Метро 2033: Пифия-2. В грязи и крови

– Что это? – удивилась Гончая. – Почему? Тебя же не бьют.

– Только когда молюсь, – поправил ее поп. – Харон так решил. Хочет доказать мне бессилие Бога, а может, себе. Но на производительность труда и все остальное приказ не распространяется. Никаких поблажек.

Девушка окончательно запуталась.

– Почему же ты не молился?

– Я молился, а еще помогал тебе. Но они решили, что такая молитва не считается.

До нее, наконец, дошло. Если бы священник сидел смирно, то его, скорее всего, не тронули бы, а удар плеткой достался бы ей.

– Спасибо тебе, – нехотя ответила она.

Гончая не боялась смерти, которая приблизила бы ее ко встрече с Майкой, но умереть под ударами кнутов каких-то подонков девушка не хотела. Охотничья собака может погибнуть в жестокой схватке или на бегу от разрыва сердца, но она никогда не подставит свое горло волку!

– Не за что. Ты только не останавливайся, сестра. На нас все еще смотрят.

Она незаметно оглянулась. Надсмотрщики, сидящие на лестницах, действительно наблюдали за ними, но уже без прежнего рвения, скорее, по инерции. Убивать ее, по крайней мере, в ближайшее время, они точно не собирались. Она снова обернулась к попу.

– Как ты меня откачал? Искусственное дыхание?

Тот замотал головой и зачем-то спрятал за спину левую руку.

– Покажи, – потребовала Гончая и, не обращая внимания на протесты священника, схватила его за руку. На ладони выделялись небольшие кровоточащие ранки, повторяющие форму зубов. – Это я? Я тебя укусила?

Поп кивнул.

– У тебя начались судороги, сестра. Нужно было вставить что-то между зубов, чтобы ты не задохнулась.

Девушка представила, как вонзила зубы ему в ладонь. Священнику повезло, что он отделался только синяками и неглубокими ранами. Могло быть и хуже.

– Ты все же поосторожней. Я в семнадцать лет как-то одному в драке нос откусила.

– Как откусила? – опешил священник.

Бывшая охотница за головами развела на пару сантиметров большой и указательный пальцы правой руки.

– Вот на столько.

О том, как четыре годя года спустя в рукопашной схватке она перегрызла противнику сонную артерию, и тот меньше чем за минуту истек кровью, девушка предпочла не рассказывать.

* * *

Наказаний кнутом в этот день удалось избежать, но Гончая вымоталась настолько, что даже не пыталась ловить жареных крыс, которых перед отбоем, как обычно, вывалили в яму сатанисты. Вместо нее это попробовал сделать поп. Его неуклюжие, суетливые движения со стороны смотрелись забавно. Ничего он, конечно, не поймал, только заработал пару оплеух и с пустыми руками вернулся назад.

– Ничего, – успокоила его напарница. – Если завтра до вечера не умру, добуду парочку. Наедимся крысятиной до отвала.

– Тогда только попробуй умереть! – пригрозил ей отец Ярослав.

Гончая улыбнулась:

– Признайся, в прежние времена, до крушения мира, когда ты служил священником, то и представить не мог, что когда-нибудь будешь мечтать о плохо прожаренной крысе?

– Я не служил священником, не провел ни одной службы, – неожиданно сказал прикованный к ней мужчина. Гончая застыла на месте, а он тем временем продолжал: – В тот год, когда случилась ядерная война, я как раз закончил духовную академию, прошел обряд посвящения и после хиротонии[2] ехал в храм на свою первую самостоятельную службу в качестве священника. Вышел из метро, и где-то на полпути к храму услышал, как завыли сирены. Люди вокруг побежали, и я вместе с ними. Потом уже сообразил, что бегу назад – обратно в метро.

Гончая слышала много рассказов о первых минутах крушения мира, почему-то лучше всего люди запомнили именно начальный момент катастрофы. Она и сама могла рассказать подобную историю.

– Ты спасался.

– Спасался? – переспросил поп. – Не знаю. Понимаешь, тогда на улице были люди, которые бежали в другую сторону – к храму, и я их видел. Они бежали к Богу, а я от него. Вместо того чтобы быть с моими прихожанами, быть с теми, кто в последние мгновения жизни обращался к Господу, утешить их, я оставил, предал этих людей! Нет, я не спасался. Я просто струсил. Спрятался под землей, теперь так и живу здесь, если это можно назвать жизнью.

– И ни разу не выходил? – Гончая указала взглядом вверх, где над многометровой толщей земли, бетона и асфальта обезлюдивших московских улиц простиралось бескрайнее небо. Ей вдруг стало нестерпимо жалко этого израненного и измученного человека, который вот уже более двадцати лет не видел белого света.

– Один раз, – признался священник (или не священник?). – Уговорил сталкеров с Кропоткинской проводить меня до Храма Христа Спасителя. Там от метро совсем рядом. А когда вышел на поверхность, увидел, во что превратилась Москва и сам Храм, испугался… и снова спрятался под землю.

Его голос дрогнул, и Гончая поняла, что он с трудом сдерживает слезы.

– Жалеешь?

– Даже не представляешь как. Ведь у меня был шанс вернуться в Храм, войти в Дом Божий! А я им не воспользовался.

– На крыше твоего храма свили гнездо птерозавры – такие крылатые твари, вроде драконов. А внутри, наверное, поселились еще какие-нибудь монстры. Так что там давно уже не дом божий.

– Нет! – упрямо мотнул головой поп. – Даже если в Божьем Доме хозяйничают адские создания, он все равно остается Домом Бога!

Это было сказано с такой непоколебимой уверенностью и таким твердым голосом, какого Гончая от своего собеседника никогда еще не слышала. В новом мире так говорили только люди, обладающие властью и недюжинной физической силой и, как правило, с оружием в руках. С серьезным оружием! А у этого человека не было ни власти, ни силы, ни оружия. Только слова и его необъяснимая вера. Но именно эта вера подарила ей, умирающей женщине, надежду на встречу с погибшей дочерью! Такая надежда дорого стоила.

А долги надо возвращать.

– Если бы я могла, если бы у меня оставались силы, я бы проводила тебя в тот Храм.

– Спасибо. Но я упустил свой шанс, – вздохнул священник.

Гончая оценивающе взглянула на него. «Он наверняка переживет меня, но ненадолго. Когда меня не станет, никто не поделится с ним жареной крысой, потому что на слова «братья и сестры, будем же милосердны друг к другу» остальным наплевать. А без еды поп протянет от силы несколько дней».

– Ты специально пришел на Кропоткинскую, чтобы попасть в Храм? – спросила девушка, вспомнив его рассказ.

– Я жил там, – ответил он. Это прозвучало так, словно присутствие священника на станциях Красной Линии было обычным явлением. – Все надеялся добраться до Храма. А потом нынешние хозяева станции выгнали меня оттуда.

– Повезло, что не расстреляли, – вставила Гончая, вспомнив собственные «особые» отношения с контрразведкой красных.

– Да? Ты считаешь, что повезло? – он выразительно оглянулся вокруг.

– А сюда как попал?

– Так же, как и все. Шел по тоннелю, меня ударили сзади, потом мешок на голову – и вот я здесь. Харон спросил: «Кто такой?» Я ответил: «Отец Ярослав, священнослужитель». Тот засмеялся, даже обрадовался, сказал: «Поп, значит. Вот и проверим, долго ли ты в слугах у Сатаны протянешь».

– И давно ты уже здесь?

– За пару дней до тебя меня привели.

Гончая рассмеялась.

– Так мы с тобой из одного «призыва»?

Но отец Ярослав – Гончая решила, что не будет больше подтрунивать над ним безличным обращением «поп» – и на этот раз не поддержал ее шутку.

– Я уверен, что не бывает случайных встреч. Или Бог посылает нужного нам человека, или мы посылаемся кому-то Богом. Думаю, что и сюда мы попали не случайно, а по воле Господа, – сказал он. – Для какой-то неведомой цели.

– Копаться в собственном дерьме!

– Возможно, это часть Божьего наказания за наши грехи.

Гончая вытянулась на земляном полу и уставилась вверх. Осыпающиеся края ямы напомнили ей вертикальную нору гигантского членистоногого чудовища.

– В таком случае богу следовало поучиться у монстра из земных недр. Вот кто непревзойденный виртуоз по части наказания. Если бы он не гонялся за моей дочерью, то давно бы уже сожрал все метро, со всеми его жителями. И теперь, когда моя девочка мертва, монстр приступит к основной трапезе. А может, уже приступил.

– Что ж. Значит, такова воля Бога, – повторил отец Ярослав. – В древности существовали два больших, густонаселенных города: Содом и Гоморра. Но люди, которые там жили, погрязли в разврате, жадности и злобе. Даже десяти праведников не нашлось среди них, и Господь уничтожил эти города за грехи их жителей. Нынешние обитатели метро со своими низменными страстями во многом похожи на жителей Содома и Гоморры, а та мерзость и гнусь, которые творятся почти на каждой станции и в темноте перегонов, похожи на то, что происходило в домах и на улицах этих городов. Но за грехами неминуемо следует наказание.

– Зачем же ты спас меня сегодня, если наказание, по-твоему, неотвратимо?

– Даже Господь, прежде чем уничтожить Содом и Гоморру, послал туда ангелов, чтобы спасти единственного праведника и его семью.

– Ты ошибаешься, священник, я уж точно не праведник, – ответила Гончая, отвернулась от него и закрыла глаза.

«Майка, – беззвучно прошептали в темноте ее растрескавшиеся губы. – Моя светлая, прекрасная, любимая девочка! Почему ты мертва, а какие-то мерзкие уроды, которые только и делают, что пьют и жрут, грабят, насилуют и убивают, живы? Разве это справедливо?! Пусть они умрут! Пусть умрут все».

Глава 4

В подземном чертоге

Ночью Гончей приснилась дочь. Девочка бродила в одиночестве по каким-то темным тоннелям и никак не могла выбраться оттуда. Что бы ни рассказывал отец Ярослав о местопребывании покинувшей тело души, Майка вовсе не выглядела радостной и счастливой. Ее необычайно бледное лицо и широко распахнутые глаза выражали смертельный ужас, а по тому, как она беспрестанно озиралась вокруг, как в нерешительности замирала на месте, прежде чем сделать следующий шаг, было видно, что она очень боится.

В том мрачном месте, куда попала Майка, было от чего испугаться. Запутанные, петляющие ходы совсем не походили на привычные Гончей туннели метро. В них не было ни рельсов, ни шпал, ни электрических кабелей – вообще ничего сделанного человеческими руками! Вместо знакомых чугунных и бетонных тюбингов стены были покрыты повторяющимися глубокими бороздами, отчего туннели напоминали отлитый в камне исполинский кишечник. Создавалось впечатление, что Майка бродит внутри чьих-то окаменевших потрохов!

Гончая с криком вынырнула из привидевшегося ей кошмара. Она безошибочно нашла в темноте прикованного к ней священника, схватила его за шиворот и резко встряхнула. Мужчина открыл глаза и замотал головой, пытаясь понять, что происходит.

– Ты врал мне! – выкрикнула девушка ему в лицо. – Все врал! Нет никакого лучшего мира, только этот! И еще есть чудовище, подземный монстр, проглотивший мою дочь! И она или ее душа сейчас там, в его брюхе!

– А? Чего? – раздалось среди храпящих и стонущих тел.

– Опять чумная к попу пристает?.. Да когда же это кончится?!

Гончая уже не кричала, она рыдала навзрыд. Отец Ярослав положил ее голову себе на грудь – девушка не сопротивлялась, у нее просто не осталось на это сил, – и стал гладить по волосам.

– Лучший мир существует. В свой час, сестра, ты его увидишь. Не я, а Дьявол, Враг человеческий, обманывает тебя. Он проделывает это с каждым из нас: кого-то искушает, кого-то запугивает. Если Бог – любовь и милосердие, то Дьявол – это злоба и ненависть. Уверен, что и чудовище, тот подземный монстр, о котором ты говорила, – это его творение. Возможно, самое жуткое порождение Дьявола. Само воплощение Зла. Ведь Злу недостаточно уничтожить человеческую плоть. В первую очередь оно стремится погубить наши души и использует для этого разные способы, в том числе и страх. Парализованная страхом, доведенная до полного отчаяния душа не может пробиться к Богу и становится легкой добычей Дьявола. Но как бы тяжело нам ни было, Бог всегда способен исцелить наши души от страха и отчаяния, и тебе достаточно его просто попросить.

– Как это? – прошептала Гончая сквозь слезы.

– Молиться.

– Я не умею.

Отец Ярослав улыбнулся. Хотя она и не видела его лица, но поняла, что он улыбается.

– Научиться никогда не поздно. Сейчас представь себя перед всевидящим Богом и повторяй за мной:

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, Аминь.

Гончая послушно представила, что кто-то сильный и невидимый смотрит на нее из темноты, у него даже было лицо, похожее на лицо прикованного к ней священника, и начала повторять:

– Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа…

* * *

Она открыла глаза еще до побудки. Наверху, в своем лагере, сатанисты уже зажигали факелы и развешенные по стенам светильники.

Священник лежал на боку, поджав колени к груди и вытянув в сторону напарницы правую руку. Из его приоткрытого рта доносилось на удивление ровное дыхание.

Гончая прислушалась к своим ощущениям. Вчерашней слабости, которая буквально валила ее с ног, как не бывало. Зато очень сильно хотелось есть. Девушка даже сглотнула, потом еще раз, и только на третий раз поняла, что не чувствует боли. В горле по-прежнему першило и саднило, словно она проглотила какой-то колючий предмет, застрявший у нее внутри, но боли не было! Лишь когда Гончая попробовала кашлянуть, почувствовала, как в гортань будто вонзился острый шип.

«Нет, – остановила она себя. – Не может быть, чтобы из-за нескольких фраз, сказанных неизвестно кому, прошла боль, не отпускающая уже вторую неделю. Да я и не просила об этом. Строго говоря, я вообще ни о чем не просила, кроме неконкретного “господи, помилуй”». Тем не менее Гончую не покидало ощущение особенности или даже исключительности момента, а она привыкла доверять своим ощущениям.

«Особенный день». Мысль не удивила ее. Сатанисты еще не начали будить спящих рабов, а она уже твердо знала, что сегодня для нее многое изменится. Или уже изменилось.

По прикидкам Гончей, последователи сатаны давно уже должны были устроить пленникам утренний холодный душ, однако почему-то медлили. Сверху донеслись перебивающие друг друга голоса, и девушка сразу узнала в одном из них голос Харона. Через пару минут в яму все-таки хлынула вода. Гончая мгновенно оказалась на ногах, пихнув в бок спящего как младенец соседа.

– Завтрак проспишь.

Отец Ярослав не заставил себя ждать: он быстро поднялся и подставил руки под льющиеся сверху струи. Наблюдая за ним, Гончая с усмешкой подумала, что сумела неплохо его натренировать: «Пожалуй, через пару-тройку уроков он сможет ловить жареных крыс не хуже меня. Если захочет. И если доживет».

Водяной поток внезапно прекратился – в этот раз надсмотрщики явно пожадничали. Но все же Гончая успела и напиться, и ополоснуть лицо, а ее напарник только смочил себе губы. Она решила, что поторопилась с выводами: к самостоятельному добыванию пищи священник еще не был готов.

Гончей было искренне жаль этого забавного, непохожего на других человека, совершенно не приспособленного к жизни в рухнувшем мире, но уже через секунду она забыла о нем, увидев, как по лестнице в яму спускается сам предводитель сатанистов с двумя своими подручными.

– Слуги Сатаны, встречайте глашатая воли своего Господина! – обратился он к потупившим взоры рабам, взмахнув своим неизменным посохом с набалдашником из крысиного черепа.

Харону никто не ответил, но его это нисколько не опечалило. Он с деловым видом объявил:

– Сатана указал мне путь! Подземные чертоги нашего Господина и Избавителя уже близко!

«Подземные чертоги? Так вот как называется эта выгребная яма». Гончая не заметила, как усмехнулась, но у главаря сатанистов оказался на редкость чуткий слух.

– Отрицая мои слова, ты отрицаешь нашего Господина! – заявил вождь, надвигаясь на нее. Вокруг девушки мгновенно образовалось пустое пространство, только прикованный к ней священник не имел возможности ретироваться. – Поклянись в верности Сатане, или я, как глашатай его воли, сурово накажу тебя. – Харон перехватил удобнее свою арматурину-посох, заточенный конец которой направил Гончей в лицо.

«Вот и все, – без особого сожаления подумала она. – Не зря говорят, что перед смертью боль проходит».

Но тут вперед неожиданно выступил отец Ярослав.

– Эта женщина больна. Она не может говорить. Вчера она едва не умерла во время работы.

– Едва не умерла? – Главный сатанист с сомнением взглянул на стоящую перед ним пленницу, но один из надсмотрщиков утвердительно кивнул, подтверждая слова священника. – Не может говорить, а насмехаться над моими словами, значит, может?

– Это была не насмешка. Она сдерживала кашель, – не моргнув глазом, солгал отец Ярослав.

«Кашляй», – прочитала Гончая по его беззвучно шевелящимся губам, когда он на мгновение обернулся к ней. Внезапно ей действительно захотелось откашляться, даже притворяться не пришлось. Но даже отхаркнутая рабыней кровавая мокрота не развеяла сомнения Харона и не заставила его опустить железный посох, нацеленный девушке в лицо.

– Славь Сатану, – приказал он. – Все славьте!

– Слава Сатане… слава… – донеслось из толпы замученных оборванцев. Но предводитель сектантов смотрел только на Гончую, а она смотрела на него. Молча. В горле осталось еще достаточно кровавых соплей для хорошего плевка в лицо сатанисту, вот только плюнуть бунтарка не успела.

– Слава! – раздалось в шаге от нее. – Слава!

Кричал отец Ярослав. Гончая изумленно вытаращила глаза, но еще больше удивился сам вождь сатанистов.

– Сдулся, поп! – заорал Харон, перекрывая все прочие голоса. – Я всегда знал, что надолго тебя не хватит! Помог тебе твой бог?! Где он, на небе? Там ему и место. А здесь, под землей, обитель Сатаны! И скоро мы откроем его подземные чертоги!

– Вы хорошо потрудились! – объявил он притихшим рабам. – Но нужно работать еще усерднее! И тот, кому мы служим и поклоняемся, послал вам в помощь своих новых, только что обретенных слуг!

По знаку Харона висящая над вырытым колодцем бочка стремительно заскользила вниз. На ней, держась за трос, стояли два человека в одинаковой одежде, в которой Гончая с трудом узнала униформу штурмовиков Рейха. Еще один человек сидел в бочке, испуганно озираясь по сторонам. Через секунду бочка грохнулась на дно ямы, и пленники повалились на землю. То, что это именно пленники, было видно по заляпанной кровью и опаленной одежде новоприбывших и по цепи, сковывающей ноги двоих из них. Третий же, невысокий мужичонка с ободранной щекой и разбитыми губами, тот, что сидел в бочке, остался без кандалов только по причине того, что ему не нашлось напарника.

Главарь сатанистов обошел сбившихся в кучу рабов, которые при его приближении испуганно опускали глаза, и вывел из толпы на середину ямы напоминающую скелет тощую женщину в рваных обносках.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Пистолет Макарова.

2

Канонизированная процедура в христианстве, наделяющая священнослужителя правом совершать таинства и обряды.