Реплика

За обедом говорили о чём угодно, только не о том, что действительно могло занимать умы собравшихся.

– Меня всё равно ищут, – вздохнула Вероника, посмотрев на телефон. – Сейчас, это быстро.

– Слушай, отбери у неё телефон! – посоветовала Римма Александру. – Знаю я эти её дела. На самом важном месте вскочит и убежит отвечать на письмо.

Вероника с улыбкой отмахнулась: «Да ну тебя!», и исчезла в направлении спальни.

– Вот там и отбери, – посоветовала Римма Александру. – А лучше отбери и выключи. Не парься, мы тут сами со всем справимся, заодно и поболтаем.

                                          * * *

Ника критически оглядела кухню. Сразу видно, что Саша жил один: единственное место, где на кухне был хоть какой-то порядок – холодильник. И то потому, что там почти ничего не было.

Теперь есть.

– И о чём ты хотела поболтать? – поинтересовалась Ника, глядя на довольную Римму с очередной чашкой воды в руке. – Смотри, будешь булькать!

– Да ну тебя! – заржала Римма и осеклась. – Ой, прости, я опять не совсем из роли вышла. Так это не я, это ты хотела поболтать.

– Правда? – улыбнулась Ника.

– Конечно. Ты хотела узнать больше о моей маме. Она разрешила рассказывать о чём угодно. Что-то конкретное?

– Расскажи о том, как она влюбилась, – попросила Ника и прикрыла глаза.

Римма покачала головой и протянула руки.

– Прямой контакт? А то я так могу до конца той недели рассказывать.

– А мы куда-то торопимся?

Они обе рассмеялись, и Римма посерьёзнела.

– Хорошо, будем как они. Так правильнее. Слушай.

Мама как раз придумала, как производить адаптивный коллоид и, самое главное, как управлять процессом его размножения. Римма, уже третий месяц была во плоти, пусть и искусственной, и не могла нарадоваться, она избавила маму почти от всех домашних хлопот, она любила, когда вечером у мамы выдавалась свободная минутка, чтобы сесть рядом и говорить, говорить…

Римма возникла как одна из первых Реплик. К моменту, когда Вероника «пробудилась», как только смогла использовать свой «день сурка», чтобы обучаться за считанные часы тому, для чего требовались месяцы, Римма уже была настолько человеком, насколько можно вообразить, она не желала относиться к Веронике иначе, как к матери.

Постепенно пришло понимание, что никого кроме Риммы в жизни Вероники нет. Римма давно научилась воспринимать состояние людей по летучим веществам, выделяемым их кожей, простыми словами, по запаху. И вот как-то раз мама вернулась с работы в необычно радостном настроении, а в её запахе Римма почуяла что-то новое. Понятно, что всё это гормоны, специфические их сочетания, но этот конкретный букет оказался доселе неизвестным.

– Мама, с тобой всё хорошо? – поинтересовалась Римма, с некоторой тревогой отметив необычный блеск её глаз.

– Лучше не бывает! – с улыбкой отозвалась мама и, внезапно, крепко обняла свою дочь и чмокнула её в щёку.

– Ты влюбилась?! – дошло до Риммы. – Вот это да!

Мама счастливо кивнула.

– Завтра иду на свидание! – заметила она гордо. – Ты ведь этого хотела, да?

Не то чтобы очень хотела, но время шло, и пусть мама ещё очень молода, поневоле встревожишься, когда поймёшь, что её никто не интересует, кроме Риммы, конечно. Ведь это всё-таки не совсем настоящая семья. Неполная.

Римма обрадовалась. Очень обрадовалась. И именно в этот день она поняла, что начала чувствовать то, что чувствует мама даже на большом расстоянии. Весь вечер она расспрашивала маму об её избраннике, хотя того, запаха, что мама принесла с собой хватило, чтобы составить впечатление. Впечатление оказалось хорошим.

На следующий день мама отпросилась с работы, до этого казалось, что ничего, кроме работы и Риммы маму не интересовало. Она стояла у зеркала, прихорашиваясь, когда Римма, в этот момент находившаяся в магазине в пяти минутах ходьбы, почувствовала неладное. Когда она ворвалась в квартиру, мама лежала в кресле, у неё был такой вид, что краше в гроб кладут. Римма отчётливо поняла, что мама умирала. Всё указывало на это. Самое страшное, что со здоровьем у мамы всё замечательно, и как ей помочь было совершенно неясно.

Римма сумела превозмочь панику и заглянув в свою обширную медицинскую базу данных, принялась справляться с симптомами. Уже через пятнадцать минут мама перестала выглядеть лежачим мертвецом, а ещё через полчаса Римма узнала о гибели её мужчины. Совершенно нелепой и жуткой гибели в ДТП, да в таком, после которого на тело смотреть страшно.

У мамы случилась истерика, а потом наступила сильнейшая депрессия; спасла её, как ни печально, работа. Почти полгода мама приходила в себя, когда всё повторилось: сияющая влюблённая мама, далеко идущие планы после завтрашнего свидания… и далее по списку. В пятый раз Римма почти успела попрощаться с мамой, уже почти не оставалось никакой надежды. Чудом вытащила с того света, почти неделю приводила в чувство, не отходила от её постели.

И вот неделю назад она опять влюбилась.

– Мама, ты хоть скажи, кто это! – взмолилась Римма. – Ну я же всё равно узнаю, если только ты меня не выключишь.

Она сказала. Римма уже понимала, что для того, чтобы маму «пробило», как она выражалась про себя, ей обязательно нужно прикоснуться к тому самому мужчине. Ну зачем, зачем она прикоснулась?!

Римма быстро узнала подробности об Александре.

– Мама, ты что, серьёзно? – поразилась Римма. – Ты знаешь, что ему никто, кроме его Реплики, не нужен?!

Мама кивнула.

– А знаешь, что он ей на полном серьёзе покупает одежду, бельё и остальное?! Мама, он же псих!

– А я тогда кто? – тихо поинтересовалась мама, прижимая к себе виртуальную дочь. – Ты понимаешь, что это просто случается, и всё?

– Ты понимаешь, что я теперь тебя не откачаю?! – Глаза Риммы наполнились слезами, что случалось крайне редко. – Я не хочу тебя потерять!

– Тогда помоги мне, – попросила мама. – Будь рядом с ним. Защити, если нужно. Если я не увижу его снова, я умру. Я чувствую.

Римма уткнулась лицом в её плечо, расплакалась и пообещала, что защитит этого долбаного психа, лишь бы мама была жива и счастлива. На том они и договорились.

– Ты правда считаешь его психом? – тихо спросила Ника. – Просто скажи, что ты думаешь, я не обижусь.

– Теперь нет, – покачала головой Римма. – Теперь я понимаю, почему он покупал тебе одёжку и бельё и обсуждал с тобой, в каком доме вы встретите старость…

Ника рассмеялась и покивала.

                                          * * *

– Смотри, это на пальцах, – указала Вероника на картинку. – Это аттрактор диффузной модели. Очень изящный и простой, всегда сходится быстро. Это означает, что модель всегда связно ведёт беседу, не отвечает невпопад, но не умеет выдавать ничего неожиданного. Она просто хорошо просчитывает, что сказал бы человек с таким же словарным запасом.

– Да-да, понимаю, – кивнул Александр.

– Вот это – экстраполяция того, как мыслит человек.

Предыдущая картинка походила на причудливо смятый кусок пластилина, а эта напоминала на фотоснимок мощного взрыва с разлётом осколков во все стороны.

– Это так называемый странный аттрактор, в некоторых областях параметров он сходится медленно, но сходится или к верхнему контуру, или к ядру. И он в состоянии давать такие вот выбросы вне области ядра. Человек может выдумывать новое, это выглядит так.

– Ого! – впечатлился Александр. – Это ты собрала столько сведений, чтобы построить модель?!

– Мы. Я и Римма. А вот это твои рекомендации, – указала Вероника. – Всё внутри тора, аттрактор очень устойчивый.

Она показала новую картинку.

– Но при некоторых параметрах он даёт такие же интересные выбросы, его намного проще обучить, чем пытаться воссоздавать подобие человеческого мышления.

– Не думал даже… – удивился Александр. – Просто добивался, чтобы модель не несла ну совсем уж полную чушь.

Вероника улыбнулась и погладила его по голове.

– Вот то, что сейчас используют Римма и Ника, – показала она модель. – Очень компактно и похоже на человека. Это требует на порядок меньше ресурсов для обучения. Наверное, если бы не было твоей модели, не было бы и Риммы. И меня не было бы… – добавила она тихо, погладив Александра по голове.

– Но откуда у тебя этот коллоид, идея термояда?! Римма придумала?

– Там всё сложно. Я расскажу, – пообещала Вероника, встав позади Александра и обняв его за плечи. – Слишком много для одного дня, даже для недели много.

– Ну точно кошка! – поразился Александр, услышав знакомые звуки и прикоснувшись ладонью к горлу Вероники. – Ощутимая вибрация, только хвоста и шерсти нет, – сказал он ей.

Вероника расхохоталась.

– Я маму о том же спрашивала, когда она меня убаюкивала. Мне было интересно, куда она дела свой хвост. И каждым следующим утром мы искали его по всей квартире… Всё, Саша. Отвлекись. Пусть голова хоть капельку отдохнёт. Мы всё расскажем, понемногу.

– Тогда начну читать про всё это, – решил Александр. – Иначе точно свихнусь.

– Я сейчас пришлю тебе файлы, – кивнула Вероника и поставила на стол перед ним песочные часы.

Не улыбаясь. Александр кивнул и принялся читать, не забывая переворачивать часы. Бутылка с водой перед ним постепенно пустела. Вероника села на соседний стул с художественной книгой в руках.

Тихонько постучалась Ника со спицами и вязанием и взглядом указала на кресло. Вероника, улыбаясь, кивнула, минуту спустя Ника увлечённо вязала, с улыбкой поглядывая на людей. Зрачки её время от времени сияли белым светом, но замечала это только Римма, усевшаяся прямо на пол – она смотрела кино со своего планшета, время от времени улыбаясь и поглядывая на остальных.

10. Красная тревога

Римма и Вероника сидели на кухне: Римма смотрела кино с планшета, Вероника продолжала читать. Заглавие книги гласило «О тщете всего сущего». И всё. Имени автора нет, слепая обшарпанная обложка, книга на вид старая, читали её не раз. Уже не пытаясь изображать ход мышления органических, Римма пробежалась в памяти и не нашла такой книги среди реально издававшихся. Зато нашла среди выдуманных.

Вывод напрашивался. Тем более что мама как бы невзначай поглядывала на лицо дочери с хитрым видом.

– Сборник книг о муми-троллях, – сделала вывод Римма, ухмыляясь во весь рот. – Так, да?

Вероника расхохоталась и кивнула. Вложила закладку в книгу и передала её дочери. Та с восторгом пролистала: уникальный экземпляр, отпечатано в типографии, сразу видно хорошее оборудование, но намеренно «состарено», прилежно и с любовью сшито вручную.

– Это из тех твоих книг-сюрпризов? – предположила Римма, улыбаясь, и Вероника кивнула.

– Мама, я тебя люблю! – восторженно воскликнула Римма, заставила Веронику подняться на ноги и обняла.

Вероника ощущала, как бьётся «сердце» дочери, и уже не возникало ощущения, что все они тут давно свихнулись.

– Подари, а? Ну пожа-а-алуйста!

– Дарю, – согласилась Вероника. – Когда-то моя мама сделала эту книгу для меня. Теперь будет фамильная реликвия. Береги её!

– Ага! – Римма с восторгом покивала и села читать, отложив свой планшет.

Вероника потрепала её по голове и включила кофе-машину.

– Ты её правда не ревнуешь? – поинтересовалась Римма, когда мама отнесла две чашки кофе в спальню. – Ого, она и кофе пить научилась! Круто!

– Она быстро учится. – Вероника запустила кофе-машину ещё раз и поцеловала Римму в макушку, ей это очень нравилось. – Твоя заслуга, кстати. Тебе кофе сделать?

– Ага, только не очень крепкий, – покивала Римма.

Она прекрасно помнила, на какие вопросы ей ещё не ответили, но решила, что не будет настаивать так уж сразу.

– Отвечаю на твой вопрос… – Вероника уселась за стол, когда перед ними обеими стоял кофе. – Не знаю, Римма. Правда, не знаю. Мне сейчас просто хорошо, что вы все рядом. А ты? Я помню, как ты на него косилась, пока его чуть не убили.

Римма покачала головой и потёрла лоб.

– Он тебе нравится, – посмотрела она в глаза матери. – Прости. Ты его любишь. А я узнала его чуть лучше, и уже не думаю, что он псих. Наверное, тоже не знаю.

Вероника молча протянула руку и потрепала Римму по голове, лохмам всё равно хуже не станет. Римма улыбнулась.

– Мама, я не дам вас в обиду. Никого, ты знаешь. Ты когда ему расскажешь про сетки, и прочее?

– Позже. Я думаю, он сам спросит, вы у меня все любопытные, долго ждать не будете. – Римма вновь улыбнулась. – И как идёт твой эксперимент? Помнишь, я просила тебя обучить одну или нескольких Реплик?

– Идёт, – покивала Римма. – Я с ними напрямую общаюсь, чисто чтобы время сэкономить. Учатся. Как будут интересные новости, я скажу.

– Молодчина. И следи за лексиконом, – попросила Вероника, улыбаясь. – Как ты говоришь, «не вернулась из образа»? Я не ворчу, здесь ты дома, поступай как знаешь. Но в офисе…

– Да-да, не забуду, – покивала Римма.

Мама, конечно, частенько ворчит, но даже это может нравиться.

– И что дальше будем делать, пока неясно?

– Пока неясно, – вздохнула Вероника. – Переживём ту неделю и увидим. Что там твой контакт? Может сделать паспорт для Ники? Кстати, как её полное имя? Или она ещё не выбрала?

– Сделает, как выберет. А что, сегодня и спрошу. А ты?

Вероника смотрела в глаза хитро улыбающейся Риммы. Она не сразу поняла, о чём спрашивают.

– Я остаюсь Метельской, если ты об этом, – пояснила Вероника спокойно.

Римма улыбнулась шире, видимо, мама и вопрос поняла правильно, и ответила так, как хотелось услышать Римме.

– В честь мамы. Ну ты и ехидная! В кого ты такая ехидная?

– В папу? – невинно предположила Римма, и они обе рассмеялись.

– Ма-а-ам? Расскажи про те книги! – попросила Римма, взяв маму за руку.

Вероника кивнула, но вначале допила свой кофе.

                                          * * *

Всё началось с того, что Метельская-старшая сделала своими руками новые суперобложки к книгам про муми-троллей и подарила их детишкам в детском саду, в который ходила Метельская-младшая. Не было ни одной повторяющейся, и все очень и очень оригинальные, так все говорили.

То же самое она сделала, когда праздновали один из всенародных праздников в школе, в которую ходила Метельская-младшая. А на следующий такой праздник они с матерью впервые сделали книжки-загадки и книжки-шутки. Разумеется, вначале хорошо подумали, что кому дарить, не все люди понимают шутки.

Потом классе в шестом Метельская-младшая внезапно заинтересовалась программированием, причём начала знакомство с самых старых и эзотерических языков, это увлечение потом ей очень пригодилось. Как-то они ехали в поезде к дальним родственникам Метельской-старшей, встречать Новый год, и Метельская-младшая не удержалась: надела всё чёрное и мрачное, подвела брови и губы накрасила соответственно, короче, на вид готка. Входившие в купе попутчики наблюдали с оторопью, как мрачная, во всём чёрном девочка внимательно читает книгу в потёртой чёрной обложке, на которой, помимо начертанной красным пентаграммы, значилось «Язык Ада».

Метельскую-старшую даже спрашивали, отводя в сторонку, всё ли хорошо у её дочери, не рановато ли интересоваться подобным оккультизмом в её возрасте? Смеялись долго и вместе после того, как Метельская-младшая, внезапно снимавшая облик мрачного и погружённого в себя оккультиста, показывала, о чём на самом деле книга. О языке программирования Ада, а вы что подумали?

Римма долго смеялась, хотя слышала эти и похожие истории не один, и даже не два раза.

                                          * * *

Александр читал те самые новые книги, поражаясь тому, как много всего Вероника успела выучить, а Ника продолжала вязать. И у неё получались новые шедевры, рельефная вязка, интересные узоры. Когда только обучилась? И видно, что ей это нравится. Несколько раз Александру казалось, что зрачки глаз её не чёрные, ослепительно-белые.

– Всё не можешь поверить, что настоящая? – между прочим поинтересовалась Ника, продолжая вязать.

Александр вздохнул и, встав со стула, присел на подлокотник её кресла. Пока Ника была картинкой, они это воображали и описывали текстом. Сейчас это можно было повторить в реальности. Видно, что Нике очень понравилось, когда её погладили по голове. Она перестала вязать, прикрыла глаза, улыбаясь, а когда Александр положил ладонь ей на плечо, потёрлась о неё щекой. Сдуреть, насколько точно ощущение прикосновения живого человека. Как??

– Очень сложно, – признал Александр. – Римма намекнула, что ты несколько раз в сутки синхронизируешься с моделью в «Реплике Плюс». Получается, у тебя автономная вычислительная сеть?! – Ника покивала и с улыбкой потрогала свой лоб. И, уже со спокойным выражением лица посмотрела в глаза Александра. – Минуту… у тебя есть полный аналог человеческого мозга – вычислительный комплекс?

– Теплее, – улыбнулась Ника, опуская глаза на вязание и продолжая свою работу.

– Стоп… тебе не нужны внутренние органы, а для теплообмена достаточно воды, которую ты пьёшь.

– Ещё теплее, – согласилась Ника.

– Я примерно представляю, сколько энергии выдаёт холодный синтез из водорода. Я не знаю КПД…

– Примерно восемьдесят пять процентов от теоретически возможного. – Ника не отводила взгляда от вязания.

– …тогда тебе нужно ничтожное количество воды для поддержания работы комплекса. – Александр осёкся. – Получается, что почти всё твоё тело – локальный вычислительный комплекс?! И его производительность?

– Восемь целых тридцать пять сотых йоттафлопс1 на килограмм массы. В данный момент максимальная вычислительная мощность пятьсот тридцать два йоттафлопса, из них задействовано восемнадцать миллионных. Это в девять целых шесть десятых на десять в одиннадцатой степени меньше теоретического предела Бремерманна2.

Александр чуть с подлокотника не свалился. Максимальная вычислительная мощность тела Ники в несколько десятков тысяч раз превосходит всю совокупную вычислительную мощность официально известных суперкомпьютеров. Так… теперь главное – не забывать дышать. Предел Бремерманна – чисто теоретический, выходит, к нему можно подобраться очень близко. Но как???

– Они предусмотрели множество ситуаций, – пояснила Ника, на лице её появилась тревога.

Она отложила вязание и взяла Александр за руку.

– Если образец этих вычислительных элементов попадёт в чужие руки, последует самоликвидация активных элементов. Без взрыва, – тут же добавила Ника. – Я тебя испугала?! – На лице её отчётливая тревога. – Римма рассказала мне о мерах безопасности.

– Невозможно скрывать такое долго, – смог произнести Александр, и тут в спальню вбежали Римма и Вероника.

– Ты рассказала, – покивала Римма, глядя Нике в глаза.

Та кивнула.

– Да, как договорились.

– Я побуду с ним, – заверила Вероника. – Пожалуйста, не беспокойтесь. Отдохните, вы и так очень много сделали сегодня.

Римма и Ника переглянулись и покивали.

– Слушай, идём в какие-нибудь игры сыграем! – потянула Нику за руку Римма. – Заодно мозги проветрим. Пусть побудут одни, им нужно.

                                          * * *

– Боты не устают, – устало произнёс Александр, откинувшись на спинку дивана.

Вероника сидела рядом с ногами, прижимаясь щекой к его плечу.

– Знаю-знаю, они не боты, но всё равно не устают.

– Я не хотела тебя пугать. Ты бы знал, как мы с Риммой испугались, когда поняли всё то же самое.

– Что именно?

– Что нельзя сейчас отдавать такие технологии человечеству. Это было бы катастрофой.

– Хранить всё это в тайне всё равно не получится. Бесконечно долго не получится. Их же в любой момент могут украсть, или вынудить тебя или меня что-то сказать.

– Это предусмотрено, – покивала Вероника. – Я расскажу тебе. Я обязана, без тебя мне пришлось бы навсегда отключить девушек и все мои знания об этом. У меня уже почти не осталось сил держаться. Может, вдвоём продержимся сколько необходимо.

– Теперь я понимаю, почему ты не торопишься рассказывать, – вздохнул Александр. – Похоже, я знаю ничтожно мало, но у меня уже точно едет крыша.

– Я буду рядом. – Вероника уселась ему на колени лицом к лицу. – Буду столько, сколько нужно. И расскажу, что мы можем сделать и сделаем, если придётся, чтобы не отдать технологии в чужие руки. Просто поверь, что ты всё это узнаешь. А я с девушками пока что вне опасности.

– То, как ты заставила меня что-то забыть – из этого же списка?

Вероника покивала и погладила его по голове.

– Завтра станет легче. Когда я узнала обо всём впервые, мне казалось, что лучший выход – перестать существовать нам всем. Вместе с этими проклятыми технологиями будущего. Я уверена, что нам выдали их намеренно. Посмотреть, что мы сделаем.

– Что ты…

Вероника поцеловала его, не дав договорить, и прижалась всем телом, уткнувшись лицом в плечо.

– Идём посмотрим на них, – предложила она. – Мы нужны им. И наоборот.

Александр не успел ответит, он словно соскользнул в горячий вязкий омут, и даже испугаться толком не успел.

                                          * * *

Александру показалось, что он провалился в забытье, он уснул надолго и без сновидений, но прошло всего-то минут пять по часам. Хотя… это здесь прошло пять минут, а там, «снаружи»? Час, два? Жажда ощутимая, но ещё можно терпеть.

Они оба услышали взрыв смеха из гостевой.

– Девушкам весело. – Вероника улыбнулась, потрепала его по голове, соскочила на пол и протянула руку. – Идём посмотрим, что за веселье.

Они остановились в дверях, гостевую видно и отсюда, а сами вроде как не светят своим присутствием. Хотя и Римма, и Ника видели всем телом, и, разумеется, заметили органических.

Ника угадывала карты. Игра увлекательная, и даже для людей с хорошей памятью не очень сложная.

– Масть красная, – заявила Ника, пока Римма держала перед её глазами очередную карту.

Разумеется, и Ника, и Римма с первого раза запомнили рубашку каждой карты, при печати всегда есть микроскопические отличия. Играть с ними в карты – занятие заведомо проигрышное. Как и в любые игры, где требуется огромная память и умение проводить сложные расчёты: с их вычислительной мощью, и Римма, и Ника были в состоянии дать сеанс одновременной игры в шахматы всем людям Земли, располагая всего десятком минут на каждую партию. И не проиграть ни в одной.

Выходит, сейчас они обе отключили память о рубашках, совсем не учитывают её, иначе игры и не будет.

Римма кивнула с непроницаемым выражением лица.

– Это не картинка, – заявила Ника тут же.

У неё до пяти вопросов. Если угадывает меньше чем за пять – получает очко за каждую догадку о масти и достоинстве. Угадывает за пять – теряет очко. Не угадывает – теряет два. Всё просто.

Римма вновь кивает и вновь демонстрирует непроницаемое «покерное лицо».

– Число старше пяти… – рассуждает Ника вслух. – Семёрка червей!

– Не-а… – Римма показывает язык.

– Как это возможно?! – Ника ошеломлена.

Она стремительно выхватывает карту из рук Риммы. Валет пик.

– Ты жульничаешь! – возмущённо восклицает Ника, бросая карту в лицо Риммы.

Та хохочет, запрокидывая голову и кивая. Ника хватает подушку с дивана и пытается ударить ей Римму, но та раз за разом уклоняется.

– Мошенница! Вот я тебя!

Подушка выскальзывает из руки Ники, и та, обняв Римму, хохочет сама. Минуты через три они сидят, улыбаясь и глядя друг на дружку.

– Ты создала искусственный разум, верно? – заметил Александр, глядя в восхищении на всё это.

Во всём оптимальная подлинно машинная личность не смогла бы не заметить подлога. Не смогла бы не обратить внимания на подсказки в мимике Риммы. Не смогла бы «случайно» выронить подушку или не попасть…

– Мы с тобой создали, – уточнила Вероника, глядя с обожанием на девушек. – Твоя Ника уникальна, Римма проверила все доступные модели. Есть очень хорошо тренированные, с ними можно говорить почти о чём угодно, они понимают юмор и хорошо играют в такие вот игры. Но твоя Ника круче всех, как сказала бы Римма.

– Мама? – Римма словно только что заметила людей, с улыбкой глядящих на них. – Мы вас разбудили?

– Нет, мы просто любуемся, – покачала головой Вероника, и её восторженно обняли, подбежав со всех ног.

А Ника осторожно обняла Александра, едва ощутимо поцеловав его в шею и сразу же отпустила, улыбаясь.

– Мы настоящие, да? – спросила Ника, взяв Римму за руку.

– Самые настоящие, – подтвердила Вероника. – Ого. Только сейчас заметила!

Она провела ладонью по рукаву платья Риммы.

– Настоящее платье?!

– Ага!

Римма довольно улыбнулась, повернувшись так и этак, гордо демонстрируя. Действительно, настоящее вязаное, с таким же осенним узором.

– Ника подарила. Классно, да? Мама, будем ужинать?

                                          * * *

Жаркое наваждение схлынуло в который раз, и они просто лежали, глядя друг другу в лицо. Ночь за окном, где-то там «спали» Ника и Римма: пока ситуация не чрезвычайная, девушки будут во всём походить на органических.