Учитель физкультуры

Учитель физкультуры

Владимир Комиссар

© Владимир Комиссар, 2018

ISBN 978-5-4493-2831-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ОТКРЫТИЕ

1

Сразу хочу обратить внимание, что центральной фигурой этого повествования являюсь вовсе не я, но именно я первым открыл у него эти удивительные способности и стал главным, причем беспристрастным свидетелем всех необычных событий, с ими связанных. Поэтому, считаю вполне уместным вначале уделить внимание своей скромной персоне.

Итак, Мерешко Геннадий Александрович. Родной город – Донецк. Конкретное место среды воспитания и обитания – Калининский район, точнее, так называемый в народе, поселок Поповка. Отца своего я не знал, подозреваю, что мать моя замужем так и не побывала и родила меня далеко за тридцать, чтобы избежать одиночества и иметь хоть какую-то семью. Но семья наша не очень-то сложилась. Мать целыми днями пропадала на работе практически без выходных (работала нянечкой в детском саду), а будучи дома предавалась лечению всевозможных своих болячек, коих она насчитывала у себя несколько десятков и соответственно от периодически возникающей депрессии. Я же был предоставлен самому себе, проводя время в основном на улице в компании своих товарищей по двору или по школе. Денег нам хватало лишь на лекарства и пропитание, благо еще мне существенную помощь оказывала мамина младшая сестра, новой одеждой, лакомствами, а иногда игрушками и другими средствами для развлечения. Тетя Лида была моложе матери лет на пятнадцать и полной противоположностью ей. Подвижная, жизнерадостная красавица с не совсем строгой, но очень практичной жизненной позицией. К ее-то советам я прислушивался гораздо больше, чем к материнским требованиям.

Вполне возможно, что я мог проявить способность ко многим школьным предметам, но не судилось. Меня никто не контролировал, уроки часто прогуливал, домашние задания не выполнял, едва тянул на тройки. Единственно в чем я с лихвой развивался, так это физически. Увлекался футболом, участвовал в драках со смежными поселками, летом совершал длительные заплывы через Кальмиус. А еще периодически записывался на всевозможные спортивные секции – карате, бокс, фехтование. К окончанию школы, а на тот момент моя родная«шестнадцатая» была восьмилеткой, я сложился в достаточно крепкого подростка, с задиристым и беспечным характером, зачастую наводящим страх на многих своих сверстников. Была значительная вероятность, что я после школы, как говорится, «пойду по наклонной», но в мою судьбу вмешалась тетя Лида, устроив меня по большому блату в техникум физической культуры и спорта. Я стал студентом.

Техникум меня, более-менее, дисциплинировал. Посещал лекции, читал учебники, сдавал зачеты и экзамены. И, естественно, большое количество времени уделял спорту, причем в самых различных направлениях. Выдающихся результатов я не достиг – таланта не хватило, но по ряду видов спорта (легкая атлетика, бокс, стендовая стрельба) получил начальные разряды. В общем, за четыре года учебы я превратился в статного, физически развитого и сильного духом молодого мужчину, жаждущего испытаний и приключений. И нет ничего удивительного, что на призывной комиссии в военкомате я записался добровольцем в Афганистан.

Четыре месяца учебки прошли очень быстро и без особого напряга, ведь я был хорошо подготовлен физически и достаточно закален морально. И вот спустя две недели по прибытию в Авган, я ехал на броне БТРа к месту несения боевого дежурства. На мне десантская тельняшка, лихая безкозырка, в руках снайперская винтовка (мне ее сразу доверили как лучшему стрелку роты). Я еду и предаюсь грезам, как я полтора года буду участвовать в боевых операциях, осуществлять смелые вылазки и героически сражаться с «духами». Домой вернусь в парадной форме ВДВ, весь в медалях, и обязательно, со звездой Героя. Но увы… За следующим поворотом нас ждала засада и армейская колона попала под минометный обстрел. Мои мечтания прервало прямое попадание снаряда в БТР. Ослепительная вспышка, и я в полной темноте.

Моя война завершилась для меня, так и не начавшись. Одиннадцать осколочных ранений, сильнейшая контузия и более двадцати процентов ожогов кожного покрова. Два месяца врачи боролись за мою жизнь. Операции, вливания крови, пересадки кожи. Затем еще более года я провел в различных реабилитационных центрах. В общем, мое здоровье удалось восстановить практически полностью за исключением следов от ожогов на лице и шее и незначительной хромоты на левую ногу, но домой я вернулся полностью разбитым как душой, так и телом. Озлобленность на всех и все, страшная жалость к себе и горечь утраты всех своих чаяний. Результатом этого стали непроходящая депрессия и почти двухлетний запой.

Инвалидного пособия на спиртное не хватало, сбережений и сколь ценного имущества я никогда не имел, поэтому постоянно приходилось клянчить деньги у друзей-знакомых, а зачастую доходило дело до откровенного попрошайничества и вымогательства просто у незнакомых людей. Милиция часто делала предупреждения, угрожала отправить в ЛТП, но дальше угроз дело не доходило, ведь я инвалид, участник боевых действий. Теперь уже точно «катился по наклонной».

Спасла меня опять моя тетка. Вернувшись из Сибири после пятилетнего очередного замужества, она застала своего любимого племянника едва живого, лежащего в собственных испражнениях и практически ничего не понимающего. Обмыла, одела, отвезла в клинику, где мне две недели ставили капельницы и клизмы, основательно промыла мозги, а спустя еще некоторое время устроила на работу – в мою родную школу №16 учителем физкультуры.

Директор школы, Владимир Петрович, кстати, тоже бывший военный, встретил меня довольно холодно и произнес короткую, но достаточно жесткую речь:

– Против тебя лично я ничего не имею, но мне не нравится, когда в РАЙОНО протежируют таких темных личностей и дилетантов в педагогике. Но возражать не буду. Пока. Вот, мои условия. Сейчас конец апреля. Даю тебе срок до первого сентября привести в порядок свой внешнийоблик, чтобы он соответствовал статусу учителя, восстановить физическую форму, соответствующую спортивному наставнику и проштудировать ряд книг по педагогике. Список составлю. Не выполнишь – ни твое афганское прошлое, ни твои знакомства не помогут получить эту должность.

Условие я выполнил и в сентябре начал вести уроки физкультуры в начальных классах. Поначалу было малоинтересно и нелегко. Самое сложное было поддерживать дисциплину у детей и склонять их без баловства выполнять те или иные требования и физические упражнения. Я постоянно злился, часто срывался, а иногда еле сдерживал себя, чтобы не перейти к экзекуции особо непослушных школьников. Дельный совет мне дал по этому поводу мой коллега физрук, без пяти минут пенсионер, Василий Иванович:

– Ты, Ген, главное не бери все близко к сердцу. А чтобы восстановить порядок, сделай вид, что ты взбешен, сверкни глазами, скорчи физиономию, поскрипи зубками, а сам про себя улыбайся при этом. Кстати, с твоей внешностью ты этого без труда добьешься.

Да, моя физиономия со шрамами и ожогами, на роль страшилки вполне подходила, не зря меня школьники наградили кличкой «Ящур», но совет старшего педагога все-таки помог. Я с каждым днем становился все спокойнее и увереннее и все больше находил интересного в новой профессии.

Сам Василий Иванович относился к своим обязанностям уж очень спокойно, скорее безразлично. Чаще всего, когда не надо было фиксировать какие-либо нормативы и выставлять отметки, предоставлял мальчишкам их любимый футбольный мяч, а девочкам, еще что-нибудь интересное и только наблюдал периодически за процессом физического воспитания. Главное, чтобы ничего не случилось до пенсии.

Я же пошел по другому, более творческому пути. Внимательно изучил все соответствующие учебные программы иметодические пособия, дополнил их своими новшествами и стал пытаться всесторонне физически развивать мальчиков и девочек с различными физическими данными и возрастом. То, что я предлагал, детямне всегда нравилось, иногда было тяжело, но я был упорен и все-таки добился понимания и приобрел достаточный авторитет у школьников. А еще я при содействии общества афганцев обновил часть школьного инвентаря, добился проводить несколько раз в неделю занятия в бассейне ДОСАФ, а когда был допущен к преподаванию в старших классах, организовал при школе секцию бокса.

Моя личная жизнь, мягко говоря, оставляла желать лучшего, уж очень я комплексовал по поводу своих увечий, поэтому я все больше получал отраду от преподавания, читал научную литературу, тренировал память, увлекся психологией и альтернативной медициной.

В общем, к двадцати пяти годам стал вполне профессиональным учителем физкультуры.

2

Его я первый раз увидел ровно через два года моей педагогической карьеры, проводя у пятиклассников первый урок физкультуры в этом учебном году. Сергей Пяткин стоял в строю с отрешенным, чуть туповатым взглядом. Почти на голову выше своих одноклассников, нелепая фигура – узкие плечи, худые руки и непомерно широкий таз. Вылитый персонаж из американских мультиков. Чуть позднее я узнал егодовольно трагическую историю.

До четвертого класса, проживая в каком-то райцентре под Киевом, Сергей рос вполне нормальным, очень подвижным ребенком. Но как-то играя с товарищами, он неудачно упал с дерева и ударился головой. Сильное сотрясение, гематома мозга и еще ряд менее существенных травм. Длительное время находился в коме, практически без всякой надежды на выздоровление. Затем – временная утраты памяти и речи, проблемы с моторикой. Надо отдать должное его родителям, они сделали все возможное и невозможное, чтобы их сын поправился. В конце концов, все последствия травмы были устранены, но на это ушло практически два года. И теперь Сергей пришел в пятый класс нашей школы, хотя по возрасту ему следовало учиться в седьмом.

В умственном отношении он был вполне нормальным, разве что слегка заторможенный. Нормально учился, сам решал все задания, получал неплохие оценки. А вот физическая подготовка Сергея, мягко говоря, оставляла желать лучшего. На перекладине он висел как груша, не в состоянии своими худыми руками хоть чуть приподнять свое неуклюжее тело, в игровых видах спорта постоянно впадал в ступор, боясь мяча, а его манера бегать, виляя тазом, вообще вызывала неудержимый смех у окружающих. При этом Сергей был абсолютно необщительным и неразговорчивым.

Неслучайно Пяткин стал объектом насмешек и издевательств со стороны одноклассников, получив обидное прозвище Емеля-дурачок. На насмешки и злые шутки он реагировал достаточно остро – хныкал, как маленький, и сразу ретировался. В общем, ни друзей, ни подруг.

Однажды, на моем уроке, я стал свидетелем потешной сцены. Мальчишки играли в футбол и Пяткин, а его все время ставили на ворота, пропустил совсем нелепый гол. К нему подбежал фаворит команды Андрей Марченко, самый низкорослый мальчик этого класса и стал грубо выговаривать, по поводу этого мяча. Картина, еще та. Марченко, приходящийся как раз по пояс Пяткину, высоко задрав голову, кричит на последнего, а затем, видимоне удовлетворившись только словами, в прыжке, а именно только в прыжке он и мог дотянуться, тыкает кулачком в физиономию Пяткина. В итоге Пяткин опять рыдает. Я сам, к своему стыду, рассмеялся при виде этой сцены. А затем все-таки решил поговорить с Сергеем, задержав его после урока.

– Сергей, мне кажется, что тебе больше надо уделять времени своему физическому развитию, – начал я свой разговор – ты должен чуть подкачать свои мышцы, научиться делать ряд упражнений на перекладине, заняться пробежками, в конце концов. Если хочешь, я могу составить для тебя план индивидуальных занятий и помогать тебе его выполнять. Хорошо бы, чтобы ты приходил в спортзал пару раз в неделю и занимался там дополнительно. Может, спортсменом ты и не станешь, но окрепнешь душей и телом.

– А зачем мне все это нужно, – посупившись, пробормотал Сергей.

Я разозлился:

– Ну, ты же мужчина, все-таки. Нельзя быть таким размазней, что бы над тобой все издевались.

У Пяткина опять потекли слезы. А на следующий день сутра уже меня домогалась классный руководитель 5-В класса.

– Геннадий Александрович, что там у вас произошло вчера на уроке физкультуры? Что Вы там обидного наговорили Пяткину? Мне вечером звонила его мать, и ее негодование не имело предела. Вы же прекрасно знаете, что с Пятнкиным особый случай.

– Зоя Стефановна, я прекрасно о всем осведомлен, – спокойно ответил я – Я лишь посоветовал Сергею больше времени уделять физической нагрузке и предложил свою помощь

Зоя Стефановна вскипела:

– Да как ты смел такое, советовать? Ты что, врач? Профессор? Займись лучше своими оболтусами, с твоего бокса, что б поменьше цеплялись к мальчику! Дисциплину и порядок лучше наведи на своих уроках! А к Пяткину своими ненужными инициативами не приставай!

– Ген, ну ты же прекрасно понимаешь всю обстановку, – уже более миролюбиво добавила она.

«М-да, инициатива, как обычно наказуема, – подытожил я про себя наш диалог, – если все против, то и не буду больше приставать к пацану». Так я и поступал. До следующего случая.

А следующий случай произошел к концу учебного года, где-то в середине мая. Я находился в своем кабинете возле спортзала, заполнял дневник и периодически посматривал в окно, любуясь буйством весеннего цветения. На заднем школьном дворе я заметил Сергея Пяткина, одиноко сидящего на лавочке и читающего учебник. Прогуливает кто уроки, или нет, мне это было безразлично, как, впрочем, и большинству наших преподавателей, если конечно, это не их собственный урок. Поэтому, на его нахождение здесь я никак не отреагировал. Далее я увидел приближающуюся к Пяткину группу подростков, более старших классов, вооруженных самодельными дубинками из строительного каучука, пользовавшихся большой популярностью у мальчишек в те времена. Не бог весть какое оружие, да и мелкие потасовки между учащимися в нашей школе происходили повсеместно, на них также мало кто реагировал, разве что во время откровенного мордобоя. Но я стал приглядываться.

Старшеклассники, а их было трое, подошли вплотную к Пяткину, и размахивая дубинками стали ему что-то говорить. Слов я не слышал, хотя и было открыто окно. Надо заметить, что наш спортзал находился на втором этаже школьного здания. Получив несколько ударов дубинками в корпус, Пяткин встал с лавочки. Вообще-то строительный каучук довольно мягкий и удары им практически безболезненны, разве что ударить с силой в лицо. Еще пару ударов и что-то ответил Пяткин. Далее реплики подростков стали громче, и я стал разбирать отдельные слова.

– Что ты сказал? Я – скотина? Да я тебя сейчас урою, Емеля! – выкрикнул один из старшеклассников, в котором я узнал главного забияку школы Здика Барышева, и замахнулся дубинкой, целясь в лицо Сергея.

Пора было вмешиваться, но меня буквально парализовало дальнейшее развитие событий. Рука с дубинкой, описав траекторию, неумолимо приближалась к лицу Пяткина, но тот в последний минутрезку пригнулся и удар прошел мимо. Аналогичную атакуповторил второй подросток, и Сергей также мастерски уворачивается от удара. Третий старшеклассник набросился на Пяткина уже просто с кулаками. Попытка удара с правой руки в область головы – Сергей увернулся, удар с левой в область груди – Сергей отошел, еще одна попытка – и….старшеклассник упал на землю встреченный прямым ударом Сергея в челюсть.

– А х ты сука, ты еще и бодаешься! – отбросив бесполезное каучуковое оружие, пошел теперь в наступление Барышев.

Ситуация повторилось. Несколько неудачных попыток достать Пяткинаи гроза старшеклассников падает сложившись пополам от удара Сергея под-дых. Третий подросток не стал ввязываться в драку и лишь бормотал, помогая встать товарищам:

– Ну, мы тебе еще устроим, Емеля! Ох. Устроим.

Выйдя из оцепенения, я побежал вниз.

Старшеклассников уже не было. Сергей стоял один, прижимая руку к затылку.

– Что, тебе сильно досталось? – спросил я, указывая на затылок.

– Да нет, просто закололо в затылке, – ответил Сергей.

«Наверное, резко дернул головой. Такое бывает» – подумал я удивленно смотря на Сергея и задавая следующий вопрос :

– Слушай, ну а как тебе все-таки удалось отметелить этих гопников, ведь за тобой никогда такие способности не наблюдал?

– Не знаю. Как-то само собой вышло.

– Никогда б не подумал, – настаивал я – ведь с тебя спортсмен как с меня баянист. А тут такое побоище устроил, ну прямо гладиатор. Может ты когда-нибудь занимался каким-нибудь рукопашным спортом?

Молчание в ответ. Я продолжал:

– Слушай, похоже, у тебя очень хорошая реакция и ты можешь стать очень неплохим спортсменом. Приходи ко мне на секцию бокса. Расписание занятий висит у спортзала. Неприятного там ничего не будет. Хочешь, я с твоими родителями поговорю? Придешь?

– Не знаю. Сейчас контрольные. А на кникудах я еду с родителями под Киев в деревню на все лето.

– Ну, тогда жду тебя до сентября.

Я протянул на прощанье Сергею руку, тот удивленно робко ее пожал. Ну а в сентябре все-таки пришел.

3

Я никогда не был сколь значимым боксером. Чуть занимался боксом в школе, чуть в техникуме, провел с десяток боев на соревнованиях, получил третий разряд. Естественно, и сколь значимым тренером я не стал, да и не стремился. Моя задача не заключалась в воспитании спортсменов-разрядников, я стремился научить подростков постоять за себя, научить мужеству, превозмочь страх в экстремальных ситуациях. И занятия по боксу я проводил по своей собственной методике, что-то позаимствовав из своего опыта, что-то почерпнув из литературы. Хотелось бы чуть остановиться на ней.

По моему убеждению, в боксе самое важное – это удар. От него зависит успех в поединке. Отработка боксерского удара состоит из трех этапов, причем, только хорошо освоив предыдущий этап, можно переходить к последующему. На первом этапе необходимо научиться бить быстро. Нетренерованный человек на подготовку к удару и сам удар, тратит несколько секунд, а для бокса это очень большое время. Пока решился, пока замахнулся, пока реализовал, и в результате, профессионал его легко парировал. Надо научиться бить резко, без подготовки, с любого положения, так чтобы противник не успевал замечать твоих намерений и, соответственно, реагировать. Такой удар должен быть не один, а целая серия, на весь поединок. Довольно непростая задача.

Те, кто начинают с нею справляться, уже бьют быстро и резко, но куда попало. Точность удара отрабатывается уже на следующем этапе тренировок. Быстрый и резкий удар должен максимально достигать конечной цели —головы или корпуса противника, учитывая поставленные блоки и возможные уходы и отскоки. Для достижения этого требуется тоже определенный период времени.

Третий этап посвящен силе удара. Хороший удар основывается не только на крепости мышц боксера, но ина умении задействовать вес собственного тела, принцип «плеча», как сказал бы физик-механик. Для этого необходимо принимать соответствующие стойки, правильно двигаться корпусом, находить подходящие опоры для ног.

Естественно, все навыки по постановке удара оттачивались в основном на груше, (их на тренировке я вывешивал одновременно пять), и именно этому снаряду учащиеся уделяли большую часть времени занятий. Ну а время прохождения каждого этапа для конкретного учащегося было весьма индивидуально. Кто-то, спустя полгода тренировок, уже показывал неплохие навыки в силе удара, а кто-то за год так и не научился бить быстро и резко.

Защита в боксе опирается, прежде всего, на реакцию. Поэтому, одновременно с тренировкой удара огромное внимание я уделял тренировке реакции, используя, в том числе, несколько специальных упражнений. Первое упражнение я лишь показывал на своей секции, предлагая выполнять его на переменах и в другое свободное время. Суть его достаточно простая. Два учащихся садились за школьный стол лицом к другу, положив кисти рук перед собой ладонью вниз. Затем каждый из них поочередно должен был резко оторвать свою ладонь со стола и ударить по кисти соперника, второй же должен был успеть убрать свою руку и нанести ответный удар по второй кисти партнера. Этот прием я вычитал из литературы, и дал ему название «барабанщики».

Второе упражнения я проводил в спортзалевначале каждого занятия сразу после разминки. Один из учеников становился в вычерченный мелом круг диаметром с полметра и должен был, не выходя за линию, со сплетенными за спиной руками, уворачиватьсяот бросаемых в него теннисных мячей. Эти мячи, быстро один за другим, бросал другой учащийся с расстояния 15—20 метров, целясь в голову или корпус первого. Так мы тренировалиреакцию в техникуме. Однако, в школе мне скорым временем, после ряда случаев с разбитыми носами и поставленными синяками, пришлось заменить тяжелые тенисные мячи на более легкие детские резиновые. Скорость полета их, конечно гораздо ниже, но зато даже прямое попадание в лицо оказывается практически безболезненным. Правда, для обеспечения надлежащей нагрузки мячи в испытуемого теперь бросали одновременно двое.

Ну и естественно я проводил классические в боксе упражнения с лапой, а каждую тренировку заканчивал серией спаринга с неполным контактом. Вот такая нехитрая методика моих занятий. И так по 2.5.– 3 часа в день, четыре раза в неделю.

Где-то спустя три месяца после прихода Пяткина на мою секцию я пришел к выводу, что Сергей абсолютно не имеет даже маломальских способностей к боксу. Мало того, он так и остался самым худшим учеником группы в спортивном плане. Как я не старался, удар у него никак не получался. Упражнения с грушей Пяткин проделывал, как в замедленной съемке, ни скорости, ни силы, ни точности, не говоря уже о правильной постановке рук и ног. Полная безнадега. Реакция его также была наихудшей. В «барабанщиках» он не мог преодолеть заторможенность и постоянно получал по рукам от соперника. Та же ситуация происходила и в упражнении с резиновыми мячиками. Цели не достигали лишь те, кто и так должен быть пролететь мимо. Ни пригнуться, ни отвести корпус Сергей никогда не успевал.

Естественно, у меня не было даже и мысли за эти три месяца поставить Пяткина на спаринг. Боксерские перчатки на самом деле защищают в бою лишь руки, кулаки точнее, и даже не очень сильный удар в открытый корпус или лицо может вызвать серьезное болевое ощущение или травму. Поэтому с такой нулевой подготовкой как у Пяткина на ринге ему делать было нечего. Я уже стал задумываться, не привиделся ли мне тот случай в заднем школьном дворе. Но мои выводы поставил под сомнение очередной случай.

Я только закончил бросатьтеннисныемячей в одного из наиболее подготовленных членов моей секции (их я все-таки для отработки реакции иногда продолжал применять) и наблюдал, как бросают резиновые мячики двое учащихся в Пяткина. Ничего нового. Практически все мячи попадали по назначению. Я переминая в руках два теннисных мяча только безутешно качал головой. Не знаю, что меня заставило сделать это, но следующий поступок стал неожиданным для меня самого – я ни с того ни с сего замахнулся и с силой запустил тяжелый тенисный мяч в направление Пяткина. В следующее мгновение пришлось аж зажмуриться от страха. Мяч с большой скоростью приближался к лицу Сергея, угрожая нанести серьезную травму. Но в последний момент Сергей внезапно увернулся от него.

Что-то заставляет меня бросить следующий мяч. Бросок такой же сильный и точный, но Сергей опять чудом уходит от столкновения, показывая удивительную реакцию, которую до сих пор ни разу не проявил на тренировках. В моей голове тут же пронеслась мысль-разгадка этому чуду, но пронеслась очень быстро, как вспышка света, и я пока не смог ухватиться за нее и предать ей словесную форму. В задумчивости я провел всю тренировку, а в ее конце все же решился поставить Пяткина на спаринг.

Я подозвал для этого одного из лучших своих учеников семиклассника Костю Сикарева, имеющего примерно такую же весовую категорию, как и Пяткин.

– Смотри, Костя, – дал я инструкции – сейчас станешь на ринг с Пяткиным. Сосредоточься на атаке. Побольше обманных движений, побольше ударов, но в полный контакт не входи, фиксируй удар, а то еще нокаутируешь. Погоняй его по рингу. Посмотрим на его реакцию.

Спаринг начался. Костя налетел на Сергея, непрерывно демонстрируя поток техничных движенийруками с различных положений. Обманные комбинации, ложные выпады, прямые попадания в перчатку, легкие соприкосновения с корпусом – все то что он в общем то неплохо от меня усвоил в бесконтактном спаринге. Пяткин на эти атаки практически не отвечал. На обманные выпады не реагировал, перчатку подставлял с опозданием, легкие соприкосновения с корпусом пропускал. В общем реакции ноль. Но, как ни странно, меня это уже не удивляло – разгадка уже начала сформировываться.