Французская косичка

– Ты бросил его в воду?

– Что?

– Ты бросил его в воду?

– Нет, что ты, не бросал я его в воду! С чего бы я стал это делать?

– Эти ваши штучки «тони или плыви»? Вы с Бентли затеяли свое дурацкое «будь мужчиной»?

– Да о чем ты вообще?

Мерси прошествовала к креслу-качалке, уселась. Трент к этому моменту уже освободил диван и ждал в дверях, глядя, как Лили сворачивает в рулон полотенце вместе с купальником.

– Я иду к Тренту, – сообщила она, но мать едва скользнула взглядом в ее сторону.

– Ему ничего не угрожало, Мерси, клянусь, – убеждал Робин. – Мы с Бентли стояли рядом, на самом краю причала. Я тут же прыгнул в воду, подхватил его одной рукой, и он был в порядке. Разве что я туфли промочил.

– Пока, мам, – бросила Лили, и они с Трентом скрылись.

– Я что-нибудь достану к ланчу? – спросила Элис, но Мерси, ничего не ответив, уронила пакет с покупками на пол и принялась раскачиваться в кресле.

* * *

Дэвид действительно вскоре выполз из спальни. Он появился, как раз когда Элис с родителями обедали; тихонько пробрался в кухню, вскарабкался на свой стул и ухватил с блюда ломтик колбасы. Он так и не снял плавки, но натянул фуфайку и принес с собой игрушечного ковбоя, которого уложил себе на колени лицом вниз. Даже Мерси понимала достаточно, чтобы не поднимать шума. Она лишь подвинула корзинку с хлебом поближе к его тарелке и продолжила рассказывать Робину про поездку в Данвилль.

– Правильнее было назвать его Даллвилль[8], – сказала она. – Я надеялась, что здесь учитывают интересы туристов, но нет.

– Не говоря уж об упущенной выгоде, – прокомментировал Робин. – Парень с минимальным деловым чутьем мог бы запросто сорвать тут куш.

– Ну, рано или поздно, думаю… Аккуратно, милый, – прервалась она, обращаясь к Дэвиду, – ты пачкаешь горчицей Бобби Шафто.

– Баскомба, – поправил Дэвид. (Баскомбом кукла была до того, как стать Бобби Шафто. Баскомбом звали почтальона Гарреттов.)

– О, прости, – извинилась Мерси перед куклой. Дэвид переложил Баскомба с коленей на стул и продолжил размазывать горчицу.

– В городе я купила нам авокадо, – сообщила ему Элис. – Подумала, что можем съесть его в пятницу, на прощальном ужине, что скажешь?

– Окей, – согласился Дэвид.

Но ему определенно было все равно.

– Вот авокадо я никогда не понимал, – сказал Робин. – Почему его считают фруктом? Оно же больше похоже на овощ, а? – И обернулся к Дэвиду: – Как ты считаешь, сынок?

Дэвид едва заметно пожал плечами и завинтил крышку на баночке с горчицей.

Малыша оставили в покое. Он придет в себя со временем. После обеда Робин пошел к Бентли помочь разобраться с какой-то проблемой с электричеством, Мерси разложила на кухонном столе свои художества, а Элис переоделась в купальник и пошла на озеро. Она позвала с собой Дэвида, но тот промолчал в ответ, и она не стала больше поднимать эту тему. Оставила его в обнимку с Баскомбом на раскладушке, а когда вернулась примерно через час, брат уже спал. Мерси сказала, что малыш проспал все это время.

– Это целительный процесс, думаю, – сказала она. – Очищающий его мозг от пугающих воспоминаний. А когда проснется, то будет прежним Дэвидом. – И, улыбнувшись Элис, продолжила смешивать краски на белой пластиковой палитре.

В последнее время Мерси рисовала различные уголки их коттеджа. Розовое пятно, как бы обои из комнаты девочек, и на этом фоне хрустальная ручка комода, с гранями, тщательно выведенными тончайшей кистью. Плинтус в гостиной, переходящий в половицы, и мельчайшие крапинки на досках, которые Элис поначалу приняла было за песок, рассыпанный по полу, но Робин объяснил, что это следы работы жуков-древоточцев.

– Полагаю, я скорее художник интерьеров, чем пейзажист, – рассуждала Мерси. – Я думала, эта поездка несколько расширит мой взгляд, но, оказавшись в лесу, ощутила, как чувства захлестывают и переполняют меня, понимаешь? Как будто меня уносит в космос.

– И мне рисунки коттеджа больше нравятся, – согласилась Элис.

Она вдруг остро почувствовала себя старше матери – своей утонченной маленькой матери, которую уносит в космос. Потому что ужасная правда состояла в том, что Элис не нравились никакие мамины работы, но она никогда не станет настолько жестокой и бесчувственной, чтобы сказать ей об этом.

* * *

Утром пошел дождь. Больше всех переживал Робин.

– Эта неделя обошлась нам в целое состояние, а теперь мы потеряем из нее целый день, – возмущался он.

– Совсем не потеряем, – урезонила мужа Мерси. – Мы все так же в отпуске, верно? И проводим время вместе, всей семьей.

– Хмм…

– И вообще тебе полезно немного отдохнуть от солнца.

Это правда, лицо Робина уже стало кирпично-красным (от стояния в озере на пару с Бентли). При таком раскладе только он и вернется домой с наглядным доказательством, что побывал в отпуске, потому что чудодейственная мазь Элис не дала особого эффекта, а Мерси с Дэвидом не слишком любили бывать на жаре. Что же касается Лили, тут Элис стоило задуматься, какую часть времени из тех часов, что сестра торчит у Трента, они посвящают купанию в озере. Она все еще совсем не загорела. Утром, когда Лили появилась за завтраком – последней, как обычно, – Мерси спросила:

– Что собираешься делать сегодня, раз уж придется остаться дома?

– С чего бы мне оставаться дома? – удивилась Лили.

– Потому что идет дождь.

– Правда? – Лили выглянула в окно. – Вот блин.

– Может, останешься хоть раз дома, поиграем все вместе в настольные игры. У них тут есть все что угодно. «Монополия», «Парчизи»… Загляни в мой шкаф!

– Ну, мы с Трентом что-нибудь придумаем, – беспечно произнесла Лили и потянулась за клубничным джемом.

Мерси внимательно посмотрела на нее и сказала:

– От Джампа не было вестей, с тех пор как ты здесь?

– Какие могут быть вести от Джампа? Он же не знает моего адреса.

– Да, но ты собиралась написать ему сразу, как разберешься со здешней почтой.

– Ну, не написала. И даже если бы написала, сомневаюсь, что он успел бы ответить, я раньше домой вернусь, – ответила она, размазывая джем по тосту.

Мерси многозначительно приподняла бровь и отхлебнула кофе.

После завтрака Робин отправился в город проинспектировать скобяную лавку, Дэвид занялся своими ветеринарами, Мерси прибиралась в спальне, пока девочки мыли посуду.

– Главное, чтобы завтра дождя не было, – заметила Лили, вытирая тарелки.

– А что такого случится завтра?

– Это будет наш последний день, глупышка. И я проведу его с Трентом. Посидим у них в патио, я уже все спланировала. Рядом ты знаешь с чем. С беседкой.

Элис замочила сковородку в тазике с водой.

– Послушай, – сказала она, – я ничего не говорила Тренту про беседку, так что не обольщайся.

– Да ладно, думаю, все получится само собой. Мы будем сидеть во дворе, он спросит, куда я смотрю, обернется и увидит беседку…

Элис вдруг представила, как Лили многозначительно переводит взгляд с Трента на беседку, опять на Трента, опять на беседку, прямо как Кэп: пес тоже любил поглядывать то на людей, сидящих за столом, то на ростбиф, лежащий на буфете. И весело фыркнула.

– Что такого? – возмутилась Лили. – Что тут смешного? Ты мне не веришь? Мы же с ним одинаковые. Он романтик до мозга костей, как и я.

– В этом я очень сомневаюсь.

– Элис, я серьезно. Если Трент не сделает мне предложение до нашего отъезда, я просто умру. Правда умру, клянусь.

– Этого не будет, Лили.

– Будет, – настаивала Лили. – Потому что так должно быть. И все, не желаю больше говорить об этом.

Она швырнула посудное полотенце на стол и гордо удалилась, хотя оставалось еще полно работы.

Дэвид, как выяснилось, хотел играть исключительно в «рыбалку», что вполне устраивало Мерси, но не Элис, потому что «рыбалка» могла затянуться надолго. Так оно и вышло. Им пришлось раздавать карты с полдюжины раз, и когда появился Трент, они еще играли.

– Присоединяйтесь, Трент! – позвала Мерси. Ей, наверное, казалось, что на дворе старые добрые времена, когда ухажеры должны были соглашаться на такие предложения. Трент тактично сделал вид, что не расслышал.

– Готова, крошка? – спросил он Лили, та кивнула и вышла из дома следом за ним. Она захватила с собой привычный рулон полотенце-купальник, как будто надеялась, что погода изменится.

Элис подождала, пока Дэвид отвлечется на карты, и тихо спросила у матери:

– Как ты думаешь, за ними кто-нибудь присматривает там, у него дома?

– «Присматривает»! – воскликнула мать. Вопрос ее, похоже, позабавил, как будто про «старые добрые времена» вспомнила Элис. – Господи, да там все семейство вокруг. Думаю, у них нет недостатка в компании.

И Элис отступилась. Тем более что пришла ее очередь сдавать.

* * *

В пятницу солнце вернулось. Все воспряли духом. Лили сбежала с Трентом, Элис и Робин пошли плавать, а Мерси с Дэвидом уселись на подстилке на берегу. Элис предложила отцу сплавать на другой берег, но он сказал, что слишком далеко. Она втайне обрадовалась.

Вскоре явился и Бентли, так что Элис предоставила озеро мужчинам, а сама отправилась на сушу. Дэвид и Мерси начали строить замок из песка, она расстелила свое полотенце поблизости и принялась наносить крем для загара.

Песок здесь не очень годился для сооружения замков, но благодаря вчерашнему дождю его можно было сейчас утрамбовать в ведерко Дэвида и получить вполне приличную круглую башенку. Обнаружив это, Мерси сбегала в коттедж и принесла дополнительное оборудование – чайные чашки, формочки от пудинга и прямоугольные пластиковые контейнеры, чтобы построить целый город. Мерси всегда очень увлекалась процессом, если дело касалось изготовления чего-либо. Она собирала упавшие веточки, чтобы Дэвид сделал из них деревья, начала возводить городскую стену из гальки. Лицо ее блестело от пота и крема, пряди волос выбивались из пучка, а она даже не замечала.

Подошли остальные члены команды Бентли – его жена и вся банда ребятни. Таня, жена, расстелила полотенце, а дети помчались играть в воде. Малышня радостно плескалась на мелководье, а Чарли, ну как же иначе, ринулся на глубину и поплыл к мужчинам, а потом и дальше, поднимая волны вокруг.

Это, видимо, напомнило Робину, что он так и не научил Дэвида плавать.

– Сынок? – окликнул он из воды. Сложил ладони рупором и громко проорал: – Дэвви? Иди сюда, сын!

Но Дэвид, повернувшись спиной к озеру, продолжал возиться с веточками, «сажая деревья».

– Скажи своему сыну, чтобы шел сюда! – заорал Робин Мерси.

– Папа тебя зовет, – сообщила Мерси Дэвиду.

– Я хочу обратно в коттедж, – ответил мальчик. Встал, отряхнул ладошки.

– Прямо сейчас? – удивилась Мерси. Она оглянулась на озеро, но Робин и Бентли уже были поглощены очередным разговором.

– Он и вправду слегка подгорел, – проговорила Таня, лежа на полотенце. – Ты захватила ему панамку?

– Нет, зачем…

– У меня наверняка найдется. Где-то же она была тут…

Таня рылась в своей сумке. Дэвид умоляюще посмотрел на Элис.

– Я тебя отведу, – спасла она брата.

Встала, взяла его за руку. Мерси уселась на корточки, все еще держа в руках камешки:

– Не хочешь закончить наш город?

– Нет, спасибо.

– Ну… ладно. Тогда я закончу, – решила мать.

И стала укладывать гальку в будущую городскую стену, а Дэвид с Элис ушли.

* * *

К ланчу Элис достала кучу всякой всячины – все, что нужно было доесть до отъезда. Пол-упаковки колбасы, полконтейнера капустного салата, гамбургер от вчерашнего ужина, разогретый на сковородке… Бургер съел Робин.

– Получилось неплохо, а? – похвалился он Мерси, поскольку накануне он самолично жарил бургеры на гриле во дворе, прикрывая их от дождя картонкой.

Робин обедал прямо в купальном костюме, как и Мерси с Элис. А вот Дэвид, едва оказавшись в коттедже, тут же переоделся в шорты и майку. Он определенно не планировал возвращаться на берег. Мерси, должно быть, это поняла, но не подала виду.

– Погоди, вот увидишь, какой город я нам построила, – сказала она. – Я тебе покажу после обеда. Настоящий шедевр!

– Спасибо, мам, – тихо прошептал Дэвид.

Мерси вопросительно наклонила голову, но промолчала.

– В следующий раз, – объявил Робин, – подержу угли чуть подольше, прежде чем класть мясо. Сегодня, когда буду жарить… Что у нас сегодня для гриля?

– Свиные отбивные, – подсказала Элис.

– Сегодня, когда буду готовить свиные отбивные, дождусь, пока угли полностью погаснут, совсем, без малейших язычков пламени.

– Я уже замариновала мясо, – сообщила Элис.

– Замариновала?

– Сделала маринад из того, что нашлось в буфете. Чистая импровизация, но, думаю, получится вкусно.

Робин нахмурился.

– Ты такой изобретательный кулинар, дорогая, – поддержала Элис мама.

– Я нашла в буфете даже вино. Красное. Совсем немножко, на донышке бутылки, но со всем тем, что я еще добавила, оказалось вполне достаточно.

– Вино было старое? – с подозрением спросил Робин.

– Не старое, пап. То есть, конечно, старое, но для маринада как раз то, что надо. Так во всех журналах написано.

Он продолжал хмуриться:

– Я еще не забыл те баклажаны.

Элис однажды приготовила «баклажаны пармиджана». Отец тогда храбро отправил в рот большой кусок, но тут же перестал жевать и с полным ртом спросил:

– Что это такое? Такое склизкое?

– Это баклажан, – пояснила Элис.

– О господи, – вздохнул он и отложил вилку.

Мерси, вероятно вспомнив об этом же случае, успокоила:

– Маринады прекрасны тем, что усиливают естественный вкус мяса. Они не придают ему свой вкус, просто обогащают вкус мяса.

Вообще-то Элис не была в этом убеждена. В ее маринаде присутствовало много необычных ингредиентов, включая масло черного кунжута и всякие разные перцы из маленьких баночек с длинным итальянским названием. Но она уверенно сказала отцу:

– Тебе обязательно понравится.

– Ладно… – обреченно протянул он.

Мерси ласково похлопала мужа по руке.

После обеда Мерси и Робин вернулись на озеро – Мерси согласилась окунуться с ним вместе, раз уж это их последний день, – а Элис сказала, что они с Дэвидом придут потом, когда она приберется в кухне. Произнося это, она не смотрела на брата, а тот не возражал.

Родители ушли, Элис выбросила остатки, которые они так и не смогли доесть, и занялась посудой. Потом они с Дэвидом сыграли несколько партий в «Крейзи Эйтс». Дэвид сказал, что им обязательно нужно вести счет – играть до тех пор, пока один из игроков не наберет сто очков. Обычно они не считали очки, а просто прекращали, когда у кого-то заканчивались карты. Элис поняла, что брат пытается оттянуть момент похода на озеро.

– А знаешь что, – проговорила она, отодвигая колоду, – почему бы нам с тобой не придумать, что делать с авокадо.

– Точно! – просиял Дэвид, как будто только об этом и размышлял все это время.

– Я думаю, салат. А ты как считаешь?

– Салат. Отлично.

– А что еще будет в нашем салате?

– Нууу… листья салата, бананы…

– Бананы!

– Или… не знаю…

– Может, помидоры?

– Ага, помидоры.

Элис поднялась, подошла к холодильнику, заглянула в отделение с овощами.

– Надо же, – хмыкнула она, – салат у нас есть, а вот помидоров нет. Надо бы прикупить.

Это не было совсем уж надуманным поводом, на самом деле она заранее сочинила гарнир. Но сейчас была еще и рада, что удастся избежать купания.

– Давай-ка я переоденусь, – сказала она Дэвиду, – и мы с тобой съездим в город.

– Отлично!

Итак, она переоделась, взяла сумочку, отцовские ключи с каминной полки, и они уехали.

Трава вдоль дороги ярко зеленела, умытая вчерашним дождем. Курортники на велосипедах катили по обочинам, и Элис вела машину предельно осторожно, объезжая их.

– Я соскучился по велику, – сообщил Дэвид.

– Завтра уже будем дома.

– Я и по Кэпу соскучился, и по соседскому Джимми, и по своей лампе с нарисованным фургоном.

– Ты всех их скоро увидишь.

Она покосилась на брата. Он сидел рядом с ней на переднем сиденье, отвернувшись к окну, так что виден был только затылок. И этот худенький детский затылок казался ужасно печальным.

Улицы города были пустынны. Сегодня для многих наверняка тоже последний день отпуска. Элис смогла припарковаться прямо перед «Робинсоном». И в магазине они оказались единственными покупателями. Элис сразу прошла в овощной отдел, разрешила Дэвиду выбрать два помидора. Больше не нужно, наставляла она, помидоры убийственно дорогие.

– Грабеж среди бела дня! – прошептала Элис. (Любимая фраза их отца.)

– У нас хватит денег? – заволновался Дэвид.

– Да, думаю, справимся.

Сейчас, когда она вдвоем с младшим братом, магазин казался совершенно иным. Суровая кассирша, едва завидев Дэвида, просияла и подхватила банку с леденцами на палочке.

– Бери два, – уговаривала она.

Дэвид никогда не любил леденцы – говорил, у него от них зубы становятся будто мохнатые, – но выбрал красный и зеленый.

– Спасибо, мэм, – вежливо сказал он.

Элис не представляла, где он научился говорить «мэм». В их районе Балтимора детей такому не учат.

В машине по дороге домой он спросил:

– А я люблю авокадо?

– Любишь, – заверила сестра.

– А когда я их пробовал?

– Э-э… не знаю. Но я не сомневаюсь, тебе непременно понравится, потому что ты в душе авантюрист.

Он выпрямился на сиденье, гордо вскинул голову и широко улыбнулся.

Около коттеджа стоял «шеви» Трента, все окна в машине были открыты.

– Почти беседка, – хмыкнула Элис.

– Что?

– Ничего.

В доме никаких признаков Трента и Лили. Наверное, ушли на озеро. Элис положила пакет на кухонный стол.

– Вот, возьми. – Дэвид протянул ей леденцы, которые она сунула на полку в буфете – для тех, кто поселится тут после них. И понесла сумочку на место в спальню.

Вот только дверь в спальню оказалась заперта и, когда она повернула ручку, не открылась. Элис навалилась плечом, еще раз подергала ручку. Безрезультатно.

Изнутри донеслись звуки – резкий шорох, бормотание. Она вновь взялась за дверную ручку, но на этот раз ее схватили изнутри, резко повернули, дверь распахнулась, и из комнаты вышел Трент, заправляя рубашку в брюки.

Элис посторонилась. Трент пересек гостиную, бросив Дэвиду:

– Привет, малыш.

– Привет, – отозвался тот.

Трент вышел, хлопнув дверью.

Элис заглянула в комнату – Лили сидела на самом краю кровати и застегивала блузку. Глаз на сестру она не подняла. Тогда Элис развернулась и ринулась следом за Трентом. Она вылетела на крыльцо, как раз когда он садился в машину, и успела подскочить к нему, прежде чем захлопнулась водительская дверь.

– Погоди-ка.

Парень помедлил.

– Сейчас ты свалишь отсюда и никогда не вернешься, – прошипела она. – Никогда в жизни больше не увидишь Лили. Мой дядя полицейский, и мои родные попросят его арестовать тебя, если мы хоть раз застанем тебя рядом с ней.

С опозданием она сообразила, что надо было сказать «судья». Что дядя судья. У судьи больше власти. Но Трент и так занервничал.

– Да ладно, я уезжаю! – сказал он.

Хлопнул дверцей и молниеносно завел двигатель, машина дернулась назад, потом вперед и, вильнув, выкатилась на дорогу.

Элис вернулась в дом. Ее трясло. Дверь спальни опять была закрыта, но она не стала даже пытаться туда войти. Вместо этого пошла на кухню. Положила сумочку на стол.

– Мы забыли купить заправку для салата, – сказал Дэвид.

– Сами сделаем, – едва слышно ответила она.

Голос ее дрожал, но Дэвид, кажется, не заметил.

* * *

Маринованные свиные отбивные получились восхитительными. Даже Робин признал. Сначала он скривил рот, увидев мясо – влажное, темное какое-то, обсыпанное крошками специй, – но на гриле отбивные обрели ароматную хрустящую румяную корочку, а откусив первый кусочек, Робин протянул:

– Что ж…

– Вкусно, да? – обрадовалась Элис.

– Вынужден признать, да.

А Мерси добавила:

– Очень вкусно!

Дэвид, который частенько недоверчиво относился к мясу, отрезал себе маленький кусочек, опасливо пожевал одними передними зубами, но уже через минуту взял еще ломтик, из чего Элис сделала вывод, что ему тоже понравилось. И еще он съел гору салата.

Лили ужинать не пришла. Она сидела в комнате за закрытой дверью. Ее звали дважды, она не откликалась, и Мерси даже постучала в дверь. Никакого ответа. Мать решилась заглянуть:

– Дорогая?

Лили ответила что-то. Мерси помолчала, потом вздохнула:

– Ну, дело твое. – Прикрыла дверь и вернулась за стол. Ее эта ситуация, кажется, не столько огорчила, сколько позабавила. – Первая любовь, – улыбнулась она Робину, берясь за вилку.

– И что, неужели ты позволишь ей пропустить ужин? – возмутился Робин.

– Все будет в порядке. – Мерси беззаботно наколола на вилку ломтик помидора.

– Почему ты ей потакаешь, Мерси? Это последний вечер нашего отпуска! У нас праздничный ужин! Она должна выйти к нам и присоединиться к семейному событию, как нормальный цивилизованный человек!

– Ну, Робин. Она страдает, ее сердце разбито. Ты же помнишь, каково это.

– Нет, я не помню. Ей пятнадцать лет. Она втюрится в следующего парня еще до конца недели, вот увидишь.

– Она говорит, что ее никто не понимает и ей незачем жить, – пояснила Мерси. – Можно я доем твой салат?

Она имела в виду три кусочка авокадо, сиротливо лежавшие на его тарелке. Робин аккуратно объедал салат вокруг них так же брезгливо, как Кэп обходил любые овощи в своей миске.

– На здоровье. – И чуть отодвинулся, чтобы жене удобнее было орудовать вилкой в его тарелке.

Итак, о Лили забыли, и это, наверное, к лучшему. Сидела бы тут, надутая и зареванная, портила всем настроение. А оно было по-настоящему праздничным. Мерси дразнила Робина кусочком авокадо на вилке, Робин отстранялся в притворном ужасе, а Дэвид смеялся над ними обоими.

«Элис откусила кусочек отбивной, – произнес внутренний рассказчик, – и наслаждалась изысканным вкусом приправ».

3

Утром 6 сентября 1970 года – воскресенье, солнечное и прохладное, но пока ничуть не похоже на осень – Робин и Мерси Гарретт отвезли своего сына Дэвида, новоиспеченного первокурсника, в Ислингтон, штат Пенсильвания, в Ислингтонский колледж. Они помогли ему заселиться в общежитие, познакомились с соседом по комнате (с виду милый мальчик, но, конечно, совсем не такой славный, как ее малыш, подумала Мерси), попрощались и уехали.

По пути домой они по большей части молчали. Время от времени произносили вдруг что-нибудь вроде «Стены можно было бы покрасить, как по мне» (это Робин) и «Интересно, Дэвид запомнил хоть слово из моих инструкций по стирке» (Мерси). Но в целом погрузились в то молчание, которое источают невысказанные мысли, – сложные, противоречивые мысли клубились в салоне автомобиля.

На Балтиморской окружной, в пятнадцати минутах от дома, Робин сказал:

– Думаю, сегодня вечером нам вроде надо бы оторваться по полной, мы ведь вновь остались только вдвоем, ты и я. Сходить куда-нибудь поужинать или, не знаю, заняться безумным сексом на полу в гостиной или вроде того. – Сухой короткий смешок. – Но знаешь что? Честно говоря, я чувствую себя опустошенным.

– Ну конечно, дорогой, так и должно быть, – успокоила мужа Мерси. – От нас улетел последний птенчик, остававшийся в гнезде. Естественно, нам грустно.

И она вправду печалилась, несомненно. Дэвид был самым близким ей ребенком, хотя раньше она представляла, что дочери должны быть ближе. Когда Элис и Лили уехали из дома, с родителями остался один Дэвид, привычный хаос угас, все затихло, и иногда Мерси даже удавалось поговорить с сыном по душам. Кроме того, Элис всегда была такой уверенной в себе, такой властной, Лили же такой, ну право слово, взбалмошной, а Дэвид оказался таким спокойным, невозмутимым, он умел внимательно слушать – качество, которое Мерси начала очень ценить в последние годы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Название местного бейсбольного клуба и птицы – символа штата Мэриленд. – Здесь и далее примеч. перев.

2

Персонаж английской детской песенки, красавчик-моряк.

3

Sleepy Woods – Сонный Лес (англ.).