего фокусника сковали цепями и положили в ящик. Ящик заперли и, достав пять длинных мечей, проткнули волшебника насквозь. Толпа закричала. Тяжёлые цепи зашумели, поднимая мага вверх.

– Дамы и господа, великий Римус Альдибуль Кринулол, время пошло! – проревел ведущий, перевернув огромные песочные часы. Музыканты тревожно забили в барабаны, толпа стихла. Ящик над костром стал раскачиваться, из него доносились крики. Все зашептались. Время подходило к концу. Ведущий в страхе смотрел на утекающий песок. Оставалось всего пять секунд. Последняя песчинка упала, и в ту же секунду ящик с магом с огромной высоты полетел в огонь. Толпа закричала, дети заплакали. Ящик утонул в костре, искры полетели во все стороны. На пару секунд все вдруг затихли, а потом бригада фокусника бросилась тушить кострище. Толпа завопила, все пытались протиснуться к сцене, чтобы увидеть смерть.

– Уважаемые зрители, не стоит так переживать! – раздался откуда-то громкий крик.

Толпа развернулась и радостно завопила. Прямо позади них стоял живой и невредимый Римус Альдибуль Кринулол.

Следующую неделю великого Альдибуля доставали расспросами: «Как вы это сделали?», «Что будет дальше?», «Как вам хватило смелости?», «У вас есть двойник?». Люди подходили к нему на улицах, в кафе, стучались в дверь его дома. Всю эту неделю Альдибуль чувствовал себя королём мира. «Наконец должное внимание к моей персоне!» – писал он у себя в дневнике.

Но радость фокусника была недолгой. На второй неделе один из его почитателей сообщил, что раскрыл секрет смертельного трюка. К сожалению, тот юноша ошибся и сгорел заживо в костре. Тогда на фокусника обрушилась буря. В один день он превратился из великого в ужасного. Все требовали раскрыть секрет фокуса, чтобы избежать новых жертв. Репортёры, как назойливая мошкара, липли к Альдибулю на каждом углу. Дошло даже до того, что мэр того маленького городка потребовал раскрытия тайны, иначе фокусника выгонят из города. Римус Альдибуль отказался делиться этой тайной, но от комментария по поводу кончины молодого человека не удержался: «Искусство дорого стоит. Мне пришлось заплатить пятьдесят лет своей жизни, чтобы оно даровало мне тот трюк. Этот юноша не мог предложить ему ничего, кроме собственной жизни. Он заплатил свою цену».

После этих слов горожане так сильно озлобились на фокусника, что не проходило ни дня, чтобы его не вызвали на дуэль или не попытались побить прямо на улицах. Каждый выход в город оборачивался для Альдибуля Кринулола позором. «Убийца!» – сыпалось на него со всех сторон. «Из великих магов – в великие эгоисты. Для Римуса Альдибуля Кринулола важнее сохранить свой доход, чем спасти жизни наших друзей и родных», – писали в газетах. Народу нужен был монстр, и они создали его. Позабыв обо всех своих проблемах, люди шли к дому фокусника, чтобы сутки напролёт стоять около его высокого забора и кричать. Они объединились в один организм, питающийся злом и производящий ненависть. Вся эта ситуация заставила Альдибуля спрятаться в своём доме и наглухо зашторить окна.

На третьей неделе он безвылазно сидел седьмой день в своей комнате. Он неподвижно лежал на кровати, в исступлении слушая толпу. Толстый слой пыли покрывал его мантию и колпак. К еде, которую ему приносил специальный немой помощник, он не притрагивался.

Фокусник был поражён, он не мог понять, как так вышло, что вместо того, чтобы интересоваться им самим, люди мучают его, желая узнать секрет его фокуса. Ведь секрет – это просто набор действий, а он – творец. Он придумал этот фокус, ему хватило смелости показать его, но всех интересует только порядок скрытых махинаций. В чём тогда смысл быть фокусником, если твои же зрители готовы тебя сожрать для разоблачения твоего тонкого искусства? Людям не нужна магия – им подавай инструкцию к развлечению толпы. А зачем? Чтобы нажиться? Чтобы сказать: «И я так умею»? Какой смысл? Ведь если этот фокус станет доступен и понятен каждому, то он перестанет быть захватывающим и великим, он попросту перестанет быть фокусом. Так можно убить весь мир магии и фокусов.

Альдибулю было очень обидно, что люди этого маленького городка так с ним обошлись. Ему было так больно, что он решил уйти со сцены навсегда, но он понимал, что уход во время такой ситуации будет означать его поражение. Римус Альдибуль хотел уйти со сцены непобеждённым и великим. «Но какой трюк мне исполнить, чтобы они меня простили?» Только под утро в воспалённый от бессонницы и криков мозг фокусника пришла гениальная идея. В то утро он, радостный, вскочил с постели, смахнул с себя пыль и бросился за стол – чертить конструкции, писать сценарий и рисовать декорации. Крики ушли на второй план, а вскоре затихли. Для великого фокусника остались только листы бумаги и карандаши.

Великий фокус был назначен на следующий вторник на городской площади ровно в десять часов вечера. Вход, в отличие от предыдущего раза, был бесплатным. Обещали бесплатные угощения. Интерес к этому событию подогревался через газеты, листовки, развешанные повсюду, и просто передавался из уст в уста. Люди говорили об этом всё время. Чтобы привлечь ещё больше людей, Римус Альдибуль принёс извинения за своё поведение и сказал, что раскроет секреты всех своих фокусов в конце представления.

«Возвращение светила», – писали газеты. «Мы стали одним целым и добились правды», – писали журналы. «Мы прижучили этого беса. Полагаю, так надо поступать с каждым деятелем искусства. Впредь, если нашему городу что-то не понравится, то мы будем это запрещать», – сказал мэр.

За всю следующую неделю фокусник обошёл каждую улицу, осмотрел каждый угол в городке. Везде его встречали как исцелённого. «Вы хороший человек». «Подпишите фотокарточку!» Богачи, ранее спонсировавшие мерзкие статьи, теперь просили фокусника выступить у них на вечеринках. Бедняки, распавшись из чудовищ обратно на личности, высказывали свои предположения о секретах фокусов и интересовались, насколько они близки к истине. «Дорогие мои, вы всё узнаете после шоу!»

Наконец настал тот день. Абсолютно все жители маленького городка вышли из домов на площадь в самом центре города. Толпа закричала, когда на сцене появился величайший фокусник в истории Римус Альдибуль Кринулол.

Это было величайшее, невиданное до сего времени шоу. Оркестр выл. Взрывались фейерверки. Три часа фокусник развлекал весь город. Были и отрубания голов, и фокусы с картами, и фокусы с огнём. Там было всё. Но наконец настал черёд того, ради чего собрались все жители города, – последний фокус великого Римуса Альдибуля Кринулола. Фокусник вышел на сцену под бурные аплодисменты и поклонился. Ведущий провозгласил:

– Всё гениальное просто! А всё самое простое – на самом деле самое сложное! Альдибуль Кринулол покажет свой последний в жизни фокус. А последний этот фокус потому, что он исчезнет! В буквальном смысле исчезнет!

Публика была заинтригована. Ведущий продолжал:

– А так как он исчезнет, то сцена ему больше не понадобится, а значит, ею можно рискнуть.

Ведущий и фокусник спустились к толпе, и в ту же секунду сцена заполыхала. Публика вскрикнула, послышались аплодисменты и свист.

– Сегодня, дорогой зритель, Альдибуль Кринулол совершит невозможное: он, подобно Всевышнему, вызовет дождь, дабы потушить сцену и не дать нашему замечательному городу сгореть дотла.

К фокуснику подкатили огромную пушку. Все затихли. Альдибуль Кринулол залез в жерло.

– Внимание! – взревел ведущий. – Этот трюк настолько сложен и опасен при неточном выполнении, что ни один фокусник, ни ныне живущий, ни появившийся в будущем, не сможет повторить его, потому что не хватит смелости!

Публика ожила и завопила.

– Запомните этот день! – вскричал Альдибуль. – В этот день я исчезну со сцены навсегда, оставив секрет самого великого фокуса в тайне. Фокус этот никто в мире никогда не сможет повторить, оставшись в живых! Имя мне – Римус Альдибуль Кринулол! И Бог мне судья – я не вру!