Fur Elise. Мистический сборник

Ночь он спал плохо. В номере было душно, выпитая вечером водка пересушила горло, в коридоре кто-то ходил и вел занудные беседы. Слов было не разобрать, однако бормотание мешало заснуть. Наконец, чертыхнувшись, Александр встал, накинул китель и выглянул. Бубнеж сразу прекратился. В коридоре было пусто. Он еще раз чертыхнулся, налил из графина воды и залпом выпил.

Спускаясь утром по лестнице гостиницы и страдая от разбитости и головной боли, он в очередной раз встретился с лейтенантом. На этот раз они отдали друг другу честь – хотя, как ему показалось, лейтенант на него даже не взглянул, будучи озабочен какими-то проблемами. Ему оставался один визит в церковь, обязательное посещение дядюшки и, уже вечером – встреча Софьи на вокзале.

В церкви все сложилось сразу. Молодой священник удовлетворенно покивал, услышав причины спешки, и без возражений согласился обвенчать их в любое удобное время: по причине лета и жары страждущих сочетаться было немного.

Уже выходя из церкви, Александр краем глаза заметил некую странность в поведении священника, однако особо вдаваться в это не стал – священник долго крестил воздух ему вслед, после чего встал на колени и стал горячо молиться. Немного поразмыслив, Александр отнес это к самому факту женитьбы, которое, вероятно, явилось неким соблазном для попа.

Визит к дяде, который занимал со своим семейством большой дом на Луговой улице, оказался не так уж плох, как думалось сначала. Кузины вместе с мамашей, как выяснилось, уехали на дачу, кухарка напекла гору блинов, а дядюшка принялся потчевать Александра смородиновой наливкой собственного приготовления. Так что вскоре они уже вовсю спорили о внешней политике на Дальнем Востоке и поднимали стопки за здравие государя императора.

От дядюшки Александр вышел весьма навеселе, трезво при этом рассудив, однако, что до приезда Софьи еще порядком времени, и хмель успеет выветриться. На этот раз он был умнее и взял двуколку сразу, договорившись с кучером, что тот дождется прихода поезда и получит за все тройную оплату. На реке был ветер, волны захлестывали на понтонный мост, отчего тот раскачивался – Александр подумал, что Софье будет страшно ехать в город. Хотя, если ей было не страшно ехать из Турции в Сибирь…

Волнуясь, он ходил по перрону – поезд опаздывал. Как ему сказал кассир на вокзале, военные поезда пропускают вне очереди, из-за чего не хватает паровозов, а потому пассажирский поезд может опоздать даже на сутки – такое бывало.

По счастью, это мрачное пророчество не сбылось – вскоре со стороны Иннокентьевской стал заметен столб дыма, и поезд начал медленно втягиваться на станцию. Именно в этот момент Александра осенило, что до завтрашнего бракосочетания Софья должна жить в отдельном номере, о чем он совершенно не позаботился…

Софья, к его удивлению и разочарованию, приехала не одна. Ее сопровождала мамаша – как позднее рассудил Александр, девушке действительно неприлично было бы выходить замуж без старших родственников. Именно из-за мамаши встреча оказалась нелепой и скомканной – они хотели броситься друг другу в объятья, но им пришлось обойтись скромным рукопожатием и книксеном со стороны Софьи.

В двуколке они, естественно, тоже не поместились, Александру пришлось сесть рядом с кучером, и им даже не удалось поговорить. Помогая дамам сойти с двуколки, он заметил, насколько скептическим взглядом мамаша оглядела фасад трехэтажной гостиницы – по сравнению с Петербургом, конечно, в Иркутске все выглядело более чем скромно.

Ему повезло – уже знакомый ему молодой человек за стойкой оценил ситуацию сразу, и без объяснений отвел дам в соседний с ним номер. Растроганный его расторопностью, Александр дал ему полтинник на чай и попросил быть поделикатнее с мамашей – он представлял, какой скандал та могла закатить всему персоналу гостиницы, если бы ей чем-нибудь не угодили.

Еще утром он мечтал, как прогуляется с Софьей вечером по Большой, подарит ей букет цветов и расскажет ей о двух годах, проведенных без нее. Теперь все мечты пошли прахом. Дамы до вечера не выходили из номера, видимо, приводя себя в порядок, и только после этого разрешили отвести себя в ресторан. Когда Александр увидел Софью, выходящую из номера, он ахнул – такой красивой он ее еще не видел. Она сменила скромную дорожную одежду на роскошное черное платье. На шее сверкало чудесное бриллиантовое колье. Выглядела она в таком наряде несколько мрачновато, но крайне эффектно – Александр, войдя в ресторан, заметил, какими взглядами провожают их и мужчины, и женщины.

За ужином он, наконец, сбросил напряжение, владевшее им все эти дни, и разговорился. Заметно оживилась и Софья – было заметно, что она устала с дороги, под ее глазами залегли тени, как будто она долго плакала. Мать не мешала им разговаривать, лишь изредка вставляя едкие, но вполне дружелюбные замечания. К своему удивлению, Александр, собиравшийся рассказать Софье в красках о своих приключениях на севере, вдруг осознал, что почти ничего не помнит о них. В воспоминаниях остался лишь долгий и выматывающий путь до Дудинки, все остальное скрылось в каком-то неясном тумане. Впрочем, как он понял, Софью это не особо и интересовало – она с восторгом рассказывала о путешествии в Турцию и обстановке в Петербурге.

Александр слушал ее вполуха, то и дело ловя себя на том, что Софья сильно изменилась с момента их расставания. Он помнил ее очень серьезной девушкой, рассуждавшей о декадентстве и импрессионизме, и никогда не замечал за ней страсти к веселой светской жизни, которая вдруг начала проявляться сейчас. Никаких выводов он, однако, делать не стал, оправдывая такое поведение дальней дорогой и усталостью.

Действительно, вскоре Софья стала клевать носом, и ее мать решительно распрощалась с ним до утра. Александр проводил их до дверей номера, пожелал покойной ночи, после чего в нерешительности остался стоять посреди коридора.

В добрые старые времена он, не задумываясь, отправился бы в офицерское собрание или ресторан пошумнее и повеселее. Однако завтрашняя церемония требовала некоторой собранности и пристойного вида, а потому он спросил чаю и вернулся в номер.

Расплывчатость воспоминаний о прошедших двух годах немало его встревожило. У доктора он был последний раз перед выпуском из Морского корпуса, и с тех пор ни разу не жаловался на здоровье. Правда, ему случалось иногда перебрать в офицерской компании, отчего наутро было плохо с памятью, но такого серьезного провала не было никогда.

Стоя у окна, он смотрел, как внизу, в узком колодце двора, разгружают телегу, прихлебывал чай и вспоминал, как впервые познакомился с Софьей. Было это на последнем курсе обучения в Морском корпусе – она сразу захватила все его мысли и как-то очень быстро стала весьма дружна с ним. Буквально перед отъездом на Карское море он сорвал с ее уст поцелуй и клятву стать его женой – после чего ему оставались только мечты и редкие, за дальностью расстояния, письма.

Тут он опять попытался вспомнить свои приключения на севере – он знал, что их было много, но подробности подернулись какой-то дымкой и ничем не отличались от прочитанных в детстве приключенческих новелл.

Он незаметно задремал в кресле и очнулся от громкого женского хохота в коридоре. На миг ему почудился голос Софьи – ей вторил какой-то низкий, неприятный мужской голос. Александр подошел к двери, прислушался – за дверью ходили и разговаривали двое, мужчина и женщина. Женщина была весела, но слов было не разобрать. Александр был почти совершенно уверен в том, что это Софья – но с кем она могла разговаривать в такое позднее время?

Он взглянул на часы, висящие на стене. Судя по всему, они стояли – стрелки показывали ровно два часа, хотя ему казалось, что они шли еще вечером. «Половой забыл гирьки подтянуть», – подумал он и посмотрел за окно. Полная луна светила прямо в окно – судя по ее положению на небе, было за полночь. Александр вздохнул и решительно распахнул дверь.

Звонкий смех девушки растаял в конце коридора. Александр успел увидеть край платья, скрывающийся в проеме двери. Дверь скрипнула и закрылась.

Теперь он не был уверен, что это именно Софья – вечером она была в другом платье, а ее гардеробы он не успел даже увидеть. Но больше он не замечал никаких женщин на этом этаже, да и голос был чрезвычайно похож на ее.

Мучимый сомнениями, он подошел к двери, за которой скрылась девушка. Прислушался, краснея от стыда – его вполне могли увидеть, и его поза не вызывала никаких сомнений в том, что он подслушивал. Он не был ревнив, но его терзали подозрения – Софья была слишком странной в прошедший вечер…

Он осторожно стукнул в дверь, подумав про себя: «Черт с ним, скажу, что номером ошибся, если что». Было тихо. Он толкнул дверь – она открылась, заскрипев на весь коридор.

– Разрешите? – спросил Александр, перешагивая порог. Теперь его легенда об ошибке оказывалась совершенно несостоятельной, но отступать было поздно. Он вошел в номер, освещенный несколькими свечами, прикрыл дверь и замер.

Посреди комнаты стояла огромная кровать. На ней полулежал тот самый лейтенант, которого он постоянно встречал то там, то тут. Его глаза были закрыты, воротник парадного кителя расстегнут. Рядом с ним сидела девушка и гладила его по волосам, что-то тихо шепча. Девушка сидела спиной к Александру, но он уже не сомневался, что это Софья – ее выдавала прическа, поворот головы, непривычные для смолянки ссутуленные плечи – результат тяжелой болезни в детстве. Он почувствовал, как кровь бросилась ему в голову – он хлопнул себя по бедру в поисках револьвера. Револьвер остался в номере.

Девушка обернулась, слегка прищурилась, вглядываясь в полумрак:

– Кто тут?

Он остановился. Это была не Софья. Вернее, это была, вероятно, все-таки Софья – однако он ее с большим трудом узнал. У нее были другие глаза, другое лицо, она как будто повзрослела на десяток лет. Это была не та девочка, с которой он расстался несколько часов назад, а взрослая, уверенная в себе молодая женщина.

– Софья? – произнес он.

– Кто здесь? – с испугом повторила она. Лейтенант приподнялся, затем встал с кровати. Глядя в упор на Александра, он приблизился и поднял руку – Александр не успел ничего понять…

Очнулся он от головной боли и каких-то муторных сновидений. Открыл глаза, минут пять рассматривал странные рисунки-трещины на потолке. Потом поднял голову.

Он лежал на кровати в своем номере. Сапоги давили ноги, от кителя было жарко. Он вскочил, посмотрел на часы – они шли и показывали семь утра.

– Что за чертовщина, – сказал он. Умывальник был полон холодной воды – Александр разделся, с наслаждением умылся и почувствовал себя намного бодрее.

– Приснится же такое, – пробормотал он, выходя в коридор. Подошел к двери Софьи – оттуда слышались голоса. Он кивнул, затем осторожно посмотрел на ту дверь, которая ему снилась вчера. Дверь была на месте. Он подошел к ней, прислушался. Осторожно толкнул – заперто.

– Господин штабс-капитан, там никого нет, – раздался голос полового, тихо подошедшего сзади.

– Никто не живет?

– Нет. Там вообще никто не живет. Никогда.

– Почему?

– Там… господин офицер, спросите лучше у хозяина.

– Ну хорошо.

Он попробовал сунуться к Софье – его невежливо выставили, сообщив, что за полчаса до венчания было бы неплохо подать лошадей. Времени еще было много – он вышел на улицу, с удовольствием вдохнул свежий утренний воздух и отправился договариваться о ресторане на вечер.

Событие в масштабах города было не бог весть каким, но как минимум десяток офицеров с женами он ждал на празднование своей свадьбы, а потому ресторан был важным ее элементом. С ресторатором он уже поговорил заранее – теперь оставалось лишь подтвердить заказ и уточнить примерное число гостей.

После общения с заспанным ресторатором он выбрал на базаре две брички и дал кучерам целковый – в задаток и украсить коней лентами. Времени оставалось достаточно, и он вернулся в гостиницу.

Ночной кошмар не шел у него из головы – немного поразмыслив, Александр все-таки постучался в кабинет хозяина гостиницы, грузного кахетинца, с которым они перемолвились буквально парой слов в первый день. Хозяин был на месте – при виде Александра он встал, протянул ему обе руки и жестом пригласил садиться.

– У вас сегодня венчание? – спросил он. Александр кивнул.

– Я видел вашу невесту. Она красавица. Поздравляю вас…

Александр удивился – где хозяин мог видеть Софью? Он сам практически не отходил от нее весь вечер.

– Вино? Чай?

– Нет, благодарю вас. Я хотел задать вопрос…

– Восемнадцатая комната? Мне передал половой, что вы интересовались…

– Да. Я…

– Наверняка наслышаны?

Александр понятия не имел, о чем говорит кахетинец, но на всякий случай кивнул.

– Да, это была загадочная история… Поднимемся?

– Да, давайте поднимемся.

Они поднялись на второй этаж. Стоило им поравняться с комнатой Софьи, как та вышла им навстречу. Александр отметил какой-то нездоровый румянец на щеках, резко контрастировавший с белизной ее лба.

– Александр?

– Доброе утро, дорогая.

– Вы куда?

– Я…

– Я с вами, – Софья закрыла за собой дверь и двинулась с ними. Александра удивила решимость, с которой она это сказала. Кахетинец уже стоял у дверей загадочной комнаты.

Щелкнул ключ, хозяин шагнул внутрь. Александр пропустил Софью вперед и непроизвольно отметил, что вчерашняя девушка была в точно таком же платье, которое сейчас было надето на его невесте. Он почувствовал странное ощущение раздвоенности сознания – как будто он одновременно входил в комнату сейчас, днем, и тогда, ночью…

Он даже не удивился, увидев посреди комнату все ту же широкую кровать – на том же самом месте. В комнате явственно давно никто не жил – все предметы покрывал тонкий слой пыли. На стене висели часы – при взгляде на них Александр вздрогнул. Стрелки показывали ровно два часа.

– Вот здесь все и произошло, – сказал хозяин.

– Что произошло? – переспросил Александр.

– Как, вы не читали? Это печатали во всех газетах, даже в Москве. Страшная история.

Александр посмотрел на хозяина, покачал головой, потом перевел взгляд на Софью. Она стояла, смертельно бледная, и не сводила взгляд с кровати.

– Софья, вам плохо? – спросил он.

– Нет. Это так… душно.

– Может, вас проводить?

– Нет, нет. Все в порядке.

– Это было два года назад. В нашей гостинице остановился молодой офицер, – начал с видимым удовольствием и явно не в первый раз рассказывать кахетинец. – Он ехал с молодой женой к месту службы, на океан. Они остановились на три дня в Иркутске, так как невеста сказала, что плохо себя чувствует. И совершенно случайно здесь же, в этой гостинице, оказался… как бы это приличнее выразиться… старый знакомый невесты, тоже офицер. Я уж не знаю, была ли у них старая любовь, или что-то вспыхнуло внезапно – но в одну из ночей офицер, проснувшись, увидел, что жены нет. Встревоженный, он вышел в коридор и увидел, как она заходит в чужой номер. Офицер встревожился, вернулся за револьвером, после чего ворвался в номер и увидел жену в объятьях другого…

Александр содрогнулся, вспомнив свое ночное видение. Он поставил себя на место обманутого мужа – ситуация, действительно, была неприятной до крайности.

– И что дальше? – спросила Софья

– Он застрелил их обоих. Вот так, из револьвера: бах, бах! А потом застрелился сам. Вот на том самом месте, где мы с вами стоим.

– Какой ужас, – сказала Софья.

– Да. За мной прибежал половой, я пришел – везде кровь, потом прибыли полицейские, другие офицеры… что было… И с тех пор в этом номере никто не хочет жить. Считается дурной приметой.

– Терпите убытки? – сказал Александр.

– Нет. Всем интересно поселиться в гостинице, где произошла такая история. А сюда приходят посмотреть… Особенно молодым людям интересно, они любят сюда невест приводить…

– Хм, – Александр смущенно кашлянул. – Спасибо за рассказ.

Он взял Софью за руку – она была явно расстроена ужасной историей, и Александр еще раз пожалел, что привел ее сюда.

– Идем, дорогая, нам пора.

– Да, – скала Софья.

Было очевидно, что рассказ произвел на нее тяжелое впечатление – несмотря на солнечный день, она была бледна и печальна всю дорогу до церкви, и только там оживилась. На церемонию пришло много народу – офицеры венчались не каждый день, поэтому, кроме десятка малознакомых офицеров, в церкви столпилась куча зевак. Александр надел кольцо на палец Софье, и в этот момент его внимание привлек чей-то пронзительный взгляд. Он поднял голову – на него в упор смотрел тот самый лейтенант…

– Александр, – услышал он тихий голос Софьи. Он стряхнул наваждение и понял, что уже несколько минут стоит недвижимо, глядя в одну точку. Лейтенант исчез.

– Да-да, – невпопад ответил он, продолжая озираться в поисках лейтенанта, однако, вместо этого встретился взглядом с матерью Софьи – уже несколько секунд как собственной тещей. Увидев ее пылающие негодованием глаза, он, наконец, пришел в себя и обратил внимание на жену. Она искала его руку, чтобы надеть кольцо…

После венчания они отправились кататься, оставив мать Софьи у дядюшки Александра. Как оказалось, они были знакомы еще по Петербургу, и дядюшка категорически отказался отпускать ее с ними. В результате, не считая молодого возницы, они оказались наедине.

Александр приказал кучеру ехать не спеша вдоль Ангары. Софья была весела и рассказывала ему о Турции, об интересных обычаях и странных отношениях турок с женщинами. Александр слышал все это еще во время учебы в корпусе – впрочем, ему все равно было любопытно слушать иногда наивные, но экспрессивные суждения жены. Прервав ее на полуслове, он неожиданно для себя прильнул к ее губам и почувствовал, как она сначала вздрогнула, а затем, как будто опомнившись, робко ему ответила.

По счастью, возница не оборачивался, несмотря на то, что беседа теперь то и дело прерывалась на более романтичное занятие. Сам Александр больше молчал и слушал, чем рассказывал – странная амнезия так и не оставляла его, чем доставляла немалое раздражение.

Проезжая мимо Знаменского монастыря, Александр попросил возницу остановиться и подождать. Он много слышал об этом месте, но в прошлый приезд ему так и не удалось здесь побывать. У ворот толпились богомолки, приехавшие, видимо, из окрестных деревень. Они бормотали молитвы, которые сливались в гудение, как будто пчелиный улей вылетел в лес.

Увидев офицера с дамой, монашка, следившая за порядком и поодиночке пропускавшая богомолок внутрь, прикрикнула на них. Богомолки замолчали, воззрились на Александра и Софью и расступились. Александр взял Софью под руку, прошел через узкую калитку.

Софья сказала, что ей неинтересно рассматривать могилы, и прошла в храм. Александр удивился, но промолчал. Ему хотелось увидеть могилу великого Шелихова, которого он почитал одним из самых значимых исследователей в России.

Не торопясь он прошел между могил, удивившись той тишине, которая царила внутри монастырских стен. Совсем недалеко был большой город, ругались возчики при спуске на понтонный мост, а здесь было тихо, как тихо бывает в лесу между порывами ветра, когда даже птицы затихают в предчувствии нового шквала.

Могила Шелихова была скромна, но величественна. Александр обошел ее кругом, прочел все надписи и замер, размышляя. Где-то рядом, за стеной храма, была Софья – ему казалось, что он чувствует, как она приближается к иконе Богородицы, становится на колени и молится за здравие…

За спиной хрустнула ветка. Александр обернулся, надеясь увидеть Софью – но увидел все того же лейтенанта, который не торопясь приближался к могиле великого мореплавателя, рассматривая надписи. Александр вдруг понял, что знает его фамилию, хотя никогда ранее не встречался с ним… Лейтенант шел, как будто не замечая его – Александра так и подмывало подойти и спросить, не преследует ли тот его, но это было до крайности невежливо. Александр шагнул в сторону и, повернувшись спиной к лейтенанту, пошел к входу в храм.

Софья уже ждала его. Они вышли, и, не сговариваясь, пошли пешком. Погода была хороша, с Ангары веяло прохладой, а многочисленные мальчишки, удившие рыбу с берега, наводили на мысли о будущем их семьи…

В ресторан они опоздали, и ворвались туда совершенно счастливые и смертельно голодные. Выпив по бокалу шампанского, они захмелели и стали еще веселее. Оба понимали, что одними поцелуями сегодня не обойдется – а то, что будет дальше, одними только намеками захватывало дух. Дядюшка привел каких-то знакомых купцов и заправлял всей вечеринкой. Офицеры, крепко выпив, говорили о войне, мать Софьи старалась одновременно быть рядом с ними и веселиться с купцами, какие-то малознакомые люди поздравляли Александра и целовали руку Софье…

В какой-то момент им обоим это все надоело, и они, кивнув друг другу, незаметно вышли на улицу. Гостиница была через дорогу – взявшись за руки и громко смеясь, они добежали до входа, где Александр подхватил Софью на руки и понес вверх по лестнице.

Кажется, он даже не выпустил ее из рук. Многочисленные вязочки и крючки, которые были вечной проблемой в развлечениях с легкодоступными чухонками, заполонявшими Кронштадт во время летних практик будущих офицеров, теперь как будто растворились в ласках и поцелуях. Тихий вскрик Софьи, ознаменовавший окончательный ее переход в статус супруги, прозвучал музыкой в его ушах. Она даже почти не плакала и почти не закрывалась одеялом, когда он, после всего свершившегося, любовался ее прекрасным телом.

Без одежды она была даже красивее, чем в платьях. Александр признался, что мода только портит необычные и прелестные пропорции тела Софьи – ей хорошо подошел бы спортивный стиль, который он видел у немногочисленных американок, шокировавших строгих петербургских дам.

Крепко обнявшись, они шептались о всякой чепухе – и через некоторое время он почувствовал, что природа требует повторения. Несмотря на легкое сопротивление жены, он снова принялся ее целовать и мучить своими ласками… В какой-то миг ему показалось, что сзади что-то скрипнуло – то ли дверь, то ли половица. Он вздрогнул, обернулся – в полумраке комнаты, освещенной только луной, никого не было видно. Он повернулся к Софье и вдруг понял, что она не дышит. Ее глаза были закрыты, губы плотно сжаты, как будто она сердилась, и до него не доносилось ни единого дуновения. Он приподнялся над ней, всмотрелся в лицо – ему показалось, что перед ним лежит совершенно чужая женщина.

«Что, если она умерла?» – подумал он, и почувствовал, как холодный пот стекает вдоль позвоночника. Скандал, позор, ненависть родственников – все это мгновенно пронеслось в его голове. «Какая чушь», – решил он и прильнул ухом к груди Софьи. Сердце билось – очень редко и чуть слышно. А может быть, ему показалось…

Он соскочил с кровати, заметался по комнате, не зная, что делать.

– Что с тобой? – раздался голос Софьи. Он подбежал к ней, встал перед ней на колени:

– Господи, что это было?

– Что?

– Ты.. не дышала.

– Да? Нет. Тебе показалось. Иди ко мне, я замерзла.

На этот раз она была покорной и даже страстной. Александр, забыв о только что пережитом страхе, с наслаждением отдался любви. Это было чертовски приятно – и самым приятным было то, что впереди у них еще три дня…

Он незаметно заснул, положив голову на плечо Софьи. Он был уверен, что проснулся бы при любом ее движении – однако, открыв глаза посреди ночи, увидел, что ее нет.

Он сел на кровати, оглядев комнату. На столе горела свеча, отбрасывая странные тени. Софьи нигде не было видно. Александр встал, заглянул в другую комнату, затем в ванную. Пусто. У него появилось странное ощущение, что Софьи здесь никогда и не было – он не увидел ни ее одежды, только что скинутой куда попало, ни изящных туфель, купленных специально к свадьбе, ни шляпки, брошенной им на стол как раз на то место, где сейчас потрескивала свеча…

Ему стало нехорошо. Он подошел к кровати, сорвал одеяло. Простыня была белоснежно чиста. Он сел, обхватил голову и принялся мучительно размышлять – снится ему это или он просто сошел с ума. И вдруг он услышал голос.

Это, безусловно, была Софья. Она смеялась точно так же, как вечером, когда они сбежали из ресторана. Она что-то с упоением рассказывала невидимому собеседнику, и с каждым ее словом ему становилось все холоднее. Он вспомнил рассказ, услышанный накануне, и, как сомнабула, начал искать револьвер. Револьвера не было.