Демон-чернокнижник

Оказывается, что процесс выемки души связан с целым рядом спецэффектов. Мало того, что вся крыша блестела огненными всполохами, привлекая к себе ненужное внимание, так ещё этот урод, оказывается, кричал не пару мгновений, как мне показалось, а добрых минут пять. Не мог молча сдохнуть! Из-за его криков все мои действия на крыше наблюдало полгорода, само тело, что я скинул, уже многие рассмотрели, и слух полетел по городу со скоростью реактивного истребителя. Город уже шумел о том, что я собираюсь штурмовать логово демонов и уже одного из главных чертей (в городе их так называли) я убил и скоро пойду остальных добивать. Когда только успел слух распространиться?! Не, я понимаю, что скорость сарафанного радио могла бы поспорить с современными СМИ в скорости передачи информации, но не до такой же степени. Люди приписали мне, что я в одиночку человек пятьдесят уже убил, и все они были с рогами и копытами. Даже свидетели находились, кто собственными глазами видел эти рога, копыта, хвосты. А в морге собрались чуть ли не все силы ада, и сейчас святое воинство пойдет на штурм оплота зла. Не, меня поражает логика людей! За меня уже всё решили, нарядили в белые одежды, посадили на белого коня впереди святого воинства, и никого не смутил, как минимум, тот факт, что у этого рыцаря в белых доспехах есть в наличии рога и хвост, а его святое воинство состоит сплошь из демонов. Но кого интересуют такие мелочи, когда глобальные задачи поставлены по спасению их родных.

Со святой братией разговор прошёл просто. Они вежливо поздоровались и, спросив разрешения, окропили меня святой водой. Убедившись, что я не корчусь от святой воды и ожоги не появились на моём теле, успокоились. И буднично сообщили с крыши дома на всю округу, что я не являюсь посланником Сатаны, я не враг рода человеческого и всё такое. Интересно, а что бы они сделали, если бы я был этим самым посланцем? Ну или таким же, как эти черти?

Как народ заликовал – это надо было слышать! Выглянув с крыши, я просто обомлел – во дворе собралась огромная толпа народа, и все чему-то радовались. В то время, когда я разглядывал людей с крыши, Святые Отцы прямым текстом дали понять, что они ждут от меня великих подвигов и свершений, а взамен они закрывают глаза на произошедший только что инцидент с выниманием души.

– Святые Отцы, а зачем я вам? Там людей пару сотен, а демонопоклонников всего человек около полусотни, люди же их голыми руками порвут.

– Страх, сынок, банальный страх сковал людей, а ты им показал, что не так уж и страшны черти и их можно прижать к ногтю.

– А что их бояться? Дохнут, как и все на свете, – усмехнулся я. Ага, сказал, как будто десятками людей убиваю каждый день.

– Тебе легко говорить, но они запугали город и всех держат в страхе. Вчера они с лёгкостью мужиков ушатали, что к ним пришли за девушкой. Мужиков было больше чем два десятка, а их избили и связали всего два монстра, и ещё трое смотрели и смеялись. Это не считая мелкой шушеры, да и полиция на их стороне, – вздохнул Святой Отец, опираясь на посох. – Вот мы и решили тебе предложить своё сотрудничество.

– Стоп, народ. Во-первых, я не нанимался в спасители, и, во-вторых, что мне за интерес вставать под ваши знамена? Нет уж, боже упаси меня от такой сомнительной должности спасителя всего города, я не горю пока желанием водить ни светлые, ни темные легионы. Оно мне надо?..

– И что ты хочешь получить, если согласишься стать под знамена святой церкви?

Я задумался.

– Ну во-первых, какую-нибудь там индульгенцию или ещё какую бумажку, которая развяжет мне руки и даст право на мою деятельность, связанную с душами, а дальше посмотрим.

– Да, и напишите в трех экземплярах, – вдруг вмешался в разговор дядя Коля, – вдруг потеряются или порвутся, где новую искать? – пояснил он. – И ещё по десять серебряных рублей за каждую голову убитых или пленных, – продолжил он. – Да и бумажку бы лучше прямо сейчас выписать и всем вам подписаться под ней, а то вдруг потом печати потеряются. Про деньги не забудьте за вот тех соколиков, что сейчас трудятся на уборке квартиры. И тех, что лежат у подъезда, тоже посчитайте.

– Стоп, ты понимаешь, что мы не можем дать тебе разрешение на поглощение душ? Церковь душами не торгует, – авторитетно заявил один из попов.

– Да что вы говорите?! А как тогда называются такие действия – за крещение ребёнка заплати, за венчание, будьте любезны, отстегните, даже за то, чтобы тебя отпели, и то, будь добр, денежку приготовь. Что это, как не торговля душами?! Ведь без денежки вы и пальцем не шевельнете, и не надо из себя строить святую невинность!

– Мы берём только пожертвования, – стали возмущаться святые отцы.

– А пожертвования сугубо добровольные, и даже такса есть на эти самые добровольные пожертвования. Если меньше пожертвовать, то никто и не пошевелится. Вот и получается, что больше можно, меньше нельзя. Да, отец Никодим? Или вы думали, что я забыл, из-за кого мне пришлось продать машину и гараж, выполняя последнюю волю умирающего отца? А то сначала запели, что он, дескать, некрещеный и всё такое, а как я ручку вашу позолотил, так всех перестали такие мелочи интересовать.

– Ага, и пока весь город голодает, свиньи у батюшки питаются лучше, чем прихожане, я сам лично видел, – добавил свои пять копеек дядя Коля.

– Это правда? – рявкнул старец, что стоял молча в стороне. – Можете не отвечать, я и так чувствую, что он говорит правду. Впереди пойдете с песнопениями, и вечером поговорим. А с вами, молодой человек… – и, задумавшись на секунду, сказал кому-то в сторону: – Митрофан, неси бумагу и церковную печать не забудь, – немного подумав, продолжил: – Но учти, договор будет скреплен святой печатью и заверен небом, и это не шутки. Я даю тебе право на поглощение души только в отношении тех, кто занимается человеческими жертвоприношениями, и никого более. За всех прочих, если что, будут судить, запомни! – добавил он, стукнув посохом об крышу здания.

Даже после ухода святой братии крыша дома не стала тихим и уютным местом. Наверх поднялся Ючи и, увидев, как вьется вокруг меня дядя Коля, зашипел и давай с ним ругаться, путая часто японские и русские слова. Я, переместившись на крышу вытяжки, молча смотрел на их перепалку и попытался расставить все точки над «i».

Заняться самоковырянием – кто я и чего хочу? Но быстро сбился, и мысли понеслись куда-то не туда. Да и молод я для этого, а сейчас… живы будем – не помрём, а сожаления, сомнения и раздумья оставим для степенной старости.

Глава 7

Я беспечно стал насвистывать нехитрую мелодию, есть такие , как репейник: и вроде смысла в них особого нет, а как прилипнут к языку – ничем их не оторвешь.

Я спрыгнул с вентиляционной будки, напевая: «Летят утки, летят утки и два гуся», и повторял эти незамысловатые слова раз за разом, я же говорю – песня-репейник. Успокоил двух разгорячившихся спорящих «горячих финских парней» в виде хумана и гоблина. Предварительно послушав их спор (не без удовольствия для моего эго. Ох, не зазвездиться бы!), назначил одного денщиком, а другого личным слугой. Хотя в чём у них разница, честно, не скажу, да и с чего вдруг дитё пролетариата будет разбираться в этих буржуйских тонкостях? Оно мне надо?

Так вот, я отправил своего денщика на ловлю или покупку крыс или, на крайний случай, мышей (обратил внимание, что в городе крысиным мясом торговали), проинструктировав, каким параметрам должны соответствовать крысы, трижды подчеркнув, что весом они должны быть не более килограмма, и дав ему на это дело целый рубль. Какие-то полгода назад булка хлеба стоила сорок рублей, а сейчас цены резко поменялись, и булка стала стоить рубль железными деньгами, как и рабочий день простого трудяги, при условии, что он ещё нашёл себе работу. Вот такая девальвация.

После ухода новоявленного денщика я занялся гоблином, была у меня идейка на его счет. Первым делом подозвал его и объяснил, что я хочу из него сделать мага и для этой цели подниму его характеристики духа и магической силы. Бедный Ючи хоть и испугался того, что с ним хочет сделать нехороший дяденька-демон, но смирился и покорно встал на одно колено, дрожа всем телом, зачитал какую-то клятву на своем тарабарском (японском) и затем сбивчиво произнёс её на великом и могучем, видать, уже для меня.

«Где бы я ни находился – в глухих ли горах или под землею, – в любое время и везде мой долг обязывает меня охранять интересы моего владыки.

Это долг каждого, кто является подданным Набэмы.

Это позвоночник нашей религии, не меняющейся и вечной.

Никогда в течение всей своей жизни я не должен иметь собственных суждений о замыслах моего владыки и господина.

Не поступать иначе во всю свою жизнь. Даже после смерти я воскресну семь раз, чтобы оградить от несчастий дом моего владыки».

А что, хорошая клятва, надо будет записать. Только что за Набэма такой, чей позвоночник, и какой именно религии? Я не решился спрашивать, дабы не нарушить торжественность момента. Вместо этого подошёл к стоящему на коленях гоблину и, положив на его склоненную голову руку и закрыв глаза, постарался как бы слиться с ним и увидеть его внутренний мир (всё, как объяснял дух-советник). После двенадцатой попытки мне все-таки удалось подключиться к гоблину.

У него в интерфейсе почти все было, как у меня, только вместо демона я увидел стоящего на коленях гоблина, но и здесь меня поджидал мой верный птиц обломинго – я опять видел только вопросительные знаки. Хорошо, что дух-советник и здесь оказался полезным. Он просто подсказал, чтобы я произнес вслух, что и куда я хочу вложить, а также на какой срок и на каких условиях.

Я, как порядочный демон, вложил в дух два очка демонских характеристик и три в магическую силу, со сроком «пока он верен». И между делом напомнил, что надо будет дареное вернуть с небольшим вознаграждением в виде семи очков демонских характеристик или их аналога в гоблинских характеристиках (я ещё по-божески поступил, дух вообще советовал поставить полсотни очков возврата). Но я честный демон, со своих три шкуры не деру, мне и одной шкуры достаточно, мы скромные и не жадные местами.

Хорошо, что я в последний момент вспомнил и передал ему заклинание с условием возврата, впоследствии он должен будет вернуть заклинание второй степени. Хотел сначала дать ему магию огня, но потом передумал, ибо огонь гоблинам, как и детям, не игрушка.

Представил себе, как он раскидывается фаерболами налево-направо и поджигает всё, что горит. Не, пусть лучше будет у нас он ходячим морозильником, чем огнеметом, да и всяко в спину приятней получить снежком, чем угольком, если вдруг наш суперпуперминимаг промажет по цели. С этими мыслями я отошёл от него на шаг и велел подняться.

Ба, а встал уже совсем другой «человек»; это не тот, кто раньше становился на колени. Передо мной уже стоял не вечно трясущийся гоблин, а чуть ли не мастер Йода в виде гоблина. Он стоял, хоть и почтительно наклонив голову, но в каждом его движении чувствовалась уверенность. Так и хотелось ляпнуть: «Да пребудет с тобой сила, мастер Йода».

По-быстрому зачитал ему инструкцию по владению заклинанием и показал, как само заклинание кастовать. Этот японский заморыш и тут меня обставил, у него уже с четвёртой попытки стали уверенно получаться заклинания. Про мои неудачные десять попыток скастовать огонь мы тактично умолчим, ибо нечего тыкать мне, великому и могучему «волшебнику Сулейману» , в мои небольшие промахи и огрехи.

Так, и что мы имеем в активе у темного владыки? А имеем мы одного самурая, что сейчас сидит со счастливым лицом и медитирует, плюс денщик одна штука, и пяток демонов. А нужен ли денщик мне – вот в чём вопрос. Хотя дядя Коля и не промах, но трусоват, конечно.

Помнится, к нам как-то во двор заехала вся такая крутая иномарка с какой-то фифой за рулём. Не помню уж, зачем она заезжала, но это и не суть важно. Как на грех, в это же самое время дядя Коля хотел выпить. Что делать бедному алконавту? В долг никто не даст, сколько ни проси, кредит доверия давно исчерпан. Вот он подошел к иномарке и притащил с собой какую-то железную пластину размерами примерно метр на шестьдесят сантиметров. И где только откопал, да ещё такую тяжеленную.

Дождавшись, когда дамочка выйдет из подъезда, преподнес ей эту железяку со словами, что та, дескать, оторвалась от её машины при въезде в наш двор и что эта железка служила защитой коленвала и отвечала за балансировку всей машины в целом. Он ещё какую-то ахинею нес с техническими подробностями и различными заумными терминами. В общем, смысл был прост и сводился к тому, что без этой очень важной штуковины просто опасно ездить и что она стоит больших денег, но так как он её нашёл, по доброте душевной может вернуть за небольшое вознаграждение в пятьсот вечнозеленых денежек. Дамочка сначала не купилась и обозвала его не очень умным человеком. Я, мол, что, последняя дура, чтобы покупать какой-то металлолом? И сев в машину, уехала. Дядя Коля, недолго думая, взял эту железяку, потащил к въезду во двор и спокойно наклеил на нее бумажку, что продаётся защита коленвала с ценой уже в семьсот долларов.

Дамочка немного погодя вернулась, без слов отдала ему деньги и, гневно хлопнув дверью, после того как он загрузил железяку в багажник за отдельное небольшое вознаграждение, укатила восвояси.

Оказалось, наш доморощенный гений просто приспустил ей одно из колёс, и это сказалось на управлении, вот дамочка и попалась на развод. Не знаю, что она говорила на СТО, но её мы больше не видали; думается, там её тамошние дяденьки ещё и на копейку развели, уж кто-кто, но работники СТО дадут сто очков вперед любому кидале.

Вот я и подумал, а не окажусь ли я на месте этой самой дамочки в конце концов? С другой стороны, он помог стрясти со Святой Братии кусочек макулатуры, да и денежку кое-какую. Надо будет узнать, что за серебряные рубли такие, хотя, с другой стороны, нельзя быть таким доверчивым и всех, кто в чем-либо помог, брать к себе. Может, просто часть прибыли дать и разойтись как в море корабли? Нужно подумать, что для меня будет лучше.

События между тем начинали набирать обороты, и Святые Отцы прислали за мной гонца, который оповестил, что все собрались и ждут одного меня. Трое них встретили меня на выходе уже в дверях. Пока спускался за моими демонами, Святые Отцы по дороге стали меня инструктировать. Оказалось, пока я прохлаждался на крыше, они времени зря не теряли и отправили гонца к воякам за подкреплением, и между делом – к нашим оркам, так, чисто случайно. Нам же предстояла прогулка до морга и такая мелочь, как спасение заложников или, на крайний случай, не дать принести их в жертву, даже путём убийства последних. Вот интересно, они что, нашли в моём лице палача?! Нет уж, пусть ищут таких работников ножа и топора в зеркале, а я на такое не подписывался. Такое пятнышко с репутации хрен когда потом смоешь, и никакой «Ariel» здесь не поможет вместе с тетей Асей в одной компании.

Пока меня инструктировали, я проследил, как моих пленных привязывали к батарее. Народное ополчение, что стихийно организовалось из женщин нашего дома, решило, что они сами за бандой присмотрят. Соседка, вкупе с другими женщинами, взяла всё на себя, и, судя по тому, как они вооружились – скалками, швабрами, сковородками, – думаю, понятно, как будут проводиться разъяснительно-воспитательные работы над хулиганами и тунеядцами.

Но если честно, я против пыток, особенно когда за дело берутся женщины, они ведь могут мозг вынести на раз или пожалеть басурман и отпустить – кто их, женщин, знает. Поступки прекрасной половины нашего двора всегда (почти всегда) логичны и разумны, но ход их логики не все могут понять из-за своего скудоумия.

Хотя я уверен, что в данном случае никого они не отпустят ни за какие коврижки, пока их мужья не на свободе, ну а там как карта ляжет, на радостях могут и простить пару раз скалкой по голове, с них станется.

***

Не, ну что за манера отвешивать подзатыльники, мне все-таки уже не двенадцать лет. Вот и сейчас получил от Иваныча, вроде как, чтобы никуда не лез. Нет, а я что, должен молча всё глотать или пройти мимо, типа и хата не моя, и я не я, а так, лошок мимо проходящий?! Если что, проходите мимо, такие здесь точно не живут. Немного покричав друг на друга и расставив все точки над «ё», выяснили, кто в чём виноват, успокоились, а напоследок он мне кулаком пригрозил и приказал облачиться в доспехи и ждать команды.

Да что он себе позволяет? Я, между прочим, приключение на нижние полушарие в своё свободное время нaшёл, а он сам сказал, что до десяти утра мы свободны. И в своё свободное время я волен делать всё, что хочу, да я и не в армии в самом деле. До утра я бы точно управился, зуб даю, соседский.

Но все так и видели в моём скромном лице какого-то юнца, а я, между прочим, уже можно так сказать ого-го… В общем, мужчина в полном расцвете сил, богатырь хоть куда. Сила, мощь, и всё это в одном демоне умещается, и даже есть немного места для скромности.

Так, ворча, я облачился в доспехи, что притащили гномы, и присоединился к остальным оркам из нашего отряда, где все мной восхищались и хвалили за то, что не прошёл мимо сирых и убогих. Ага, настоящий рыцарь света, взял да и вызвался чуть ли не в одиночку спасти целый город. Мне ещё облегающего костюма с плащом не хватает – и вуаля, супергерой без страха и упрека к вашим услугам.

Не успел я освоиться и получить все тычки по плечу, похлопывания по спине, как началось движение; нас, как самых бронированных, поставили в первых рядах, и мы двинулись по улице под бодрое бормотание молитвы.

Таким импровизированным крестным ходом мы шли по улице, с попами в первых рядах, что держали в руках огромный крест и иконы, и если бы не оружие и кровожадная решимость, что горела на лицах людей и нелюдей, то можно было бы принять нас за мирное шествие. Народ постепенно всё присоединялся, горя праведным гневом и жаждой мести. Наша армия народного гнева росла в геометрической прогрессии, обрастая людьми.

Перед городским моргом нас уже ждали, и не с хлебом-солью. Дорогу перегородили полицейские в полной форме с касками, бронежилетами и с прозрачными пластиковыми щитами в руках. Вроде самих полицейских и немного было по сравнению с толпой, что шла за нами. Спецназовцев, что перекрывали полностью улицу, было всего-то три шеренги, но вот с какой уверенностью они стояли и поигрывали своими полицейскими дубинками, выдавало в них ребят, которых специально натаскивали на разгон толпы. Но орки – не просто толпа, они сами кого хочешь могут разогнать.

Повинуясь команде старшего по званию, полицейские умело сомкнули щиты, первые ряды выставили их перед собой, а задние ряды поставили сверху, перекрыв даже малейшую возможность для попадания по ним камнями и другими метательными приспособлениями, что иногда летели из толпы.

Мы остановились друг напротив друга в нерешительности, не зная, что нам дальше делать. Но, как всегда, на столь радушном приёме сюрпризы не закончились. За их спиной начальник полиции начал уговаривать нас разойтись и заявлял, что здесь проходят учения, нет никакого криминала, и всё у властей под контролем. Так мы ему и поверили, наивные чукотские дети, такие водятся только в анекдотах. Держи карман шире, народ не поддался на его уговоры.

Мы сначала было остановились, началась словесная перепалка с метанием кирпичей и камней, где все кричали и никто никого не слушал. Народ готовился наброситься на представителей власти, а те, когда отчаялись уговорить толпу разойтись, перешли к более решительным действиям.

Начальник полиции резким криком отдал приказ, и из здания стали выбегать люди криминальной наружности с железными трубами в руках – сразу видно, в ходе учений они выполняли роль бандитов, не иначе – и строились за спинами спецназа. В это время мы стояли и хлопали глазами, не зная, что делать, силы-то к ним прибывали. У нашего стихийного похода не оказалось общего командования. Хорошо, что Иваныч решил взять всё в свои орочьи руки и, забравшись на крышу одной из брошенных машин, как Ленин на броневик, выдал что-то вроде: «Давайте, товарищи, смело в бой!» А затем посыпались дельные приказы и команды вместе с ускорителями в виде могучего и неповторимого русского мата, что отлично помогает в стрессовых ситуациях выразить свои сокровенные мысли в дух словах, а заодно придает другим ускорение. Но тут главное не увлекаться!

Вот уже народ подтащил «газель», почему-то её толкали капотом вперёд, хотя им виднее, может, знают, что делают, или, скорей всего, как стояла, так и толкают, не заморачиваясь с разворотом.

– Так, народ, приготовиться! Орки, за мной! Делать как я! Остальным разобраться с полицией и сильно не усердствуйте!! Постарайтесь без смертоубийств или хотя бы сведите количество жертв к минимуму, – раздавал Иваныч команды вперемешку с матами.

Полицейские также не зевали, из их рядов полетели гранаты со слезоточивым газом – к нашему несчастью, он исправно попадал в глаза и слизистую рта, не давая нормально ни вдохнуть, ни выдохнуть, да и выедал глаза. Но машину пролетариата, когда она набирает обороты, уже ничто не могло остановить, люди миновали точку невозврата и просто шли напролом через газ и по спинам упавших, под завязку заправленные топливом в виде народного гнева, в их глазах горели ненависть и жажда отмщения за все свои страхи и переживания – этот взрывоопасный коктейль нашел себе выход и назначал жертв.

Да и на крыше здания стали разворачиваться действия, что подлили масла в огонь. Сектанты, никого не боясь и ни с кем не считаясь, устанавливали перевёрнутые кресты с людьми на них, под мольбы последних о помощи, как мужчин, так и женщин. А когда раздался детский плач, у людей вообще

посрывало крышу от ярости. Человеческая всёсокрушающая волна гнева и злости рванула, не разбирая дороги, в едином порыве порвать и растоптать, и горе тем, кто оказался на её пути.

«Газель» на удивление отлично сработала как таран, раскидав полицейских словно кегли. Мы не остановились для разборки с ними и, подчиняясь командам Иваныча, стали толкать машину к зданию. В мегафон раздалась очередная команда начальника полиции, и из соседнего здания стали выбегать самые настоящие оборотни числом не менее полусотни голов, а то и более, если страх не приврал, а то, как говорится, у страха глаза велики. Хотя у меня в крови играл адреналин, а страха и в помине не было, сильно не мог ошибиться, да и плюс-минус десяток – так, мелочи, кто на них обращает внимание. Наш отряд разделился, и часть орков рванула на перехват оборотней, их нельзя было оставлять за своими спинами. Они со своей силой и скоростью могли смело выступать против плохо организованной толпы людей и наделать много бед.

Я же, увлекаемой другой половиной орков, стал карабкаться по «газели», стоящей вплотную к моргу, сразу в окна второго этажа. Вот ещё, ломиться в железные двери первого этажа, куда дружно рванули былые бандюганы в немалом количестве – как тараканы разбежались, не желая воевать.

На мгновение обернувшись, я увидел, как обезумевшие люди избивали полицейских, хорошо, что те были в полной выкладке и сильно пострадать не могли, да и святые отцы метались по площади, успокаивая особо ярых, и стаскивали избитых полицейских в сторону под охрану наиболее адекватных людей. А орки с оборотнями схлестнулись не на шутку, там действительно шла битва не на жизнь, а на смерть. Одно радовало: постепенно люди, прекратив избиение полицейских, шли на помощь оркам и просто начинали давить оборотней числом.

Мы продолжили штурм здания и, не останавливаясь, стали бегом подниматься по лестнице на крышу, по дороге выламывая двери и раскидывая баррикады, что пытались делать на скорую руку сектанты, а их самих просто затаптывали на ходу.

Вот мы и летели под крики жертв наверх, не обращая внимания ни на коридоры, ни на этажи, у всех была одна цель – крыша здания, и все понимали, что там творится что-то очень нехорошее.

Ворвавшись на крышу, мы оказались в окружении – за нашими спинами послышался топот поднимавшихся сектантов. Впереди, между нами и несчастными людьми, стояли уже измененные черти, и их было не пять, как говорил святой отец, а пятнадцать, и плюс толпа за нашими спинами, несущаяся по лестнице с металлическими трубами в руках – всё это против полутора десятков орков и моих демонов вместе со мной. Расклад был не в нашу пользу, мягко говоря.

– Страшнооо! – заревел Иваныч. – Если страшно, атакуй! Пусть лучше нас уроды боятся, чем мы их. Пленных не брать, всех под нож, чертей собачьих! – рявкнул он и кинул свой щит в одного из чертей.

Тот не успел среагировать на бросок орка и получил краем щита по морде лица, а сам орк рванул на чертей, матерясь, словно чистый берсеркер местного разлива.

Я, схватив Ючи, закинул его на шею одного из демонов и велел вести огонь на поражение по любому, кто сунется к людям, что висели прибитыми к крестам. У Ючи как раз теперь высота позволяла вести огонь поверх голов, и он сразу тремя меткими выстрелами уложил одного из жрецов, что полез перерезать горло несчастной жертве.