Кибер-Ангел

– Плюс – это большой заказ, думаю, пойдут навстречу, – кивнул Борис Львович, не отрывая взгляда от экрана монитора.

– Размещение в комнатах по четыре человека. Итого нужно забронировать десять комнат.

– Плюс тебе лично отдельное помещение нужно для ноутбука, принтера, бумаг и прочего.

– Да, точно. Так вот. Первый этап – анкетирование. Анкету еще нужно разработать.

– С этим делом поможем. – Начлаб быстро набрал что-то на клавиатуре. – Мои сделают быстро, и дополнительных затрат не потребуется.

– Я обработаю анкеты и разделю общую массу студентов на группы.

– По какому признаку будешь делить?

– По ай-кью. Это папина идея. Он считает… считал, что на подготовительном этапе, когда еще точно неизвестно, обречен рейс или нет, но критические двадцать процентов отказов есть, нужно не сидеть сложа руки, а пытаться спасти людей. Но спасать нужно элиту нации, а не кого попало. А элиты, сами понимаете, с низким ай-кью не бывает.

– Да-да, у нас специально для Кирилла под эту тему базы данных создали. Кто где работает, кем, какие достижения были в жизни. Пока, правда, только по Москве и Подмосковью.

Раздался звонок мобильника.

– Да. – Борис Львович послушал, что ему говорят по телефону, и снова сделал странный жест, будто подводил черту. – Отлично. Пропуска еще со вчерашнего дня лежат. Паспорта предъявите охране, вас запишут и покажут, куда идти.

Он нажал «отбой» и кивнул Павлу:

– Продолжай. Расходы: билеты студентам, расселение в санатории, то есть в доме отдыха, питание, проживание. Сколько дней понадобится?

– Ну, на анкетирование хватит одного дня. За день справимся. После обработки сорок человек будут проранжированы по уровню ай-кью от самого высокого до самого низкого. Дальше. Второй этап. Нужно разделить испытуемых на группы, например по четыре человека. Это десять групп. Суть в том, чтобы выделить лидера в группе. Тут засада. В смысле затрат. Мой вариант испытаний на втором этапе отец забраковал. А свой придумать… не успел.

Павел отвернулся к окну, помолчал и, упрямо наклонив голову, продолжил:

– Я вам свой вариант сейчас расскажу, вы прикиньте по деньгам и решите, что делать, может, мне подскажете. Ну и третий этап – добраться до аэропорта на условно обреченный рейс. Кто успеет, того заношу в свою таблицу с ай-кью, при этом буду анализировать то, как добирались.

– А ты думаешь, что испытуемые с высоким ай-кью будут добираться в аэропорт как-то иначе, чем испытуемые с низким?

– Конечно. Это не только я думаю. Мы с папой обсуждали. Смотрите. У вас ограниченное время, то есть препятствие. Плюсом и другие препятствия: отмена рейсов автобусов, изменение расписаний электричек, светофор где-то отключен и так далее. Представьте себе лес и чащу. Деревья, овраги, ручьи и есть наши преграды на пути к финишу. Низкий ай-кью попрет напролом. Для него задача простая, чего тут долго думать? Самый быстрый путь – это самый короткий. А интеллектуал изучит карту, прикинет варианты, выберет оптимальный и в итоге доберется до финиша первым. Профессионалы – лесники, егеря, охотники – в расчет не берутся, они исключения из правила.

– Ух, как ты всех… распределил. Узнаю Кирилла. Он тоже безжалостно делил людей на цвет нации и остальную массу. Ну что ж…Черт, второй этап обсудить не успеем.

Борис Львович встал из-за стола, одернул пиджак и вышел из кабинета.

Павел, как раз приготовившийся изложить свои мысли про второй этап, удивленно проследил за ним взглядом. Трое молодых мужчин с военной выправкой шагали в ногу по проходу, по которому полчаса назад прошел Павел.

Начлаб встретил их, поздоровался с каждым за руку и пригласил в кабинет. Павел, поняв, что беседа окончена, собрал листочки, упаковал в папку, потом в рюкзак и подошел к столу с монитором, решая, сейчас забрать непригодившуюся флешку или потом.

– А ты куда, Паша? Это представители РОбТ, я тебе вчера рассказывал. Знакомься.

Павел растерялся. Он же помнил про контракт, когда шел сюда. И слова Норы: «Ничего не подписывай» – тоже помнил. Но потом увлекся рассказом об испытаниях и все позабыл. Мужчины из этого самого РОбТ выглядели… внушительно. Как он будет с такими серьезными дядями обсуждать программу отца? Вон один, невысокий качок, наверное, самбист, смотрит, словно сканером прощупывает. Как вообще ведутся такие переговоры? Павлу заказы на тестирование просто скидывали в мессенджер, отчеты он отправлял по электронке. Подписывал договоры цифровой подписью. Как-то так. Павел представил, как он сейчас выглядит в глазах телохранителей. Студент-второкурсник, худой, длинный, плохо подстриженный, в джинсах и чистом, много раз стиранном худи. «Да ладно, не трусь», – одернул он себя. Они тоже не в галстуках пришли.

– Виктор, – представился невысокий качок, который пронизывал Павла взглядом-сканером.

Виктор неожиданно широко улыбнулся полными губами, отчего глаза-сканеры чуть прикрылись приподнявшимися щеками, шагнул навстречу Павлу и протянул руку. Павел с опаской пожал твердую шершавую ладонь и, представив, как этот Виктор рубит противников такой ладонью-лопатой направо и налево, поежился.

– Павел Станов. – По очереди Паша пожал руки двум другим мужчинам и посмотрел на начлаба: мол, что дальше?

– Присаживайтесь.

Паша сел на прежнее место, оно показалось ему уже родным, обжитым. На другой стороне стола расположились представители РОбТ, причем напротив Павла сел качок Виктор, а по бокам от него остальные двое. Борис Львович, закрыв жалюзи на стенах кабинета, отчего в помещении стало по-казенному неуютно и серо, устроился рядом с Павлом.

– Что ж, начнем. – Начлаб вопросительно посмотрел на мужчин: – У вас есть вопросы к Павлу? Он сейчас готовит испытания, чтобы продолжить разработку «Ангела».

Паша мысленно чертыхнулся. Ну дядя Боря! Ну жук! Ловко перевел стрелки!

Виктор испытующе посмотрел на Павла:

– Не скрою, мы заинтересованы только в конечном результате программы. Нам приходится охранять очень богатых клиентов, которые имеют собственные самолеты. Когда мы разговаривали с автором «Ангела», он уверял, что в итоге будет твердая цифра: процент, подтверждающий, что рейс обречен. Разговор шел только в общих чертах. Хотелось бы узнать подробности. И услышать про сроки.

– Чтобы получить конечный результат, нужно еще много работать…

Борис Львович незаметно подтолкнул локтем Павла, мол, подключайся. Павел встрепенулся:

– Та самая твердая цифра, которая максимально возможна, – это двадцать процентов. Вообще, от пятнадцати до двадцати…

– Это предварительно, будут испытания, потом отладка… – перебил Борис Львович.

– Такой результат нас устроит. Для жизни клиента сомнение в двадцать процентов – это много. – Виктор переглянулся с товарищами, оба синхронно кивнули. – Откуда вообще взялась такая цифра? Почему именно двадцать, а не тридцать, не сорок?

– Цифра появилась в результате расчетов и…

– Из интернета. Статистика катастроф и выживших в них. Плюс информация из открытых и не совсем открытых источников, – теперь Павел перебил начлаба.

Он смотрел прямо в глаза-сканеры Виктора. Пусть решают, нужна им программа «Ангел» или нет, основываясь на правдивой информации. Обманывать Павел никого не собирался. Даже если проект закроют, он сам его закончит. И без них обойдется. Вообще-то нет, не обойдется. Испытания… Нужны деньги.

Оба – и Павел, и начлаб – замолчали. Ждали реакции Виктора, поняв, что именно он в тройке мужчин главный.

– Не понимаю. – Мужчина, сидевший справа от Виктора, поднял вверх руку словно ученик в школе. – Если все известно, почему этим делом никто не занимается? Почему не отменяют рейсы? Если статистика постоянная?

Павел и начлаб переглянулись. Павел на листке быстро начеркал: «80!!!», начлаб, скрывая улыбку, опустил голову.

– Вы переставляете местами события. Сначала происходит катастрофа, а потом появляются сообщения о чудесном спасении. Журналисты выискивают тех, кто не попал на этот рейс.

– И непопавших всегда двадцать процентов? – недоверчиво переспросил Виктор.

– От пятнадцати до двадцати. Отец собрал статистику за несколько лет. С две тысячи второго года и до две тысячи восьмого, когда взорвали «Невский экспресс».

– Допустим. – Виктор вдруг внимательно посмотрел на дверь в кабинет, наклонился к своему сотруднику слева и что-то прошептал. Тот неслышно встал, словно выплыл из-за стола, и так же неслышно, осторожно переступая, двинулся к двери.

– А вы, как я понял, хотите выявить эти двадцать процентов отказников до начала рейса? И так обозначить будущую катастрофу? Каким образом выявить?

– Боты будут мониторить соцсети. – Павел удивленно следил за мужчиной, который прокрался к дверям, постоял, прислушиваясь, и кивнул Виктору. – В настройках мониторинга заложены основные ключевые слова, такие, как «не успеваю», «не поеду», и определение тональности, например паника, взволнованность. Еще будем отслеживать возвраты билетов. Как только программа выловит совпадение в пятнадцать-двадцать процентов сообщений о том, что кто-то не попадает на один и тот же рейс, включится наш «Ангел». Выявит условно обреченный маршрут, подключится к базам данных. Определит, кто из базы тоже купил билет на этот рейс. И начнет незаметно работать. Если по-простому: мешать людям добраться до аэропорта или вокзала.

– Давай! – громким шепотом приказал Виктор, мужчина распахнул дверь и выскочил наружу.

Шум и разговоры в лаборатории, ворвавшиеся в открытую дверь, мгновенно стихли. Мужчина одной рукой втащил в кабинет упирающегося парня. Павел узнал в нем того, кто жаловался на полтергейст.

– Володя? А что ты за дверью… – Борис Львович растерянно приподнялся и снова сел.

– Подслушивал. – Виктор встал и подошел к парню. Тот, с вывернутыми телохранителем руками, со страхом, исподлобья следил за ним.

– У вас, ребята, крыша течет. – Виктор быстро обыскивал несопротивляющегося Володю. – Я сначала думал, что информацию про контракт между лабораторией и РОбТ специально слили в СМИ для рекламы, чтобы спонсоров привлечь. А здесь настоящий шпион нарисовался. Кто заказчик?

Виктор ткнул пальцем «шпиону» в какую-то точку на животе, тот охнул от боли и выкрикнул:

– Не знаю! На почту анонимно прислали заказ!

– Выведи его пока… куда? – Виктор повернулся к начлабу.

– Куда… Можно в переговорную номер два, она в конце коридора. Как выйдете из лаборатории, сразу направо… А что вы собираетесь с ним делать? – Борис Львович с грохотом отодвинул стул и поднялся во весь свой немаленький рост, нависая над коротышкой Виктором. – Это мой сотрудник, и нужно сначала выяснить, почему он так… поступил.

– Выясним, выясним. – Виктор успокаивающе похлопал начлаба по руке. – Мы тут закончим, а Леша со шпионом в переговорке посидят. Потом будем разбираться. Да?

Товарищ Виктора вывел Володю и прикрыл за собой дверь. Все расселись уже меньшим составом по прежним местам и переглянулись.

– Ну, хорошо, хорошо. – Начлаб тяжело опустился на стул. – Давайте продолжим. А как вы… ну, поняли, что за дверью… шпион?

– Меня учили по материалам академика Сутонина.

Начлаб оживился:

– Биоэнергетические технологии? Вот оно что…

– Вы говорили о ботах, которые будут мониторить соцсети, – бесстрастно напомнил Виктор, глядя на начлаба. – А что за базы данных, к которым подключится «Ангел»?

– Давайте я расскажу. – Павел подтянул к себе вновь выложенные листки бумаги, чтобы казаться солиднее. Виктор ему понравился. Вдруг захотелось доказать ему, что программа «Ангел», задуманная отцом, сто́ящая. Казалось, что Виктор поймет и оценит. – Есть предположительно обреченный рейс. Решение «Ангела» будет основываться на мониторинге соцсетей и условных двадцати процентах отказов. Мы не сможем пока обращаться в аэропорты с просьбой об отмене рейса. Такие доказательства не примут. «Ангелу» нужно набрать собственную статистику. Допустим, будет десять катастроф, о которых «Ангел» заранее предупреждал. Тогда к нам прислушаются, тогда заработает государственная машина, как говорил мой отец, и спасение всех пассажиров рейса будет возможно. А пока мы будем стараться спасти кого-то из людей.

Павел коротко взглянул на Виктора. Тот все так же бесстрастно слушал, ничем не выдавая своего отношения к словам Павла. Тот заволновался и быстро закончил:

– Отец подумал: а почему бы, пока программой не заинтересуется государство, не сделать так, чтобы спасались не случайные люди, а те, от кого, например, зависит будущее нации? Или даже мира? Представьте, что на такой обреченный поезд сел Эйнштейн? До того как написал свои гениальные работы. И погиб. А спасся какой-нибудь сантехник или… не знаю, библиотекарь, например.

– И базы данных, о которых упомянул Борис Львович, – это та самая элита нации? – Виктор задумчиво начертил на столешнице силуэт самолета, перечеркнул его и спросил: – А как же цифра? Двадцать процентов? Получается, в сумме будет больше? Те, кто сам, что-то предчувствуя, откажется от полета, плюс те, кого «Ангел» спасет из базы данных?

Павел отрицательно покачал головой:

– Это все выяснится, когда «Ангел» начнет работать. Но отец думает… думал, и я с ним согласен, что цифра останется той же.

– Ладно, суть я понял. А базы данных вы уже составили?

Начлаб и Павел в знак согласия кивнули.

– Пока только по Москве и Подмосковью. – Начлаб, до этого сидевший в растерянности, очнулся и подключился к переговорам. Павел перевел дух.

– То есть в сухом остатке, – хмурясь, проговорил Виктор, – пока программа не докажет свою состоятельность, вы будете спасать цвет нации из двадцати процентов, а человеческий мусор в оставшихся восьмидесяти пусть гибнет на обреченных рейсах? Помню, твой отец говорил, что они нужны лишь для репродукции. М-да. Попахивает нацизмом.

– Сейчас вообще никто ничего не делает. И никого не спасает, – Павел с вызовом посмотрел на Виктора. – Нужно же с чего-то начинать.

– А как будете решать, кого спасать «Ангелом», а кто пусть сам спасается?

– По величине ай-кью. – Павел внутренне сжался, предвидя реакцию телохранителей.

Сотрудник РОбТ рядом с Виктором громко хмыкнул. Виктор посмотрел на него, улыбнулся и заключил:

– Зато нас с тобой признают годными для репродукции.

Оба захохотали. Отсмеявшись, Виктор обратился к начлабу:

– У вас будут проблемы из-за деления людей на двадцать и восемьдесят. Журналюги поднимут хай!

– А никто не собирается журналистам выкладывать информацию… – Начлаб осекся, вспомнив про Володю, и посмотрел на закрытые двери кабинета.

– Вот-вот. Думается, ваш Володя за денежку сливает инфу обо всех проектах лаборатории знакомому журналисту. – Виктор невесело улыбнулся. – Нам нужно позаботиться о сохранности информации.

– Нам? – уточнил начлаб.

Павел с облегчением выдохнул и почувствовал острую благодарность к коротышке-телохранителю. А ведь после обвинения отца в нацизме Виктор стал для него чуть ли не врагом.

– Нам. Мы в деле, – кивнул Виктор. – Вот контакты наших юристов.

Виктор выложил на стол две визитки.

– Пусть ваши юристы свяжутся с нашими и начинают готовить контракт.

– Подождите, – Павел остановил начавшего подниматься Виктора. – Ваши рейсы – это частные самолеты, информации о них в соцсетях не будет, баз данных тоже, как «Ангел» вам поможет?

– В корень смотришь. – Виктор хитро прищурился. – Разработаете со временем программу и для частных самолетов. А вообще, мы с клиентами летаем на разных рейсах. И жить все хотят.

Глава 3. Лиза

В большой захламленной книгами и старыми семейными фотографиями профессорской квартире звучали аккорды ноктюрна Шопена и гулял сквозняк. На кухне, объединенной с гостиной с помощью новомодной арки, была настежь открыта балконная дверь, теплый ветер с улицы раздувал легкие шторы брусничного цвета.

Лиза варила бабушке кофе. Бабушка не признавала смесей, только робуста, только свежемолотый и обжаренный не позже одного месяца назад. Она покупала такой в интернет-магазине «Торрефакто». И пила без молока, но с сахаром.

На кофейной поверхности в турке появились пузырьки. Они все увеличивались, увеличивались, пока не вспухли непрозрачной шоколадной пенкой. Лиза сняла с огня турку, поставила на крошечный поднос, на котором уже были сахарница и чашка с блюдцем, и понесла все в кабинет бабушки.

Елена Александровна, профессор математики, бывший преподаватель академии, что-то писала, сидя за большим письменным столом.

Бабушка и внучка были похожи, только у Лизы на плече лежала толстая русая коса, а седые волосы бабушки украшала удлиненная стрижка с асимметричной челкой. А глаза, серо-голубые, форма носа и губ повторялись, как у матери и дочери. И осанка. Осанка была та же. Бабушка с детства заставляла Лизу делать упражнения для укрепления мышц спины. И теперь, несмотря на маленький рост, Лиза выглядела стройной и нравилась себе, когда мельком оглядывала свою фигуру в зеркале. Еще у Лизы были ямочки на щеках, а у бабушки нет. Ямочки достались Лизе от отца. Наверное. Потому что отца Лиза не помнила. Зато помнила деда. Он умер, когда Лизе было одиннадцать. Он тоже был профессором. И считал, что девушке нужны мозги, а не осанка. Поэтому, определив, что Лиза с раннего детства проявляет особые способности к запоминанию, занимался с ней по методике тренировки памяти знаменитого Соломона Шерешевского. Сейчас Лиза легко запоминала огромные объемы информации. К ЕГЭ вообще не готовилась. Сдала сразу с высшим результатом. В МГУ на исторический тоже поступила легко в 16 лет. Экзамены и зачеты на первом курсе даже не заметила, половина была проставлена «автоматом». Запоминала легко, с первого раза, а забывать ненужное и уже отработанное иногда не получалось. Не успел дед научить этому, не довел дело до конца. Умер. Когда Лиза подросла, пыталась сама разобраться в мемуарах Шерешевского, который разрабатывал собственные способы «забывания информации», но они ей мало помогали.

– Бабуля, вот кофе.

Елена Александровна, не отвлекаясь, постучала согнутым пальцем по краю стола рядом с собой. Лиза поставила туда поднос. Но возвращаться на кухню не спешила. Вместо этого подошла к окну, потрогала землю в горшках с цветами, проверяя, влажная ли. Отодвинула дальше к стенам шторы. Прикрыла форточку: здесь сквозняк чувствовался особенно сильно, а у бабушки иногда обострялся радикулит.

– Ну, что ты бродишь тенью? Мне нужно дописать статью, у меня сегодня дедлайн, – последнее слово бабушка произнесла с гримасой.

– Пошептаться надо.

Лиза подошла к прямой спине бабушки, положила ей на плечи ладошки и принялась поглаживать напряженные мышцы.

– Ой, вот здесь, вот здесь помни еще.

Елена Александровна перехватила руки Лизы, ласково пожала их и развернулась вместе со стулом к внучке.

– Рассказывай о своих проблемах. И подай сигареты.

Она сняла очки и положила их на стол, вставила сигарету в гладкий длинный мундштук ручной работы из натурального коньячного янтаря. Мундштук ей подарили недавно на юбилей бывшие коллеги. Бабушка тогда сказала, что хотела уже бросить курить, все-таки возраст, но ради такой красоты, пожалуй, потерпит, бросать пока не будет.

Несмотря на утреннее время, Елена Александровна была аккуратно одета и причесана. Она строго осмотрела Лизу, не нашла к чему придраться, закурила и сделала жест рукой, мол, излагай, я слушаю.

– Мне нужно уехать в среду на несколько дней. Прикроешь меня перед мамой? Скажешь, что разрешила.

– Сначала изложи задачу, исходные данные и доказательства, что событие действительно необходимо.

Лиза подтянула к себе стул от окна, села напротив бабушки, выпрямилась, сложила руки на коленях и улыбнулась, отчего обозначились ямочки на щеках.

– На факультет пришла дама из деканата и зачитала предложение об участии в эксперименте. Какая-то лаборатория из Москвы, все официально. Нужно поехать в дом отдыха под Звенигородом, заполнить анкеты, пройти квест, потом в час пик доехать до аэропорта Шереметьево. На все дается три дня плюс два выходных: субботу и воскресенье те, кто захочет, тоже проведут в доме отдыха. Там есть пляж и лес.

– Звучит как бред. Разве такие испытания бывают? Мне нужен адрес и название лаборатории, я пробью информацию по своим каналам.

– Хорошо, пробивай.

– Почему ты хочешь поехать? С кем?

– Ни с кем. Просто интересно провести несколько дней на природе недалеко от Москвы. И если выполнить все задания, дадут бонус. Деньги. Немного, но все-таки.

– А билеты, проживание, питание на эти дни?

– Все оплачивают. Ты лучше подумай, что мы скажем маме.

– Сначала я все проверю.

Бабушка достала из кармана домашних брюк мобильник, включила его, вытянула из пачки еще одну сигарету и пошла через всю квартиру на балкон, выход на который был из кухни. Если ей нужно было серьезно поговорить, она всегда туда выходила, даже зимой.

Лиза двинулась за ней, но бабушка махнула рукой – мол, останься, и Лиза опять присела на свой стул.

На самом деле Лизе не нужен был никакой загородный отдых. Несколько дней прожить в четырехместной комнате неизвестно с кем? Делить общий туалет? Сомнительное удовольствие. А вот деньги… Она давно присмотрела книгу «История Китая в Средние века», подарочное издание. На днях заходила в магазин, увидела скидку на ценнике и надпись: «Последний экземпляр». Книгу хотелось, а просить на это деньги у бабушки – нет. И так половина стипендии уходила на книги, бабуля подбрасывала иногда с гонораров за статьи, но нельзя же постоянно клянчить.

Мозг Лизы, словно огромный костер, поглощал топливо-информацию. Если она не получала новых знаний, то чувствовала себя ненаполненной, как непозавтракавший, голодный человек. Дед, чья фотография в рамке украшала старинное бюро из дуба, стоявшее в комнате Лизы, когда был жив, радовался такому побочному эффекту выбранной им методики запоминания. Гладил Лизу по голове, упиваясь успехами внучки, и говорил, что когда-нибудь они вместе совершат открытие. Теперь Лизе приходилось расхлебывать заваренную дедом кашу одной.

Для участия в испытаниях Лизе как несовершеннолетней требовалось согласие родителей. Можно было попросить мать, возможно, удалось бы ее уговорить. Но ехать на другой конец Москвы, где последние несколько лет она жила, совершенно не хотелось. Метро Лиза не выносила. Как и любой общественный транспорт. Еще один эффект методики Шерешевского – она плохо запоминала лица. Вместо лиц у вполне нормальных тел могли быть какие-то разноцветные огни или что похуже. Раньше они снились ей по ночам, эти люди без лиц, увиденные в метро, трамвае или торговом центре. Со временем прошло – Лиза научилась справляться со снами, а отвращение к большим скоплениям людей осталось.

Из коридора послышался мягкий стук по паркету широких каблуков домашних туфель бабушки.

– Все вполне законно, лаборатория приличная, исследования без медикаментов, просто выяснят, как действуют в определенных обстоятельствах люди с разным ай-кью. – Бабушка, зайдя в комнату, чмокнула Лизу в макушку, затем заглянула в пустую турку. – Пойдем на кухню, поедим чего-нибудь? И да, я позвонила твоей маме, спросила, не возражает ли она.

– И она? – усмехнулась Лиза.

– Не возражает.

Лиза подхватила чашку из-под кофе, сахарницу и пошла вслед за бабушкой на кухню.

– А ты подпишешь мне согласие вместо родителей?

– Я подпишу. Но ты пообещаешь мне, что, если что-то тебе не понравится, сразу уедешь оттуда, из этого дома отдыха. Вообще-то приглашены студенты в том числе и с высоким ай-кью, возможно, это будет приличное общество. Не забывай о своей родословной, Лиза.

– Да я вообще не собираюсь там ни с кем общаться. Проведу три дня на испытаниях, получу вознаграждение – и домой.

– Напрасно. Ты сможешь познакомиться с интересными людьми. И так постоянно сидишь дома, уткнувшись в книги.

– Зато не в планшет, – тихо, чтобы бабушка не услышала, буркнула Лиза.

– Спасибо, что не в планшет, – не услышав Лизу, повторила ее слова Елена Александровна. – Иногда, глядя на маленьких детей с планшетами и их молодых родителей с мобильными телефонами, мне думается, что твой дед с этой его дурацкой идеей развития памяти был прав. Потом я вспоминаю, как ты мучилась со своими кошмарами в сновидениях, и начинаю сомневаться.

Лиза промолчала. Бабушка не знала самого главного. Того, зачем дед развивал память внучки, почему торопился и каким именно открытием хотел поразить ученый мир. А Лиза знала.

* * *

В полупустом вагоне электрички Лиза внимательно смотрела на пролетающий за окном подмосковный пейзаж.

Она едва не опоздала из-за бабушкиных наставлений, торопясь, вбежала на платформу, заскочила в последний вагон. И поняла, что ее ждут неприятности, еще до того, как за ней закрылись двери. Компания из пяти развеселых парней с гитарой обосновалась посередине, перекрывая путь в другие вагоны. Лиза шмыгнула к ближайшему месту у окна, села спиной к парням и затаилась. Но успела заметить, что один из них (она мысленно назвала его Громилой за мощную перекачанную фигуру) оценивающе посмотрел на ее косу. Черт! Коса! Она же заколола ее шпильками в узел и спрятала под косынку, но та, словно коварная змея, выскользнула, растеряв где-то по дороге шпильки.