Ловушка памяти

– Ты в порядке? – спросил его Крис, не зная, что еще можно спросить.

Маркус молчал. Перед ним проносилось прошлое. Это дело вел он. Тогда он так и не поймал убийцу. Дело закрыли за недостатком улик.

– Перестань, – сказал Кристофер, – «висяки» есть у каждого. Поймать всех невозможно, тем более с нашей системой. У меня вон два нераскрытых убийства и один грабеж, лет пять уже висят…

Хейз всмотрелся в фото жены. Вдруг Кэтрин на нем исчезла, будто растворяясь в черноте негатива, и появилась Сильвия Бейтс. Хейз зажмурился и потер виски; все качалось и плыло перед глазами, и этот стол тоже… и фотографии на нем перемещались с места на место, тесня одна другую. Он выдохнул и вдохнул, посмотрел на люстру, на привычные стены, на Криса, что уже ровно стоял, и опять на фото. Сильвия на них вновь стала Кэтрин.

– Ладно, поехали в отдел. – Кристофер похлопал брата по спине, затем накинул ему куртку на плечи, повязал вокруг шеи огромный шарф и взял под руку.

Маркус поплелся к двери, положив фото Кэтрин в карман.

* * *

– Так ты говоришь, у тебя была Раслин? – спросил Кристофер, когда они уже сели в машину.

– Да, она принесла фотографии.

– А просто отдать их мне она не могла? – Он повернул ключ – старый «Рено» заворчал и запустился. – Я и сам мог их занести.

– Какое это имеет значение?

– Да, ты прав, никакого…

Кристофер замолчал и включил «дворники». Маркус смотрел в снежную мглу. Когда убили Сильвию Бейтс, он первый приехал на вызов. Его «дворники» также работали без устали, преодолевая непреодолимую стену дождя – тот хлестал напропалую, закрывая улицы и дома. Весь мир казался невидимым, и Маркус пробирался на ощупь, ориентируясь лишь на огни светофоров. Машин перед ним тогда не было – впрочем, как и сейчас. Народ в их городке осторожный, и осторожность эта, по мнению Хейза, граничила с трусостью. Как бы то ни было, никто в такую погоду из дома не выезжал.

Миссис Бейтс лежала на заднем дворе своего двухэтажного дома, вся в опавших листьях и грязи; рана в височной области была уже промыта дождем, проявив непонятный рисунок. Позже они выяснили, чем он был.

Убийцу искали два месяца, ни одна из экспертиз не дала результата. Ни подсказки, ничего. Следов сопротивления, как и сексуального насилия, также не было, вообще никаких следов.

Преступника никто не видел. Ни один из опрошенных соседей. Можно было подумать, что они лгут, – но не в тот день: тогда из-за ливня не видно было ничего. Впрочем, как и сейчас… Лишь вдалеке виднелись силуэты домов, очертания крыш, укрытые снегом заборы. Почтовые ящики скрипели дверцами на сильном ветру. Все бежало перед глазами, весь город, все улицы и переулки, все большие и небольшие дома. Маркус уткнулся лицом в стекло. Запотевшее, холодное, оно отрезвляло его, приводило в чувство – но совсем ненадолго. Хейз закрыл глаза. Он опять видел Кэтрин в цветочном платье, как она провожала его, как просила заехать в пекарню за багетом и пачкой масла, а он опять ничего не купил, он забыл, как всегда… Маркус смотрел в бесконечное белое: оно то сжималось, то рассеивалось вдали, проявляя, как на фотопленке, доселе скрытую жизнь: плакаты громоздких реклам, столбы, фонари, качели, вывески магазинов, а на крыльце одного из них…

– Тормози!

Человек в пальто выходил из двери бакалеи.

– Стой!

Крис надавил на педаль.

– Что такое?

– Это он!

– Кто?

Маркус выскочил из машины и побежал.

До магазина было метров триста. Силуэт в черном пальто уходил быстрым шагом за угол другого дома. Маркус поскользнулся на повороте и чуть не упал; снег впивался в лицо, ветер наступал порывами, возвращая Хейза назад. Вот уже и сам магазин, и крыльцо, и тот дом, за который завернул этот тип, и объездная дорога рядом. Маркус смотрел на дорогу – там, посреди нее, в свете фонарей и приближавшихся фар стояла Кэтрин. Хейз не двигался с места. Это была она, точно она, в зеленом платье и вязаной кофте до самых колен – она так много вязала, как много у нее было этих кофт…

– Кэтрин! – крикнул было он, но слезы, подступившие к горлу, намертво сковали его голос.

– Маркус! – Подбежавший Кристофер встряхнул его за плечи: – Маркус, очнись!

– Это она…

– Кто? – Брат оглядывался по сторонам.

– Моя Кэтрин…

– Марк, посмотри на меня. – Крис обхватил его голову. – Посмотри на меня, хорошо? Она мертва, Кэтрин больше нет!

Маркус огляделся, пытаясь отыскать ее снова, но ничего не увидел. Ничего, кроме зыбучего снега, дороги и надвигающихся фар.

5 глава

Свет едва проникал в закутки подвальной комнаты и тут же растворялся в ней. И без того небольшие окна закрывали кусты репейника; дождь шумел по крыше беспорядочным постукиванием, отдаваясь глухим эхом под землей. Дверь наверху заскрипела и резко захлопнулась; щелчок выключателя, треск издыхающей лампочки, тяжелое дыхание, кашель, хрип… Шаги медленно спускались по лестнице. Темный силуэт, выйдя из тени, оказался мужским. Человек прошел в глубь подвала, снял перчатки и бросил их на письменный стол. Завалившись в старое кресло, трещавшее по швам, расстегнул верхнюю пуговицу тугого ворота серой рубашки, достал платок из кармана брюк и протер вспотевшее лицо. Даже дождь не смог смыть впитавшийся в кожу едко-соленый пот. По вискам стекали огромные капли; он провел ладонью по волосам и стряхнул остатки воды. Осень была на редкость дождливой и привычно туманной, значит, зима будет снежной – а снег, да еще и с туманом, был бы как раз очень кстати. Очень хорошо, если будет так, подумал запыхавшийся человек. Лампочка болталась над подвальной лестницей, не освещая и половины пространства. Мужчина порылся в кармане пальто и достал измокшие спички. Чертова погода, выругался он и открыл коробок. Чиркал то одной, то другой; все они соскальзывали и ломались. Наконец в его руке оказалась одна почти сухая. Он резко провел ею о стену; спичка вспыхнула и загорелась, осветив скромную обстановку перед ним.

На доске, приставленной к кирпичной стене, фотографии девочек и женщин. Он водил близ них горящей спичкой, освещая каждое лицо. Девочка лет шести, девочка лет двенадцати, ниже – фото женщины, все они улыбались. Все, кроме той, что висела в самом низу, – улыбка на ней искривилась в предсмертной гримасе. Он помнил эту гримасу как сейчас, он помнил этот день и этот запах осенней погоды, гнилые листья, скользящую слякоть, и он по этой слякоти бежал. Спичка погасла, дойдя до пальцев, но он все видел и без нее: все эти лица на магнитной доске стояли перед его глазами даже в кромешной тьме. Он потянулся к ним, хотел взять одно из фото, но тут же отдернул руку и посмотрел наверх. Кто-то ходил по дому суетно и торопливо.

Спотыкаясь о подвальную утварь и старую мебель, мужчина пробрался к ступеням и поднялся наверх. Давно пора навести здесь порядок; давно он так думал, последние несколько лет…

Поднялся на первый этаж. Возле тумбы со стационарным телефоном, листая справочник, стояла его жена. Она протяжно всхлипывала, то и дело вытирая нос руками, но из него все текло и текло.

– Что такое, Марта? – спросил он.

Она обернулась, но даже не взглянула на мужа – так, проскользнула еле заметно изнеможенным взглядом – и опять уткнулась в пожелтевшие от времени, смятые на уголках старые листы. Вдруг руки ее задрожали, как и подбородок, как и вся она; телефонная книга выпала и распласталась страницами вниз на истертом от времени паркетном полу.

– Что случилось? – Он подошел к ней.

– Она потерялась, Грег… – сказала Марта, поднимая желтую книгу.

– Опять?

– Я не могу нигде ее найти!

– Успокойся…

– Наша дочь неизвестно где, а ты говоришь – успокойся?

– Я лишь хочу, чтобы ты не поднимала панику. Она же не в первый раз уходит, не так ли? – Он взял жену за плечи. – Ты же сама говорила, такой сейчас возраст, ты сама говорила мне, дорогая…

Он смотрел на жену в надежде отыскать в ее лице и взгляде хоть каплю здравого смысла, но все было тщетно. Истерика, охватившая ее, не давала ей и шанса подумать.

– Но я не знаю, что делать, Грег! Я же мать! Я не могу сидеть и ждать сложа руки, когда моя дочь неизвестно где!

– Ты ездила в школу? – спросил он ее, зная, что ездила.

– Да, – Марта судорожно кивала. – Она была в школе и должна была идти на танцы, я поехала ее встречать, но ее там не оказалось, все девочки вышли; правда, я сомневаюсь, что это был ее класс, но все же я подождала, пока выйдут все классы, дождалась звонка, а ее так и не было…

– Может, занятия отменили и она пошла прогуляться?

– Прогуляться? Одна? Нет, она всегда меня ждет.

– Она уже давно не ребенок, милая. – Грег поймал настороженный взгляд жены. – В таком возрасте все они стыдятся родителей, мы им мешаем.

– О чем ты говоришь! Я же не преследую ее.

– А по-моему, преследуешь.

– Я просто оберегаю ее, я просто хочу, чтобы она вовремя приходила домой!

– Вот увидишь, она вернется. – Он прошел на кухню. – Наверное, опять пошла к своей подружке, как ее там… Мари, Лилибет?

– Эбигейл, – всхлипывала жена, – ты даже имен ее друзей не помнишь… – Она покосилась на него исподлобья.

– А зачем мне их помнить? – Грег налил ей воды. – Они меняются каждый месяц. Сегодня она дружит с одной, – он поднес ей стакан, – завтра с другой, перессорятся все, а потом по новой… Попей, дорогая, попей.

– Не буду я ничего пить! – Она ударила по руке мужа, стакан отлетел к стене и разбился, оставив лишь мокрый след на паркете и россыпь прозрачных осколков.

– У тебя опять истерика, – сказал Грег совершенно спокойно и, взяв небольшой веник, начал все подметать – так медленно и спокойно, словно и не случилось сейчас ничего.

– Лучше быть истеричной, – заходилась она нарастающим плачем, – чем такой бездушной, как ты!

– Ты не права, дорогая. – Грег высыпал осколки в ведро. – Надо пройтись пылесосом, – он оглядывал пол, – может, где что осталось…

– Если ты сейчас же не сядешь в машину и не объедешь каждый дом этого города, – закричала Марта, – я позвоню в полицию и буду ездить с ними сама! Ты знаешь, какое сейчас время, ты знаешь, какая преступность?

– Тебе нужно меньше смотреть телевизор. – Он продолжал подметать.

– Так ты едешь со мной или нет?!

– Накинь кофту, там холодно, – сказал Грег и взял со стола ключи от авто.

Марта уже вышла из дома, когда он, замешкавшись у двери, услышал телефонный звонок. Недолго постоял у дребезжащей трубки, потом медленно снял ее и поднес к уху.

– Алло, мистер Бернар? – послышалось нечетко на том конце.

– Да, это я. – У него перехватило дыхание.

– Это Кристофер.

– Кто?

– Кристофер Хейз.

– Ах, да-да, – выдохнул он, – очень рад вас слышать.

– Вы звонили мне неделю назад по поводу вашей дальней родственницы…

– Да-да, звонил.

– У меня хорошие новости. У нас нашлось место уборщицы. Я понимаю, зарплата небольшая…

– Нет-нет, что вы, этого более чем достаточно. Так я передам, чтобы она пришла?

– Конечно-конечно, пусть приходит, устроим ее хоть завтра.

– Спасибо вам.

– Все, что могу, мистер Бернар, все, что могу…

Грег повесил трубку, постоял еще немного у аппарата – и только когда услышал раздирающий звук автомобильного клаксона, вспомнил, что его ждет жена, а он опять не закрыл авто…

Сколько раз они уже объезжали этот квартал. За последние пару месяцев их дочь терялась… он попытался вспомнить… наверное, раз в четвертый.

– У нее переходный возраст, Грег, – все еще плакала Марта, смотря на скрывающиеся за дождем знакомые улицы. – Это что-то немыслимое. Когда-нибудь она просто исчезнет и не вернется домой. Ты знаешь, что сделал бы со мной мой отец, если б я вот так же, бездумно…

Грег молчал.

– Он бы выпорол меня, да, – она всхлипывала, – сейчас так не принято, сейчас нужно разговаривать с детьми, но как можно с ними говорить, если они тебя не слышат?

Грег следил за дорогой.

– Вот! – вскрикнула Марта, тыча дрожащим пальцем в лобовое стекло. – Заедем к Тейлорам, может, она зашла к ним, она же дружит с их девочкой, ты помнишь?

– Тейлоры переехали, дорогая.

– Ах, я и забыла… а куда?

– Куда-то к югу, ближе к морю. – Грегори указал на следующий дом. – Давай заедем туда…

– Конноры? – удивилась она, наморщив лоб.

– Угу…

– У них этот Джеффри, такой противный… Чего бы наша дочь у них забыла?

– Ну, мало ли, – Грег завернул к дому, – этих подростков не поймешь.

– Ты что-то знаешь? – Марта посмотрела на мужа.

– Знаю что?

– Они что, встречаются? – Она вылупила на него свои уставшие глаза. – Моя дочь и этот Джеффри Коннор?

– А чем он плох?

– Вот уж не надо, – протянула Марта. – Я все могу понять, но этот пацан, кем он станет? Чистильщиком кондиционеров?

– Чем тебе кондиционеры-то не угодили? – Он завернул к гаражу мистера Коннора, где почти всегда было свободно. Тот не ездил уже десять лет.