Осколки полевых цветов

– Ты права.

Каким-то чудесным образом, пока мы едим и болтаем, ни один клиент не заходит. Пообедав, Калеб убирает со стола, целует меня и сообщает, что на выходных мы идем в кино.

Оставшиеся часы моей смены проходят гладко, и я закрываю лавочку и ухожу домой. На подъездной дорожке я с удивлением обнаруживаю соседский фургон. Обычно он уезжает около пяти вечера, а сейчас почти шесть.

Я поднимаюсь к боковой двери и останавливаюсь, заметив что-то на ступеньках. Это стакан из-под лимонада, а под ним вырванный лист бумаги с нацарапанными буквами. Я прищуриваюсь, пытаясь разобрать почерк. На бумаге всего одно слово, но я усмехаюсь и качаю головой: «Спасибо».

Глава третья

Бывают ночи, когда, что бы я ни делала, я не могу уснуть. Это случается не так часто, как раньше, но когда это происходит, я научилась это принимать. Сейчас шестой час утра, и я выскальзываю из постели. Бинкс приоткрывает большой зеленый глаз и свирепо смотрит на меня, недовольный тем, что я потревожила его сон. Затем закрывает глаз и снова засыпает.

Переодевшись из пижамы в костюм для бега, я на цыпочках спускаюсь по лестнице, чтобы не разбудить маму или сестру. Нацарапав записку, в которой я сообщаю им, что решила пробежаться, я выхожу на улицу и вдыхаю утренний воздух. Несколько минут я разминаю ноги, разглядываю росу на траве, а потом отправляюсь на пробежку.

Я никогда не слушаю музыку во время бега отчасти из соображений безопасности, а еще потому, что мне не нравится отвлекаться. Очистить разум, выровнять дыхание и восстановить связь с окружающим миром – вот что мне нужно, когда меня одолевает бессонница.

Дыхание выравнивается. Я забегаю в наш небольшой центр города, обегаю беседку (в это время года она увита плющом и ползучими цветущими растениями), миную антикварный магазин и бегу обратно. К тому времени, как я оказываются на своей улице, я преодолеваю дистанцию в три с половиной мили.

Когда я сбавляю скорость и перехожу на шаг, на улицу сворачивает серый пикап. Он останавливается перед домом, и из него выпрыгивает наш новый сосед. Подбоченившись, он стоит на тротуаре и смотрит на дом так, словно это мощное препятствие, которое ему предстоит преодолеть.

И это не преувеличение. Сайдинг нужно покрасить, крышу заменить, а некоторые ставни висят на волоске. Зато двор после нескольких дней работы начинает выглядеть как… настоящий двор, а не джунгли.

Услышав мои шаги, он поворачивает голову, его проницательные глаза прищуриваются, глядя на меня.

– Вы рано встали, – произносит он слегка охрипшим голосом, поворачивается к фургону и открывает пассажирскую дверь. Он достает дорожный термос с кофе и закрывает дверь, когда я к нему подхожу.

– Я часто встаю рано.

Он потягивает кофе.

– Вы молоды. Вам нужно быть осторожной.

Я фыркаю, и этот звук ненадолго повисает в воздухе между нами.

– Не беспокойтесь за меня. Со мной ничего не случится.

Я ему этого не говорю, но все так обеспокоены притаившимися снаружи чудовищами, что забывают о тех, кто преследует нас за закрытыми дверями.

– Вы бегали. – Наконец-то он замечает мой костюм. А прежде, наверное, думал, что я вышла в такую рань, чтобы поразвлечься.

Это не вопрос, но я все равно отвечаю.

– Да. Я бегаю всегда, когда не могу уснуть. Помогает проветрить голову.

– Вы плохо спите? – спрашивает он, озадаченно глядя на меня.

– Иногда. – Я пожимаю плечами и отмечаю, что кузов его фургона заполнен свежей мульчей. – Бессонница-сука.

Он едва заметно улыбается.

– Мне пора работать.

– Да, конечно. – Я уже ухожу, но тут же оборачиваюсь. – Вы мой новый сосед, а я так и не знаю вашего имени.

Он вскидывает бровь.

– Тайер.

Я опускаю голову.

– Приятно познакомиться, Тайер. Я Салем.

Он молчит, и я опять разворачиваюсь и ухожу. Я прохожу пару метров по нашей подъездной дорожке, когда он спрашивает:

– У вас остались те кексы из песочного теста?

Я оборачиваюсь, улыбаюсь и киваю.

Кексов у нас не осталось, но сказать об этом Тайеру я почему-то не могу.

Тайер. Никогда не слышала такого имени, но моему суровому соседу оно идеально подходит.

Мама и сестра ушли на работу, а я вдруг оказалась на кухне, где готовлю кексы. Я знаю, что мама спросит, зачем я их испекла, так что мне придется придумать какой-нибудь предлог. Не могу же я ей сказать, что испекла их для нашего сварливого соседа. Что-то подсказывает мне, что она не поймет.

Пока я пеку, в доме тихо, но я ничего не имею против. Мне нравится быть одной, я жажду одиночества. Когда я одна, мне не нужно притворяться, помимо воли натягивать на лицо улыбку или участвовать в разговоре, когда я предпочла бы помолчать.

Бинкс вертится под ногами, и я улыбаюсь, глядя на него сверху вниз. Он мой лучший друг; главное не говорить об этом Лорен. Она обидится, если узнает, что я ставлю кота выше нее.

Как будто взбудораженная моими мыслями, она звонит со своего профиля на FaceTime. Я со вздохом вытираю пальцы о фартук, беру телефон и отвечаю на звонок.

– Привеее-ееет! – громко кричит она в трубку.

– Привет, – отвечаю я, добавляя в пакет глазурь.

Она всматривается в меня, сморщив носик и надув накрашенные красной помадой губки.

– Что-то печешь?

– Да. – Я закрываю пакет.

– А-а, – тянет она и перекидывает через плечо длинные темно-каштановые волосы. – Я звоню, чтобы сказать: в эти выходные Оскар устраивает вечеринку у бассейна, и мы идем.

– Мы идем?

Она закатывает глаза.

– А как же иначе? Судя по всему, это наше последнее беззаботное лето. Вечеринки, реки алкоголя, секс и все такое.

Я смотрю на нее и качаю головой.

– Ты сумасшедшая.

– Но ты меня все равно любишь.

Она права, я ее люблю. Временами Лорен бывает чересчур самоуверенной, но она лучшая подруга, о которой только можно мечтать. Безумно преданная и готовая яростно защищать.

– Мне нужен новый купальник, – признаюсь я, вспоминая плачевное состояние моего нынешнего купальника, который я ношу уже несколько лет.

– Отлично! – Она нетерпеливо хлопает в ладоши. – Давай сегодня днем пройдемся по магазинам.

– Я работаю. – Я включаю в духовке свет, проверяю, как готовятся кексы, и снова его выключаю.

– Тогда завтра?

– Завтра.

– Заеду за тобой в одиннадцать? Купим пончики и колу, а потом пойдем в торговый центр.

– Звучит заманчиво.

– Ладно, тогда до встречи.

Она заканчивает разговор, не попрощавшись. Это Лорен. Вечно куда-то спешит.

Час спустя я смотрю на партию свежеиспеченных, покрытых глазурью кексов из песочного теста. Шесть я оставлю дома, а остальные шесть отдам Тайеру.

Когда я подхожу к его двору, он сидит на корточках, уткнувшись коленями в грязь, и устанавливает какую-то странную пластиковую штуковину. Я замечаю, что половина мульчи уже исчезла.

– Я принесла кексы, – произношу я, объявляя о своем появлении.

Он оглядывается через плечо, встает и сдергивает перчатки.

– Я о них мечтал.

Кажется, сегодня у него настроение лучше, чем в предыдущие дни. Интересно, что изменилось. А еще интереснее, что разозлило его тогда.

– Какие красивые!

Он открывает контейнер, нюхает кексы, достает один и снова закрывает крышку. Он откусывает гигантский кусок, съедая полкекса за один раз.

– Восхитительно. – Несколько крошек вылетают у него изо рта, и он издает мальчишеский смешок, проглатывая кусочек. – Извините.

Я спокойно пожимаю плечами.

– Я рада, что они понравились кому-то еще. А у вас сегодня настроение получше, – выпаливаю я, прежде чем успеваю себя остановить.

Он морщит нос и доедает оставшийся кусок.

– Это было так заметно, да?

– Трудно не заметить, когда человек ведет себя как говнюк.

Он приближается, и часть меня хочет, чтобы я взяла свои слова обратно, а другая часть рада, что я их произнесла. Я считаю, что следует чаще обращать внимание людей на их поведение.

– Прошу прощения. – Длинные пальцы скользят по волнам его волос. – Просто такой период, сплошное дерьмо. – Он оглядывается через плечо на дом, и я уверена, что дом – это часть так называемого «дерьма», но определенно не все. Однако я не из тех, кто лезет не в свое дело, поэтому я опускаю голову.

– Ешьте на здоровье.

Он кивает, и я поворачиваюсь, чтобы уйти.

– Спасибо, Салем.

При звуке его голоса я замираю, мое имя в его устах непонятно почему вызывает в моем теле дрожь.

Я иду дальше, как робот, ставя одну ногу перед другой.

Глава четвертая

– Они все отвратительные. – Лорен вытаскивает из примерочной кучу выбранных мною купальников. – Жди здесь, я принесу тебе парочку на примерку.

– Только не слишком откровенные!

Она вскидывает руку, жестом показывая: я знаю.

Я сижу на скамейке в раздевалке и жду ее возвращения. Стены оклеены яркими обоями с тропическим рисунком, магазин пестрит неоновыми вывесками, а из динамиков льется громкая поп-музыка.

Лорен возвращается через несколько минут и предлагает три варианта. Я выбираю простой черный купальник – отдельный верх и плавки с высокой талией, которые полностью прикрывают ягодицы. Лорен смеется.

– Так и знала, что ты его выберешь.

– Два других – это… – Они мало что оставляют на долю воображения. Мне все равно, как одеваются другие девушки, но мне нравится, чтобы мои части тела были прикрыты. Это личные предпочтения, не более того.

– Знаю, знаю. – Она заталкивает меня в раздевалку вместе с черным купальником. – Надень его пока, а я пойду посмотрю, что еще у них есть.

– Мне нужен только один, – возражаю я в надежде, что этот купальник подойдет.

– Бла-бла-бла, – игриво бормочет она.

Я переодеваюсь и смотрю на себя в зеркало. Густые светлые волосы свисают ниже груди, но из-за кошмарного освещения в раздевалке они кажутся не светлыми, а страшно-розовыми. Этим летом я уже успела приобрести легкий загар, а на груди выскочили веснушки, хотя я и пользовалась солнцезащитным кремом.

Занавеска со свистом отодвигается.

– Боже! Да ты горячая штучка! – Лорен делает мне комплимент, и я тут же краснею.

– А если бы я была голой?

Она закатывает глаза.

– Я видела тебя голой.

– Мы в магазине!

– Хватит драматизировать. Вся твоя красота надежно прикрыта. – Она оглядывает меня с головы до ног. – Только на тебе это простое бикини может выглядеть так хорошо. Я нашла и такой цвет. – Она поднимает розовую версию моего купальника.

– Отлично. Я возьму оба. – Я забираю у нее купальник. – А теперь убирайся отсюда, дай мне переодеться.

– Сколько драмы! – шутит она и наконец оставляет меня в покое.

Я проверяю свои купальники, пока Лорен продолжает осматривать магазин.

– Мне так хорошо! – Она берет меня под руку, когда мы выходим из магазина в торговый центр. – А тебе?

– Абсолютно, – отвечаю я, не желая портить ей настроение. На самом деле торговые центры и шопинг не моё.

Она запрокидывает голову и смеется.

– Ты маленькая лгунья, но я не стану заострять на этом внимание. – Она тянет меня в следующий магазинчик. – Давай увидим тебя в абсолютной красе, – издевается она. – Осмотрись в этом магазинчике.

Просто класс.

Моя рука в руке Калеба, наши пальцы переплетены, когда мы направляемся к заднему двору дома Оскара. Впереди бежит Лорен, на плече у нее сумка, такая огромная, что в нее поместился бы маленький ребенок. Она оглядывается через плечо, на кончике ее изящного носа красуются крошечные солнцезащитные очки. Они слишком малы, чтобы на самом деле защищать глаза.

– Скорее! Что вы как черепахи?

Калеб посмеивается и сжимает мою ладонь.

– Она никогда не изменится, правда?

– Ты имеешь в виду – не перестанет командовать? – Я выдавливаю улыбку. – Нет, никогда.

Я знаю, что некоторые люди Лорен не переваривают. Она может быть властной и резкой, хотя я убеждена, что она ведет себя так не намеренно, ведь у этой девушки золотое сердце. Немногим посчастливилось увидеть эту ее сторону, но мне посчастливилось, поэтому я считаю себя везунчиком.

Семья Оскара владеет огромным новым домом, и когда мы входим на задний двор, у меня захватывает дух от этого прекрасного, роскошного пространства. Здесь определенно поработала профессиональная ландшафтная студия. Бассейн представляет собой изогнутое произведение искусства, снабженное не одной, а двумя горками. Он совсем не похож на дешевый пластиковый бассейн из моего детства.

Судя по всему, Калеб испытывает такой же благоговейный восторг, как и я. Его дом – великолепный исторический особняк, он прекрасен, но он не такой.

Единственными школьными вечеринками, которые я когда-либо посещала, были вечеринки на поле после матчей и иногда вечеринки в подвале. Они мало напоминали нынешнее мероприятие.

– Здесь настоящие официанты, – бормочет Калеб так тихо, что я единственная, кто его слышит.

– Это…

– Ага. Почти уверен, что это шампанское.

– Вау. Я и не знала, что у Оскара есть… ну, это. – Я указываю рукой на раскинувшийся перед нами дворец.

– Я тоже не знал. Я с ним редко общаюсь.

Возможно, Калеб и принадлежит к числу золотой молодежи, он не любит находиться в центре внимания и обычно избегает подобных тусовок, если только не идет на них с близкими друзьями или со мной. Во всяком случае пойти на сегодняшнюю вечеринку уговорила его я.

Вокруг много людей, и это усиливает мое беспокойство. Я не люблю толпы народа и светские беседы.

Калеб это знает и, благослови его господь, направляется прямиком к одинокому шезлонгу вдалеке, который пока никто не занял. Он находится в наименее многолюдной части заднего двора, поскольку большинство гостей тусуются либо в бассейне, либо у стола с закусками и напитками.

Я ставлю сумку, оглядываюсь в поисках Лорен и замечаю ее у стола. Она разговаривает с Мелани из нашего класса. Я поднимаю руку и машу, и тут Мелани оглядывается. Она машет в ответ, и ее улыбка застывает, когда она видит рядом со мной Калеба.

Такое случается сплошь да рядом. Девушки вечно завидуют, злятся, что он выбрал меня, ведут себя так, словно я его украла или приворожила к себе приворотным зельем.

Я смущенно опускаю голову и отворачиваюсь к шезлонгу. Калеб не обращает внимания на эти взгляды.

– Я бы чего-нибудь выпил. А ты?

– Диетическую колу, если есть.

Он кивает.

– Сейчас вернусь.

Я достаю полотенце из своей сумки (она намного меньше, чем сумка Лорен) и расстилаю его на шезлонге. Отбрасываю кроссовки и тянусь к подолу своей безразмерной рубашки с логотипом Coca-Cola. Калеб купил ее мне в подарок в качестве прикола, поскольку я – большая любительница диетической колы. Я снимаю рубашку и кладу ее в сумку. Я тянусь к пуговице на своих шортах и мгновение колеблюсь, прежде чем их снять.

Калеб возвращается, садится на шезлонг и ставит наши напитки рядом на землю. Он жестом предлагает мне занять место между его ног. Я так и делаю и прислоняюсь спиной к его груди. И вздыхаю, когда он проводит ладонями по моим рукам.

– Ты намазалась солнцезащитным кремом?

– Ой, нет. – Я со стоном лезу в сумку за флакончиком, наношу крем на себя и передаю ему.

Когда мы оба защищены от солнца, я прислоняюсь к нему и закрываю глаза. Его губы касаются моей макушки, и я не могу удержаться от улыбки.

– У меня такое чувство, что я тебя не видел со дня выпуска.

– Мы все время заняты, – печально вздыхаю я. Моя работа, работа Калеба и его подготовка к учебе в колледже, которая начнется через несколько коротких месяцев (а если точнее – недель). Для встреч у нас было гораздо меньше времени, чем обычно. – Наш завтрашний поход в кино еще в силе?

Калеб морщится.

– Черт, забыл тебе сказать. Мама попросила убраться в гараже. Поскольку я скоро уезжаю, она каждый раз придумывает работу, которая требует моей помощи. – Я смеюсь, представляя, как миссис Торн прочесывает свой дом в поисках вещей, которые нужно срочно починить. Она знает, что в этом Калеб поможет ей лучше, чем муж. Разумеется, она могла бы кого-нибудь нанять, но это было бы уже не так интересно. – Мне жаль, – говорит Калеб, вырывая меня из размышлений.

– Все в порядке. – Меня это не беспокоит. Я понимаю, что все меняется. Скоро я вообще буду видеть только в том случае, если поеду к нему в Бостон или он приедет домой на выходные. Грудь болезненно сжимается. Последние три года он присутствовал в моей жизни постоянно. Будет странно, если он вдруг исчезнет, но я думаю, что это может быть и к лучшему. Это заставит меня сосредоточиться на себе. На моих желаниях и потребностях. Надеждах и планах на будущее. Будь то учеба в колледже или что-то еще.

– Нет, не в порядке. – Его губы нежно касаются моего обнаженного плеча, нагретой солнцем кожи. – Я хочу проводить время с тобой.

– Мы придумаем что-нибудь другое. Может, ты зайдешь к нам на ужин, – предлагаю я.

Он хмурится, размышляя.

– Посмотрим.

Мне больше не хочется об этом говорить. Я оглядываюсь по сторонам. Кажется, на вечеринку собрались все из нашего выпускного класса и даже учащиеся младших классов. В нашей школе не так уж много детей. Городок маленький, а его население и того меньше.

– Хочешь? – Калеб указывает на бассейн.

Я трясу головой:

– Ты иди, если хочешь.

– Не-а. – Его руки сжимаются вокруг меня. – Мне и здесь хорошо.

Я улыбаюсь, но он этого не видит, поскольку сидит сзади, и я еще сильнее прижимаюсь к его телу.

– Бее-ее, – шутит Лорен, проходя мимо и ставя свой стакан на брусчатку рядом с нами. – Вы такие сладкие, что меня от вас тошнит. Тошнит, правду вам говорю!

– Заведи себе парня, – советует ей Калеб, и она корчит гримасу отвращения.

– Нет уж, спасибо. Не хочу связывать себя обязательствами. Мне и так хорошо.

– Поступай как знаешь. – Он наматывает на палец прядь моих светлых волос. – Не забудь свой напиток.

– О, точно. – Я наклоняюсь, беру стакан, делаю глоток и чувствую, как пузырьки проникают в желудок. Мне следовало бы прекратить пить литрами газировку, будь то обычную или диетическую, но избавиться от этой привычки не хватает сил.

– Вы, парочка неудачников, можете продолжать тусоваться здесь. – Лорен поправляет плавки от бикини. – А я искупаюсь в бассейне. Присмотрите пока за моими шмотками. – Не дожидаясь ответа, она спешит к бассейну. Я ожидаю, что она грациозно спустится в него по лестнице, но вместо этого она кричит:

– Бомбочка! – и прыгает. А потом выныривает, лихорадочно оглядываясь по сторонам. – Куда подевался мой топ?

Глава пятая

Пурпурно-оранжевое сияние восхода проникает сквозь жалюзи, когда я завязываю шнурки на кроссовках. Бинкс лежит в изножье моей кровати и, прищурившись, наблюдает за мной. Его раздражает, что я опять так рано ухожу.

– Прости, Бинкс.

Клянусь, он фыркает, прежде чем закрыть глаза. Ох уж эти кошки. С ними невозможно, но и без них никак.

Я собираю волосы в хвост и смотрюсь в зеркало над комодом. Убедившись, что прическа не развалится во время пробежки, я провожу по губам гигиенической помадой, чешу Бинкса за ушками и тихонько спускаюсь по лестнице. Я иду медленно, ведь старая лестница скрипит, как больная спина.

Нацарапав записку, я выскальзываю за дверь. С наслаждением потягиваюсь и наполняю легкие свежим утренним воздухом, пока он не прогрелся.

Я дохожу до конца подъездной дорожки и подавляю стон, когда вижу Тайера в кузове его фургона, который забит самыми разными растениями и кустарниками.

Он выставляет цветы на тротуар, его взгляд останавливается на моих кроссовках, и он быстро поднимает голову.

– Очередная ранняя пробежка?

– Да, – протягиваю я.

Его глаза сужаются.

– У вас нет беговой дорожки или чего-то в этом роде?

– Нет. Даже если бы и была, я предпочитаю бегать на улице.

– Вы берете с собой перцовый баллончик?

– Нет.

Он подбоченивается и укоризненно качает головой.

– Это небезопасно.

– Я не нуждаюсь в вашем разрешении, чтобы бегать в родном городе. Я делала это задолго до того, как вы почтили нас своим присутствием. – Я киваю головой в сторону его дома.

– Простите, что беспокоюсь о вашей безопасности.

– Я в состоянии сама о себе позаботиться.

– Вы уверены? На вид вы совсем юная.

– Мне восемнадцать. – Произнеся это вслух, я понимаю, что это и правда подтверждает, что я юная, и никак не доказывает мою точку зрения. Чтобы сменить тему, я указываю на одно из растений. – Сажаете жасмин?

– Разбираетесь в растениях?

– Немного.

– Хм. – Кажется, он впечатлен. – Что же, бегите, раз я не в силах вам помешать.

Я качаю головой. Этот мужчина сбивает меня с толку.

– Увидимся позже, Тайер.

– Удачной пробежки, Салем. – Он поворачивается обратно к фургону, чтобы продолжить разгрузку.

Я бегаю долго, пытаясь проветрить голову и привести в порядок мысли, и когда возвращаюсь на нашу улицу, вижу, что подъехал еще один фургон, и теперь у дома Тайера работает целая бригада.

Интересно. Я прохожу мимо, не обращая внимания на мужчин, некоторые из которых откровенно пялятся на меня.

– Перестань пялиться и работай! – слышу я недовольный голос Тайера, который на них кричит.

Я проверяю почту, поднимаюсь по дорожке и прищуриваюсь, заметив что-то на ступеньках. Я наклоняюсь, поднимаю предмет и ошарашенно качаю головой.

– Перцовый баллончик, – растерянно произношу я вслух, вертя в руках черный баллончик цилиндрической формы. На обороте ценник из круглосуточного магазина дальше по улице.

– Берите его каждый раз, когда отправляетесь на такую раннюю пробежку.

Я смотрю на Тайера, который стоит прямо за моей спиной. Как он умудрился так тихо подкрасться? Такой высокий и крупный, да еще в таких тяжелых ботинках!

– Смотрите-ка, кто теперь вторгается на чужую территорию!

Уголки его губ слегка подергиваются.

– Вы меня подловили.

– Спасибо за это. – Я поднимаю баллончик, как будто он не знает, что это такое.

– На здоровье.

Мы пялимся друг на друга, между нами повисает тишина, но ни один из нас не предпринимает ни единой попытки ее заполнить. Так продолжается целую минуту.

Он засовывает руки в карманы своих шорт-карго и бросает взгляд через забор, разделяющий наши два участка.

– Вам случайно не нужна работа? Не на полный рабочий день… два раза в неделю или пару часов в выходные.

Я заинтригована.

– Что за работа? Вряд ли я гожусь для ландшафтного дизайна. Мои знания о растениях в лучшем случае посредственны.

Он хихикает и трясет головой.

– Нет, не это. Мне нужна няня или кто-то вроде того… для моего сына. Как только я приведу дом в порядок, он будет иногда оставаться здесь со мной.

– Ого! – Такого я не ожидала. – У вас есть ребенок?

Он смеется.

– Да, Форрест. Ему шесть лет.

– Как мило. – Я улыбаюсь. Я люблю детей. Они веселые и открыто проявляют свое любопытство ко всем и вся. Иногда я им завидую, потому что мое детство было жестоко отнято у меня одним чудовищем. – У меня уже есть работа, – признаюсь я, и его лицо становится удрученным. – Но я работаю на свою маму, у нее антикварная лавочка в городе. Так что, возможно, я смогу урвать часок-другой. – Это лучшее, что я могу ему предложить.

– Хорошо. – Он кивает и приглаживает волосы. – Ладно. Надеюсь, что это место… станет пригодным для жизни в ближайшие несколько недель. Не то чтобы это стоило обсуждать, но кое-что пришлось переделать, сантехнику, например, – бессвязно бормочет он и усмехается. – Простите. Вернемся к этому разговору в другой раз.

– Конечно, – соглашаюсь я. – Можем поговорить в любое время.

Он молча разворачивается и идет к своему дому.

Опустив голову, я открываю боковую дверь и скидываю кроссовки. Снимаю носки и запихиваю их внутрь. Мне нужно в душ, я потная и воняю, но не могу не воспользоваться моментом, чтобы вдохнуть аромат блинчиков.

– Мм-м, мам, как вкусно пахнет!

Она благодарно улыбается и переворачивает блинчик на сковородке.

– Спасибо. Ты проголодалась?

– Умираю с голоду, – признаюсь я. – Но сначала приму душ.

Она закатывает глаза и добавляет новые блины к уже высокой стопке на тарелке с цветочным узором.

– Твой запах еще ни разу не заставил меня убежать на край света, – шутит она. – Поверь, я переживу.

– Ма-ам, – смеюсь я.

– Просто ешь. – Она указывает на кухонный стол. – Твой душ пару минут подождет.

На лестнице раздаются шаги Джорджии, и через мгновение она входит на кухню. Длинные светлые волосы собраны в конский хвост, на лице умелый макияж. Темно-синий халат выгодно подчеркивает ее изгибы.

– Мне нужно идти. Я опаздываю. – Она хватает с тарелки блинчик, запихивает половину в рот и поворачивается к кофейнику. – Доброе утро, сестренка. – Она улыбается, наливает кофе в дорожную кружку, насыпает туда полную ложку сахара добавляет сливки.