Суперлуние

Катюха побежала в соседнюю комнату до соседок, в поисках чего надеть.

Так вышло, что у нас одежда была общая. Всё, кроме нижнего белья носилось из комнаты в комнату. Одно и то же платье можно было наблюдать на разных фигурах в самой безумной комплектации.

Экспериментам поддавалось всё. Носилось всё. Юбочки были самые мини и самые миди. Люрекс блестел на всех нас и не только в новогоднюю ночь.

А макияж, девочки! Ммммм, это целая отдельная история. Стрелочки наводились наслюнявленным карандашом, тени с блеском очень агрессивных тонов – яркие розовые оттенки, изумрудно-зелёные, голубые, сиреневые они тщательно накладывались на верхних и нижних веках, в уголках глаз подрисовывали бежевыми или белыми блестящими тенями. Возникало ощущение слёзок. Индийский визаж. Смешно. Сейчас мы говорим – корректор, хайлайтер, кушон, консиллер. А в то время – карандаш, пудра, крем, тоналка, брасматик.

Кому подходил этот макияж, кому – нет, было абсолютно не важно.

Главное – чувство свободы, самостоятельности, и вызова обществу – вот, мы, будущие специалисты страны. Держись деревня, трепещи город! Идут студенты строительного ВУЗа!

Катя влетела, держа в руках платье, в котором вчера на свидание ходила сначала Таня из 44-ой, потом Оля из 40-ой комнаты, сегодня очередь перешла до Кати и нашей 54-ой. Уф, повезло.

Всё! Мы были экипированы.

– Эй, народ! Куда ушли мои ботики?– завопила опаздывающая Оксана.

– Вон же, Танюха в них поскакала.

– А-а-а-а, я то в чём пойду?

Кстати, ботики, очень даже легко могли принадлежать хозяйке – Тане из 44-ой.

Слегка призадумавшись, мы с Катюхой посоветовали взять лодочки у Люды. И Оксана побежала до Люды, через десять секунд она натягивала лодочки доброй и великодушной Люды.

Поразительно! Как у нас у всех был один размер и обуви и одежды?

– Аль, дай свой плащ, я сегодня в юбке.

– Бери, на вешалке в сушилке висит, – кричу, убегающей в конец коридора Марине.

– Ирчик, я возьму твои тени!

– Ага…

И это была не просьба, а констатация фактов. Набор мигом исчез.

А я только хотела подкраситься. Пришлось пройтись по комнатам в поисках свободной палетки с тенями.

Что самое удивительное – у нас не было краж. Все вещи со временем возвращались к хозяину, тому или иному. Никто не ссорился на эту тему, не было никаких претензий. Все были достаточно взрослыми. К тому же нас воспитывали старшекурсницы. Они как заботливые мамаши опекали нас, и когда прощались с нами перед выпуском, мы ревели, обнявшись как белухи.

Отвлеклась.

Вечеринка, посвященная мужчинам.

Нам надо было постараться, потому что мы прекрасно осознавали, что впереди 8 марта.

Концерт для наших мальчиков мы приготовили знатный!

Преподаватели ушли с цветами по домам, чтобы отдохнуть.

После концерта с нетерпением ожидали дискотеки.

Старостат отвечал за порядок.

Комсорги были наготове.

В комнатах общежитий разливали что-то крепче, чем не чай.

В холле учебного корпуса разворачивали танцпол.

Ребята были в ударе.

И вот тогда мои соседки подсунули мне эту “свинью”.

Я уже говорила, что люблю танцевать. И мне всё равно, что происходит вокруг, мне нужна только моя музыка. Только тогда я уходила в себя и была вполне счастлива.

Третий курс, парня нет, а значит – проблем нет; сессия на отлично, настроение "отпад" – живи и радуйся!

Нет же, надо испортить жизнь подруге.

Задумали они свой коварный план и закинули «удочку».

            Да, я обратила на него внимание еще с первого курса. Он был идеален, красив и недосягаем.

И сейчас он – просто симпатичный парень, четвертый курс "инженерно-строительного". Мои соседки разнюхали, что он ни с кем в студгородке не встречается, а там у себя неизвестно, да и не важно. Отбивать не пришлось. Оксанин парень ему сказал, что Александр понравился мне, а он возьми и согласись на знакомство.

Ненормальные подруги! Я их даже об это не просила. Убила бы!

– Что, правда, согласился?

Я всегда была романтичной особой. С юных лет влюбилась в одного мальчика из школы, и эта любовь намеревалась остаться со мной на всю жизнь. В моём воображении он остался идеально подходящим для меня. Он был высоким, умным, спокойным, уверенным, спортивным, с прекрасным характером молодой человек. Но я никогда не решалась подойти к нему, опасаясь разрушить этот идеальный образ. Хотя он прекрасно знал, что я за ним сохну. Разве что-то можно утаить, когда об этом знает даже классная руководитель. В наше время проводилась тщательная воспитательная обработка подростков.

Когда подруги начали активно помогать мне "завести парня", я испытывала двойственные чувства.

С одной стороны, хотелось нового знакомства, но с другой – страх потерять ту влюбленность, которая оставалась с ней десятилетиями, был невероятно сильным.

Особенно трудно было справляться с мыслями о возможном новом человеке, когда каждый вечер я представляла его – своего школьного любимого.

А что, если новый парень окажется не таким, каким я его себе представляла? Что, если он будет обычным, а не идеальным? Эти мысли доводили меня до состояния полной нервозности.

Каждый раз, когда подруги начинали рассуждать о новом знакомстве, мне было совершенно неуютно. Меня вдруг охватывало чувство вины за то, что я не смогу быть такой же активной, как другие.

Я боялась показаться неискренней, искусственной или, что хуже того, выставить себя дурой.

Где-то глубине души допускала, что идеализация прошлой истории мешает мне двигаться вперед. Но болезненная привязанность всё время возвращалась и заставляла чувствовать себя неуверенно, и зажато. Я лихорадочно боялась, что новое знакомство может разрушить мой устоявшийся прекрасный мир.

Однако желание почувствовать взаимную симпатию было очень сильным. Я представляла, как смогу быть счастлива, если найду человека, который будет понимать ценить и любить меня. Но каждый раз, когда я пыталась представить себя рядом с новым человеком, мои мысли возвращались к тому мальчику из школы.

В такие моменты я чувствовала себя словно стою на мосту и не решаюсь пойти ни направо, ни налево. Мне просто хочется провалиться и всё забыть.

С одной стороны, меня непреодолимо тянуло к новому опыту, с другой – идеализация прошлого не давала возможности двигаться дальше.

Это сейчас я поняла, что надо было бы, скорее всего, обратиться к психологам. Но какие психологи были в то время, мы прекрасно помним. Обратился к доктору, значит получить метку, и тогда репутация психически неуравновешенного пациента тебе обеспечена.

Разум, к счастью, не оставлял меня и я подумывала о том, что нужно наконец принять логическое решение. Возможно, пришло время освободиться от идеального образа прошлого и попробовать начать новую страницу в своей жизни. Найти баланс между прошлым и настоящим, между идеализацией и реальностью. И возможно, именно это поможет найти того, кто станет для меня – юной фантазёрки не просто новым знакомым, а настоящей любовью. Основой для спокойного разрыва была уверенность в том, что тот реальный мальчик не любил меня.

Где-то кто-то сказал, что «настоящая любовь не умирает, она бесконечна». Поэтому я решила эту свою любовь отложить до следующей жизни.

Безответная влюблённость, детские грёзы, слёзы и сопутствующий насморк. Кто не болел этой болезнью в детстве и не приобрел иммунитет, тому позже придется пережить еще более опасный ее подвид.

Кончено же, эта детская история оставила свои отметины на моём сердце.

И вот я ходила с этим идеалом как помолвленная. Не поднимала глаз ни на одного из мальчиков. Так мне было удобно – мой идеал со мной и мне от этого не одиноко. Танцую с ним, пою с ним, плачу с ним, смеюсь с ним, засыпаю тоже только с ним. Делюсь только с ним всеми своими секретами. Он был лучше, чем подружка. И был заботливым.

Маме рассказывать? Ой, нет! С мамой у меня отношения сложились только тогда, когда она постарела. С отцом делиться? О, только бы он не узнал, что я недовольна жизнью и мне требуется внимание! А то сказал бы, что у меня много свободного времени, раздумывать о переживаниях и прибавил еще какую-нибудь домашнюю повинность к остальным стопятсот работ.

Глава 6

Как я влюбилась? Дело было так.

Автобус был битком забит школьниками, возвращавшимися из совхозного огорода.

Мы, старшеклассники, убирали кормовую свеклу. Намерзлись, все в комьях грязи, с торчащими из сумок ножами, мы заскакивали в холодный автобус ПАЗик и пытались найти место рядом со своими одноклассниками.

В автобус втиснули три класса – наш восьмой, соединённый из двух классов в один, и два девятых.

На моём поясе болтался секач размером с томагавк и я боялась, что кому-нибудь отф…чу что-то очень ценное. Но в момент посадки об этом еще не думала. Моему мачете завидовали все одноклассники и возможно не только. Орудовала я им словно конкистадор, отсекая прикорневые гнилые листья от длинных корнеплодов свеклы, тогда когда другие резали своими столовыми ножичками и руки болели еще долго (к весне всё проходило). Такой секач сделал мне папа, и я была этим непомерно горда!

Светка потянулась за мной, и мы встали возле сиденья, где разместились эти двое из 9-го класса. Когда их одноклассницы плюхались в свободные места (по старшинству полагалось уступать место старшим по классу), мы, младшие вынуждены были стоять в проходе.

Вваливавшийся в автобусную дверь холодный народ давил, и мы сжимались, словно рессора мотоцикла молча, но со скрипом. А эти двое парней сидели и явно берегли место для своих девчонок. Мы знали, что у них были подружки. Но подружки остались где-то возле передних сидений и одна из них села с учительницей, другая села на коленки подружки.

Я это наблюдала. (О! Вы не знаете, нас, деревенских девчонок отличало от «центральных»: мы были наблюдательны, проворны, хитры при своей румяной скромности).

Парни, поднявшись с кресла, окликнули девчат, но те махнули рукой, показывая знаком, что уже уселись.

И тогда ребята глянули печально на нас с Танюшкой и подвинулись к окну, сев друг другу на коленки. Взглядом они пригласили нас присесть.

Мы с облегчением водрузились парочкой рядом, выдохнули, я поправила свой меч на поясе и села подруге на коленки. Мы сдержанно улыбнулись парням.

И поехали. Автобус запыхтел, дернулся, стоявшие в проходе одноклассники оторвались от поручней и повалились по инерции. Все крепко захохотали, стало веселей.

Сколько мы ехали эти пять километров, не знаю, наверное, часов десять. Нас раскачивало по всем векторам и диагоналям, мы бились о плечи сидевших рядом ребят, а те втиснутые между нами и окном мило улыбались. Вот же, дороги.

Тот, кто сидел на своём однокласснике был его братом, двоюродным, а терпящий тяжесть – сын нашей классной руководительницы.

В общем, мы сидели с «элитой» (родственниками учителей).

И было приятно, чёрт подери, такому неожиданному случаю. В тесном месте для сидения наши коленки тесно были прижаты, и мне было очень неловко. Я, наверное, была красная как помидор и жутко смешная, потому что он всё время улыбался, поглядывая на меня. Этот предательский цвет лица в самый возник неподходящий момент! Я ненавидела эту особенность своей кожи, она наливалась пунцовым цветом так густо, что я сторонилась мальчишек, очень комплексовала из-за этого.

Решительно считаю себя некрасивой, и всё тут! Классическое русское лицо, носом не очень (но хотя бы не пухлым), тонкими губами, и серыми глазами. Лицо было округлым. Тонкие русые волосы выбились из гульки, и торчали во все стороны после снятия платка.

Я, кстати, очень долго анализировала свой вид. Как я выглядела в те минуты? Когда прибежала домой то уставилась в трюмо, и грязными от работы руками перевязала гульку на затылке, растерявшиеся шпильки заменила мамиными. И покрутилась возле зеркала. Почему-то мне я понравилась. Мне шла эта прическа – не сильно короткая чёлка, чистые волосы в гульке…

Ох уж этот глупый предатель – румянец.

Но мой свитер, я думаю, спас ситуацию!

Шерстяной, нежный, белоснежный, связанный бабулей из тонкой шерсти самой вредной нашей овцы, был с прямым воротником под шею. Зрительно увеличивал мою не длинную шею, элегантно облегал её и спускался регланом ниже поясницы. Тонкий, красивый рисунок шёл косами по переду. Бабушка вязала свитер для моего брата, но от стирки подсевший, оказался мал для него, а для меня – самый раз. Я была в брючках, свитер скрывал мою не идеальную фигуру мягкими своими формами. А на поясе свисал кожаный ремешок с моим мачете. Вид у меня был как у грозной девушки-амазонки. Себе я нравилась в этом свитере. И, наверное, такой образ понравился и ему, не скромно подумала я. Вот, дурочка…

Он помигнул мне! Ммммм, девочки…

Еще, будучи в автобусе, я крепко держалась за Танины плечи и за поручень сиденья, но уже медленно падала в пропасть, и потому время потеряло свой смысл, замедлившись, как в тех мыльных сериалах про любовь.

Ну, вот.

У меня жуткая фантазия, обширное воображение, глубокий идеализм и плохая, очень плохая самооценка. Этого взгляда и улыбки стало достаточным, чтобы я наворотила себе, бог знает, чего и прожила с этим всю жизнь.

И снова вернемся в холл института.

Звук мелодии до боли знакомый, это та самая мелодия, под которую единственный день в жизни, когда танцевала с любимым мальчиком, на новогоднем школьном вечере. И я углубилась в воспоминания, потерялась в своей нирване…

Прошел этот невероятный год. Я, наверное, повзрослела.

Вот – новогодний школьный бал-маскарад.

Ах, как я тогда обошла его подружку!

Звучит долгожданное предложение от ведущего школьного новогоднего бал-маскарада: "А теперь – Белый танец. Дамы приглашают кавалеров!"

До столпившихся над магнитофоном и усилителем ребят, неспешно и целенаправленно потянулись наши самые отчаянные старшеклассницы.

И меня словно сдёрнула со скамейки какая-то неведомая сила. Я уверенно подошла к стоящей возле колонок толпе десятиклассников. Ребята стояли кучкой и перебирали в коробке кассеты, подбирали композиции для танцев. А тут я подошла.

Тронула за рукав его маскарадного костюма.

– Можно? – спросила я своего возлюбленного.

Его одноклассники выпучили глаза на меня.

«Обычно такая скромная Аллочка, не постеснялась его девушки и сама пригласила на танец! Вот это поворот! Интресно, как будут теперь разворачиваться события!»

А его Наташа прибежала, да было поздно.

Я уже повела его как телёнка под ёлочку. Бе-бе-бе!

Не могу сказать, достаточно ли я была красива для него в тот вечер. На мне был костюм индийской красавицы Но по сценарию я была в образе Шахерезады.

На свой образ я выпросила у мамы шесть рублей на пять метров желтого сатина. А так как индийское сари мы уже могли и сами повязывать, после стольких то киносеансов индийского проката, то я накрутила на себе эти пять метров просто и почти профессионально. Надела летние босоножки, украшенные разноцветными бусинами. Навешала блестящей мишуры, закрепила невидимками на прическе. На руки нацепила все что были у мамы браслетики, и впервые подкрасила маминой косметикой свои невыразительные глазки.

Я словно хитрая Шехерезада, смело повлекла это "животное" за собой. (Их класс играл сценку «Случай в зоопарке»). Он был в вывернутой куртке, мехом наружу (или что-то там, не помню), и взяла ситуацию в свои руки. Наташа обиделась и ушла с вечеринки.

Потом он со своей Наташей рассорился.

Девушка не выдержала такого предательства. А он весь вечер танцевал только со мной…

Смотрел только на меня танцующую, и потом провожал домой. Мы никак не могли расстаться, что-то там я говорила, он отвечал, хоть разговор не завязывался. Но мы еще долго прогуливались улочками посёлка