Стальные Волки. Сектор заражения

От Солнечной системы к некоторым звездам тянулись линии желтого цвета, такой себе причудливый ежик. Эти линии символизировали, что по обе стороны есть гиперпространственные врата и установлены приводные маяки для гиперпространственной трассы. В первую очередь, конечно, такие трассы прокладывались к союзникам и туда, где находились небольшие форпосты вахтовой службы, но и были пустые системы.

И, конечно, рядом с каждой точкой выводилась информация о мощи обороны, наличии флота и его количестве, уровне развития пустотной промышленности и количестве населения, если таковое имеется. Разумеется, не в текстовом формате, а в виде условных значков, которые не засоряют изображение.

Нечаев хмыкнул от пришедшей ему мысли, что, по сути, люди сейчас – самая крупная сила в радиусе тысячи, а может, и двух тысяч световых лет, а контролируем всего четырнадцать звездных систем. Да и контролем это назвать нельзя. В звездных системах союзников находится по одной-две эскадры, фактически для демонстрации флага, в остальных и того меньше. Разве что харги исключение, там сейчас уже почти тридцать тысяч человек находится на постоянной основе и база третьего ударного флота. А если учесть, что среднее расстояние между звездами в Галактике – около семи световых лет, то человечество контролирует фактически пузырь с огромным неосвоенным пространством внутри, состоящим из тысяч звезд.

– Господин главнокомандующий, – прокашлялся адмирал, – за последний месяц нам удалось уничтожить три улья арахна, наши силы потерь не понесли. По следу еще одного была послана эскадра во главе с контр-адмиралом Ульямсом. Здесь и здесь, – адмирал указал на две точки звезд, – завершено строительство форпостов, тем самым нам удалось перекрыть брешь в зоне нашего контроля.

На схеме еще две звезды окрасились зеленым ореолом, и пузырь стал практически замкнутым.

– Почему только два форпоста, адмирал? – перебил его Нечаев. – В предыдущий раз вы докладывали, что система, – он подсмотрел в свой планшет и продолжил: – HD110302 очищена от арахна и на одной из планет есть цивилизация.

– Все верно, сэр, – кивнул Пауэл, – они называют себя трикийцами, родная планета – Трикия.

На экране от указанной звезды образовалась выноска, развернувшаяся в отдельное окно, в котором появилась чужая планетарная система. Затем картинка приблизилась к четвертой планете от светила, и сбоку появилось вращающееся изображение существа: две ноги, две непривычной для человека руки и голова, напоминающая форму сглаженной перевернутой пирамиды.

– Именно в этой системе, – продолжил адмирал, – были уничтожены два малых улья. И один из них трикийцы уничтожили сами. На контакт пошли, но нашу помощь принимать отказались с формулировкой «Мы и сами справимся».

– Ясно. Продолжайте. – Нечаев с невозмутимым лицом записал что-то у себя в планшете, после чего поднялся и начал медленно вышагивать вокруг стола.

– Да, сэр. – Схема вернулась в изначальное положение, и часть области пространства, примыкающей к контролируемой людьми, окрасилась красным. – Активность арахна, за последний год значительно увеличилась. В контролируемых нами системах в гиперпространстве постоянно фиксируются пролеты крупных тел, сопоставимых по массе с астероидами ульями. И разведка флота все чаще обнаруживает следы их пребывания в пограничных системах. Но анализ мест появления не выявил никакой закономерности. – На экране, в красной зоне, у нескольких десятков звезд стали отображаться расходящиеся круги, появление которых было привязано к хронологической шкале. – Генштаб все же считает, что схема есть, но пока нам непонятна, и угроза полномасштабного вторжения реальна.

«Знали бы вы, адмирал Пауэл, – подумал Нечаев, – что творится за пределами зоны активности арахна, тогда все эти непонятные перемещения масс в гипере для вас стали бы вполне понятными».

– Что с поиском их родной планеты? – Нечаев продолжал двигаться по кругу, и все сидящие синхронно поворачивали за ним головы.

– Месяц назад флот предпринял глубинную разведку в предполагаемую зону обитания арахна, но ни баз снабжения, ни их родной планеты обнаружить не удалось.

Не успел Нечаев задать вопрос, как на него стал отвечать адмирал:

– Аналитики сходятся во мнении, что их базы находятся не в планетарных системах, а в межзвездном пространстве.

Нечаев остановился и вопросительно поднял бровь.

– Там полно блуждающих планет и крупных астероидов, и обнаружить их очень непросто, сэр. Эти объекты неразличимы на общем фоне космоса из-за температуры, практически равной окружающей среде, и слабой освещенности. Они гравитационно не связаны с какой-либо из звезд и могут быть обнаружены лишь по возмущению гиперпространства при близком пролете. По сути, обнаружение таких объектов несет лишь случайный характер.

– Вы хотите сказать, что противник может устроить опорную базу прямо в пределах Земной Федерации и мы не сможем его обнаружить? – Нечаев спохватился, что выражение его лица не соответствует содержанию заданного вопроса, и поспешил нахмурить брови.

– Да, сэр. Это вполне возможно, – подтвердил адмирал.

– Все с этим согласны? – Главнокомандующий обвел взглядом присутствующих офицеров, и каждый из них кивнул. Он немного помолчал, а затем продолжил: – Господа, как вы считаете, если подобные базы практически невидимы для посторонних, то, может, и нам построить несколько?

– Мы об этом думали, сэр. Но нам не хватит ресурсов для такой стройки. Да и смысла сейчас в этом нет, так как просто не хватит военных кораблей. Мы с трудом контролируем уже имеющийся периметр.

– Да, да, – покивал Нечаев, вспоминая предыдущее обсуждение. – А как же четырнадцатый флот, который со дня на день должен быть полностью укомплектован?

– Четырнадцатый флот, сэр, генштаб хотел бы разместить в уже подконтрольной нам системе на границе активности арахна, в качестве сил быстрого реагирования. Да и союзникам будет спокойнее. Но проект таких баз уже разработан и готов к внедрению, так что можно вернуться к этому вопросу через пару лет.

– Согласен. – Нечаев быстро преодолел оставшееся расстояние до своего кресла и, взявшись за спинку, заявил: – Что ж, господа, я полностью одобряю ваши действия. И если ничего экстренного нет, то прошу меня простить, у меня назначена очень важная встреча.

– Сэр, – обратился Пауэл, – генштаб подготовил проект по размещению системы слежения за гиперпространством во всем пространстве внутри зоны контроля. Для этого необходимо разработать и разместить автоматические станции во всех системах внутри нашего периметра. Это позволит отслеживать любые перемещения.

«А еще это позволит обнаружить то, что находится практически под носом, чего допустить никак нельзя», – подумал Нечаев. И произнес:

– Хорошо, отправьте мне ваше предложение, и на очередном заседании совета мы его рассмотрим.

Офицеры генштаба переглянулись, так как реакция Нечаева не совсем вписывалась в его обычное поведение.

– Да, сэр, – согласился Пауэл.

Штабные офицеры поднялись и вытянулись, провожая взглядом главнокомандующего из помещения. А Нечаев торопился удалиться от людей, которым приходится врать, глядя прямо в глаза.

* * *

– Уже уходишь?

Мои неуклюжие сборы заставили Веронику проснуться. Я замер и посмотрел на эту прекрасную женщину, которая сонной пыталась обе ноги вставить в одну штанину комбинезона. Она проделывала это с невозмутимым видом, что вызывало улыбку.

– Да, мне уже пора, через три часа вылет, а у меня еще встреча образовалась в администрации.

– Сколько тебя не будет? – наконец справившись с непослушной одеждой, спросила она.

Мой глубокий вдох показал всю обреченность ситуации.

– Я же тебе уже говорил.

– Слушай, Волков, – она подошла ближе и ткнула пальчиком в мою грудь, – я не знаю, чем ты там занимаешься, но ты нужен здесь. У тебя сын растет, ты не забыл?

– Вот именно потому, что у меня растет сын, я и занимаюсь тем, чем занимаюсь, – с нажимом в голосе ответил я.

В это время в дверном проеме нашей комнаты появился мелкий карапуз, который тер кулачками свои глаза.

– Папа, ты уходишь? – приблизился мальчуган и посмотрел на меня с низу вверх.

Ну вот, и тяжелая артиллерия пошла вход. Я присел и поднял сына на руки.

– Да, Юра. Я ухожу, но ненадолго. – Перехваченный взгляд Вероники красноречиво дал понять, что она думает об этом «ненадолго». – Поэтому ты остаешься за старшего. Приказываю беречь маму и никому не давать ее в обиду.

Юра кивнул и снова потер глаза. В этот момент я свел брови и всем видом показал свое наигранное недовольство:

– Как я тебя учил отвечать?

На этот раз карапуз с серьезным видом громко крикнул:

– Так точно! – И сопроводил оба слова кивком.

На это представление Вероника только фыркнула.

– Вот и молодец. А теперь беги в свою комнату, а я с мамой попрощаюсь.

Опустив сына на пол, я потрепал его по волосам, и тот, шлепая босыми ногами, умчался к себе, а я повернулся к любимой женщине, и она тут же меня обняла, уткнувшись мне в плечо.

– Когда твои командировки прекратятся?

– Скоро. Думаю, через год в них не будет необходимости, – ответил я, поглаживая ее по голове.

– Ты только возвращайся живым, я подожду сколько нужно.

Выходя из своей жилой ячейки на Луне, чувствовал тяжесть на сердце. Все-таки уходить очень не хотелось, но, к сожалению, по-другому нельзя.

Лунная колония особо не изменилась, разве что увеличилась в размерах, раз так в тридцать. И еще появилось какое-никакое разнообразие в окружающей обстановке. Человек – такое существо, нелюбящее единообразие, поэтому старается придать своему месту обитания какой-то индивидуальности. Это очень заметно по внешнему убранству внутренних помещений колонии.

Проходя мимо дверей индивидуальных жилых ячеек, рассматривал фантазию их обитателей. В основном это разукрашивание дверных проемов на любой вкус, но попадались и те, кто создавал целые произведения искусства из какого-то мусора и запчастей.

Подойдя к одной из дверей, я хмыкнул. Кто-то умудрился локально взломать систему управления живой частью сооружения и заставил вырастить вокруг своей двери нечто, очень напоминающее корни деревьев. А небольшие разноцветные отростки на этих корнях давали эффект цветения. Я даже принюхался в ожидании ароматного запаха цветов, но ничего так и не расслышал.

Общественные места так же были всячески преображены. Особенно выделялись огромные картины пейзажа и событий в новой истории нашего вида. Даже не представляю, как эти художники умудрились сделать так, чтобы картины не исчезали. Но пройдя дальше, увидел, как небольшая группа подростков проворно орудует машинкой для нанесения подкожной татуировки. Теперь понятно, как искусственный кожный покров стен так долго сохраняет эти рисунки.

Но больше всего бросалось в глаза количество людей. Их стало настолько много, что даже образовывались пробки и очереди на транспортные кабины. Особенно заметно увеличилось число детей, снующих туда-сюда в поисках приключений. Иногда в их компашках попадались и харги, не уступающие им по озорству.

Так, оглядываясь по сторонам, я дождался кабины и отправился в административный корпус и только сейчас заметил, что лица людей выглядят более счастливыми, чем раньше. Несмотря на то что люди знают об угрозе арахна, обреченность не чувствуется, голод больше не грозит и привычка к окружающей обстановке создает ощущение безопасности и чувство уверенности в будущем.

– Михаил Валериевич. – Меня встретил помощник Нечаева. – Прошу следовать за мной, он уже вас ждет.

Архитектура административной части колонии отличалась от жилых и производственных кластеров. Все же строила это сооружение не моя компания, где за основу была бы взята кольцевая система устройства, поэтому коридоры здесь узкие, а в их переплетении можно заблудиться.

Войдя в небольшой кабинет, увидел сидящего за столом его хозяина.

– Здравствуй, Михаил. – Нечаев поднялся и прошел мне навстречу, протягивая руку. – Садись. – Он указал на свободный стул, а сам быстро вернулся к своему.

На лице Нечаева читалась тревога и озабоченность, что заставило меня слегка забеспокоиться самому:

– Что-то случилось, Владимир Сергеевич?

Нечаев ничего не ответил, пристально посмотрел на меня, а затем встал и развернулся к интерактивному окну, скрестив руки за спиной. За окном была осень, ветер качал верхушки деревьев, срывая листья и унося их куда-то вдаль.

– Мне все труднее удается водить за нос генштаб, – заговорил Нечаев не оборачиваясь. – Сегодня было предложение прочесать межзвездное пространство Федерации. Понимаешь, к чему это приведет?

– Конечно. Есть вероятность, что флот обнаружит базы арахна, и тогда станет ясно, что за ними стоят люди.

– Верно, – обернулся Нечаев и снова сел за стол. – Догадаться, кто за этим стоит, будет нетрудно. Но дело не в этом. Считаю, что твои подопечные выполнили свою задачу. Мы получили три спокойных года, раздвинули границы Федерации и привлекли в свои ряды множество иных существ. Недостатка в ресурсах и рабочей силе теперь не будет, по крайней мере, в ближайшие десять – двадцать лет. Думаю, дальнейшее расширение избыточно, проглотить бы то, что уже есть. Да и численность флота теперь вполне достаточная для патрулирования наших границ влияния вместо арахна, – закончил свой монолог Нечаев.

– И что мне с ними делать?

– То, что задумывалось изначально, Михаил, – равнодушно ответил Нечаев.

От этих слов у меня на секунду перехватило дыхание. И не потому, что придется всех, включая Королеву, уничтожить, а потому что нужно будет это сделать мне лично. Да, я изначально знал, что рано или поздно этим все и закончится, но теперь, проведя со своими творениями столько лет, я уже не был уверен, что смогу.

– Михаил? – Заметив мою реакцию, Нечаев нахмурился.

– Я сделаю это, – как можно уверенней произнес я.

– Вот и отлично. – Лицо Нечаева разгладилось, и он потянулся за планшетом. – Но сначала пусть совершат еще один налет. – Он стал водить пальцем, выискивая информацию. – Система HD110302 находится внутри подконтрольного нам пространства и, словно бельмо на глазу, портит всю картину. Там находятся очень самоуверенные в себе существа, нужно немного поумерить их пыл.

На это я лишь кивнул, и Нечаев размашистым жестом отправил файл мне. На периферии зрения мигнул значок о приеме сообщения, и в этот момент Нечаев поднялся, показывая, что разговор окончен:

– Извини, Михаил, сам понимаешь, совсем нет времени. Тебе еще что-то нужно?

Я тоже поднялся и пожал плечами:

– Нет, все необходимое доставили в последней поставке.

– Тогда заканчивай дела, корабль уже ждет.

С этими словами я был аккуратно выставлен за дверь. Вот так на бегу решилась судьба одного из величайших заговоров в истории человечества.

* * *

Путь в космопорт лежал через все тот же шум, гам и толпы народу, но мне это нравилось. С моего лица не сползала улыбка, и я получал удовольствие от всего, что происходило вокруг. Единственное, что омрачало ситуацию, – то, что вскоре придется покинуть это место на долгие месяцы, но я старался об этом не думать, особенно о Веронике и сыне.

Транспортная кабина остановилась, и народ повалил наружу через распахнувшиеся двери. В основном это были рабочие орбитальных верфей. Об этом говорили характерные нашивки как на груди, так и на спине. Когда кабина опустела, я также шагнул наружу и сразу же попал в какофонию звуков, которые так привычны любому, бывавшему на вокзале.

Пассажирский космопорт представлял собой огромное пространство арочного типа высотой около пятидесяти метров, шириной приблизительно двести и длиной почти полкилометра. В центре этого помещения находились три перрона, разделенные между собой колоннами, поддерживающими свод. В углублениях в полу располагался монорельсы, который пересекали весь космопорт и уходили в три тоннеля в конце помещения. И все это сооружение находилось под поверхностью на глубине ста метров.

Через минуту после моего разглядывания убранства космопорта под сводами прозвучал приятный женский голос:

– Челнок номер сто четыре будет готов к вылету через пятнадцать минут. Все убывающие, просьба занять место на перроне номер два.

Вот и мой транспорт. Определив кратчайший путь к воздушному переходу на нужный мне перрон, двинулся к нему, маневрируя между стоящими людьми. В этот момент на глухой стене космопорта открылась створка и внутрь стал медленно выходить челнок. Здесь конструкторы отошли от привычной цилиндрической формы, так как это не требовалось для условий запуска, и мой транспорт на орбиту выглядел как обычный вагон поезда. Разве что у него имелась реактивная двигательная установка сзади и стыковочный порт впереди.

Челнок остановился, и в его боковой стенке начала открываться наружу гермодверь. Как только она заняла крайнее положение и сверху загорелся зеленый свет, ожидающие снаружи люди стали в нее протискиваться. Попав внутрь со всеми, я поторопился занять кресло у окна. Конечно, окном его назвать нельзя, всего лишь небольшой иллюминатор, но все же мне было интересно посмотреть, что будет происходить снаружи.

– Первый раз? – услышал я вопрос соседа справа.

Мужчина лет тридцати пяти, все с теми же нашивками рабочих орбитальных верфей, устраивался по соседству, закидывая свою поклажу в ящик сверху.

– Да. Впервые буду подниматься на орбиту таким способом.

Мужчина, наконец, завершил свои манипуляции и протянул мне руку:

– Чарльз.

– Михаил. – Я пожал ему руку в ответ.

– Тогда правильно сделал, что сел у окна. Стартуя вертикально, ты точно такого не увидишь.

Я улыбнулся, и в этот момент прозвучал короткий сигнал и загорелся индикатор – «пристегнуть ремни». Выполнив требуемое, я осмотрел салон. В челноке установлены сто противоперегрузочных кресел, по паре в два ряда и все они были заняты людьми. По центру находился широкий проход, где могут поместиться четыре человека сразу. Отличное решение, чтобы не толкаться в невесомости.

Наконец время вышло, и такой импровизированный вагон тронулся с места и медленно покатил к противоположной стенке. Преодолев всю протяженность космопорта, он целиком вошел в тоннель и остановился.

– Сейчас ворота шлюза закроют и потом откачают воздух, – прокомментировал происходящее Чарльз.

Я лишь на мгновение повернулся к нему, но тут же снова уставился в иллюминатор. Тусклый свет тоннеля не позволял что-либо разглядеть, но я хорошо слышал работающие насосы, шум которых стихал по мере разряжения атмосферы.

– Сейчас будет самое интересное, – заверил меня сосед.

И в то же мгновение я понял, о чем он говорит. Меня резко вдавило в кресло, и челнок начал стремительно набирать скорость, а через мгновение выскочил на поверхность. Перегрузка не отпускала, по ощущениям до трех g, но это не мешало мне продолжать смотреть в иллюминатор, а посмотреть было на что. Пепельно-серая поверхность Луны была залита множеством огней прожекторов, и, куда дотягивался взгляд, всюду виднелись строения. Шпили ретрансляционных антенн, перерабатывающие и добывающие заводы, тысячи движущихся транспортных средств. Казалось, что я наблюдаю мегаполис, который раньше видел на Земле. Но, конечно, здесь, на поверхности, людей минимум, но это никак не принижает грандиозность и масштаб происходящего. Все это я наблюдал только с большой высоты, но чтобы вот так, находясь внутри этой агломерации, никогда.

Но самым впечатляющим объектом была, конечно, стройка пусковой петли, своего рода трамвай на орбиту. И хотя одна из опор, которую я сейчас видел, находилась в километрах тридцати от меня, но масштабы стройки были прекрасно видны. Вторая такая же опора строится в пятистах километрах от первой. Именно в этих опорах будут установлены мощные электромагнитные насосы, которые смогут разогнать жидкий металл до огромных скоростей. Который, в свою очередь, будет протекать в двужильном трубчатом сверхпроводнике. И за счет приобретенной кинетической энергии раскаленный металл сможет поднять пятисоткилометровое рельсовое полотно почти на высоту ста километров. Это позволит запускать челноки на орбиту, вообще не затрачивая топливо. Челнок просто движется сначала вверх по наклонной, а после, на ровном участке, совершит разгон за счет электрической энергии. Таким же образом они будут возвращаться обратно, но уже используя маневровые двигатели для посадки на петлю.

– Впечатляет, да? – Чарльз снова продемонстрировал свои навыки гида.

– Еще как, – с небольшим напряжением от перегрузки ответил ему и продолжил наблюдать.

Я читал в исторических хрониках, что подобную мегаструктуру придумал человек по имени Лавстром, еще в далеком 1981 году, и человечество уже тогда могло создать подобное на Земле, но, видимо, время для нее пришло только сейчас. На самом деле для Луны такая конструкция не нужна, достаточно разгонных магистралей на глубине или на поверхности. Далее запуск аппарата по очень длинной баллистической траектории и небольшой импульс двигателя в верхней точке для скругления орбиты. В принципе именно таким способом я сейчас и попаду на орбиту. Разница в затратах по сравнению с пусковой петлей минимальна из-за отсутствия атмосферы. Но научно-технический комитет Земной Федерации решил сперва опробовать технологию именно здесь, на Луне, перед тем как строить такую же пусковую петлю, но уже на Земле. Потому что именно на телах, у которых есть атмосфера, это очень действенный и дешевый способ поднять груз на орбиту. И еще потому, что на Земле сейчас очень туго с промышленностью, если не сказать никак. В случае успеха можно будет вновь колонизировать Землю.

Тем временем челнок достиг точки отрыва от полотна и, пройдя насквозь гору, стал резко набирать высоту. Перегрузка спала, и я смог оторвать спину от кресла и посмотреть в иллюминатор, что происходит внизу. Там тележка, на которой был закреплен челнок, продолжила свое движение по рельсу, но уже в режиме торможения, а дальше она развернется и по параллельной линии отправится в обратный путь.

Внезапно на спинке впереди стоящего кресла вспыхнул экран, на который транслировалась картинка с курсовой камеры. И теперь я смотрел на еще один мегаполис, но только в космосе.

Глава 3

Орбита Луны. Борт фрегата «Пересвет»

Влетев внутрь шлюзовой камеры фрегата, который поработает моим такси, я перевернулся и зацепился ногами за скобы. Встречал меня один из следящих, никого другого в шлюзе не было.

– Майор Климов. Добро пожаловать на борт «Пересвета», – протянул он мне руку.

– Спасибо, майор, – ответил я на рукопожатие.

Мой имплант срисовал лицо Климова и развернул краткое досье на этого человека. Беглый просмотр текста – и мне стала доступна вся его жизнь, по крайней мере, записанная в базе данных. Уже начиная с учебки, майор работал в спецслужбах, переходя из одного ведомства в другое. Вступил в ряды следящих с момента их образования и долгое время возглавлял эту структуру на Плутоне.

– Прошу за мной, я проведу вас в вашу каюту.

Майор ухватился за скобу и направил свое тело в сторону выхода из шлюза, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним. В центральном коридоре фрегата, как обычно, царила суета. Мимо пролетали люди, пробегали технические пауки, перемещались грузы – в общем, типичная подготовка к старту. На нас никто не обращал внимания, только встречные матросы и офицеры отдавали честь майору.

Я оглянулся и, убедившись, что мой багаж следует за мной, решил поравняться с Климовым и задать вопрос.

– Команда в курсе? – вполголоса спросил я.

– Нет. Капитан знает, что подвозит важного пассажира, а зачем и почему – считает не своим делом, – ответил майор, после чего первым влетел в переходной тоннель вращающейся секции.

Спустившись по лестнице, Климов привел меня к типичной двухместной офицерской каюте. Уже внутри я посторонился, чтобы дать чемодану заехать в мое, на ближайшие полтора месяца, жилище. Каюта ничем не выделялась: две свободно вращающиеся койки, которые принимают свое положение в зависимости от вектора ускорения, встроенные шкафчики и санузел с душем. Осмотрев все, я повернулся к майору и с улыбкой сказал:

– Условия спартанские, но мне подходит.

Климов кивнул и начал озвучивать инструкции:

– Михаил Валерьевич, вас и так знает каждая собака, но с командой постарайтесь контактировать как можно меньше. Сами понимаете, секретность, – развел он руки в стороны. – Если все же будут интересоваться вашим пребыванием на борту, говорите, что транзитом следуете в систему Хадар. Фрегат встанет на разгон через четыре часа, а через час ужин с капитаном. – Он закончил и повертел головой, после чего сказал: – Ладно, вы тут обустраивайтесь, а я пойду. – И уже на выходе обернулся и добавил: – Ах да, если что-нибудь понадобится, вызывайте меня. Я обитаю здесь рядом, в соседней каюте.