Территория хаоса

– Совсем нет. Ладно, давай заниматься.

Она опять слегка улыбнулась, и мы стали читать эту байду. Я чуть не сглупил, попытавшись уйти, чтобы не было неловкостей. Сам факт, что она какого-то небритого дядьку терпит, сидящего рядом, уже был приятен. Да ещё и в текст постепенно стал врубаться, хоть я за её скоростью чтения и не поспевал. Вообще медленнее большинства читаю.

Мы посидели так минут пятнадцать. Я молчал, изредка поглядывая на неё, а она разок спросила про текст с улыбкой:

– Интересно?

– Порой немного.

– Ладно, мне пора на пару, – она улыбнулась.

– Эх, жаль, на самом интересном месте остановился.

– Ничего, я тебе расскажу, чем всё закончилось.

– Давай хоть провожу тебя до аудитории, чтоб хулиганы не приставали.

Она засмеялась и сказала:

– Не бойся, ничего со мной не случится. Если что, буду звать на помощь.

– Ну, тогда пока.

– Пока.

* * *

Университет был совсем близко к дому, и трамвай подъехал сразу. Там мне попался «встречный» билет, и все пятнадцать минут, пока я добирался до дома, я думал об этой встрече. Выехал засветло и вернулся засветло, несмотря на время года.

Дома я улёгся на кровать, и опять в голове закружились те же слова: «Ничего себе! Неужели это я?! Неужели так бывает?! Во мне скрывалась какая-то другая личность, о которой я даже не знал? Вот это девушка!»

И эти пятнадцать минут безмолвия скорее даже ещё приятнее были, – после них я успокоился, перестал чувствовать, что что-то должен был делать, что вообще что-то должен. И как она реагировала. Нет, понятно, что при знакомстве через кого-то быстрее и проще образуются доверительные отношения, но всё же. И как я себя вёл – я как будто взрослее стал лет на десять. Что раньше мешало также к дамам в своём универе подкатить? Ну, отчасти это и мешало. Так к одной-то всё равно ж подкатывал, аж из группы. Ну, как-то лениво, и вообще ненавижу вспоминать – глупо же как-то было, беспонтово.

А ещё интересно – девушка-загадка. Приятно, что после первой встречи ничего о ней не узнал – дальше ещё интересней будет, если, конечно, не продинамит.

Глава 9

На следующий день, едва проснувшись, я уже был поглощён мыслями о звонке Оксане: когда лучше позвонить: сейчас или позже; стоит ли прикидывать время так, чтобы не попасть во время пары. Но мысли сбились, когда я посмотрел в телефон и обнаружил, что мне уже с раннего утра звонили с незнакомого номера и с номера Алексея из шайки уголовных уголовников.

Я перезвонил ему, и он сказал мне срочно подъехать к ним на район. На вопрос «зачем?» он ответил, что на месте узнаю. Меня это слегка напугало, а также пронеслась мысль, что мне хотят сделать сюрприз.

Я позвонил Оксане, но она не взяла трубку. Подождав пятнадцать минут, я выехал к бандюкам.

Пока ехал, мне позвонила Оксана. Пришлось разговаривать в трамвае. Она извинилась и сказала, что только вечером узнает, когда будет свободна. Я так и планировал, так что везде успевал. И опять уже представил сегодняшнюю встречу, её улыбку, неловкие моменты, секс, детей, просыпаться вместе, как лица друг другу будем мазюкать непонятно чем и заниматься прочими дуростями в старости, и вообще, как проживём счастливую жизнь с пьянками и драками.

Однако, как только я вышел на нужной остановке – там же, где в прошлый раз – с меня градом покатился пот от страха и непонимания собственных ощущений, приятные и весёлые мысли прекратились. Что? У меня уже установился комплексный якорь на это место?

От остановки я сразу пошёл к дому Анатолича, позвонив попутно Лёше. Он сказал заходить в квартиру. Тут меня и ждал небольшой сюрприз. Только я зашёл внутрь, увидел незнакомого хмурого мужика в прихожке. Лёша попросил раздеться, разуться и показать, что у меня за поясом, а затем проводил в комнату для собеседований.

Расстановка сил была почти такая же, как в прошлый раз: на стуле вопрошающей стороны сидел Анатолич, диван ответчика был свободен, а на табуретках по сторонам сидели Денис и ещё один незнакомый мужик. Алексей с привратником сели на остальные табуретки, а Анатолич молча указал мне на диван.

Ещё на входе в квартиру повеяло холодком, хотя должно было повеять теплом. На самом деле, страшновато стало, ещё когда я вышел из трамвая, будто вылез из укрытия и ступил на вражескую территорию. Казалось, что что-то неладно, но я отогнал негативные мысли, допуская, что у них просто такая манера общения. Сейчас же, когда мне молча указали на место подсудимого, мне стало ещё чуть страшнее.

Я вспомнил случай из детства. Одного моего друга Сергея обвиняли в том, что он стащил пятьдесят рублей. Сергей с нашей общей подругой пришли в квартиру четы пенсионеров посмотреть на черепаху, а после их ухода у хозяев исчез полтинник. Такой фурор неслыханный эта история произвела. В общем, зачем-то местная шпана и подрастающее поколение бандюг схватили меня под руки и повели в детский садик – местный лагерь разбойников. Там было ещё несколько ребят, один или двое самых старших и главных стояли на сцене. Ноги у меня подкосились, я почти висел на руках, заплакал. Я думал, что меня сейчас изобьют насмерть. Даже не помню, спрашивали меня о чём-то или нет, но я на восемьдесят процентов уверен, что главарь шайки сказал: «Это не он».

Стыдно, конечно. Но себя шести-десятилетнего я прощаю. Хотелось бы, чтобы впредь такого не было. Хотя с другой стороны, здесь нет девушек, чтобы впечатление производить, а на этих… мне начхать, могу хоть заплакать, хоть обмочиться, – они мне нет никто, и вообще, уйти могу, когда захочу. «Но я зря себя на боевой лад настраиваю – я ни в чём не виноват, так что они меня даже бить не станут», – закончил я свои размышления.

– В курсе, зачем мы тебя позвали? – начал Анатолич, когда я сел на диван.

– Нет.

– Серый украл у нас деньги, – сказав это, он пристально посмотрел на меня, и я пожалел, что не дунул. Прикольно было бы на него сейчас смотреть стеклянными глазами со спокойным лицом. Одно представление этой картины уже немного помогло мне немного расслабиться. – Ничего не знаешь об этом?

– Как? Серьёзно? Разве нет какого-то правила, что друг у друга красть нельзя?

– Трубку дай свою, – приказал он.

Я потянулся в карман, и кое-кто в комнате дрогнул – видимо, привычка. Лёшка взял у меня телефон и стал там рыться.

Дальше прозвучали вопросы: когда я его последний раз видел; когда разговаривал; о чём; не вру ли я. На последний вопрос я ответил, что думаю, что это какое-то недоразумение, ведь Серый уже несколько лет в деле и знает, что к чему. Это мне показалось довольно смелым и довольно глупым шагом, но учитывая, что меня и так уже допрашивают, как будто я из их шайки, я решил пойти ещё дальше и спросил, что и как он украл.

Анатолич на это никак не отреагировал. Я в тысячный раз убедился, что люди, даже которые выглядят тупыми и ведут себя, как быдло, оказываются совсем не такими глупыми, как порой хотелось бы. Но иногда это и к лучшему.

Телефон мне вернули – очевидно, если бы я был предателем, я бы стёр звонки и СМС-ки, а как на этом аппарате удалённую информацию восстанавливать, даже я не знаю. Я не стал больше задавать вопросов по нескольким причинам. Стало как-то скучновато. Вся беседа заняла минут десять-пятнадцать, и ради этого понадобилось мою персону чуть ли не из тёплой постельки вытаскивать и тащить за полгорода.

Анатоличу позвонили, а я окинул всех взглядом. Я собирался спросить, можно ли мне идти, но когда Анатолич договорил, он улыбнулся и сказал мне:

– Айда прокатимся?

Отказываться я не стал.

* * *

Денис вёз нас с Лёшей на своей машине, а Анатолич с ещё одним дяденькой ехали впереди на другой. Я запомнил оба номера, но записывать не стал, чтобы не вызывать беспокойства своих псевдодрузей. Половину дороги я тоже запомнил. Делать это просто ненавижу. Чаще всего я забываю запоминать. Сейчас же просто решил потренировать память, которая тоже, как и моё тело, вместе с остальными функциями разума никому не нужна. Но может быть, Оксана это исправит. Надо набраться храбрости и выпросить один телефонный звонок, ибо я уже предчувствовал – это может затянуться. Хотя если они собираются меня убить, чему я отводил тринадцать процентов вероятности, об этом можно не париться. Но мне и об этом надоело думать, и я просто позволил себе насладиться поездкой куда-то.

Вышли мы где-то на юге города и сразу пошли к гаражу, возле которого курило двое ребят. Здесь ждал ещё один нешуточный поворот сюжета. Когда нам открыли дверь, и вся толпа стала заходить, я увидел Сергея, привязанного к стулу. Я сразу всё понял, и мне стало его жаль. Слава Богу, хоть не били почти.

На самом деле, я испытывал одновременно весьма широкий спектр эмоций: жалость, страх, уныние, и в тоже время мне хотелось узнать, чем всё кончится.

Анатолич объяснил на всякий случай всем присутствующим, в чём провинился Сергей. Оказывается, он всего лишь позарился на «украшения и деньги человека, который для нас очень ценен, и, по факту, нашего человека».

– У вас же всё. Я извинюсь перед ним, – заговорил Сергей жалобным голосом, и таким я его себе не представлял. Я понял, что дела у него действительно плохи.

– Жень, ты решил? Хочешь работать с нами? – неожиданно спросил меня Анатолич.

– Да, – ответил я сразу, как осознал, что он спросил.

Он протянул мне пистолет.

– Покажи, что не слабо, – продолжил он.

Я почувствовал, как мои мышцы расслабились, казалось, ноги меня почти не держат, стало и жарко и холодно одновременно. В голове стало пусто. Постоянно пытался выкинуть три четверти мыслей, а тут захотелось хоть о чём-нибудь подумать.

– Но он же мне почти как напарник, и…

– Я знаю, – перебил меня Анатолич, – правила есть правила.

– Но…

– Если слабо – ничего, сами сделаем.

Я как будто собственную жизнь вымаливал. Этот злыдень даже не давал привести никакие аргументы. Стало ясно, что он даже самый весомый не примет. Меня это раздражало. А ещё я заметил, что ни когда я мямлил в допросной, ни сейчас, ни даже на первом допросе в детстве никто не смеялся, возможно, даже не улыбался. Ни одной гадкой улыбки, как бывает со злыми детишками школьного возраста. Казалось, что даже самый глупый в этих ситуациях понимает, что дело серьёзное. Как будто даже самый бесстрашный и крутой осознает ценность человеческой жизни, пусть и чужой, пускай он и не обязан. Притом, что не осознавать её – гораздо проще. Но в независимости от того, ценишь ты её или нет – это не имеет почти никакого значения.

– Громко это. Я по-своему, – наконец заставил я себя сказать, и жестом отказался от пистолета.

– Женёк, не надо? Ты чё? – чуть не заплакал Серый.

Я резко нырнул за него и свернул ему шею со всей силы. На какой-то момент восприятие реальности отвалилось, и показалось, будто время остановилось, но я быстро собрался, поднял глаза и посмотрел на реакцию присутствующих. Все стояли молча; кто-то смотрел на меня, кто-то – на Сергея.

Больше всего меня беспокоило, что я теперь чудовище, животное или какой-то псих в их глазах. Подумать только – в их глазах! Теперь на меня так и будут смотреть, как сейчас; не будут доверять, а разговаривать коротко и хриплым голосом.

– Займитесь телом, – сказал Анатолич, глядя на людей у стенки. – Жень, посмотришь, поможешь.

Последняя реплика меня немного подбодрила. Дяденьки уехали, а незнакомые парни стали развязывать жертву. Делали они это медленно. Ужасно медленно, я хотел им помочь, чтобы ускорить процесс. Дальше шли печальные, немного противные, но необходимые действия.

Яму копали, труп кидали. Меня похвалили, что не стрелял, а то испачкаться могли. Лёша молчал, а я всё же решил спросить:

– Неужели действительно такое наказание за кражу с возвратом?

Но мне ничего не ответили. Лишь спустя минуту ко мне подошёл один из молодых гробовщиков и сказал:

– Я слышал, что он крысой был…

* * *

Неприятный осадок всё же остался. Назад мы ехали молча, хмурые. Я не стал спрашивать, правильно ли я поступил, потому что это бабский вопрос. Ну и потому что я боялся, что это будет уже слишком. Хотя, возможно, и следовало…

Дома я вновь прокрутил в голове произошедшее и удивился себе. Я не думал, что способен так себя вести, я оказался лучше, чем думал, и не понимал, почему. Однако осознание того, что всех этих бандюков не перестреляешь; что от их наказания вряд ли уйдёшь; что с ними не договоришься; что наказание слишком суровое; что они не полные тюфяки, и что меня так и будут держать на скамье неудачников, не давая нормальную работу, оплату и знания, меня удручало.

Мои мысли о плохом резко разбавились застенчивостью, интересом и некоторой возбуждённостью, когда я вспомнил, что скорей надо звонить деве в белом. Она взяла трубку и ответила согласием. После звонка я тоже удивился тому, как легко и без ошибок мне дался разговор, хотя, по идее, у меня голова занята другим. Но тут ещё одна безумная идея играла роль: чем быстрее я встречусь с ней, чем быстрее переключу фокус своего внимания, тем большее «алиби» я приобрету перед собой и остальным миром. Эх, я так быстро и усердно ни разу в жизни не купался – как будто потел и купался одновременно.

Я предложил сходить в кино или в кафе, потому что понятия не имел, куда её можно позвать. Так и сказал, ибо башка всё ещё варила так себе даже по трезвянке. К тому же, кино любил как минимум один из нас. Она выбрала детский вариант – прогулку в парке. Через час и сорок минут я был у входа в нужный парк. Я прибыл раньше назначенного времени на семь минут, но она уже была на месте.

– Привет.

– Привет.

Вначале, как всегда, я долго вспоминал, о чём бы поговорить.

– Планы на вечер отменились? – спросил я.

– Да… там не нужно моё присутствие, – ответила она.

– Надеюсь, ты тепло оделась? – решил я проявить заботу.

– Да. Могу хоть ночевать здесь, – ответила она с улыбкой, оглядывая деревья.

– У-а-а-у, – восхищённо сказал я.

– Что?

– Ты так посмотрела на деревья. Как будто восхищаешься природой; как будто тебе нравится здесь быть… с детства.

– Всё так и есть.

– Да ладно?! – удивился я.

– Да, ты всё угадал, – продолжила она почти без улыбки.

– Я уже давно не могу понять: Оксан можно называть Ксюшей, как Ксению, или нет?

– Лучше Оксаной. Всякие «Ксю» и «Оксы» мне надоели.

– Хорошо, Оксана, – я улыбнулся, попробовав имя на вкус.

– Так, чем занимался весь день? – спросила она меня.

Мне сразу вспомнились фильмы, в которых главный герой – какой-нибудь спецагент или наёмный убийца. Там мужик вечно какой-то противозаконщиной и прочими крутыми динамичными вещами занимается, и во время действа ему звонит девушка, и он настолько крут, что не говорит ей, что сейчас не удобное время, а продолжает разговор. В некоторых моментах этот заезженный приём должен быть забавным. Не люблю эту напыщенность.

– Я-я-я… с уголовниками опять виделся, – сразу сдал я себя.

– Ха-ха-ха! Зачем?

– Интересная жизнь у них.

– А у тебя нет? – спросила она с немного жалостливым выражением лица. Я на секунду представил, как она меня пожалеет, погладит, обнимет, приголубит, к себе позовёт.

– Ты знаешь, пока я ехал к тебе на встречу, я задумался над этим, и понял, что достаточно интересная и наполненная. Раньше я считал, что она у меня серая, однообразная, пустая и непонятная. А теперь уже думаю: я учусь, как добросовестный студентик, делаю диплом, который, я уверен на восемьдесят процентов, защищу. У меня начался рабочий стаж; у меня есть хобби – видеться с уголовниками; и вот, я ещё и на свидании с милой девушкой.

– Спасибо. Тебе с ними интересно? – она была похожа на щеночка.

– Мне интересна таинственная, тёмная сторона жизни этого города. Я хочу больше узнать о ней, понять её.

Она с интересом посмотрела на меня. До этого мы просто шли, и казалось, будто я в её сторону и на неё смотрю гораздо чаще, чем она в мою.

– Интересный взгляд. И что ты с ними делаешь?

– В основном просто катаемся и смотрим, чтобы никто не делал ничего плохого. Не воровал ничего, не озоровал. А вообще, если честно, как-то странно об этом говорить.

– Почему? – искренне озабоченно спросила она, и мне показалось, что я зря это сказал.

– Да ну ведь они же «уголовники», и вдруг они обиделись бы, если бы я о них рассказывал.

– А-а, поняла.

А я понял, что нужно уже ею интересоваться побольше.

– Скажи что-нибудь, – произнесла она секунд через пять молчания.

– Мне тоже здесь нравится. Свежо. В предвкушении скорой зимы. А кстати, когда у тебя день рождения?

– Пятого декабря. Скоро уже.

– Хм, надо же. Мне нужно как можно больше о тебе узнать до той даты.

– Зачем? Мне подарки никакие не нужны, – ответила она почти с отвращением на лице.

– Очень необычно для девушки.

– А ты много девушек знал? – с улыбкой через силу спросила она.

– Нет. И слава Богу, – я сам не понял, как это вылетело у меня изо рта. Почему-то она меня немного разозлила своей негативной реакцией и этим тупым вопросом. С какой стати я должен их много знать? Одна уже не в ходу? Крутые мужики только с двумя одновременно спят? Я за полтора часа до выхода сделал пару затяжечек даров природы, ибо и давно хотел, и деньги теперь позволяли, и ситуация, и хотел позитивом своим с ней поделиться, зная, что ничего заметно не будет. Хоть я и поступил как ребёнок и нечестно, я вспомнил, что убил сегодня человека, причём из «своих», и это помогло мне простить себя.

– Почему? – развеселилась она.

– Ты сейчас так отреагировала на слово «подарок» тошнотворно. Из-за чего это? – не ответил я.

– Да ничего, не обижайся. Просто не люблю всю эту предпраздничную суету, – ответила она, улыбнувшись.

– Я-я-ясно. Может, ещё что-нибудь расскажешь о себе?

– Ну-у, у меня мама в психушке, – сказала она, засмеявшись.