Солнечное сплетение. Размышления бегущей женщины

Женщины немного помолчали, погрузившись в воспоминания.

– А как вы познакомились? – неожиданно для себя спросила Алина.

– У нас тогда газетенка одна печаталась, такая, знаете ли, из разряда желтой прессы. Они статью про Игоря написали неудобоваримую, и он пришел разбираться.

– Разобрался?

– Да. Сначала я думала, он меня не заметил, а он провожать пошел и… закрутилось.

Вера мечтательно посмотрела вдаль и задумалась. Ее золотистые волосы, окрашенные по последней моде, аккуратно уложены, а из-под ворота элегантного бежевого полупальто выбивался легкий белый шарф. Алина рассматривала ее наряд с легкой завистью. Совсем недавно и сама она одевалась в лучших магазинах, ни в чем себе не отказывала, но полоса жизни изменила цвет и теперь все это в прошлом. Женщины дошли до метро, попрощались. «Какой сегодня добрый день», – подумала Алина, перебирая в памяти события, – Вера только грустная».

Олега снова не было дома. Видимо, это уже вошло у него в привычку. То, что он приходил понятно по вороху грязного белья в спальне и беспорядку на кухне, но почему опять ушел? Алина набрала его номер, но ответа не последовало. Хорошо, нет, так нет. Она налила себе холодный вчерашний суп и присела на табурет. Табурет покачивался на неровных ножках, старый, еще от родителей остался. За окном взволнованно подрагивали ветки. Ветер теребил редкие едва распустившиеся листочки. Над крышей соседнего дома висели грязные облака. Надо бы отдохнуть. Аля лениво поплелась в спальню. Усталость медленно и неотвратимо накатывала с каждым шагом. Перед тем как окончательно провалиться в сон она заметила, что подушка пахнет странно. У нее был чужеродный непонятный запах. «Опять эфиром надышалась», – подумала она засыпая.

– Аль, у Мохова из шестой опять температура. Ты посиди с ним, когда закончишь.

– Хорошо, Паш. А вообще он как?

– Гордый. Помощи не просит. Ни на что не жалуется. Потерпи его, – Глушко дружелюбно приобнял ее за плечи.

– Устал? – участливо спросила она.

– Как собака, – вздохнул врач.

– Пойди, поспи пока тихо.

Паша обреченно махнул рукой и, ссутулившись, медленно пошел по коридору. Его высокая худощавая фигура плавно исчезла в полумраке коридора. Ночная смена как лотерея, то тихо, то экстренных везут как не в себя. А свои тяжелые? Их куда девать? Разорваться что ли? Жалко Пашку. У него трое пацанов дома, с ночной смены придешь все равно не выспишься. Да и сама не лучше, задумала завтра варенье закрывать. Кому это надо? Все давно можно в магазине купить. Мамино воспитание. Не пашешь в доме как крепостная, значит плохая хозяйка. А там, глядишь, и жена плохая, и как женщина так себе. До развода рукой подать. Мама, мама… А может, не такая уж плохая идея? Не надо будет быть всегда на высоте, всегда быть безупречной. Ты что Мери Поппинс, леди Совершенство?!

Увлеченная своими мыслями о несправедливости женской доли Алина вошла в палату. Все дружно храпели кроме одного. Мохов лежал на трех подушках пытаясь сохранять мало-мальски вертикальное положение, дышал тяжело. Губы потрескались от сухости. Стакан на тумбочке давно пустой. Игорь Витальевич окинул Алину блуждающим взглядом и отвернулся. «Разве он гордый? – подумала она с непонятно откуда-то взявшейся нежностью, – Просто устал». Алина принесла новый стакан с трубочкой и осторожно, не говоря ни слова, повернула лицо Мохова к себе. Он пил жадно, благодарно. Трещинки на губах разгладились. Взгляд стал немного осмысленнее.

– Я посижу тут с вами, отдыхайте, —прошептала Аля.

– Не надо. Идите, – прохрипел он в ответ.

–Я не уйду.

Алина положила свою ладонь поверх его. Мохов слегка вздрогнул от прикосновения и странно посмотрел на нее, словно увидел что-то новое.

– Отдыхайте, – сказала женщина еще тише.

Она поправила настольную лампу и взяла с тумбочки его недочитанную книгу с закладкой. Это была «Почему мы существуем? Величайшая из когда-либо рассказанных историй» Лоуренса Краусса. Странный выбор, когда у тебя температура под сорок, но Алина открыла ее на заложенном месте и начала тихо читать вслух.

– Что вы делаете? Зачем? – перебил ее Игорь Витальевич.

– Я буду читать. Вы заснете. А когда проснетесь, все будет значительно лучше, – Алина была невозмутима.

– Я не засну. Не утруждайтесь.

– Заснете, заснете, – улыбнулась она, – еще как заснете.

– Прошу вас… уйдите, – его глаза сердито блеснули в полутьме. Игорь крепко сжал ее пальцы.

– Не уйду, – настойчиво повторила Алина, – Поверьте, у меня чарующий голос. Засыпают абсолютно все, от стариков до младенцев. Потерпите меня немного.

– Я не хочу… – закашлялся Мохов, – уйдите.

Алина подала ему воды и снова принялась за чтение. Больной бессильно откинулся на подушки и замолчал. Спорить не позволял кашель, уйти не было сил. Через пятнадцать минут Игорь мирно спал. Голос, как всегда, сработал. Когда Алина читала вслух, всегда излучала вокруг блаженное умиротворение. И совсем неважно было, что именно она читает. Голос был размеренный, спокойный. Она слегка прихлебывала на вдохе и приподнимала брови на труднопроизносимых словах. Несмотря на то, что она читала с выражением, эмоциональной окраской, во время ее чтения действительно все засыпали. «Чарующий голос» – старая шутка, еще из тех времен, когда Леночке был годик и у нее болело ушко. Она засыпала на груди у мамы, когда та читала ей Мопассана.

Алина посидела еще несколько минут, вглядываясь в расслабленное лицо Игоря, и осторожно попыталась вытащить свои пальцы из-под его ладони. Мохов, рефлекторно, не просыпаясь, сжал их. Женщина посидела еще немного. Нужно подождать пока он заснет поглубже и тогда он ее отпустит. Но даже спустя час его пальцы так и не разжались. Что же ему там снится?

Книга соскользнула с колен Али. Светает. Она открыла заспанные глаза и посмотрела на часы. Надо бежать. Столько дел еще! Мохов спал. Тогда она легонько потрогала ему щеку на предмет температуры, он во сне улыбнулся и отпустил ее пальцы. Жар спал. Алина вышла в коридор. На посту никого не было. Сестра спит в процедурке. Надо подготовить смену к сдаче и идти домой. Неожиданно в кармане завибрировал телефон. Алина вздрогнула, чертыхнулась и ответила.

– Алиночка! Солнышко мое! Я не могу прийти. У меня у младшего краснуха! – Иринин голос умоляюще дрожал, – Подмени меня, пожалуйста.

Вот тебе и «раз»! Вот тебе и «два» … Что же делать?

– Хорошо, Ириш, я подменю, – смиренно ответила Алина и положила трубку, чтобы не выслушивать бурю благодарности от коллеги. Надо позвонить Олегу, сказать, что осталась на работе. А с другой стороны, еще рано, он спит. Лучше SMS и не придется выслушивать речь о своем тупом альтруизме. В последнее время все их семейные разговоры вращались исключительно вокруг ее недостатков. А недостатков обнаруживалось все больше. Удивительно, ты не меняешься, а недостатки растут как снежный ком.

Второе дежурство прошло, как говорят, в штатном режиме. Перед выходными выписали как можно больше больных и в отделении стало поспокойнее. Алина уже переоделась и надевала плащ, когда ее окликнул Паша:

– Хорошо, что ты не ушла.

– На третье дежурство не останусь! – перебила она его.

– Нет, нет, – засмеялся Глушко, – я не за этим.

– А зачем?

– Зайди в шестую. Мохов тебя зовет.

– Меня? Странно.

Алина перебрала все свои действия за время рабочего дня и не найдя никаких промахов вошла в палату.

– Вы хотели меня видеть? – спросила она у Игоря Витальевича. В палате он лежал один, остальных всех выписали.

– Да, Алина, – он немного помолчал, собираясь с мыслями, – Я хотел поговорить с вами.

Женщина одернула платье и присела на краешек стула у его кровати.

– Я вчера был груб с вами. Простите.

– Хорошо.

– Вы можете дать мне ваш номер телефона?

– Зачем? – изумилась она.

– Моя жена хочет с вами поговорить, но никак не получается с вами встретиться.

– Хорошо… – Алина записала свой номер на листке из блокнота и протянула Мохову.

– Когда вам будет удобно?

– Мне? Хоть, когда…

Совсем растерявшись, Алина встала, зацепила ногой ножку стула, тот противно скрипнул. От своей неловкости она смутилась еще больше и вышла. Что это значит? Чего тут смущаться? Не себе же номер попросил, жене! Но, несмотря на это, Алина весь вечер не находила себе места. Тело гудело от усталости, но сон не шел. Она положила телефон под подушку и стала ждать звонка, но в тот вечер никто не позвонил. Не позвонили и на следующий день. Неловкость прошла и теперь казалась больше забавной, чем постыдной. Значит все не так уж и важно. Не нужно больше мучить себя догадками.

Алина позвонила Лиле, и они отправились гулять. Гулять означало сидеть в их любимой кафешке, трескать фастфуд и обсуждать очередного Лилькиного ухажера. Когда очередь дошла до пирожных, Лиля спросила:

– Ты так ешь… Не боишься растолстеть?

– Нет, – Аля усмехнулась, вытирая салфеткой крем с подбородка, – Я вкалываю как лошадь ломовая и на работе, и дома. Никакого кайфа. Можно я хоть здесь оторвусь?

– Можно, – засмеялась в ответ подруга, – Еще с носа вытри.

– Да и было бы для кого фигуру беречь.

– А как же принц?! – Лиля игриво повела плечами.

– Лиля, какие принцы в сорок пять?! Тут даже на престарелого шута не рассчитываешь, а ты – принц… Скажешь тоже.

– Ладно, тебе грех жаловаться. У тебя фигура, словно ты из спортзала не вылазишь. Тебе больше тридцати в жизни никто не даст. Не то, что я.

– Курить брось, сразу кожа лучше станет, – вздохнула Аля. Комплименты подруги не цепляли.

– Тогда растолстею я, – Лиля ожидала ответный реверанс, но Алина не захотела потешить ее тщеславие, она задумалась, глядя в окно. Кафе было в полуподвальном помещении и в окно можно было видеть, как мимо пробегают чьи-то ноги. Алина с Лилей рассматривали туфли проходящих женщин и шутливо спорили, кому они могли бы принадлежать.

– Смотри, смотри! Вот это башмачки! – вдруг воскликнула Лиля, проследив за взглядом Алины. За соседними столиками люди обернулись на нее.

– Тише ты! – прошипела на нее подруга, – Не позорь мою седую голову!

– Не седую, а крашеную.

– Все равно! – Алина подняла глаза и на входе увидела хозяйку впечатливших их туфель. Ею оказалась Вера Мохова. Она приветственно махнула Алине рукой, на что та удивленно и неуверенно ответила.

– Как хорошо, что вы не пошли в другое место. Здравствуйте. – Вера изящно присела за их столик, – Мне ваш муж сказал, вы с подругой обычно ходите сюда. Ах, да… Я позвонила вам, а вы, оказывается, телефон дома забыли. Олег любезно объяснил мне как вас найти.

– Олег? А я думаю, что это он мне не звонит? – Алина порылась в сумке, чтобы удостовериться в отсутствии старого гаджета, – Познакомьтесь, пожалуйста, это Лиля. Мы с ней дружим с шестого класса. А это Вера. Ее муж лечится у нас в отделении. Игорь Витальевич говорил, что вы хотели со мной поговорить. Что-то случилось?

Вера слегка откинулась на спинку дивана, элегантно оперлась локтем и улыбнулась. Потом поиграла ремешком сумочки и сказала:

– Мы с Игорем посоветовались и решили предложить вам работу. Нам нужен человек, который будет помогать мне по дому.

– Домработницей?

– В общем да.

– Неожиданно…

Лиля легонько пнула под столом ногу подруги и вмешалась в разговор:

– А платить сколько будете?

– Ну… Как в среднем по Москве…

Видимо Вера еще не особо задумывалась над этим вопросом.

– Я согласна, – выпалила Алина, чтобы хоть как-то перевести разговор на другую тему, – Только можно я пока не буду увольняться? Вдруг мы с вами общего языка не найдем.

Вера с удовольствием согласилась, попрощалась и ушла, цокая каблучками. А Лиля еще долго учила ее жизни. Нельзя так быстро соглашаться. Нельзя быть такой рохлей и бессребреницей. Нельзя кидаться с головой не оговорив условий. Нельзя, нельзя, нельзя… Словно Алина была маленькой неопытной девочкой. Почему окружающие так любят тебя учить? Зачем тебе, зрелой женщине, их советы? Наверное, они тебя учат, потому что ты их слушаешь. Если бы послала пару раз, то и не стали бы. Вот только послать никогда не хватало духу. В конце концов, если ей что-то не понравится, она может просто встать и уйти. Работа начнется только после выписки Игоря Витальевича. Еще сто раз все может измениться.

Дома Алину ждала дочь. У нее свой ключ, чтобы она могла приходить в любое время. Аля слегка удивилась, но ничего не сказала.

– Дядя Никита звонил, – озабоченно выпалила Лена, не дожидаясь вопросов.

– Чего хотел?

– Звал тебя на работу.

Понятно теперь почему она примчалась в родительский дом неожиданно, без звонка. Алина мельком заглянула в телефон, забытый на стуле, проверить пропущенные. Кроме звонка Веры ничего не было. Сегодня день предложений? То не можешь ничего найти, то зовут все сразу.

– Почему тебе, не мне? – Алина повесила плащ в прихожей и прошла на кухню.

– Знал, что откажешь.

– Тогда зачем звонил?

– Чтобы я с тобой поговорила. И, правда, мам, сколько можно за чужими людьми горшки выносить? – Лена села за стол и продолжила чистить картошку, которую оставила, чтобы встретить маму.

– Что-то дядя Никита слишком быстро соскучился, не прошло и трех лет, – презрительно усмехнулась Алина.

– Может, вернешься в компанию? – девушка нервно теребила кожуру, – Нормальные деньги опять начнешь зарабатывать.

– А Колыгина он уже уволил?

– Нет, – Лена сникла.

– О чем тогда говорить?

– Но дядя Никита тебя так любит! Вы же друзья с детства.

– Что-то, когда Колыгина брал на мое место, он про детство не вспоминал. Не вспоминал, как я у его мамы ночами дежурила, памперсы ей меняла. И когда жена от него ушла, как я его из запоя выводила, по врачам таскала, не вспоминал. А теперь соскучился? – Алина сердито подошла к окну и оперлась на подоконник. Цветы надо полить. Замоталась, забыла. Алоэ совсем завял.

– Мам… – напомнила о себе Лена.

– Колыгина взяли только из-за того, что у него вся родня по министерствам. И если бы твоя мама не была перфекционистом и трудоголиком, дядя Никита по миру пошел с протянутой рукой. Сколько раз его партнеры кидали… «Алина, давай. Алина, беги. Алина, сделай что-нибудь» … Но, несмотря на это, он со мной очень легко распрощался. Ему нужен был человек со связями. Теперь он имеет то, что имеет.

Болезненные воспоминания всплыли в памяти, окатили горячей волной. А Алине уже начало казаться, что за прошедшее время многое забылось. Дочь встала, потопталась возле Али и положила голову маме на плечо. Ей хотелось достучаться, найти подходящие доводы, но каждый раз слова проваливались в черную пустоту и исчезали с гулким эхом.

– Мамочка, там же тебя знают. Тебя возьмут без диплома…

Это был крайний козырь, опасный. Мать могла вспылить, и Лена приготовилась к скандалу. Она знала, как мама мечтала получить высшее образование, но жизнь сложилась трудная, и институт пришлось бросить на четвертом курсе. На хорошую должность не брали без этой чертовой бумажки. А работала Алина хорошо, можно сказать фанатично. Не работник, а мечта любого работодателя. Работала больше за идею, чем за деньги. Понимала, что глупо. Понимала, что на шее сидят и едут, но ничего не могла с собой поделать. Наверное, поэтому ее если и брали, то никогда не хотели отпускать. Только на последней работе, лучший друг легко и, до обидного просто заменил ее на какого-то бездаря. И даже то, что Алина проработала его финансовым директором десять лет, не сыграло никакой роли.

– Не могу я, Лена, – мама всхлипнула и глубоко вздохнула, чтобы не расплакаться, – Сломалось во мне что-то. Вот тут…

Аля положила руку на грудь.

– Уже три года прошло, мам. Может, рискнешь? Попробуешь?

– Нет, моя хорошая. Нет.

Дочь обняла ее грязными после картошки руками. Алина заметила, улыбнулась и сказала:

– Вымой руки, поросенок.

– А может, дядя Никита понял свою ошибку? Может, он жалеет, хочет все исправить, извиниться?

– Скорее всего, его бизнес вот-вот пойдет ко дну, – сказала тихо Алина. Жалость к старому другу вдруг тоже напомнила о себе. Сколько было хорошего… Посиделки родителей, маевки, шашлыки, веселые игры… Сколько всего было! Вот именно было. Было и прошло. Лена хотела еще что-то сказать, но Алина взяла себя в руки и шутливо перебила ее:

– Хорошая моя, когда ты успела стать отпетым манипулятором? Или у тебя это качество врожденное, от отца?

– Ну, мама, – укоризненно пробубнила дочь.

– Может, ты думаешь, мне вымпел преходящий дадут или грамоту за ударный карьерный труд на благо капитализма?

– Опять твои комсомольские шуточки!

Лена поняла, что говорить бесполезно. Раз мама начала шутить, перетянуть ее на свою сторону точно не удастся.

После ужина они еще посидели, поболтали, поворчали на мужчин и разошлись каждая в свою жизнь. Незаметно время их сделало подружками. И, хотя дочь не смела быть с матерью на равных, доверие росло с каждым годом. Как интересно все получается. Ты начинаешь говорить со своим ребенком о своих взрослых проблемах, о личной жизни и дочь неожиданно начинает давать тебе советы, бывает дельные. А ведь когда-то она лежала на твоих коленках и даже помещалась на них. Ничего малышка тогда не понимала, только любила тебя безгранично, и ты была для нее всем миром, целой вселенной. И ты ее любила. Сейчас, конечно, тоже любишь, но уже иначе. Как опору что ли, как товарища. Лена хочет, чтоб у ее мамы решились финансовые проблемы и это приятно, впрочем, и здесь можно разглядеть ее личный, меркантильный, интерес. Ей станет легче платить за образование. Забавно… Нет, решать свои проблемы за счет унижения неприемлемо. Невозможно вернуться на старое, пусть даже хлебное, место, словно побитая собака. Невозможно лицемерно улыбаться и общаться с теми, кто в душе презирает тебя, ни во что не ставит. Может быть, на новой работе будет проще? Вроде милая женщина… Вера…

Когда Алина приехала к Моховым, ее накрыло отвратительное тягостное чувство. Ей словно вытягивало внутренности в тугую звонкую струну. Очень хотелось удрать, сверкая пятками. Зачем только согласилась?! Все вокруг такое чуждое, далекое. Чувствуешь себя неотесанным чурбаном. Алина никогда не задумывалась над социальным расслоением в обществе, но сейчас ощутила его как никогда остро. Люди, к которым она вошла в дом были иные.

– Чай? Кофе? – спросила Вера у Алины.

– Стакан воды, если можно.

Дом Моховых непонятный. Да, именно непонятный. Это ощущение сразу проникло в душу Алины, как только она вошла. Стены тоскливого зеленого цвета. Или освещение такое? В гостиной пустовато, хотя все как у всех: камин, диван, кресла. На каминной полке фигурки. Вроде все очень красиво, но не комфортно. Лестница на второй этаж узковата. А может, просто не на твой вкус? Как-то тоскливо…

Вера шумела кофемолкой на кухне и Алина, не зная куда себя деть в незнакомой обстановке пошла к ней. Вода фильтрованная, безвкусная, но стакан помогает занять руки и помогает сглаживать неловкость. На полу лежал старый ирландский сеттер. Он напоминал кучу волнистой коричневой шерсти. Морда милая, флегматичная. Когда Алина вошла, он не встал, а только понюхал воздух своим шоколадным носом в ее направлении. Видимо запах его устроил, он слегка шевельнул хвостом в знак приветствия и вернулся в исходное положение.

– Не бойтесь, он не укусит. Грэй очень дружелюбный, – сказала Вера.

– Я поняла, – Алина хотела погладить пса, но не знала, как он к этому отнесется.

– Еще водички? – спросила хозяйка, указывая на пустой стакан гостьи.

– Можно, – кивнула та.

– А тебе, Игорь?

– Мне кофе, – Мохов сел рядом с Алиной. Грэй подвинул передние лапы, пропуская хозяина. Его хвост начал приветливо мерно похлопывать об пол, но Игорь Витальевич не обратил на него внимания. Он провел ладонью по столу, как будто хотел разгладить несуществующие складки и задумался, глядя не то Але в глаза, не то сквозь нее. На стуле стало неуютно, и она подумала уйти опять в гостиную от его пристально смотрящих серых глаз, но шататься по чужому дому тоже неудобно.

– Возьми, – Вера через стол протянула мужу чашку, чем вывела его из прострации. Игорь Витальевич привстал и потянулся за кофе. И тут пес, непонятно зачем, ткнулся мордой ему в ноги. Мохов неловко качнулся, и горячий кофе пролился Алине на руку. Она отдернула руку, но все же немного обожглась. Не задумываясь, она молниеносно вылила на место ожога воду из своего стакана. Потом уже спокойно подошла к раковине и подставила кисть под струю холодной воды. Водой забрызгало ей юбку. Лужа растеклась по столу. Начало капать на пол.

– Боже мой, простите! Простите, простите, пожалуйста, – растерянно повторял Мохов.

Вера побежала за аптечкой.

– Не переживайте, я почти не обожглась, – соврала Алина, пытаясь разрядить ситуацию.

– Вам больно? – не унимался тот.

– Ничего, ничего.

– Мне очень жаль… – Мохов взволнованно и виновато смотрел то на руку Али, то на лицо. Его глаза из серых превратились в ярко-голубые.

– Ничего страшного. Единственная кара небесная, которая вас ожидает, терпеть мое присутствие пока одежда не высохнет.

Мохов стиснул зубы и вышел из кухни. Вера принесла целую коробку лекарств и начала в ней копаться. Нехорошо получилось, только пришла устраиваться на работу, как уже испортила о себе впечатление. И почему в его присутствии начинаешь говорить глупости?

– Я вытру? – показала Алина на лужу под ногами.

– Бросьте. Ерунда какая, – отмахнулась Вера, – Вот, держите. Это хорошая мазь. Идемте, я дам вам во что переодеться.

Алина послушно пошла за ней. Когда проходили через гостиную, она заметила, что Игорь Витальевич сосредоточенно смотрит телевизор. Он оперся подбородком на скрещенные пальцы и совершенно не обращал на них внимания.

– Я вашему мужу не нравлюсь. На работу, наверное, не возьмет, – с тревогой сказала Аля.

– Почему вы так решили? – искренне удивилась Вера.

– Он строгий какой-то.

– А, вы об этом, – тихо хихикнула хозяйка, – Он не очень любит новых людей в доме, только и всего. До вас у нас работала очень милая женщина, но и к ней он привыкал около полугода. Сейчас она ушла на пенсию, и мы пригласили вас. Поверьте, это обоюдное решение. Его «строгость» лично к вам не относится. Приходите завтра. Спокойно начинайте работать. И, пожалуйста, не обращайте на него внимания. Обыкновенные мужские капризы. Постепенно он к вам привыкнет и все встанет на свои места.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.