Имя зверя

– Вот только не нужно меня в отбросы записывать! Никогда не был отбросом и не буду… – прорычал он Тайре на ухо, стаскивая с неё бельё, которое трещало по всем швам.

– А вот за бельишко заплатишь…– запихивая язык в его страстный рот, сказала она, и между ними началась то ли борьба, то ли игра. Дикая животная возня.

Глядя, как Тайра, приседая, натягивает блестящие лайкровые колготки, он не переставал думать о плане. Но это представление его рассмешило.

– Не смешно. Я на работу. Буду поздно, – угадывая его мысли, доложила Тайра.

– Где ты, интересно, такая работаешь?

– В ресторане, где.

– Ааа. Окей, – понимающе буркнул Игорь, сидя на кровати с джинсами в руках. – Посудомойкой или официанткой?

– Ага.

Уточнять он не стал. Кем ещё может работать девушка, не получившая даже среднего образования? Игорь не без интереса продолжал наблюдать, как она бегает мимо него с голым верхом в поисках бюзика, накидывает блузку, иллюстрируя позу гутаперчивого мальчика с картины «Мальчик на шаре» Пикассо, хватает джинсовку и покидает его тесный подвальчик.

– Сюр. Словно и не бывало…

Он обвел взглядом комнату. Пикассо, когда висел на стене подвальчика. Репродукция. Но он от неё отказался. Уголки репродукции были некрасиво замяты и надорваны, на сто раз приклеенные скотчем к стене. Бесили.

Казалось, Игорь видит вокруг себя призрачные картины, тени минутной давности. Вот Тайра надевает колготки, говорит «не смешно», выпячивая пухлые губки, накидывает джинсовку, Игорь слышит, как хлопает входная дверь, и вновь наступает гулкая звенящая тишина.

За три с лишним года он не часто наблюдал оживление в этой части подвальчика. Оно было неестественным и привыкать к суете парень не собирался. Тишина была ему дорога. Музыку он включал редко. Дешёвенький Led телевизор на стене в офисной части подвальчика работал, как правило, без звука. Только иногда Игорь слушал новости, а всё остальное время шла трансляция на одном из музыкальных каналов. В беззвучном режиме. Он любовался картинками, не более. Клипы и красивые девушки вызывали больше ассоциаций и фантазий, чем звуковое сопровождение. Тишина, опять же, ему была дорога.

Как и подвальчик. Его подвальчик стоил намного дороже тех денег, что он за него когда-то заплатил, перебравшись в этот город подальше от мамки. Хотя бы потому, что это ЕГО подвальчик. Все те крохи, что ему удавалось сэкономить, он тратил на благоустройство. Все стены, кроме тех, что в комнате для хранения запчастей, он оштукатурил и побелил известью. На пол положил дерево. Бетонный пол был слишком холодным, и Игорь первое время часто болел. Линолеум прежние владельцы кинули прямо на цемент. На первые заработанные средства он уложил на пол лаги и прибил самую дешёвую половую рейку. Тот самый случай, когда третий сорт – не брак.

Доски прогибались, скрипели, но ноги уже так не мёрзли, как прежде. Игорь не знал, что бетонный пол тоже выравнивают. Опыта строительных работ у него отродясь не было. Да и лишних денег не было тоже, чтобы особо выпендриваться. Что сделано, то сделано.

Всякий раз, когда оставался один, он прислушивался к тишине своего жилища и без сигнализации понимал – внутри нет никого постороннего.

Каждый сантиметр своей берлоги он знал, как облупленный. Ни одна пылинка не могла упасть на пол без его ведома. Все немногочисленные вещи лежали на своих местах. Пахло чистотой, свежей стружкой и побелкой, которую он обновлял регулярно. Знал, что часто от сырости в подвалах появляется плесень и проветривал. Даже в морозные зимние дни.

Он ещё раз осмотрелся. Пока, что особо удивительно, Тайра ничем не нарушила его аскетизм. Видимо, понимая, что задержится ненадолго. Её вещи стояли в углу в чемодане, и как появлялись из него, так и исчезали в нём же. Косметика не покидала косметичку, и можно было поштучно сосчитать всё, что принадлежало гостье.

Задумчиво приглядываясь в полутьме, прислушиваясь он шёл по узкому коридору и получал необыкновенное удовольствие. Удовольствие, несравнимое с сексом или едой. Касался стен, вдыхал воздух, ощущая знакомые нотки территории спокойствия. Поворот, за ним следующий и тут вдруг – диссонанс. Он услышал скрип. Негромкий, но вполне явственный. Кто-то крался по коридору, осторожно наступая на скрипучие половицы. Игорь остановился и взял в руки кусок наличника. Новенькая доска должна была заменить гнилушку в верхней части дверного проёма, в котором он сейчас стоял. Молодой человек покрепче сжал доску в руке и приготовился ударить незнакомца. Чтобы сразу. Наверняка…

«Что за тварь могла проникнуть в дом незаметно?» – все его чувства ожили и азарт охотника привёл мозг в возбуждение. Первое время так он охотился на крыс. Игорь не стал покупать отраву: зачем ему гниющие трупики по углам? Он методично «отстреливал» крыс одну за другой бейсбольной битой. Сейчас бита валялась в кладовке, а вот «крыса» была совсем рядом. Медлить было нельзя.

Шаги приближались, и тут из-за угла показалась фигура. Игорь размахнулся и ударил со всей силой.

– Ай! – прокричала Тайра, пригнувшись.

И вовремя: доска прошла прямо над головой. Игорь смотрел на неё и, казалось, не совсем понимал кто перед ним.

– С ума сошёл? Так и убить можно. Ты чего?

– Крыса. Я думал… крыса. Ты разве не ушла?

– Ушла, но прямо у двери обнаружила, что потеряла пуговицу. Другую такую найти будет трудно. И она… в пикантном месте отвалилась. Вот и вернулась. А ты… ненормальный…

– Это простая осторожность.

– Не удивлюсь, если в своих катакомбах ты прячешь трупы случайных прохожих!

– В моих катакомбах случайных прохожих быть не может, – вполголоса произнёс он, и у Тайры по коже побежали мурашки.

– Да ты просто больной…– снисходительно сказала девушка, подобрав с пола пуговицу. Поднялась и, резко повернувшись, задела Игоря ароматной волной своих волос. Парень поплыл в экстазе: она помыла голову его любимым шампунем…

Хлопнул дверной замок, и Игорь осмотрел доску в руке: один угол оказался расщеплён ударом о стену.

– Хорошо, что я ещё не отпилил по размеру.

Он вынул из кладовки пилу, лоток для распиловки углов и увидел мышь. Возбуждение от охоты ещё не утихло. В крови бурлил адреналин и одного быстрого выпада хватило, чтобы сильно поранить мышь. Та душераздирающе запищала и упала, перевернувшись на спину. Пила оказалась не очень удачным вариантом казни. Мышь харкала кровью, пищала и корчилась в муках.

– Вот чёрт! Этого мне только не хватало! – выругался он, после минутной задержки, заметив пару жалких капель крови на побелке. Осмотревшись в поисках биты, он быстро нашел её, зорким взглядом выхватывая из темноты, и одним ударом порешил мученицу.

Прибравшись и ополоснув пилу водой под краном, он положил доску на табурет и отпилил угол обналички. Мокрая пила шла плохо, извивалась и парень злился.

– Так… спокойнее. Спокойнее. С чего бы это? – проворчал он.

Прибив обналичку, он занялся холодильником. Он был подобен тому хламу, что сдала в ремонт его новая подружка. Игорь попросил у знакомого: если попадётся вдруг среди металлолома целая деталь этой линейки холодильников, позвонить. Знакомый работал на приёмке вторсырья и часто по просьбе Игоря откладывал более-менее целые детали за небольшую плату, и помогал в качестве грузчика при перевозке крупногабаритоной техники. Игорь всё же решил наладить хладоагрегат: советская техника служила веками. Был шанс продать вещицу и заработать копеечку.

***

– Вот держи! – Тайра кинула перед приятелем полиэтиленовый пакет. – Нашла в гардеробе. Хотели выкинуть, но я не дала. Надеюсь, по размеру? Это настоящие ковбойские ботинки, и они почти новые, как выкидывать? Натуральная кожа, заклёпки, шпоры… – поставив руки в боки, возмутилась она, будто это он, Игорь, собирался выкинуть ботинки на помойку.

– Прикупить шляпу в фиксе, а затем можно и поиграть, – она прищурила глазки, растянула рот в улыбке и изобразила наездницу, раскачивающую лассо над головой. Ноги в короткой узкой юбке стояли на ширине плеч, круглые коленки рельефно подчеркивали идеальные ноги, притягивая взгляд блестящей лайкрой колгот. Так и хотелось пройтись по ножкам ладонью, погладить, ощущая упругое мясцо на внутренней стороне бедра. Как он раньше жил? Подобные мысли возникали крайне редко, считая себя выше первобытного животного. А теперь просто сорвался.

– Поиграем.

Не торопясь он вышел из-за стола, а после бросился на неё, буквально пожирая губами.

– Ай, ай… животное…

Похоже, ей нравился секс с ним. Сильный, напористый, как водопад, как горячий лавовый поток. Страсть кипела в нём, а она чувствовала себя мягкой глиной, из которой творец лепит свой идеал – свою Еву. Она явно испытывала удовольствие от того, что принадлежит ему всецело. Пусть это и временно, но Тайра жила одним днём. В жизни мало постоянства и стоит наслаждаться тем, что имеешь здесь и сейчас.

***

Когда Игорь впервые в сопровождении своей новой знакомой вошёл в узкое пространство хрущевки, заваленной под самый потолок разным хламом, у него случился приступ удушья. Он слышал, что у пожилых бывает такой бзик: запасаться вещами на чёрный день. Но здесь… На городской помойке было легче дышать, чем в тесных катакомбах Танькиной квартиры.

Девчонке пришлось на себе вытаскивать помошничка из завалов. Он слышал сквозь гул в ушах, как она отпускает в его сторону колкие словечки, но сделать ничего не мог. У него были слабости, но он методично старался от них избавляться. Как он ненавидел себя в такие минуты за то, что уязвим. Искренне считал, что у таких, как он, слабостей быть не должно вовсе. Слабость – это непозволительная роскошь, если тебя некому защитить.

Чего только не видывал Игорь, пока жил с матерью. Однажды он пришёл из школы раньше обычного, разулся, и заметил стоящие на пороге чужие туфли. Но до этого ли было? Хотелось есть. Он повесил куртку и уловил запах грязной одежды, случайно ткнувшись носом в пропахшее потом мужское пальто. Скривился и инстинктивно зажал нос пальцами.

С тех пор, как ушёл из дома отец, мужским духом там не пахло. Отец работал бухгалтером, работа чистая, да и мать следила за его одеждой. Как и за внешним видом сына, тщательно. Отец всегда выглядел ухоженным, отглаженным и пах горькими ароматами мужских духов. Бывало после походов по магазинам он возвращался взмыленный, с полными руками сумок, тогда Игорь чувствовал слабый запах потного тела. Но это случалось крайне редко.

Воспоминания об отце тогда мелькнули неяркой вспышкой в темноте коридора и погасли. Он бросил ранец на порог и, нажав на клавишу включения света, наступил на что-то в ванной комнате. На что-то мягкое и влажное. Носок моментально промок, и Игорь наклонился посмотреть, что же это.

На полу лежал маленький полиэтиленовый мешочек с беловатой жидкостью внутри. В нос ударил запах блинного теста. Странного теста. Иногда, из теста с похожим запахом соседка делала блины. Говорила, что добавляет в тесто крахмал и уксус, чтобы погасить соду. Игорь этот запах ненавидел, как и сами блины, да и соседку, к которой его периодически спихивала мать.

– Горик? Ты почему так рано? – спросила мать тогда, высовываясь из двери спальни, прикрывшись рубашкой. Она была неодета. За её спиной в кровати мальчишка заметил чужака. Обрюзгшего старого борова… Повернувшись к нему волосатой спиной, волосатый, согнувшись пополам, натягивал узкие боксеры. Щелкнула резинка и желеобразные бока незнакомца всколыхнулись…

Именно тогда Игорь впервые почувствовал мерзостность. Стал брезглив, подозрительно относясь к чужим непонятным вещам в их доме, обходил их стороной, морщился и затыкал нос пальцами.

Мать посмеивалась, наводя лоск после ухода кавалеров. Чистоту она поддерживала почти идеальную. Беспорядочной была только её половая жизнь.

Имя своё он тоже ненавидел. Особенно Гарик или Горик – выдуманные матерью сокращения, совсем не подходящие ему.

Вот Игорь – серьёзное, княжеское имя. Его он услышал на уроке истории. В его окружении никого с таким именем не было. Князь Игорь! Звучит? Ему показалось, что звучит. Имя Рюриковичей. Имя скандинавского бога. Вот какое имя ему подходило больше всего. А не идиотское – Горик. «Это вообще имя?» – раздумывал он мальчишкой. Если бы не мать, и это дурацкое имя, его может быть не дразнили в школе. А относились более уважительно…

Игорь сказал Тайре, что может помочь, но он и не думал, что придётся посещать означенную в документах жилплощадь. Только он вошёл, в нос ударили запахи, а тени от завалов выше головы навалились сверху и стали давить… На него нахлынули воспоминания и разом охватила дурнота.

– Чёрт, чёрт, чёрт! – злился он, и, немного придя в себя, ударил кулаком по перилам. Ещё раз и ещё, так, что ребро ладони начало сводить от боли. Тайра, стоящая рядом, закричала.

– Больно! Отпусти, ненормальный, – почти визжала девчонка, отчаянно шлёпая Игоря рукой по запястью. Он, оказывается, всё ещё держал её за руку и в ярости сильно сжал её ладонь.

Внутри кипело. Он посмотрел на неё исподлобья, так, будто готов был убить. Будто он и не человек вовсе, а дикий зверь, которому случайно наступили на лапу.

Он подумал, что девка права. Здесь жить невозможно. Никому. Придётся, видимо, потерпеть. Такой шанс выпадает не часто. Сумасшедший старик, девка дура-дурой. Просто идеальный вариант. Теперь не в коем случае нельзя отступать. Пусть его вывернет наизнанку, но он сделает, что запланировал.

Он вдыхал запах мокрого бетона на недавно вымытой лестничной площадке первого этажа. Сейчас запах смоченной половой тряпкой цементной пыли казался милее аромата всей альпийской гряды целиком, а не только отдельно взятых её элементов для рекламы порошка.

Запахи традиционно были для него больной темой. Он принимал только запах чистоты. Всё остальное вполне могло вызвать спонтанную реакцию: от банальной тошноты до приступа агрессии.

– Вот! А я что говорила? Нормальный человек и секунды не продержится, – поставив руки в боки, констатировала Тайра.

Игорь запрокинул голову назад, стиснув зубы и гася эмоции.

– Так… так… так… – размышлял он, монотонно повторяя, одно и то же.

– Так как?

– Тайра, дочка, это ты там? – донеслось сверху.

– Да, пап.

– Иди одна, – прошипел Игорь. – Я тебя на улице подожду. Дави на жалость и расхваливай его безделушки, словно они залог его будущего процветания.

– Ладно. Если получится. У меня язык не так хорошо подвешен.

– А ты постарайся! – зло ответил он, и Тайра, сжав губы, сделала глаза щёлки.

Она глубоко вдохнула воздух подъезда и вошла вовнутрь.

– Пап, как у тебя дела? Пришла навестить своего папулечку. Ты опять мусор забыл вынести? Сейчас я приберусь, и мы поговорим.

Тайра нашла пакет и побросала в него всё, что могло так или иначе портить воздух, периодически высовывая нос в приоткрытое окно. Получилось два пакета. В ванной комнате и туалете её тоже ждал нежданчик. Но ей не привыкать. Ещё пару минут и грязные тряпки тоже отправились в мусорный пакет. Генералить в доме она уже давно не пыталась. На кой? Она не мать Тереза! Подобные подвиги выше её понимания. Лишь изредка она приходила и скрепя сердце убирала мусор. Чтобы соседи не жаловались на вонь. Сейчас момент был особый, решающий, и девушка делала быструю уборку с особым настроением. Она сбегала до мусорного контейнера и вернулась в квартиру.

– Пап. На днях я была в одной мастерской по ремонту бытовой техники и сразу подумала о тебе. Давай ты займёшься бизнесом по ремонту? У тебя должно здорово пойти. Столько запчастей ни одна фирма не имеет. Денежки потекут, и тебе в радость, и мне что-нибудь перепадёт от папулечки. А? Пап. Продадим квартиру, купим тебе мастерскую и небольшой угол для меня. Я устала ютиться, где попало, как бедная нищенка. Мне очень тяжело, пап. Ложусь спать и плачу… Нам так нелегко с тобой… А будет мастерская – и тебе, и мне станет хорошо. Мы же с тобой разбогатеем, пап! К нам, может, даже Алька вернётся. И семья снова будет вместе.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.