Убойный коктейль с зонтиком

Он выпорхнул на улицу, весело размахивая радужным зонтом. А она смотрела на забытый почти черный. Может, правда, под потолком повесить? Может, его хозяин хоть тогда улыбнется? Улыбка-то у него не хуже, чем у брата.

Глава 6

Октябрь. Наши дни.

– И они жили долго и счастливо и умерли в один день древними старичками, в окружении любящей семьи и крепко держась за руки, чтобы и после смерти быть вместе. Потому что смерть это еще далеко не конец. – прошептал он, осторожно вставая с кровати и подтыкая края одеялка с единорогами. – Спокойной ночи, Ингрид.

– Не уходи, Оле! – девчушка ухватила его за рукав ярко-желтой толстовки.

– Притворяешься, значит? – улыбнулся он. – Ах ты хитрюга! Ты почему до сих пор не спишь?

– Чтобы ничего-ничего не пропустить. – хитро улыбнулась маленькая Ингрид, вскакивая с постели. – И все-все запомнить! А когда вырасту, я все твои сказки запишу и напечатаю книжку. Такую, как эта. Или даже лучше!

И она кивнула головой на толстенную книжку со сказками, лежащую на столике у кровати. Книга, и правда, была хороша. Большая, толстая, в красивом кожаном переплете, с яркими иллюстрациями и парой десятков сказок разных авторов. Еще каких-нибудь сотню лет назад такая книга была доступна только очень богатым детям. А теперь вот лежит на столике у девочки из самой обычной, так сказать, среднестатистической семьи. Хоть какие-то плюсы от прогресса.

Оле бережно взял книгу, пролистал страницы из плотной бархатистой бумаги с яркими картинками и невольно остановился на одной из них. Со страницы на него смотрел веселый человечек в ярком камзоле и колпаке. Не то гномик, не то просто старичок. В руках он держал два зонтика: один яркий, с картинками, другой – черный и жутковатый даже на вид. Оле улыбнулся, глядя на свой портрет работы без сомнения талантливого иллюстратора.

– А это правда ты? – спросила Ингрид, заглядывая в книжку.

– Правда. – ответил Оле все с той же улыбкой.

– А почему ты совсем на себя не похож? – девочка переводила взгляд с него на иллюстрацию.

– Потому что я могу быть разным. Смотри!

И Оле в мгновение ока состарился. Его лицо покрылось морщинами, и так светлые волосы совсем побелели, а нос стал длинным и крючковатым. Девочка ахнула и прикрыла ладошками открытый от изумления ротик. Оле усмехнулся хриплым стариковским смехом и снова изменился. Теперь перед Ингрид стоял мальчик-подросток. С наивным детским личиком и огромными льдисто-голубыми глазами. И без того свободная одежда повисла на нем модным нынче оверсайзом.

– Здорово, правда? – спросил Оле, возвращая себе привычный облик. – А хочешь превращусь в говорящего кота?

– Не хочу кота. – замотала головой девочка. – У меня на них лиргия. А в фею можешь?

– Ну разве что в эльфа, – уши Оле заострились, а за спиной появились прозрачные стрекозиные крылья. – Я не могу менять пол. Кем родился, тем и живу. И даже не проси уменьшаться! – он поднял палец, не позволив девочке продолжить заготовленную фразу. – Знаю я вас, хитрюг. Поймаешь, посадишь в банку и заставишь рассказывать сказки только тебе.

Девочка стыдливо покраснела. Похоже, такая мысль и правда приходила ей в голову. Оле улыбнулся, избавляясь от крыльев и дурацких ушей и отдавая книгу Ингрид. Ему нравилась его внешность. И нравилось, что можно никем не притворяться. И не носить этот глупый колпак. Хотя брат порой все равно обзывал его клоуном за любовь к ярким разноцветным вещам. Но делал это исключительно любя. Оле считал, что близнецу бы тоже не помешало разбавить черный гардероб чем-нибудь ярким и однажды спрятал всю его одежду, кроме штанов. В результате брату пришлось одолжить у него водолазку. Фиолетовую, самую темную из всех вещей, что у него были. Он потом еще неделю на него дулся, а Оле жалел, что не успел сфотографировать этот знаменательный момент. Тогда они еще жили вместе и виделись не только по дороге на работу.

Оле тихонько вздохнул, возвращаясь из воспоминаний. Ингрид смотрела на него широко открытыми глазами и в них читался десяток новых вопросов. Вот же дети пошли любопытные! Одной сказкой от них не отвяжешься. Хотя раньше тоже встречались почемучки. Тот же малыш Ганс, например. Он доводил его вопросами до белого каления. Оказалось, не зря. Вон сколько сказок запомнил и записал. Может и из Ингрид со временем получится писательница. Сейчас перед детьми все дороги открыты. Невзирая на пол и социальный статус.

– А где второй зонтик? – выпалила Ингрид, снова сравнивая его с картинкой в книжке.

– У брата. – честно ответил Оле и только потом понял, что сейчас придется объяснять девчушке еще и это. Рассказывать, почему время от времени он отбирал у брата зонт и носил с собой, хоть и не пользовался им по назначению.

– А он тоже сказочник? – спросила девочка. – Он ко мне придет когда-нибудь?

– Когда-нибудь, может быть. – Оле потрепал ее по шелковистой макушке. Видимо, родители не посчитали нужным дочитывать ей эту сказку до конца. Может они и правы. – Но еще очень и очень нескоро. Его сказка особенная и ее нужно заслужить.

– Быть послушной и хорошо учиться? – сникла Ингрид. Судя по всему, она не горела желанием быть хорошей девочкой.

– Скорее, быть везучей. – грустно улыбнулся Оле. – Или… А, неважно. Везучей и все.

Похоже, Ингрид заметила смену его настроения. Она притихла, обнимая книжку и опустила сонные глаза.

– Оле, а когда я вырасту ты больше не будешь ко мне приходить? – тихо спросила девочка. – Я спрашивала маму и папу, к ним ты не ходишь и они тебя не помнят. Я тоже тебя забуду, когда вырасту?

Оле промолчал и по его молчанию, девочка поняла, что права. Он никогда не умел врать.

– Тогда я не хочу взрослеть. – шмыгнула носом Ингрид, откладывая книжку и забираясь под одеяло.

– Если очень постараешься, то не забудешь. – Оле присел рядом на кровать и поправил ей одеяло. – Быть взрослым вовсе не означает забывать детство. К тому же, – он широко улыбнулся, – тебе всего пять. Так что у нас впереди полно времени и замечательных сказок.

– Ты такой клевый, Оле. Когда я вырасту, я на тебе женюсь. – сонно пробормотала Ингрид, закрывая глаза. – И тогда мы всегда-всегда будем вместе, как в твоей сказке.

Ну вот, опять! Очередная невеста. Сколько таких малолетних поклонниц у него появилось за прошедшие годы? Какие же они нынче ранние! Все дело в современных мультиках для девочек про любовь и романтику? Или в том, что родители позволяют детям смотреть все подряд, без учета возрастного рейтинга? Может пора опять являться к ним в образе нелепого старичка в колпаке? От греха подальше. А то еще полезут целоваться или чего похлеще. И ведь считается, что у него не работа, а сплошное удовольствие! Не то, что у брата.

– Обязательно женишься! – прошептал Оле, раскрывая над девочкой радужный зонт. – Спи, малышка. И пусть тебе приснится то, о чем ты больше всего мечтаешь.

Глава 7

Октябрь. Наши дни.

«Пожалуй, можно было бы заселить какой-нибудь пустующий городок», – думала Яна, глядя вслед последнему посетителю бара, – «Если собрать вместе всех забытых с возрастом воображаемых друзей. Жалко их. Столько радости приносили своим создателям, а потом были выброшены из памяти, словно ненужный хлам на помойку».

Чей-то позабытый друг сиротливо сутулясь вышел за дверь и его шаркающие шаги затихли в утреннем тумане. А на смену им пришел другой звук – рев мотоциклетного движка. Такой знакомый. Она замерла в предвкушении, сердце бешено забилось в груди.

Он вошел в зал, на ходу стягивая мотошлем с принтом в виде черепа, тряхнул светловолосой головой и на секунду замер, удивленно таращась на висящий под потолком черный зонт. Его зонт. Бледные губы тронула тень улыбки. Лишь тень. Яна разочарованно вздохнула – не сработало.

– За что ты с ним так? – он устроился за стойкой, достал сигарету, жестом спросил разрешения закурить.

Яна вышла из-за стойки в зал, повесила на дверь табличку «Закрыто», погасила свет и поставила перед ним недавно купленную пепельницу-черепушку. Теперь можно. В льдисто-голубых глазах прочла отчетливое «Издеваешься?» и невинно улыбнулась.

Он молча курил, а она варила кофе. Черный, без сахара, с корицей и перцем чили. Яна, пожалуй, никогда не сможет понять, как можно пить эту горькую обжигающую дрянь. А он такой любит.

– У тебя же, вроде, внеплановый выходной? А по виду всю ночь пахал.

– Тяжелый год, – он раздавил окурок в пепельнице с таким видом, будто сворачивает шею злейшему врагу – Кое-кто опять развел бардак, а мне разгребать. То, что я забыл зонт, уже говорит о многом. Поэтому не стал возвращаться, просто катался, голову проветривал. Зато понял, зачем Оле отбирал у меня орудие труда. Зря я на него злился. Нужно будет поблагодарить.

– Вот оно что. А я уж решила, что тебе сделали втык на планерке профсоюза за внезапный отгул без передачи дел и…

Закончить не получилось, ее прервал его смех. Звонкий, искренний и чертовски заразительный. Совсем детский. Яна слышала этот смех впервые и не понимала, как раньше жила без него. И как будет жить дальше, если больше никогда его не услышит. Пытаясь сохранить контроль над ситуацией, она схватила ближайшую початую бутылку (с коньяком), поймала в нее звенящий серебряным колокольчиком смех и плотно закупорила пробку. Коньяк в бутылке пузырился не хуже шампанского. И словно светился изнутри. Дивная будет настойка.

– Извини, – отсмеявшись он вытер пальцем слезы, – Представил себе наш профсоюз.

Яна осторожно взяла его за холодную бледную руку, стеклянной трубочкой собрала с пальца прозрачную влагу и бережно, до последней капельки, стряхнула в склянку с плотной крышкой.

– И ведь подсунешь потом кому-нибудь эту отраву, – улыбнулся он.

– Это Ян у нас любитель экзотических коктейлей, алхимик до мозга костей, – она спрятала склянку под стойку, – А я так, демиург-самоучка. Мое дело – творить, а не перекраивать чужие судьбы пьянящими зельями. Но тебя могу чем-нибудь угостить, если хочешь.

– Почему бы и нет, – он отставил опустевшую чашку, – Чего ты там натворила?

– Есть настойка на летних грозах, – Яна достала пузатую бутыль с жидкостью цвета грозовых облаков, – Помнишь, какие грозы были в прошлом году? Прямо жуть!

– Жути мне и так хватает. Давай что-нибудь более жизнеутверждающее.

– Чего бы тебе такого налить? – она пробежала взглядом по рядам бутылок, – О, вот! Наливка из первого заката. Он тогда так стеснялся, что был совершенно малиновым. Тебе понравится.

Яна аккуратно разлила по минзуркам тягучую жидкость цвета спелых ягод.

– Слушай, раз уж зашел разговор, – она поставила перед ним стопку с наливкой. – Давно хотела спросить, почему вдруг зонт? Странный выбор.

– Это Оле придумал. Сказал, что моим клиентам и так хватает стресса, пусть хоть что-то выглядит безобидно и красиво. Я с ним, в общем-то, согласен.

– По-моему, он выглядит жутковато, – Яна передернула плечами и потянулась ко второй стопке.

– Ты просто не видела, как это смотрится с их точки зрения, – тот, кого называют Смертью, поднял свою рюмку. – За тебя, демиург-самоучка.

– И за тебя, – она отсалютовала в ответ, – И за равновесие Мира.

Глава 8

Октябрь. Наши дни.

Говорят, не повезет, если черный кот дорогу перейдет…

Кот, правда, был не черный, а рыжий, но легче от этого не стало. Рыжая молния метнулась под колеса самоката и Надя, пытаясь избежать столкновения, грохнулась на мостовую. Порвала колготки и до крови рассадила коленку. О собеседовании можно было забыть – теперь точно не успеет.

Рыжий виновник происшествия преспокойно сидел на тротуаре и вылизывался.

– Вот зачем ты так? – с укором в мокрых от слез глазах спросила Надя. – Нормально же общались.

Рыжего кота Надя впервые увидела на выходе из вокзала. Когда только вернулась в свой родной город. Ну как вернулась. Ей было четыре года, когда родители переехали, так что малую Родину она часто видела во сне и плохо помнила наяву. Но всю жизнь хотела сюда приехать. Приехала. Сразу после колледжа. С одним чемоданом, запасом денег на пару месяцев и большими мечтами.

Кот сидел на мокром от дождя асфальте у выхода из вокзала, а над ним красовался рекламный плакат новостройки с надписью «Новый дом – новые возможности!». Надя решила, что это знак свыше. Что это Город приветствует ее обещанием новой жизни. И с этой мыслью отправилась на съемную квартиру, восторженно взирая на все вокруг. На черепичные крыши разноцветных домов в стиле северного модерна, на потертую брусчатку мостовых, на клены и каштаны вдоль набережных широкой медленной реки, на готический собор из красного кирпича и громадину средневекового замка на холме над городом, на огромные витрины кафе на центральной улице, уличных художников и музыкантов. И даже на кусочек моря, который виднелся на горизонте в просвете между домами.

Эйфория закончилась через неделю. Когда Надя стала искать квартиру в долгосрочную аренду взамен снятой по конской цене через сайт посуточного бронирования. Все найденные варианты были либо дорогие, либо совершенно непригодные для жизни. Да и с работой не клеилось. Кое-как получилось устроиться курьером в интернет-магазин. Между заказами Надя бегала по квартирам в поисках нового дома. Погода испортилась, красоты архитектуры не радовали и она уже начала подумывать о возвращении к родителям. Не город детства, а сплошное разочарование. Надя думала об этом, возвращаясь от заказчика мимо обшарпанного кирпичного забора. Будь она в лучшем настроении, назвала бы забор живописным. А так он был просто облезлым, грязным и покрытым граффити.

«Поверь в меня» гласила надпись на заборе. И Надя готова была поклясться, что десять минут назад, когда она шла к дому с заказом, ее тут не было. Хоть буквы кое-где уже успели облупиться. А на заборе сидел рыжий кот. Тот самый, вокзальный. Он спрыгнул на дорожку и пошел к соседнему дому, оглядываясь на Надю. Она пожала плечами и поплелась следом.

Кот остановился у подъезда, требовательно мяукнул, глядя на дверь. Вышел погулять, а теперь не может попасть домой? Надя дернула за ручку и дверь подъезда открылась. Надо же, не заперта. Она впустила кота. Тот уверенно помчался по лестнице и скоро его мяв раздался сверху. Надя поднялась за котом на четвертый этаж.

Рыжий стоял перед дверью квартиры номер тринадцать и громко орал. Надя позвонила в дверь.

– Здрасьте! Это ваш котик?

– Нет, – женщина средних лет, открывшая дверь, переводила взгляд с Нади на кота. – А вы не по поводу квартиры?

– Квартиры? – удивилась Надя.

– Ну да. Еще два часа назад должны были съемщики приехать квартиру смотреть, а теперь и трубку не берут. Видно, передумали. Вам, случайно, квартира не нужна? – улыбнулась женщина.

– Нужна, – вздохнула Надя. – Только в этом районе дорого. Сколько вы хотите в месяц?

Хозяйка назвала цену. И Надя застыла от удивления. Это было даже дешевле убитых «бабушкиных» квартир на окраинах. А тут новый дом почти на набережной. Из окон, поди, море видно.

– А можно посмотреть?

Квартирка оказалась однокомнатная, небольшая, но очень уютная. И в отличном состоянии. Из окон, и правда, было видно море.

– А что поделать? – вздохнула хозяйка. – Не хотят брать. Боятся. Квартира тринадцать в доме тринадцать. Да еще и на четвертом этаже. Вы знаете, что по-японски четыре звучит так же как «смерть»? У них даже в зданиях нет четвертых этажей. Суеверные все стали.

– Я не суеверная, – улыбнулась Надя. – Когда можно заселяться?

Заселилась на следующий день. В новой квартире все как-то сразу наладилось. И погода, и настроение. И даже подходящие вакансии стали появляться. Надю позвали на собеседование: работа по специальности, приличная зарплата, офис недалеко от дома. Хотя тут все недалеко.

А кот исчез. Канул в Лету, пока она болтала с хозяйкой квартиры. И не появлялся до этого злополучного дня. Того самого, когда она спешила на собеседование в строгой «офисной» юбке и ненавистных капроновых колготках.

Надя осторожно трогала разбитую коленку, соображая что делать дальше. Надо бы найти аптеку, купить зеленку и пластырь. И новые колготки. И попробовать перенести собес.

– Ты в порядке? – он возник перед ней, словно джинн из лампы. – Сильно расшиблась? Идем, пластырь выдам.

Надя подняла взгляд на сердобольного незнакомца. Мужчина лет тридцати на вид. Смуглый, зеленоглазый. Темные волнистые волосы ниже плеч собраны в небрежный хвост на затылке. На итальянца похож. Или на грека. Симпатичный, надо сказать. И улыбка такая добрая и немного хитрая. Он протянул ей руку и помог встать.

Мужчина оказался барменом. И это у дверей его бара Надя завершила свой стремительный полет. Бар, правда, был уже закрыт – он работал по ночам. Так что Надя и красивый бармен с красивым именем Ян оказались в зале одни. Он достал из-за стойки аптечку, ловко обработал ссадину водкой и заклеил разноцветным пластырем. Крест-накрест, как в мультиках.

Пока Ян возился с ее коленкой, Надя пыталась перенести собеседование, но получила отказ. Мол, соискателей полно и без нее обойдутся.

– А хочешь у нас поработать? – Ян налил ей кофе с ликером в качестве моральной компенсации. – Я давно мечтаю сделать заведение круглосуточным. Ночью – бар, днем – кофейня. Только баристу подходящего никак не мог найти. Кажется, нашел. Место здесь не очень проходное, так что аврала точно не будет. Правда, первое время придется работать одной. Пока сменщика себе не подберешь. Но это ничего, если кофейня будет закрыта пару дней в неделю. Мир от этого не рухнет. Согласна? Если да, можешь начать с первого числа.

Надя оглядела крошечный зал с причудливым интерьером в лучших традициях безумного чаепития. Разномастные столики, ни одного одинакового стула, даже высокие табуреты у стойки разные. На стенах зеркала в затейливых рамах от крошечного карманного до огромного, в человеческий рост. А между ними до жути реалистичные портреты мифических созданий и сказочные пейзажи в рамах, так похожих на оконные. С потолка свисает всякая всячина: сломанные стулья; облака из ваты; шар-абажур из желтых ниток, напоминающий солнце; гирлянда с лампочками-бутылками; бумажные звезды; игральные карты на тонких лесках – будто кто-то подбросил в воздух колоду да так и оставил; клетка со скелетом какой-то птицы, оплетенная засохшим плющом. Ни бар, а настоящая Страна Чудес. В таких местах должны быть спрятаны двери в другие миры, охранаяемые неусыпными стражами. Может птичка в клетке как раз и есть такой страж? А бармен на самом деле великий волшебник, похлеще Оза? Как минимум, здесь точно будет нескучно.

И Надя утвердительно кивнула. Даже про зарплату не спросила.

***

Рыжий кот вальяжно прошелся по тротуару и вспрыгнул на колени к сидящему на лавочке старику. Старик являл собой живописную смесь постаревшего хиппи и растамана. Был дредаст, бородат, обвешан разного рода побрякушками, как новогодняя елка, и взирал на мир сквозь круглые зеркальные очки.

– Молодец, приятель, – старик погладил кота и тот довольно загудел маленьким рыжим трактором. – Теперь наша Надежда от нас не убежит. Даже интересно, что из нее получится. В такой-то компании. Хоть и жаль отдавать ее двухголовому чудищу, пусть и на время. С этой проблемой разобрались, – старик встал с лавочки и медленно побрел в сторону моря, – осталось решить еще одну и можно на покой.

Глава 9

Ноябрь. Наши дни.

Яна разливала глинтвейн в пинтовые стеклянные кружки. Черпала поварешкой из любимого медного котелка изумрудно-зеленое варево с кусочками яблок и лимона. Вино из собранной на Бельтайн зелени – отличная основа для глинтвейна к Самайну. И она наполняла им кружки и выставляла на стойку. Кому нужно, сам подойдет и возьмет.

В баре был полный аншлаг. Собрались все. Одни приходили, другие уходили. Кто-то заскочил на глоточек глинтвейна и побежал дальше, а кто-то основательно устроился за столиком и возводил пирамиду из пустых кружек. Еще бы, такая ночь!

Ян вынес из подсобки полный поднос чистой стеклотары. Сегодня особая ночь. Одна из немногих, когда Ян и Яна могли существовать по отдельности, каждый в своем теле. Завсегдатаи ждали таких ночей, как дети Рождества. Таких ночей в году всего восемь. Повороты Колеса года, когда мир привычный и мир потусторонний сливаются воедино и от заката до рассвета возможны любые чудеса.

– Не знал, что у тебя есть сестра, – сидящий за стойкой Жорж подслеповато щурился сквозь очки. Как и думал Ян, он стал частенько к ним заглядывать.

– Яна мне не просто сестра, – улыбнулся Ян. – Она мое второе Я.

– Ну точно Янус Двуликий, – пьяно хихикнул Жорж и с интересом уставился на сидящую рядом Анжелу.

Та задумчиво уткнулась в свою кружку. В этот вечер она была особенно печальна. Похоже, слияние миров заставляло ее если не вспомнить прошлое, то острее почувствовать утрату и свою инаковость. Бедняжка и сама не понимала, почему ей так плохо. Жаль ее, конечно, но тут ничего не поделаешь. Такие вещи не в их компетенции.

Зал наполнился апельсиново-оранжевым сиянием.

– Нальешь мне с собой кофейку? – Оле протянул Яне термокружку веселенькой расцветки. – С вами хорошо, но работа не дремлет. И так засиделся.

От глинтвейна его по-скандинавски бледная мордашка разрумянилась, а глаза блестели, как два голубых топаза. Анжела видела это чудо природы впервые – обычно братья убегают до ее прихода. Поэтому во все глаза смотрела на Оле, его оранжевую куртку, ярко-синий шарф и радужный зонт. Яна налила в термокружку безбожно-сладкий ванильный латте и повелитель детских снов вприпрыжку покинул заведение.

Второй близнец проводил брата долгим взглядом и едва заметной улыбкой. Похоже, глинтвейн растопил и его ледяной панцирь. Он в этот раз был без зонта. И без привычной кожаной «униформы». Обычная, хоть и черная, одежда: толстовка с капюшоном, джинсы, короткое пальто. Значит пешком. И уходить не торопился. Сидел, обняв ладонями уже не первую кружку с зеленым ведьминым зельем.

– Ты сегодня не работаешь? – Яна подсела к нему за столик.

Он отрицательно покачал головой:

– Сегодня парадом командуют другие ребята. Так что я могу отдохнуть без угрызений совести, пока в воздухе слышно эхо рогов Дикой охоты.

Яна накрыла его ладони своими. Обычно руки у него холодные, но сейчас их согрел горячий глинтвейн.

– Извини, здесь сегодня многолюдно. – виновато улыбнулась она.

– Я знал, куда шел. – он небрежно пожал плечами. – К тому же, непосредственно людей здесь всего трое. Это я как-нибудь переживу.

– Тогда может прогуляемся? – она почувствовала, как ее щеки розовеют от смущения. – До рассвета еще полно времени, зато на улице сейчас почти никого нет. Здорово, что местные чтут традиции.

– Куда пойдем? – его улыбка стала шире.

– Давай к морю. Сто лет не была на пляже ночью!

Ян загружал в посудомойку грязные кружки.

– Подменишь меня? – Яна нырнула в подсобку за плащом. – Обещаю вернуться до рассвета.

Ян проводил уходящую в ночь парочку понимающим взглядом и спрятал в банку очередное перышко Анжелы. Должна же хоть у кого-то из них быть личная жизнь. Пусть и всего несколько раз в год, да и то если звезды удачно сложатся.

Глава 10

Ноябрь. Наши дни.

На водительском сиденье мотоцикла, боком, скрестив по-восточному тощие ноги в белых шортах, белых гетрах и массивных белых кроссовках, сидела девочка-подросток и увлеченно тыкала пальцами в экран смартфона. Белая рубашка, белая жилетка, белый галстук, белый пиджак с вышитой эмблемой на левой груди: человеческий череп в серебряной короне. Гладкие белые волосы собраны в два низких тугих хвоста, а нижняя половина кукольного личика скрыта медицинской маской с изображением клыкастой улыбки. Рядом на пассажирском сиденье валялся симпатичный кожаный рюкзачок, увешанный значками и брелоками. Ну прямо ученица престижной школы из какого-нибудь аниме, решившая прогулять первый урок и провести утро на парковке у чужого дома. Белое на белом. Словно кадр забыли раскрасить.

Оле увидел эту дивную картину, когда пробегал по делам неподалеку от квартиры брата и не смог пройти мимо, чтобы не приструнить нахалку, нагло оседлавшую его двухколесного друга.

– Тебя не учили, что чужие вещи нельзя трогать без разрешения? – он скрестил на груди руки, нахмурил брови и смотрел на девочку исподлобья. – Что ты тут делаешь?

– А, это ты, недоразумение, – она не отрывала взгляда от смартфона. – Я жду братика. Так что можешь идти дальше и не мешать. Кстати, где он?

– Не знаю. У него сегодня выходной, – буркнул Оле. И не удержавшись добавил: – Кажется, он собирался провести его со своей девушкой.

– Девушкой?! – она, наконец-то соизволила на него взглянуть. – У него есть девушка? Кто она? Почему братик меня с ней не познакомил?