Не злите ведьму. Новая сказка

И снова как в сказке – чем дальше, тем страшнее. Не всякое тело способно долго душу чёрной ведьмы в себе носить. Мария множество раз меняла «сосуды», потому что они быстро приходили в негодность. Издеваясь надо мной, она буквально заставила природу щедро одарить моего ребёнка, потому что предпосылки для появления такого дара были очевидны. А потом, срезав пуповину, чёрная ведьма получила возможность тянуть природную силу через Владика для того, чтобы подольше поддерживать жизнь своего нового вместилища. Пользоваться природной магией она не может, но направить её во благо плоти – вполне. А я ослепла и оглохла с магической точки зрения. Раскатала губу на нормальную человеческую жизнь и семейное счастье. Так бы и было, если б мне не втемяшилось снова заняться магией. Точнее, так бы всё выглядело.

Мария снова прибрала к рукам Фросю и Нефёда. Кикимору она заставила демонстративно уйти, но велела не спускать с меня глаз, когда я нахожусь вне дома. Фроська тоже была в Мизгиревке – шастала поблизости, оставаясь незаметной. И на ней такой же ошейник, как на Нефёде. А домовому было велено присматривать за мной, пока я в доме. Я ведь, наивная, с ним делилась своими мыслями о том, что с магией мне было бы проще, а он всё это своей истинной хозяйке докладывал.

Болотник в нашем подвале действительно появился не случайно. До этого он у соседей в колодце жил, потому там всё так и загрязнилось, что чистить пришлось. Когда Мария-Дарёна узнала, что я о магии помышляю, она приказала нежити создать для меня такую проблему, чтобы я обязательно заинтересовалась и по уши увязла. Со Степаном Фроська первой познакомилась. Они общались, болотник с ней печалями своими делился. Фроська же и подала идею подсунуть мне болотника с его историей о разлучённых влюблённых – я же жалостливая и сентиментальная. А у Власова кикимора тем временем шепотками вырабатывала не свойственную ему виккафобию – это с её помощью Толя неожиданно начал панически бояться всего, что связано с колдовством.

– Она же нашёптывала, что ребёнка у тебя отобрать надо. Что плохая ты, что зло людям делать хочешь. Что бежать от тебя надо, сверкая пятками, если ты хоть какого-нибудь колдовства коснёшься. А тут не просто колдовство – тут я! И про яблочко… Где яблочко-то молодильное, что Дарёнка вам презентовала?

Мне даже идти к серванту не пришлось – я видела, что яблока нет, ещё тогда, когда пепельницу доставала. Только у меня никаких крамольных мыслей по этому поводу не возникло – Толя сто раз уже говорил, что надо этот презент выбросить.

– Нет яблочка, да? – усмехнулась Белена. – И мужа своего ты теперь не найдёшь. Я б раньше сказала, да только возможности вырваться сюда не было.

– Откуда тебе знать, что кикимора Власову нашёптывала? – недоверчиво осведомилась я.

– Ну так шепотки-то видны, а я вроде как пока ещё ведьма, хоть и мёртвая, и не настолько сильная, как раньше, – последовал ответ, сопровождаемый очередной усмешкой. – Глаза-то у меня на том свете не отняли. И голову тоже. Одно с другим сложить могу и выводы сделать. Дарёна тело сменила, и я знаю, как она теперь выглядит. Мужик твой с яблоком молодильным исчез и ребёнка забрал. А яблоки эти не только годы назад отматывают, но и память об этих годах тоже. Не вспомнит он тебя. А Фроська его туда отведёт, куда хозяйка велит. Кикимора-то с ним уехала, чтоб сам не потерялся и дитё не потерял.

– А убить меня не проще было? – задала я вполне логичный вопрос. – Как-то всё слишком сложно.

– Убить нельзя ни тебя, ни мужика твоего, потому как тогда пуповинка силу утратит, – развела Белена руками. – Дитё-то от вас двоих народилось. Пока оба живы, силу можно в полную меру пользовать. Как один помрёт, сила ополовинится. Целое-то лучше половины. А яблоки из воздуха не растут. Если есть одно, значит, и дерево имеется. Вас обоих и дитё ваше ими до-о-олго кормить можно. Не одно столетие.

– Это бред, – озвучила я своё мнение. – Такая дикая схема ради того, чтобы из тела в тело не прыгать?

– Ну так а Дарёне-то на том свете тоже уж давно прогулы ставят, – пояснила мне мёртвая ведьма. – Для того, чтоб из одного тела в другое перескакнуть, опасный путь проделать надо под самым носом у смерти. Думаешь, это просто?

Я уже ни о чём не хотела думать – у меня опять ум за разум зашёл. Одно только успокаивало – если верить Белене, то вредить мне, Власову или нашему сыну Дарёне не с руки. Она при таком раскладе оберегать нас всех троих должна.

– А она разве вредит? – удивилась Белена, когда я высказала эту мысль. – Пока она только мужа и ребёнка от тебя подальше убрала, чтоб ты, неуч, каким-нибудь криворуким колдовством им жизнь ненароком не сократила. Ты ж как медведь, шершнем в зад ужаленный, напролом всегда прёшь, пути не разбирая. По сторонам не глядишь, о последствиях не думаешь. От тебя она самое ценное и оберегает. О тебе-то волноваться – только время зря тратить. Ты и на пустом месте приключения отыщешь, потому как спокойно жить не можешь.

– А о какой большой беде для моего сына ты, в таком случае, распиналась, когда уговаривала выслушать тебя? – оскорбилась я.

– Ну так о тебе и говорила, – заявила она с таким невинным видом, будто прописную истину озвучила. – Ты для своего мальца сейчас и есть главная беда. Слепа, как крот, а в колдовство лезть собралась. Наворотишь опять дел, а потом плакать будешь.

– Я наворочу? – злобно сощурилась я. – В прошлый раз тоже я всё наворотила? Ты с больной-то головы на здоровую не перекладывай.

Следующие полчаса мы на повышенных тонах обменивались взаимными претензиями. Время от времени перепадало и Нефёду, который с мокрой шкурой и несчастным видом продолжал сидеть в ванночке с остатками холодной воды, переводя полный ужаса взгляд то на меня, то на Белену. Ни одно из сказанных ею слов домовой не подтвердил, поскольку после вопля «Дарёна!» ошейник из чёрной магии заставил его умолкнуть надолго – широкий рот просто исчез с наглой морды невольного предателя. После этого на любой из заданных вопросов Нефёд только одинаково испуганно моргал, и добиться от него чего-либо вразумительного было невозможно.

– Ладно, пусть тогда болотник подтвердит про Фросю, – предложила я, и мы, продолжая препираться, спустились в подвал.

– Степан! – рявкнула я.

– Да нет его, – брезгливо скривилась Белена, проведя бледным пальцем по покрытой плесенью стене. – Удрал, гад.

– А он-то почему гад? – возмутилась я. – Если ты не врёшь, то его Фроська с Нефёдом обманом сюда привели.

– А кто, если не гад? Красавец что ли писаный? – возразила она. – Ты рожу-то его жабью видела?

Не идти же к соседям, чтобы болотного духа допросить, правильно? Он вообще после наших с Беленой криков мог удрать не в ближайший колодец, а куда-нибудь в более безопасное место – понятно же, что обещанная домовым и кикиморой помощь не светит. И что у меня в итоге осталось, кроме слов Белены? Да ничего! Фрося с Власовым уехала, Нефёд рта лишился, болотник удрал – некому подтвердить хоть что-нибудь из того, что я в это утро услышала.

– Хорошо. Допустим, я тебе поверила. А дальше-то что? – спросила я, не желая мириться с таким поворотом судьбы.

– Воеводе на мужика своего пожалуйся, и пусть его ищут, чтоб на тебя плохо не думали, – предложила Белена. – Всё одно ведь не найдут. А мы тем временем из тебя обратно ведьму делать будем.

– Как?! – в отчаянии всплеснула я руками. – У меня ни силы нет, ни способностей!

– Ну так а я знаю, где взять, – осклабилась она. – Желающих отдать ненужное поимённо перечислить могу. Зря я что ли столько времени на том свете маялась?

– А Дарёна?

– А что Дарёна? Наблюдать будет за потугами моими и хихикать издевательски. Чтоб с ней тягаться, тебе такая силища нужна… В общем, быстро и легко это не получится.

От продолжения разговора меня отвлёк стук во входную дверь – Вера Ивановна принесла молоко. Прошлась по моей мокрой одежде беглым взглядом и спросила, всё ли у нас нормально. Потом поинтересовалась, не поругались ли мы с Анатолием, а то он прошлым вечером уж очень сильно недоволен был тем, что соседка про Галину гадости говорила.

– Поругались, – честно призналась я. – А ночью он уехал и Владика увёз. На звонки не отвечает. Если к вечеру не объявится, пойду к участковому заявление писать.

– А ты к Галине сходи, – посоветовала Вера Ивановна. – Может, там он. Вот чуяло моё сердце, что вертихвостка эта…

– Не знаю, что оно там у вас чуяло, но лучше бы вы мне вообще ничего о Галине не говорили, – сердито бросила я ей. – За молоко спасибо, но больше пока не приносите. Я одна столько не выпью.

И дверь у неё перед носом захлопнула.

– Что ещё за Галина? – поинтересовалась Белена, за ухо двумя пальцами вытаскивая мокрого домового из ванночки.

– Не твоего ума дело, – огрызнулась я. – Исчезни, пожалуйста, с глаз моих до вечера.

Она уронила Нефёда обратно в воду и снова выпучила на меня свои прозрачно-водянистые глаза.

– Куда исчезнуть?

– Да куда хочешь, но чтоб здесь тебя не было, – поставила я условие. – Мне одной побыть нужно.

– Зачем это?

– Реветь буду, себя жалеть и думать, хочу я тебе верить или нет, – выдала я план своих действий на текущий день.

– А, ну раз так…

Белена исчезла. Я отнесла молоко в холодильник, по пути в гостиную прихватила в ванной полотенце, вытащила Нефёда из ванночки, обтёрла его, усадила на журнальный столик, заглянула в полные печали и безысходности жёлтые глаза и спросила:

– Ну и что мне делать?

Домовой моргнул в ответ и пустил слезу. Ну да, у него горе – без рта-то вкусняшки в себя не засунешь. Придётся на диете сидеть, причём долго. Даже если я поверю Белене и соглашусь на её помощь, ошейник из чёрной магии снять смогу не скоро. А мёртвая ведьма либо и правда не может сама это сделать, либо не хочет.

Поверить ей – значит, добровольно отказаться от Власова и сына. Не пытаться искать их, не суетиться. «Ведьмы обречены на одиночество», – так она мне говорила? А вдруг это она всё подстроила? Вдруг она снова хочет из зависти к нашему счастью разлучить нас? Вдруг всё сказанное ею – ложь?

Но Нефёд-то звал на помощь Дарёну. Им обоим верить нельзя.

Я ещё раз попыталась дозвониться до Власова, но ответом снова были только длинные гудки. Хотела позвонить Серёжке, но передумала – вдруг Толя вернётся? Только зря человека побеспокою. Начала наводить порядок в гостиной, чтобы занять себя хоть чем-то, кроме дурных мыслей. Плакала. Нефёд некоторое время наблюдал за мной, а потом сполз со столика и полез под диван.

– Ну вот куда тебя опять понесло? – вздохнула я, смахнув рукой стекающие по щекам слёзы.

В ответ на этот вопрос в знак крушения всех моих надежд из-под дивана выкатилось зелёное яблоко – не огрызок, но несколько раз надкушенное. Наверное, Толя уронил его, потому что торопился. Значит, если верить Белене, муж меня либо уже забыл, либо забудет в ближайшее время. А если не верить? Как скоро я сойду от всего этого с ума?

Глава 11. Наперекор врагам

Толя сказал, что нужно верить только фактам. Год назад, впервые прикоснувшись к тайнам нашей реальности, я с открытым ртом слушала всё, что лилось мне в уши. И правда – как ребёнок. И что из этой наивной доверчивости вышло? Да ничего хорошего. «Нет уж. Второй раз я в эту ловушку не попадусь», – решила я и занялась отделением зёрен фактов от плевел неподтверждённого. Всё ведь повторяется – опять на меня в один миг свалилось много всего плохого и непонятного, и кто-то сразу же, пока я оглушена сомнениями и непониманием, пытается направить мои действия в нужное ему русло. И это не просто «кто-то», а Белена, из рук которой я горя хлебнула уже предостаточно.

Фактов оказалось мало. Первый – поведение Власова действительно выглядит странно. Второй – молодильное яблоко мой муж не съел, но понадкусывал. Третий – Нефёд служит тому, кто практикует чёрную магию. Вот и все факты. Всё остальное – слова Белены, которые никто не может подтвердить.

И с памятью у меня всё нормально, если не подталкивать меня к сиюминутным решениям, а разрешить подумать. Я ведь лично общалась с Пелагеей через медиума. Своими ушами слышала из её уст пророчество, предназначавшееся Белене. Суета последних месяцев смазала воспоминания, поэтому и слова начали восприниматься по-другому. Ну или кто-то и в моей голове тоже покопался, чтобы запутать. «Прошлое с будущим встретится» – это неправильно. Тёмное прошлое должно уступить дорогу светлому будущему. «Зло добром обернётся» – это верно. А насчёт цветка… «Распустится цветок, выросший из мёртвого семени» – вот как это звучало. А дальше было: «Тогда сердце твоё чёрное станет белым, как волос, а в душе воцарится мир».

Что мы имеем на данный момент? Тёмное прошлое дорогу светлому будущему уступило? Нет, оно продолжает портить мне жизнь. Зло добром обернулось? Не факт. Я до сих пор даже толком не понимаю, как определить, сбылась эта часть или нет. И цветок из мёртвого семени пока ещё не вырос, а только-только начал расти. Вот почему Белена на том свете не задержалась – пророчество ещё не сбылось, хотя меня убедили в обратном. Сначала Фрося говорила, что всё закончится, когда родится мой сын, а потом и Мария это подтвердила. А я настолько была поглощена своими сложными проблемами, что остро нуждалась в обещании скорого и доброго финала затянувшейся страшной сказки. Меня обманывали, а я верила, потому что хотела верить.

А теперь я никому верить не хочу. Мои наивность, доверчивость и склонность к поспешным выводам и решениям отняли у меня мужа и сына. Не Дарёна в этом виновата и не Белена – только я. Владик четыре месяца назад родился – за это время я тысячи раз могла просто сесть и хорошенько всё обдумать. А я что сделала? Вычеркнула прошлое и магию из своей жизни и успокоилась.

– Есть кто дома? Хозяева! – донёсся со двора незнакомый мужской голос, вырвав меня из объятий мрачной задумчивости.

Я выглянула в окно – пришёл мужчина в полицейской форме. По моей спине пробежал холодок нехорошего предчувствия.

– Здравствуйте! – открыла входную дверь, моля всех известных и неизвестных богов о том, чтобы этот визит не подкинул мне новых проблем.

– День добрый! – кивнул полицейский и направился ко мне, на ходу представляясь: – Участковый оперуполномоченный Казанцев Игорь Максимович.

– Вы наш участковый? – поняла я. – Что-то случилось?

– У меня? – удивлённо приподнял он брови. – Я думал, что это у вас муж пропал.

Откуда мне было знать, что несколько резких слов пробудят в соседке-пенсионерке такую жажду деятельности? Оказывается, Вера Ивановна успела уже и к Галине Львовне домой наведаться, и в клубе побывала, и даже к участковому сама сбегала на мою проблему пожаловаться.

– Тётя Вера и мёртвого из могилы поднимет, ей только повод дай, – усмехнулся участковый.

– Тётя Вера? – переспросила я.

– А вы раньше в городе жили, да? – улыбнулся Казанцев. – В деревнях и сёлах всё по-другому. Здесь половина населения друг другу родственники, а остальные всё обо всех знают. Она моя тётка по матери. В участок как к себе домой ходит по любому поводу. Так у вас муж пропал или нет?

Мне оставалось только обречённо вздохнуть и впустить гостя в дом – не держать же его на жаре. Дело-то к полудню уж шло, солнышко хорошо так припекать начало. Пригласила в гостиную, в двух словах обрисовала ситуацию, исключая мистическую сторону проблемы. Да, я повелась на слова Веры Ивановны о том, что Галина на моего мужа положила глаз. Да, приревновала. Да, вчера вечером нагрубила этой даме, когда она приходила просить моего мужа помочь с декорациями. Вечером мы с Толей на этой почве поссорились. А ночью ребёнок раскапризничался, и Власов повёл себя совершенно неадекватно.

– Да он перепсихует и вернётся, – уверенно добавила я к скромному описанию случившегося. – Просто возраст, смена обстановки, с бизнесом там тоже… Он нормальный, правда.

– То есть заявление вы писать не будете? – уточнил племянник Веры Ивановны. – Я не настаиваю, но поймите меня правильно – без причин такие взрывы эмоций не случаются. Вам лучше знать своего мужа, конечно, но речь ведь не только о нём идёт. Сколько вашему сыну?

– Четыре месяца.

– А питание?

– Я сама кормлю.

– Ну вот. А в ваше отсутствие он что есть будет?

– Толя умеет детское питание разводить.

Казанцев посмотрел на меня долгим взглядом и вздохнул.

– Дело ваше, но я бы посоветовал не затягивать с заявлением. Вы сами говорите, что муж ведёт себя неадекватно, а если он в такую погоду в машине ребёнка оставит? Представляете, чем это может закончиться?

Он всё-таки настоял на том, чтобы я написала заявление. Я снова разревелась – у нас и так в семье разлад, а я Толю ещё и под паровоз правоохранительной системы толкаю. Он ведь окончательно во мне разочаруется после всего этого. А участковый сверху ещё порцию соли на рану высыпал:

– Вы полы в доме всегда моете после семейных ссор?

– В смысле? – не поняла я.

Он кивнул на мокрое пятно, оставшееся по низу шторы после купания Нефёда, а потом ещё вынул из кармана носовой платок, наклонился и провёл им по линолеуму.

– В подобных ситуациях мамочки обычно не о чистоте в доме беспокоятся. Я ни на что не намекаю, но если ваш муж так и не объявится, то вы будете первой в списке подозреваемых. Послеродовая депрессия иногда толкает женщин на странные поступки.

У меня от этих его слов аж вскипело всё внутри.

– Хотите сказать, что я убила мужа и сына, тела вывезла и спрятала, а теперь несчастную из себя изображаю? Вы в своём уме?

– Так все говорят, а следствие потом выясняет неприглядные факты, – пожал он плечами. – Извините, обидеть вас не хотел, но проверяться будут все гипотезы. Просто предупредил.

Он ушёл, а меня после этого трясло ещё долго. Хотелось только одного – чтобы Власов вернулся немедленно. Я ему позвонила уже раз сто, наверное, а после ухода участкового позвонила ещё и Сергею. Рассказала всё – и про Белену, и про её очередную сказку. Серёжка тоже разволновался и пообещал, что понаблюдает за нашим домом в Мухино. «Семёныч у дочки гостит, Батона соседи кормят… Короче, я маякну, если Палыч здесь объявится», – это всё, чем он мог мне помочь.

А ещё я позвонила Серебрянскому – он хоть и работает на Олега Карпунина, но консультацию-то простенькую мне дать может. Обрисовала в двух словах ситуацию и спросила, как мне себя вести, если меня обвинять начнут. «Ну это ваш участковый явно перестарался с гипотезами. Скучно ему, наверное», – усмехнулся в ответ Руслан Владимирович и посоветовал поменьше волноваться, а то молоко пропадёт. Сказал, что для подозрений основания нужны, а чистый пол таким основанием не является. Вопросы будут, да, но паниковать по этому поводу не надо. Разрешил звонить ему в случае необходимости.

Пока я размышляла о том, кого ещё надо поставить в известность, Серебрянский успел доложить о моём звонке Олегу Григорьевичу Карпунину, и тот соизволил позвонить мне сам.

– Эля, здравствуй. Мои ребята вели Власова до Тамбова. Машину он бросил возле гостиницы Театральной. В гостиницу не заходил.

– А зачем вы вообще за ним следили? – раздражённо поинтересовалась я вместо благодарности.

– Это наши с ним дела, тебя они не касаются, – в том же тоне ответил Карпунин. – Спасибо сказала бы.

– За что? – уточнила я. – За жизнь под вашим пристальным присмотром? Сейчас просто лопну от благодарности.

Он проигнорировал мою язвительность и поинтересовался, нужна ли мне какая-нибудь помощь. Я сначала хотела послать его к чёрту, но вовремя сдержалась.

– Нужна, Олег Григорьевич. Помните, вы мне рекомендовали чёрную ведьму Марию, которая не захотела у вас на поводке бегать?

– Помню. И?

– Ну так вот она и есть ваше фамильное проклятие. На вашей семье печать чёрной магии. До тех пор, пока один член семьи таким колдовством занимается, возмездие за его грехи по остальным родственникам бьёт.

– Она нам не родственница, – возразил Карпунин.

– Это тело вам роднёй не приходится, а дух в этом теле той самой девочке принадлежит, которую Белена триста лет назад у нищих родственников барина Мухина выкрала. Помните такую девочку? Машенькой её звали. Вы ведь хорошо историю своего рода изучили. Ну так вот Машенька эта с подачи Белены в чёрное колдовство влезла, и не умерла, как все думают, а до сих пор скачет из одного тела в другое.

Карпунин помолчал немного, а потом спросил:

– Ты сколько выпила, дура?

– Я вообще-то мама кормящая, мне пить нельзя, – сообщила ему я. – Трезвее некуда просто. Я бы и сама эту дрянь поискала, да у меня без способностей это вряд ли получится. Есть подозрение, что Власов с её подачи внезапно из ума выжил. И Белена, кстати, с того света вернулась как по заказу. Если хотите помочь, поднимайте на ноги всю свою армию экстрасенсов, и пусть они ищут не Толю, а очень сильную чёрную ведьму. Полагаю, вместилище она сменила, так что задачка будет не из простых. А если заодно найдёте способ Машеньку свою упокоить, я вашей должницей по гроб жизни буду. В ближайшее время попытаюсь как-то свои способности вернуть, так что сочтёмся.

– Ты уверена в том, что говоришь? – недоверчиво осведомился Олег Григорьевич.

– Насчёт Власова не очень, а по поводу вашего родства с Марией сомнений нет никаких, – подтвердила я свои слова. – Я всё сказала, а дальше сами решайте, что с этой информацией делать. Если кому-то нужны будут подробности, пусть звонят мне в любое время.

Вот так. Белена хотела, чтобы я бездействовала и старательно постигала магические науки? Ну так я ведь ничего и не делаю. За меня другие впрягутся. Карпунин точно сложа руки сидеть не будет – ему это фамильное проклятие хуже нарыва на пятой точке. Я, конечно, приврала насчёт того, что колдовство Марии по кому-то там бьёт, но нужно же было какой-то стимул человеку дать. К тому же, от чёрной магии чего угодно ожидать можно, так что моё маленькое враньё вполне может оказаться правдой.

Перезвонила ещё раз участковому и сообщила, что знакомые видели Власова в Тамбове. Сказала, где стоит наша машина – пусть полиция дальше сама носом землю роет. Если у Толи просто случился нервный срыв, я придумаю способ оправдаться. Ну или мы опять поссоримся – это уже неважно. Лишь бы мои мальчики нашлись живыми и здоровыми. Казанцев попросил не срываться в Тамбов – мне сообщат всю информацию, какая будет. Я честно пообещала никуда из Мизгиревки не отлучаться и оставаться на связи.

После полудня снова приходила Вера Ивановна – спросить, есть ли новости про Толю и ребёнка. Я едва удержалась от очередной грубости. Сказала, что новостей пока нет, и вежливо выпроводила пенсионерку за калитку. Вернулась в дом, накормила голодную Муху, сварила кашу для Графа, потом свернулась на диване в гостиной калачиком и попыталась заснуть, но в дверь снова постучали.

– Господи, ну кого там ещё принесло? – устало проворчала я, шаркая тапочками в направлении прихожей.

А принесло на порог нашего дома бородатого незнакомца, которого я вчера встретила в лесу. Только одет он в этот раз был не в камуфляжный костюм, а в тёмно-синие шорты и белую футболку.

– Привет, – улыбнулся он мне, но сразу же нахмурился. – Я, наверное, не вовремя?

Ну да. По моему опухшему от рыданий лицу и красным глазам нетрудно было догадаться, что у меня что-то случилось. Неопределённо махнув рукой, я поинтересовалась:

– Вам чего от меня нужно?

– Ничего, – тряхнул он головой, сунул руку в карман шорт и вытащил оттуда большую старинную монету. – Вот. Это тебе.

– Зачем? – непонимающе уставилась я на его ладонь.

В диаметре монетка была сантиметра три с половиной или четыре. Я не нумизмат, в таких вещах не разбираюсь, но монеты тысяча семьсот шестьдесят пятого года выпуска в определённых кругах наверняка стоят немало. А эта ещё и выглядела как новенькая. И на вид вроде бы серебряная. С чего бы незнакомому человеку мне такие подарки делать?

– Ты не пойми неправильно… – смутился мужчина. – Это, можно сказать, последняя воля усопшего. У меня в этом селе дед жил. Он умер недавно, а дом мне по завещанию перешёл. К завещанию ещё письмо прилагалось и вот эта вот монета. В письме дед просил отдать её первому, кто в этой деревне меня про Лисий Лог спросит. Я вчера не сообразил, а сегодня вот вспомнил.

– Слушайте, мне сейчас вообще не до Лисьего Лога и ваших семейных заморочек, – нахмурилась я. – У меня своих проблем хватает. А эта монета денег стоит. Продайте и не заморачивайтесь. До свидания.

Закрыла дверь и у окна немного постояла, наблюдая за тем, как он уходит. Потом снова попробовала заснуть, но сон уже не шёл. Проверила собачью кашу – остыла. Пошла кормить собаку. Открываю дверь, а на коврике монетка лежит. «Вот ведь баран упрямый», – подумала в адрес незнакомца, вывалила кашу в миску Графу и на обратном пути подняла «подарочек» с намерением в обозримой перспективе вернуть его владельцу.

В дом заползала на четвереньках, потому что ноги внезапно отказались меня слушаться. С головой тоже произошло что-то странное – перед глазами вдруг всё поплыло, а в ушах начался такой грохот, будто на меня сверху надели оцинкованное ведро и начали барабанить по нему палками. На полпути к гостиной начали неметь руки. Когда они подкосились, я просто рухнула на пол и на всякий случай попрощалась с жизнью. Спустя какое-то время шум в ушах сменился лёгким перезвоном, зрение немного прояснилось, но чувствительность к конечностям так и не вернулась.