Безмолвные компаньоны

– Я так надеялась, что мы будем совершать приятные прогулки по сельской местности, миссис Бейнбридж, но, боюсь, как бы не пришлось нам просидеть всю зиму взаперти.

Взаперти. Слово было похоже на ключ, провернувшийся в замке. Старое, еще из детства, чувство, что она в ловушке. Как же она сможет отвлечься от мыслей о Руперте, если придется сидеть взаперти?

Есть книги, с надеждой подумала Элси. Карточные игры. Но немного времени нужно, чтобы все это приелось.

– Миссис Крэббли когда-нибудь играла с вами в триктрак, Сара?

– О да. И еще, конечно… – она замолчала, вытаращив глаза.

– Сара? В чем дело?

Та молчала, повернув голову к домишкам. Элси проследила за ее взглядом. Из окон выглядывали чумазые лица. Никудышные люди, хуже той коровы.

– Это, должно быть, мои арендаторы, – Элси подняла было руку, решив, что надо бы им помахать, но мужество почти сразу покинуло ее.

– Не следует ли нам… – пропищала Сара, – не следует ли нам попытаться поговорить с ними?

– Нет. Держитесь от них подальше.

– Но у них такой жалкий вид!

Она была права. Элси не могла представить, чем можно им помочь. Явиться к ним с корзинкой угощений и прочитать отрывок из Библии? Кажется, именно так делают обычно богатые леди? Почему-то ей казалось, что эти люди едва ли оценили бы этот поступок.

Заржала лошадь. Элси услышала брань и, оглянувшись, успела увидеть, как колесо экипажа, угрожающе клокоча, вырвалось из трясины, с головы до пят окатив Питерса грязью.

– Ну вот, – кисло сказал кучер, покосившись на платье Элси, – теперь нас таких двое.

Когда экипаж стронулся с места и немного проехал вперед, Элси заметила позади полуразвалившуюся церковь, почти руины. Шпиль отсутствовал, на его месте торчал только зазубренный деревянный шип. Здание окружала чахлая желтая трава, вплотную подобравшаяся к надгробиям. Из-под навеса у входа на кладбище за ними кто-то наблюдал.

В животе у Элси как будто запенились пузырьки. Ребенок. Она прижала руку к перемазанному грязью корсажу, а другой ухватилась за Сару.

– Идемте. Вернемся в коляску.

– Ах да, – Сара поковыляла вперед. – Хорошо бы как можно скорее попасть домой!

Элси не разделяла ее энтузиазма. Ведь если деревня оказалась таким крысиным гнездом, неизвестно, что они обнаружат в доме…

* * *

Река что-то им нашептывала; торопливый, бесплотный звук. Через поток был перекинут каменный, в пятнах мха мост – должно быть, тот самый, что дал название поместью.

Он ничем не походил ни на один из лондонских мостов. Вместо современной архитектуры и конструкций Элси увидела полуразрушенные арки в водяных брызгах и пене. По обе стороны реки на столбах восседало по паре утративших цвет каменных львов. Это навело ее на воспоминания о Воротах предателей в лондонском Тауэре.

Но сама река не была похожа на Темзу – не мутно-серая и не рыжевато-бурая, а прозрачная. Элси прищурилась, заметив какое-то движение под поверхностью. Там стремительно промелькнуло что-то темное. Рыба?

Когда они перебрались на тот берег, откуда ни возьмись перед ними возникла старенькая сторожка. Питерс придержал лошадей, и экипаж замедлил ход, но навстречу никто не вышел. Элси опустила окно и поморщилась от неприятного ощущения, когда к руке прикоснулся холодный и влажный на ощупь рукав.

– Езжай дальше, Питерс.

– Вижу! – воскликнула Сара. – Вон он, дом!

Дорога шла под уклон к веренице холмов, за которыми уже клонилось к закату солнце. В самом конце, припав к земле, в полукружии желтых и рыжих деревьев, стоял Бридж.

Элси подняла вуаль. Она увидела приземистое здание времен короля Якова, с тремя фронтонами на крыше, стеклянным световым куполом и красными кирпичными трубами. С карнизов вниз стекал плющ, он же полностью скрывал башни по обе стороны здания. Дом казался мертвым.

Мертвым здесь было всё. Цветники простирались ниц под бессмысленным взглядом окон, живые изгороди увяли и были испещрены дырами. Клумбы были сплошь покрыты сухими стеблями сорняков. Даже лужайки пожелтели и облысели, словно по всей земле медленно распространялась какая-то ползучая зараза. Процветал только чертополох, воинственно вздымая свои фиолетовые пики прямо посреди посыпанной гравием дорожки.

Коляска остановилась на площадке напротив фонтана, составлявшего центральную часть этого пришедшего в упадок участка. Давным-давно, когда камень еще был белым, а скульптурные изображения собак на верхушке фонтана новенькими, всё это, вероятно, выглядело красиво и радовало глаз. Теперь же из кранов не вытекало ни капли воды. По дну пустого бассейна, как живые, вились трещины.

К Элси приблизилась Сара.

– Все высыпали наружу, чтобы на нас посмотреть, – сообщила она. – Вся прислуга!

От неожиданности у Элси защемило сердце. Она слишком углубилась в разглядывание парка. Теперь и она заметила трех женщин в черном, стоявших у входа в дом. На двух были белые чепцы и передники, а третья вышла с непокрытой головой – Элси разглядела узел жестких, с проседью волос. Рядом с нею навытяжку стоял мужчина.

Элси опустила глаза на свое платье. Подол весь в пятнах, как те ржавые железные ворота. Грязь тянула шелк книзу, мокрая юбка липла к коленям. Что подумает прислуга, когда увидит новую хозяйку в таком виде? Даже в своей фабричной униформе она, пожалуй, выглядела бы чище и опрятней.

– Госпожа должна познакомиться со своей прислугой. Но я, признаться, не думала, что буду при этом выглядеть как пирог из глины.

Внезапно дверца распахнулась. Элси подскочила. Перед ней стоял худощавый молодой человек, облаченный в черный костюм.

– О, Джолион, это ты. Слава богу.

– Элси? Что, черт побери, случилось? – светло-русые волосы рассыпались по лицу Джолиона, как бы подчеркивая написанное на нем недоумение.

– Несчастный случай. Экипаж застрял в грязи, а я упала, – она показала на юбку. – Я не могу знакомиться с прислугой в таком виде. Отправь их в дом.

Он колебался. Щеки под бакенбардами зарумянились.

– Но… Все это выглядит так странно. Что мне им сказать?

– Откуда я знаю! Скажи что-нибудь! – Элси заметила в своем голосе визгливые нотки и поняла, что слезы подступили опасно близко. – Придумай какую-то отговорку.

– Прекрасно, – отступив, Джолион захлопнул дверцу. Она увидела, как он поворачивает к дому. Ветер игриво поднял завитки волос, ниспадавшие ему на воротник.

– Миссис Бейнбридж… нездоровится. Она намерена сразу же лечь в постель. Разожгите огонь и приготовьте для нее чай.

В ответ послышалось бормотание, но вскоре снова захрустел гравий – Джолион торопливо возвращался к экипажу. Элси вздохнула с облегчением. Ей не придется стоять перед ними – по крайней мере пока.

Из всех людей слуги представлялись Элси самыми строгими и придирчивыми: они ревностно оберегают состояние своего господина, поскольку от него напрямую зависит их собственное благополучие. Когда Элси появилась в лондонском доме Руперта, прислуга высокомерно встретила ее – девушку со спичечной фабрики. Признание, что после смерти матери ей пришлось обходиться без служанки, было встречено холодным презрением. Только уважение к Руперту и его предупреждающие взгляды заставляли их держаться в рамках приличий.

Сара вытянула шею.

– Как же вы справитесь? Вам необходимо поскорее переодеться, пока вас никто не видит. А Рози здесь нет!

Нет. Рози не пожелала расставаться с лондонской жизнью ради этого захолустья. Элси не могла винить ее в этом. Честно говоря, втайне она даже испытала облегчение. Ей всегда было неловко переодеваться в присутствии горничной, чувствовать прикосновение чужих рук к своему телу. И все же ей предстояло нанять новую, ради приличия. Не хотелось, чтобы ее ославили на всю округу как одну из эксцентричных вдовушек, которых немало в глубинке.

– Полагаю, я сумею справиться сегодня без Рози.

Сара просияла.

– Я могу помочь с пуговками на спине. Я хорошо справляюсь с застежками.

Что ж, одной заботой меньше.

У дверцы снова возник Джолион, распахнул ее и протянул руку.

– Прислуга отправлена в дом. Можно выходить.

Промахиваясь мимо ступенек, Элси кое-как спустилась на россыпь камушков. При виде ее платья Джолион вздернул брови.

– Боже праведный!

Она торопливо отдернула руку.

Пока Джолион помогал Саре спуститься, Элси смотрела на дом. Ничего. Шторы задернуты, превращая окна в непроницаемые черные экраны. Плющ жался к стене.

– Идем же. Сундуки уже унесли в твою комнату.

Они поднялись на невысокое крыльцо, к открытой двери. Элси еще не переступила порог, а в ноздри уже ударил запах затхлости. Кто-то, впрочем, явно попытался смягчить его более мягкой нотой. Это были ароматы, обычные для бельевого шкафа: лаванда и зеленые травы.

Джолион шел размашисто – он и в Лондоне всегда ходил так, – громко топая по серым, выложенным ромбами плитам каменного пола. Элси с Сарой семенили за ним, с любопытством осматривая дом.

Через входную дверь они попали сразу в Большой холл поразивший их размерами и каким-то древним великолепием. В глаза бросались детали, восходившие к средневековью: рыцарские доспехи, веером размещенные на стенах мечи, изъеденные жучком потолочные балки.

– Вы знали, что здесь однажды останавливался Карл I со своей королевой? – спросила Сара. – Мне рассказывала мама. Вообразите только, они прохаживались вот тут, по этому самому полу!

Элси в эту минуту куда больше интересовал огонь, ярко разгоревшийся за чугунной решеткой. Поспешив к камину, она протянула руки в перчатках к языкам пламени. Ей был привычен уголь, а в этих потрескивающих поленьях и насыщенном, сладковатом аромате их дыма было для нее что-то тревожащее. Этот запах слишком живо напомнил ей доски, из которых на фабрике делали заготовки – спичечную соломку. И то, как они расщеплялись под пилой на узенькие полоски.

Элси отвернулась. По обе стороны от камина располагались две массивные деревянные двери, украшенные металлической чеканкой.

– Элси, – Джолион проявлял признаки нетерпения. – В твоей комнате тоже затопили камин.

– Да, но я… – она обернулась и вдруг почувствовала, как свело мышцы. Лицо будто окаменело. Под лестницей. Поначалу она и не заметила. На восточном ковре стоял стол, а на нем… длинный узкий ящик. – Это?..

Джолион наклонил голову.

– Да. Сначала его поместили в гостиной. Но экономка считает, что это помещение проще проветривать, чтобы воздух был свежее.

Ну конечно: запах трав. Элси попятилась, ощущая, как все внутри сжимается в комок. Ей хотелось запомнить Руперта веселым улыбчивым щеголем, каким он всегда был, а не безжизненной куклой в коробке.

Она прочистила горло.

– Понимаю. Что ж, по крайней мере, когда соседи явятся с соболезнованиями, им не придется бродить по дому.

Навалилась было та страшная апатия, овладевшая ей, когда она впервые услышала о смерти Руперта. Но на этот раз Элси как-то удалось стряхнуть ее с себя. Она не позволяла себе погрязнуть в горе и скорби – только изо всех сил пыталась сделать вид, будто ничего, совершенно ничего не случилось.

– Соседей здесь, судя по всему, не так уж много, – Джолион прислонился к колонне. – Пока что, кроме викария, никто не появился.

Как же все это невыносимо печально. В Лондоне многие сочли бы за честь повидать Руперта в последний раз. Элси в который уже раз пожалела, что не настояла на пышных похоронах в городе – правда, Джолион утверждал, что перевезти тело в Лондон невозможно.

Сара подошла к гробу и уставилась в него.

– У него такой мирный вид. Ах, милый, он заслужил покой. – Она повернулась к Элси, протянула ей руку. – Миссис Бейнбридж, идите сюда, взгляните сами.

– Нет.

– Все хорошо. Подойдите. Вам будет приятно увидеть, как он безмятежен. Это поможет вам справиться с горем.

Элси это показалось крайне сомнительным.

– Не хочу.

– Миссис Бейнбридж…

В очаге взорвалось одно из поленьев. Элси взвизгнула и отскочила. Искры фонтаном осыпали ее платье, мгновенно превращаясь в пепел и падая на ковер.

– Боже, – она прижала руку к груди. – Ох уж эти старые очаги. Я могла вспыхнуть, как факел.

– Едва ли, – Джолион запустил пальцы себе в шевелюру. – Нам нужно подняться наверх до появления прислуги, и… Элси? Элси, ты слушаешь меня?

Из-за того, что она шарахнулась прочь от очага, всё совершилось против ее воли. Она оказалась так близко от гроба, что увидела часть профиля Руперта над белым шелком: серовато-голубой кончик носа, ресницы, волны темных с проседью волос. Отворачиваться было слишком поздно. Она робко приблизилась, ступая так осторожно, будто боялась разбудить спящее дитя. Мало-помалу высокая стенка гроба отступила.

Внезапно ее бросило в жар. Перед ней был не Руперт. Не совсем он. Перед ней лежала подделка, имитация, холодная и безликая, как каменная статуя. Ее напомаженные волосы были аккуратно уложены, не осталось и намека на непокорный завиток, вечно спадавший Руперту на левый глаз. Красные жилки, так оживлявшие щеки Руперта, превратились в чуть заметные серые штрихи. Даже его усы казались приклеенными и нелепо торчали над пересохшей кожей.

Как восхитительно щекотали ее эти усы. Она снова почувствовала их прикосновение к своей щеке, ложбинке над верхней губой. И то, как Руперт всегда смеялся, целуя ее. Смех был талантом Руперта, его даром. Было так странно, неправильно стоять рядом с ним таким, торжественным и безмолвным. Ему бы это не понравилось.

Переведя взгляд ниже, к его подбородку и наметившейся щетине, которая никогда уже не вырастет, Элси заметила на коже Руперта мелкие синие пятнышки. Они вызвали в ее памяти детство и швейную иглу, прижатую к пальцу.

Конечно же, это были занозы. Но откуда занозы могли появиться у него на лице?

– Элси, – голос Джолиона звучал решительно. – Нужно подниматься наверх. Завтра у тебя еще будет достаточно времени, чтобы проститься.

Она кивнула и вытерла глаза. Заставить себя отойти было вовсе не трудно. О чем бы ни думала Элси, стоя у гроба, это отнюдь не было прощанием с супругом. Время для этого было безнадежно упущено, оно ушло с его последним вздохом. Сейчас в ящике лежало только бледное подобие того, что некогда было Рупертом Бейнбриджем.

* * *

Чтобы подняться до потолочных балок Большого холла и оказаться на небольшой площадке, пришлось преодолеть два пролета. Горели только несколько ламп, неровно освещавших красноватые тисненые обои.

– Сюда, – бросил Джолион, сворачивая налево.

Элси пошла следом, поднимая облачка пыли и подметая ковер обвисшей мокрой юбкой. Вид широкого коридора свидетельствовал о былом величии. Вдоль стены расположили диваны, обитые гобеленом, а между ними были расставлены мраморные бюсты со сколотыми краями. Они выглядели ужасно, было невыносимо видеть их мертвенное выражение, крадущиеся по скулам тени, заглядывать в их пустые глазницы. Элси не узнала среди них ни одного знаменитого писателя или философа. Возможно, бюсты изображали прежних владельцев Бриджа? Она всмотрелась в безучастные их лица, пытаясь обнаружить хоть каплю сходства с Рупертом, но не нашла ни малейшего.

Джолион повернул вправо, а вскоре после этого еще раз влево. Они оказались перед сводчатой дверью.

– Это гостевые апартаменты, – объяснил он. – Я думаю, вам будет здесь удобно, мисс Бейнбридж.

Сара растерянно заморгала.

– Апартаменты, для меня одной?

– О, разумеется, – Джолион скупо улыбнулся. – Ваши вещи уже внутри. Я буду ночевать прямо по коридору, у лестницы для слуг, – он махнул рукой в сторону. – У миссис Бейнбридж аналогичные апартаменты в другом крыле.

Элси подняла брови. Аналогичные апартаменты. Насколько низко она опустилась?

– До чего же мило. Мы будем как настоящие близнецы, – она постаралась убрать из голоса яд, но не была уверена, что это ей удалось.

– Я только устроюсь, – опасливо промолвила Сара, – а потом приду и помогу вам одеться, миссис Бейнбридж.

– Вам незачем торопиться, – сказал Джолион. – Я покажу сестре ее комнаты. Позже мы все вместе отужинаем.

– Благодарю.

Подхватив Элси под руку, брат потащил ее обратно в коридор, откуда они только что пришли.

– Ты не должна обращаться с Сарой, как со служанкой, – прошипел он сквозь зубы.

– Я бы и не стала, но она ничего не делает, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Эта старая девица – прихлебательница, живущая за мой счет, не так ли?

– Она – Бейнбридж, единственная родня Руперта, вся его семья.

Элси помотала головой.

– Это неправда. Я была семьей Руперта. Я его ближайшая родственница.

– О да, тебе удалось убедить его в этом.

– Да о чем ты, объясни наконец!

Джолион замедлил шаг. Он огляделся по сторонам, проверяя, нет ли поблизости слуг.

– Извини. Я вел себя неучтиво. Ты ни в чем не виновата. Но я думал, что мы с Бейнбриджем договорились, еще до свадьбы, что именно произойдет в подобной ситуации. Это было джентльменское соглашение. Но Бейнбридж…

В сердце Элси закралась тревога.

– О чем ты говоришь?

– Он разве не говорил тебе? Бейнбридж перед смертью изменил завещание. Его поверенный прочитал мне текст.

– Что там сказано?

– Он все оставил тебе. Все. Дом в Лондоне, Бридж, долю в спичечной фабрике. Больше никто не получает ни гроша.

Разумеется, он это сделал. Месяц назад – когда она сообщила ему о ребенке.

Подумать только… после всего, что ей пришлось пережить, она удостоилась счастья выйти за человека заботливого, дальновидного – и потеряла его. Неосмотрительно, сказала бы Ма. Как это похоже на тебя, Элизабет.

– Что странного в том, что он изменил завещание? Я его жена, я ношу его дитя. Такое решение кажется мне совершенно естественным.

– Вполне. Проживи вы год или два, меня бы оно нисколько не покоробило, – качая головой, Джолион двинулся дальше по коридору.

Элси пыталась не отставать, запомнить дорогу она была не в силах: казалось, что винно-красные стены колышутся, будто полотнища ткани.

– Я все же не понимаю. Руперт был ко мне добр и поступил как ангел, посланный в ответ на мои молитвы.

– Нет, всё не так. Подумай, Элси, подумай же! Как это выглядит? Мужчина, которого все знали как закоренелого холостяка, женится на женщине моложе себя на десять лет и вкладывает деньги в фабрику ее брата. Он переписывает завещание, делая ее единственной своей наследницей. Не проходит и нескольких месяцев, как он внезапно умирает. Человек, казавшийся здоровым, как бык, мертв – и причина его смерти никому не известна.

В груди Элси словно выросли колючие ледяные кристаллы.

– Какие нелепости ты говоришь. Никто не может заподозрить…

– О, все подозревают, уверяю тебя. И об этом идут пересуды. Подумай о спичечной фабрике. Подумай о моем добром имени! Мне одному пришлось выдержать все это, противостоять настоящей буре сплетен.

Элси, споткнувшись, чуть не упала. Так вот почему Джолион настоял на ее отъезде в деревню, вот почему отказался доставить тело Руперта в Лондон: из-за скандала.

Она помнила последний скандал. Полисмены в металлических шлемах, снимающие показания. Слухи, которые вились за ней шлейфом, подобно мушиному рою, и неприязненные, жадные взгляды. Это может тянуться годами. Нужны годы, чтобы скандал утих.

– Боже мой, Джо. Сколько же времени мне и ребенку придется томиться в этом жутком месте?

Брат поморщился. Впервые она заметила боль в его глазах.

– Черт побери, Элси, да что с тобой такое? Я толкую тебе о пятне на нашем добром имени, на репутации фабрики, а ты ни о чем не можешь думать, кроме возвращения в Лондон. Ты хоть немного тоскуешь без Руперта?

Без Руперта ей было как без воздуха.

– Ты ведь и сам знаешь, что это так.

– Ну, должен признаться, ты неплохо это скрываешь. Он был хорошим человеком, прекрасным даже. Без него мы лишились бы фабрики.

– Я знаю.

Джолион остановился в конце коридора.

– Ты живешь здесь. Надеюсь, обустроившись, ты хотя бы ради приличия предашься скорби.

– Я скорблю по мужу, – резко ответила Элси. – Просто моя скорбь выглядит иначе, чем твоя.

Оттолкнув брата, она распахнула дверь, а войдя, с силой захлопнула ее за собой.

Закрыв глаза, она прислонилась к двери спиной, постояла так и без сил сползла на пол. Джолион всегда так. Не следует принимать его слова близко к сердцу. Младше ее на двенадцать лет, он легко выходил из себя, давал волю чувствам, слезам. Стойкость и терпение были по части Элси. И кто скажет, что это было неправильно – то, что она держала маленького Джолиона в неведении, скрывала, какие страдания выпали на ее долю?

Прошло несколько минут, и Элси полностью овладела собой. Она потерла лоб, открыла глаза. Перед ней была просторная комната, чистая и светлая, с окнами на двух стенах. Одно окно выходило на деревья в рыжей листве, росшие полукругом вокруг дома. Другое смотрело на восточное крыло, куда поселили Сару. В углу стоял ее багаж. В камине потрескивал огонь, а за ним Элси с радостью обнаружила столик для умывания. Над большим кувшином поднимались струйки пара. Горячая вода.

Она услышала голос Ма – ясно, как живой. Глупая девчонка, и что ты разнюнилась, как маленькая. Давай-ка смоем прочь все дурные мысли.

С трудом поднявшись на ноги, Элси стащила с рук перчатки и начала умываться. Воспаленным глазам сразу стало легче, а полотенце для лица оказалось на удивление мягким – как ни неприветлив этот дом, винить в чем-то экономку у нее не было оснований.

У дальней стены высилась массивная, розового дерева кровать с балдахином. На ней лежали кремовые постельные принадлежности, расшитые цветами. Позади стоял туалетный столик с занавешенным черной тканью трехстворчатым зеркалом. Элси вздохнула. Первое зеркало, которое она увидела с тех пор, как выехала из Лондона. Что ж, пора оценить ущерб, нанесенный ей падением в грязь.

Она повесила полотенце на крючок, подошла к трельяжу и присела на низкий табурет. Собравшись с духом, отдернула черную материю. Какой глупый предрассудок: закрывать зеркала, чтобы мертвец не попал в ловушку. В зеркалах, разумеется, никого не оказалось, кроме трех светловолосых женщин с карими глазами, каждая в весьма плачевном состоянии. Ее прозрачная вуалетка сбилась и висела на шее, точно попавшая в сеть ворона. Вокруг лба вились мелкие кудряшки, растрепанные ветром, а на правой щеке, несмотря на умывание, остались грязные разводы. Элси снова принялась тереть щеку, пока не отмыла дочиста. Какая удача, что она не предстала перед прислугой в таком виде.

Она медленно подняла ноющие от усталости руки, чтобы снять капор с вуалью, а затем приступила к нелегкому делу – начала вынимать шпильки из волос. Пальцы действовали не так ловко и проворно, как раньше – она все же привыкла к услугам Рози. Но и Рози, и все удобства прежней жизни остались в прошлом, за много миль отсюда.

Шпилька запуталась в волосах, и Элси охнула от боли. Она уронила руки, сверх меры раздосадованная этой мелочью. Как все это случилось? – спросила она у растрепанных женщин, сидящих перед ней. У них не было ответа.

Здешнее зеркало было холодным и беспощадным. В нем не было той очаровательной, улыбающейся невесты, которая смотрела на Элси из зеркала еще совсем недавно. Невольно в памяти возникла сцена: за спиной у нее стоит Руперт и ласково водит щеткой по ее волосам. Гордость на его лице, солнечные зайчики на серебряной щетке. Чувство безопасности и полного доверия – такая редкость – при взгляде на его отраженное в зеркале лицо. Она могла бы любить его.

Брак их был заключен по чисто деловым соображениям – союз, призванный обезопасить вложения Руперта в спичечную фабрику, но в тот вечер она увидела в нем мужчину и осознала, что может его полюбить. Увы, им было дано все, кроме одного – времени.

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть.

– Вам нужна помощь с застежками? – голос Сары.

– Да. Входите, Сара.

Сара сменила дорожный костюм на видавшее виды платье. Черная ткань кое-где полиняла неровными пятнами. Выглядела она не слишком прилично, но, по крайней мере, заплела и уложила свои мышиные волосенки.

– Вы уже выбрали платье? Я могу спросить у служанок, есть ли у них утюг…

– Не нужно. Пожалуйста, просто вытащите ночную сорочку.

Раз Джолион желает, чтобы она предавалась скорби, так тому и быть. Она поведет себя в точности так, как вел себя он после смерти Ма. Его это должно устроить. Она будет хныкать, сидя тут, наверху – пусть сам убедится, как раздражает такая никчемность.

Отражение Сары в зеркале заломило руки.

– Но… ужин…

– Я не спущусь. У меня нет аппетита.

– Но… но я не могу ужинать наедине с мистером Ливингстоном! Что скажут люди? Мы с ним едва знакомы!

Элси в раздражении встала и принялась искать сорочку сама. Неужели Сара действительно служила компаньонкой у пожилой леди? Верится с трудом. Вряд ли ей позволяли вот так стоять сложа руки и спорить с хозяйкой.