Оазис Чёрного джинна и другие волшебные восточные сказки

Уйти из города, пересечь пустыню было невозможно. Я остался жить в этом дворце. В нём прошла вся моя оставшаяся жизнь. Ничего интересного в ней для тебя нет, поэтому я прекращаю рассказ.

Вот и вся моя история, вот откуда я знаю твоё имя и знаю день своей смерти. До тебя сюда не являлся ни один человек, так что ошибиться я не мог. Да и все признаки приближающейся ко мне смерти налицо.

Саид грустно повесил голову.

Как сказал Муслим ибн-Мансур, так всё и произошло. Утром он успел помолиться, но от еды отказался, ибо не смог проглотить даже маленького кусочка, ни сделать глотка шербета. Попросил помочь выйти ему в сад. Там он сел на скамью под деревом и долго сидел, прислонясь спиной к стволу, глядя на небо, на стены дворца, в которых прошла вся его жизнь. Потом задремал.

Саид тем временем обследовал те комнату здания, в которых ещё не побывал. Когда вернулся, не сразу решился потревожить сон старца. Давно уже прошло обеденное время, когда всё же осмелился он обратиться к Муслиму ибн-Мансуру со словами просьбы, дабы тот разрешил воспользоваться волшебной скатертью. На слова старец не откликнулся, а когда Саид подошёл и тронул руку шафранного цвета, то она оказалась холодной: Муслим ибн-Мансур умер во время сна. Заплакал горючими слезами. А потом выкопал могилу тут же во внутреннем дворике, где нашёл свою смерть старец. В ней и похоронил его, завернул в волшебную скатерть. Она преобразилась в чудесный белоснежный саван.

После этого Саид не стал задерживаться в мёртвом городе и поспешил наружу – к солнце, свежему воздуху и свободе.

У главных ворот его ожидало пёрышко, которое тут же полетело дальше, а он последовал за ним.

Саид уходил всё дальше и дальше от города, но в ушах долго звенело тоньше комариного писка: «Палгиат», «Палгиат», «Палгиат»…

Заночевал в пустыне, у маленького костерка из сухого саксаула, а ночью его приснились страшные сны: он убегал от чудовищ мёртвого города, убегал, но так и не мог никак убежать…

Примерно через неделю в пустыне стали появляться растения, заморенные солнцем. Но раз они росли, то значит, местность была всё же не столь засушливой как та, что Саид уже миновал. Появилась надежда на близость заселённых мест. Он стал чаще оглядываться по сторонам. Вот неожиданно летящее пёрышко замедлило движение, остановилось и опустилось на песок. Такого раньше не случалось. «Что бы это значило?» – озадаченно подумал Саид. А в следующую минуту заметил в стороне группу людей. Понял, он выбрался из великой пустыни, надобность в пёрышке теперь отпала. Но на всякий случай подобрал его и спрятал глубоко в своей чалме.

Поспешил к людям. Оказалась, что они возвращаются в своё селение после встречи со святым, который живёт в уединённом месте. Его имя было ходжа Ахванд.

– Он знает всё-всё! – уверили Саида сельчане.

– Я ходил к нему, чтобы узнать, как вылечить сына от астмы. Ходжа Ахванд дал мне травы, чтобы изготовить отвар, и я знаю, что скоро мой сын поправится.

– А мне ходжа не велел продавать корову, как я намеревался сделать, ибо она почти не даёт молока. Сказал, что с завтрашнего дня молока в её вымени будет всё больше и больше, хватит на всю семью.

– А мы с моим младшим братом – кузнецы, – сказал мохнатобровый силач. – Больше года мы трудились не покладая рук, скопили немалую сумму денег, но в минувшую ночь в дом пробрался вор и похитил все. Ходжа Ахванд не стал называть мне имя вора, сказал, что его я узнаю ещё до возвращения в свой дом, вот я и тороплюсь туда. Горе этому дерзкому вору, не будет ему от нас с братом пощады! А имя его я узнаю, раз это сказал мудрец, не было ещё случая, чтобы не сбывались его слова!..

После этим слов младший брат повалился ему в ноги. Завывая, стал посыпать себе голову песком с пылью. Со слезами он признался, что украл общие их с братом деньги. Зарыл кошель в землю за кузницей, где они сейчас и находятся.

– Шайтана сбил меня с пути честности на греховную тропу порока! – истошно завопил вор. – Прости меня, брат, ты был мне вместо отца, а я так отблагодарил тебя!

Старший брат посмотрел на него, повздыхал и поднял младшего с колен, помог отряхнуть пыль с одежды и привести её в порядок, говоря, что прощает ему содеянный грех.

– Правду сказал ходжа Ахванд, – изумлённо переглядывались прочие сельчане, – мы все слышали его слова: «Имя вора от меня ты не услышишь, его ты узнаешь ещё до возвращения в свой дом». Так и случилось! Ходжа Ахванд – святой, ему ведомо всё!

Отвергнув предложения стать их гостем, Саид сказал, что хочет повидать ходжу Ахванда, поговорить с ним. А потом придёт в селение.

Ему показали тропинку и велели держаться её, она приведёт к ходже Ахванду.

Так и оказалось. Жил святой в неглубокой пещерке, выкопанной на склоне глиняного холма. Рядом росло тутовое дерево, ветки которого были усыпаны крупными плодами. А чуть в стороне из-под земли пробивался маленький родничок, его воды попадали в округлую яму, из неё текли мимо тутовника и затем уходили в песок, словно выпивались им.

Святой сидел неподвижно на грубой тростниковой циновке, словно статуя, скрестив ноги, весь уйдя в себя. Из одежды на нём была лишь жалкая набедренная повязка. Около него стояло блюдо с виноградом, абрикосами, яблоками, гранатами и грушами. В куске чистой материи находились лепёшки. Несомненно, это были дары недавно приходивших сюда сельчан.

Саид не решился нарушить молитвенное состояние мудреца, он сел под деревом и стал ждать. После своей наивысшей точки солнце прошло к западу примерно на половину пути.

Наконец ходжа Ахванд вздохнул, распрямил ноги и повернулся в сторону гостя.

– Ты пришёл за советом, но мысли твои не созрели до слов, – сказал он. – Да и тебе нужны не мои советы, тобой движет любопытство, а также жажда жизни и мудрости.

Саид удивился, хотел возразить, но вдруг понял, что ходжа Ахванд сказал чистую правду. Рассмеялся:

– Вы правы, до ваших слов я действительно думал, что пришёл за советами. Получается, что вы знаете меня лучше, чем я сам. Удивительно!

– В пословице говорится, что мудрый всегда поймёт дурака, ибо некогда был таким, а вот дурак никогда не поймёт мудрого, ибо таковым никогда не был. Хотя в данном случае я имею дело не с дураком, а просто с юношей, который не обладает опытом жизни. И я таким был.

– Да, опыта у меня нет, жизни и людей я почти не знаю. Увы.

– Со временем этот твой недостаток пройдёт.

– А не могли бы вы сообщить мне самое-самое главное и важное о жизни.

– Сделать это и легко и просто.

– Это почему же?

– Это понять тебе поможет притча. Одному великому царю тоже пришла схожая мысль, он вызвал к себе самых мудрых людей своего государства и велел изложить в книгах самое главное, важное и интересное в жизни всех народов и стран. Они попросили десять лет срока.

Когда срок минул, то мудрецы привели ко дворцу караван из сорока верблюдов, нагруженных свитками книг. Когда царь поглядел на них, то ужаснулся: «Я не смогу прочитать и малой части этого! Повелеваю вам выбрать из этого только самое-самое, чтобы я мог это прочитать». Мудрецы попросили дать им на это год. Затем вернулись, ведя трёх верблюдов с книгами. Царь посмотрел и сказал: «Даже этого для меня слишком много. Изложите только то, что является самым общим, самым важным для всех людей, всех времён и всех народов. Сколько вам для этого нужно сроку?». Вперёд выступил один из мудрецов и сказал, что завтра он доставит требуемое. На следующий день он принёс царю маленькую сафьяновую шкатулку. Царь открыл её, в ней лежал маленький пергамент. На нём золотом были написаны следующие слова: «Они рождались, жили и умирали».

Саид почесал голову:

– Несомненно, в этой притче сокрыта великая мудрость. Надо будет над ней хорошенько поразмыслить.

– Это полезно каждому. Сколь люди ни различны между собой, но во многом они сходятся: каждый хочет жить, и жить хорошо. Каждый тянется к удовольствию, наслаждениям, не всегда задумываясь о их цене. А ведь за всё в этом мире нужно платить. Нередко очень высокую цену.

– Увы, теперь и я понимаю, пусть в какой-то степени, эту великую мудрость – за всё нужно платить, – вздохнул Саид. – Не захочешь сам заплатить – тебя заставят.

– Столь же велика и другая истина, – сказал ходжа Ахванд, – запомни и повторяй: Слепой рок будет повелевать тем, кто не сможет повелевать собой.

– Чувствую, в этом вы тоже очень и очень правы, – согласился Саид. – В своё время я очень захотел увидеть дальние народы и страны, но так ничего и не увидел, уже половину жизни пробыл в оазисе.

– Я знаю, – сказал ходжа Ахванд, – ты жил в оазисе Чёрного джинна. Знаю, как ты попал туда, как жил и как выбрался оттуда.

– Значит, прошлое вам известно? А как насчёт будущего, его тоже знаете?

– Знаю. Но это – твоё будущее, его ты должен сделать сам, поэтому не надейся, что я тебе расскажу о нём.

– Хотелось бы, но если нельзя – значит, так тому и быть. А вот бы посмотреть на другие страны. Наверное, это очень интересно.

– Да, интересно. Одежды у людей разные, но внутри они все одинаковые. В главном сходятся.

– Но даже и та маленькая разница между ними, несмотря на сходство в самом главном, как вы говорите, очень даже интересна. Я был бы не прочь побольше поглядеть на эту разницу. Надеюсь в будущем совершить путешествие, поглядеть на иные земли.

Ходжа Ахванд встал.

– Иди за мной.

Направился к своей пещере. Саид пошёл за ним и очень удивился, что она казалась ему неглубокой: ход вёл в глубину холма. Он становился уже, в одном месте пришлось пригнуться, чтобы пройти дальше. А когда он осторожно выпрямился, то увидел впереди свет. Через минуту оказался на склоне каменного ущелья, заросшего диким виноградником. На маленькой площадке горел костёр. На каменной плоской глыбе стоял кувшин с молоком, рядом лежал сыр, вареный картофель и хлеб.

– Ходжа Ахванд, где мы? – изумленно спросил Саид, оглядываясь по сторонам.

– Здесь меня называют иначе: Отшельник Виноградного ущелья, – последовал ответ. – Это место очень далеко в пространстве и времени от того, где мы с тобой находились. Садись, ты у меня в гостях.

Мудрец бросил на валун серую шкуру козы. Тут Саид заметил, что вместо набедренной повязки ходжа Ахванд… то есть, Отшельник Виноградного ущелья опоясан такой же шкурой. Когда он его надел – Саид этого не видел.

В глиняные кружки грубой лепки мудрец налил молоко. Предложил брать сыр и хлеб. Саид отведал немного того и другого.

– Несомненно, ты хочешь осмотреть эти места, пойдём, – предложил Отшельник Виноградного Ущелья. – Я тебе покажу их, без меня ты заблудишься.

Они спустились по склону к протекавшей внизу неглубокой речке с кристально чистой водой, из которой иногда показывался плавник стремительно проплывающей форели. В ущелье росли незнакомые Саиду деревья. Дальше они переходили в сплошной и тёмный лес, какого он никогда прежде не видел и побоялся в него заходить. Несомненно, лес был населён разными животными. Раз мимо них пронеслась лань, а потом появились преследующие её волки. Мудрец поднял руки, и волки смешались, сбились в кучу, толкая друг друга, ощетиниваясь и огрызаясь. Саид испугался, что они накинутся на него, но Отшельник пошёл дальше, даже не глядя на них. Волки повернулись и бросились бежать в ту сторону, откуда прибыли.

– Стой и ничего не говори, – сказал мудрец.

Саид обернулся и увидел, что им навстречу идёт человек в необычной одежде. В руках он нёс корзинку ягод. Приблизившись, подошедший мужчина встал на колени, что-то бормоча. Отшельник сказал:

– Встань, Мойрис, поспеши к броду на речке. Поищи её в кустах.

Мойрис издал радостный крик, ещё раз поклонился и удалился ускоренной походкой, оставив корзинку.

– Отведай малину, Саид, такой ты никогда ещё не пробовал. Очень вкусная, можешь мне поверить.

– А зачем он приходил к вам, чего хотел? За что он дал вам эти ягоды?

– Я бы и без подношения помог, – ответил Отшельник, – но ему будет приятно, если я приму его дар. А искал он свою лучшую овцу, которая отбилась от стада. Я указал ему, где её искать. Она зацепилась своей шерстью о валежник в зарослях кустарника и сама выпутаться не может… Думаю, ты достаточно всего здесь нагляделся, можно возвращаться обратно.

Саид возражать не стал.

У пещеры они ещё немного посидели на камне. Саид ел ягоды. Действительно, они были необыкновенно вкусными.

– Оставь корзинку тут, около горшка и иди за мной.

Отшельник направился к пещере. Саид поспешил за ним. В конце подземного хода оказались густые кусты, пришлось раздвигать их и пролезать, держа их рукой. На сей раз они оказались под навесом из длинных широких листьев. Дальше находилось пространство с редкой растительностью, которое переходило в морской берег. С изумлением Саид увидел, что они находятся на острове. У шалаша лежали сосуды из кокосовых орехов, верх которых был срезан. На банановых листьях лежала копра, ямс, батат и ещё что-то. Над головой шумели листвой кокосовые пальмы.

Мудрец теперь вместо шкур был опоясан плетёным шнуром, с которого свисало множество верёвок.

Перехватив взгляд Саида, он сказал:

– Думаю, ты догадываешься, что здесь меня зовут не Отшельником и не ходжой Ахвандом.

– А как?

– Это имя очень диковинное для твоего уха и ничего тебе не скажет. Но так меня называют жители близлежащих островов. Тут есть довольно большие и населённые. Они часто приплывают ко мне, хотя знают, что я не люблю эти визиты. Но отказать не могу, если кому нужна помощь. Сейчас собрался плыть сюда рыбак Айонг. У него больна мать. Смертельно больна. Айонг – хороший рыбак и почтительный сын. Помочь ему ничем нельзя, но я могу избавить его от напрасных усилий и зря потерянного времени. Да и себя спасу от неприятности отказа ему.

– Как именно?

– Вот сейчас его захлёстывает волна, лодка тонет, его подарок – связки бананов – уходит на дно. Он будет вынужден вернуться, но прежде чем соберётся в путь, узнает о кончине любимой матери. Будет сожалеть, что не успел побывать у меня. Увы, мы очень часто не ведает о подоплёке событий, о хитросплетениях причин и последствий, судим по внешним признакам, не проникая мыслями в глубину.

Островок оказался небольшим, Саид обошёл и оглядел его примерно за половину часа. Затем они снова направились в пещеру.

…Выход туннеля занавешивала шкура. За ней оказалось жилище, остовом которому служили огромные кости какого-то животного. На них были натянуты шкуры. Посередине горел жирник. Дым поднимался и уходил в отверстие на самом верху крыши. Убранство было самым скромным. Мудрец снова оказался одетым в шкуры, но уже совсем иные, чем раньше. На ногах были меховые сапоги. Саид удивлённо уставился на них.

– Я – шаман Йырк, – сказал мудрец. – Мы с тобой в моём чуме. Снаружи меня ожидают. Давно сидят. Ждать они умеют. Нужна моя помощь. Голодное время настало, хотят знать, где им охотиться, иначе скоро начнут умирать дети. Я поговорю с ними и они уедут. Это дело недолгое. А ты пока оденься, потом сможешь выйти наружу.

Йырка показал на груду одежды, накинул на голову капюшон, отвернул полог и вышел. В чум ворвался поток обжигающего тело ледяного воздуха с инеем и снегом. Саид ошеломлённо ахнул.

Казалось, прошла целая вечность, пока Саид сумел разобраться в предназначении каждого предмета, одеться. Почти сразу же после этого в чум вошёл Йырк. Саид смущенно отвёл взгляд. Чувствуя себя неловко в новом облачении.

– Поверь, что оно необходимо. Идём, ты убедишься, что я прав…

Такого Саид никогда не видел: всё вокруг было покрыто глубоким снегом. Ни деревца, ни скалы. Вокруг царило безмолвие белых равнин.

На снегу были видны многочисленные крупные и мелкие следы людей, вдавленные полосы.

– Это следы полозья нарт, – сказал Йырка, – ко мне приезжали на собачьих упряжках.

Он долго объяснял Саиду, что такое нарты, собачьи упряжки.

Они прошлись по снегу к ледяной глади.

– Море, – объяснил Йырка.

Из полыньи высунулась чёрная усатая морда какого-то водного животного, увидев людей, оно тут же скрылось подо льдом.

От мороза онемело лицо.

– Нужно возвращаться, иначе не миновать беды, – сказал мудрец. – Иначе ты сильно простынешь и заболеешь.

В чуме он подвесил над жирником котелок. Принёс замороженную рыбу, настрогал от неё множество тонких полосок мяса. Такого Саид никогда не пробовал: оно буквально таяло во рту. Травяной чай не только согрел, но и придал сил.

…Очередной подземный переход вывел в землянку. Оказалось, что она находится в светлой роще деревьев с белыми стволами. Мудрец смотрелся столь же непривычно в шароварах и холщовой рубашке навыпуск, опоясанной шнуром. Звали его волхв Всевед.

Из-за деревьев вышел огромный медведь. Встал на задние лапы и направился к мудрецу. Принялся реветь, словно жалуясь на что-то. Всевед достал из кармана кусок ржаного хлеба и сунул в пасть зверя. Тот пожевал и проглотил. Потом мотнул несколько раз головой и направился в лес.

– Жалуется, что слишком часто люди здесь стали появляться, нарушают его покой. Топтыгин прав, но тут уж ничего не поделаешь: придется уступить ему, уйти куда подальше, иначе быть беде. Обидно ему, такому сильному лесному воеводе, но иного выбора нет. С людьми тягаться – без шкуры можно остаться.

После долгой прогулке по берёзовой роще, волхв угостил гостя грибами, мёдом и квасом.

…Потом они побывали в горной местности, необычайно живописной и дикой. Здесь трудно дышалось («Высота, мы с тобой находимся высоко в горах», – пояснил махариша Тапасмитра, так теперь звали мудреца). Блистали на солнце вековечные снега. Яркая синева неба сосала глаза, на него было трудно смотреть…

Затем Саид осознал, что он находится в глубине тёмной сухой пещеры рядом с практически нагим мудрецом, который сидел в позе лотоса и находился в глубоком трансе. Их сознания были связаны и юноша чувствовал себя в потоке мыслей необоримо могучего интеллекта. Постичь вселенскую мудрость он не мог, ведь маленький горшок не может вместить в себя в море, даже если его закинуть в самую глубокую океанскую впадину…

Грубые руки бесцеремонно схватили их и поволокли к выходу. Там глаза Саида, отвыкшие от дневного света, ослепило полуденное солнце. Оно окончательно вывело мудреца из того привычного состояния транса, в котором он пребывал. Внимание его рассредоточилось, он понял, что теперь уже не сможет удержать себя в состоянии самадхи и осмотрел окрестность.

Всего лишь мгновение ему понадобилось, чтобы понять – его потревожили воины очередного завоевателя вселенной, каковым тот себя мнил. Через его сознание юноша также узнал, что мечом и насилием венценосный владыка подчинил своей воли сопредельные земли, держал подвластные народы в непрерывном трепете и страхе за свои жизни, которые походили на крохотные искорки под бушующим ветром. Погасить их он мог одним жестом руки.

Завоеватель вселенной совершал очередной поход против непокорного государства, вёл войско через горы и тут в глубине тёмной прохладной пещеры его воины обнаружили седобородого старца, совершенно нагого и столь худого, что рёбра едва не прерывали обтягивающую их кожу. Он сидел неподвижно, скрестив ноги, похожий на каменное изваяние, устремив взгляд внутрь самого себя. Рядом находился какой-то юноша.

Солдаты скорее догадались, чем заметили, что жизнь ещё не покинула старика, и тогда они в служебном рвении бесцеремонно приволокли его к своему владыке вместе с мальчишкой.

Властелин с презрением оглядел седые космы волос, выпирающие рёбра отшельника, худые ключицы, тонкие ноги с почти высохшими комками жёстких мускулов. Лицо его искривила улыбка: на какое-то мгновение он ощутил жалость к этому ничтожному созданию, столь мало похожего на человека. Мальчишку он одарил одним взглядом и забыл о нём, испытывая интерес только к старику.

– Кто ты? – милостиво осведомился полководец.

Отшельник молчал. Саид читал в его сознании пронзительно острую жалость к этому человеку, который безосновательно ставил себя выше всех себе подобных. Мудрец видел в его душе гнездившийся страх. Завоеватель вселенной не мог завоевать себе даже и одного дня спокойствия и безопасности, пребывая в постоянном опасении за свою жизнь. Каждый день мог стать для него последним, ибо слишком много у него имелось соперников, врагов: даже его собственные дети втайне жаждали занять место своего отца. Подчинённые силой государи ненавидели своего повелителя, хотя и тщательно скрывали это чувство за маской покорности и полного повиновения. Все жаждали удобного случая: яд, кинжал или стрела, посланная метким стрелком, могли оборвать жизнь владыки.

Мудрец подумал о тех городах, которые захватил и разорил завоеватель вселенной, которые он залил потоками крови и которые превратил в руины, совершенно безлюдные. Подумал о тысячах и тысячах людей, что стали жертвами – среди них были дети, женщины, старики, молодые девушки и юноши… Из их голов складывались пирамиды, на которые стаями слеталось вороньё…

Отшельник затрясся от сострадания ко всем этим многочисленным жертвам неуёмного честолюбца. Из его глаз потекли слёзы.

Лицо властелина исказила презрительная гримаса. «Жалкий трус, – подумал он, – ничтожнейшее создание, как и все людишки: он испугался одного звука моего голоса. Несомненно, немало наслышан о моих великих деяниях и сейчас дрожит от страха за свою жалкую шкуру».

– Знаешь ли ты, кто я? – соизволил осведомиться владыка, ожидая увидеть трусливое кивание головой, подобострастные поклоны и услышать сбивчивый лепет.

Мудрец ничего не ответил, словно не слышал обращенного к нему вопроса. Саид понимал, что отшельника трясло от осознания бесплодности всех попыток многочисленных завоевателей покорить вселенную, чтобы установить единый порядок, который они мнили единственно справедливым. Старец думал, что этот, как и многие другие воители, будет заливать землю кровью, причинять людям неисчислимые страдания и муки, а потом сойдёт в могилу, истлеет, станет прахом, которым будут замазывать щели, а его имя забудут.

Отшельник почти стонал от своего бессилия изменить хоть что-то, предотвратить бесчисленные жертвы. Он ведал, что родятся и сойдут в могилы многие поколения, прежде чем вселенную завоюют Добро, Истина и Красота, только они будут править людьми в грядущем.

Мудрецу было открыто будущее, и он знал, что пройдёт совсем немного времени и этот самодовольный властелин, отпив из кубка отравленное вино, уйдёт в небытие. Его сыновья перессорятся между собой за власть, погибнут тысячи людей, и они сами также, пока самый жестокий и коварный единолично не захватит власть…

Завоеватель вселенной зевнул: неожиданно ему стало скучно. Да и мог ли долго занимать его мысли этот ничтожный старик! Владыка вспомнил о подчинённых ему великих государях, о множестве своих сокровенных сокровищах, о дворцах, об огромном гареме с прекрасными женщинами, о своём храбром и послушном войске. Что знал этот нищий обо всём этом? Он – просто червь, пылинка, в сравнении со всемогущим повелителем!

Завоеватель вселенной хотел было приказать обезглавить старика вместе с мальчишкой, но ему было лень шевельнуть пальцем, дабы сделать этот страшный знак воинам. «Они не заслуживают даже этого», – горделиво подумал владыка и, зевнув, тронул поводья своего могучего скакуна. Больше он об отшельнике не вспоминал.

Солдаты переглянулись: они ожидали привычного знака своего повелителя, чтобы пустить в ход мечи, но того не последовало. Поэтому они просто оттолкнули от себя старика с мальчишкой и поспешили вслед за своим повелителем.

Мудрец вернулся на прежнее место в глубину тёмной пещеры. Саид последовал за ним. Сел рядом, скрестив ноги, как отшельник, медленно и глубоко вобрал в грудь воздух, а затем выпустил его, очищая себя от скверны. Мудрец успокоил дыхание, сосредоточился: из холодного горного воздуха он вбирал в себя тайную энергию – прану. Утишил биение сердца, теперь его толчки стали редки и почти незаметными, течение крови по жилам предельно замедлилось. Мудрец возвращался к своему обычному состоянию транса, в котором он до этого пребывал не одну сотню лет.

Он вновь стал частицей необъятной вселенной: он был в ней всем – каждым атомом, каждой частицей вещества, каждой звездой, каждой галактикой… Он был всем: от мельчайших пылинок до сверхгигантских скоплений звёзд – метагалактик… Он был и тем, что есть, и тем, что некогда было, и тем, что ещё только будет… Он был везде: в каменной пещере и в лесном ските, безлюдной пустыни и в гроте у бушующего студёного северного моря, в каморке под лестницей старого дома и в хижине южноамериканца, расположенного в горном виноградном ущелье…

Сознание мудреца пронизывало всю вселенную, все её бескрайные просторы, во всех её ипостасях – прошлых, настоящих и будущих. Он знал все тайны бытия, для него не было ничего непознанного. Он ведал всё. Кроме одного, – зачем есть он? Но очень желал постичь это…