Железный Век

По прошествии времени, отяжелев от всего съеденного и захмелев от выпитого, гости стали расползаться по просторному дому. Женщины стайкой обсуждали малоинтересные сплетни. Беатриче очутилась в центре внимания и совсем не растерялась в малознакомой компании. Мужчины же собрались для приватных бесед в сигарной комнате, которую мгновенно затянуло сизым туманом.

Джонни вышел в зябкую прохладу вечера на улицу и закурил сигарету. К аристократическому куреву он так не привык, да и хотелось побыть одному. Все гонщики относились к нему как к равному: им вместе, как на войне, приходилось каждый день рисковать жизнью, но иногда он явственно ощущал – он тут немного чужой.

– Ааа, Милтон, – его уединение продолжалось недолго, рядом покачивался Кавалло. Щуплый итальянец изрядно захмелел, от него несло благородным винным ароматом. – Слышал Дузио?! Сколько подобострастия, а ведь это очень серьезный человек. Все восхищаются Санети. Везучий, сукин сын! Франко то, Франко это… Думаешь, у меня мало аварий?! Я – ничего не ломал?! Как плохо срасталась моя нога, как я орал, когда ее ломали и снова гипсовали, хромал потом как черт! Как я не могу уснуть ночами и жру горстями эти опес… обес… обезболивающие! Но я же молчу! Он герой, а я никто! Но все изменится, поверь. А ты мне нравишься, Милтон, ты больше молчишь, а мы все говорим-говорим без умолку, а пользы ноль. Из тебя выйдет толк, Джонни! Только если будешь держаться старого Кавалло.

Джонни даже чуток умилился, до того всклокоченный итальянец в расстегнутой рубашке напоминал выпивох в пабе его полузабытого родного городка, вечно жалующихся на жизнь, работу, жену и тещу. Джонни подавил желание потрепать Кавалло по плечу, мол, все обязательно образуется, старина. Так-то это гонщик мирового уровня, за его подвигами на трассе следят толпы людей, а вот сейчас и не скажешь.

– Дорогой Джино, пойдем лучше выпьем прекрасного вина, и все проблемы покажутся нам такой ерундой. Ну, до завтрашнего вечера совершенно точно.

Глава 7. Франция. Центральная площадь города Ним. Март 1935 года.

Заметка из газеты «Общество».

Турнир тысячи лье – эти слова заставляют сердце любого спортивного болельщика биться чаще. И пусть фактически протяженность гонки составляет «всего» 1500 километров, старинная мера длины как нельзя лучше отражает дух легендарного соревнования. Как и героям прошлого, гонщикам предстоит проскакать тяжелый путь на своих железных конях по всему югу Франции, им необходимо проявить смелость и выдержку, а их скакунам – надежность и скорость. Дистанция гонки проходит по дорогам общего пользования, где гонщикам придется одолеть невероятные препятствия. И только истинно лучший из них по праву сполна насладится лаврами победителя.

Первый участник стартует по традиции с центральной городской площади ровно в восемь вечера, остальные следом за ним с минутным интервалом. А финиширует гонка там же в утренние часы, но до финиша доберутся только сильнейшие. Дорогие читатели, мы следим за развитием событий.

20 минут до старта

Джонни оглядел разноцветное море машин на площади старинного города. Когда-то джентльмены из собрания автоклубов приняли историческое решение: отныне в официальных соревнованиях машины каждой страны будут иметь свой цвет. Италии достался красный, Англии – зеленый, Франции – синий, Германии – белый, Бельгии – желтый. Сейчас же преобладали красные и синие тона: оно и понятно – итальянцы традиционно сильны во всех соревнованиях, а французы свою вотчину без боя не уступят. Белого цвета откровенно мало – педантичные немцы пока только вкатывались в гонки после вынужденного перерыва.

К сожалению, зеленого не так много, как хотелось бы. Да и машины, если честно, не блещут.

Автогоночный сезон стартовал совсем недавно, а «Тысяча лье» и вовсе – первое крупное состязание. Поэтому сюда съехались все фавориты. Престиж победы в этом изнурительном марафоне чрезвычайно высок.

Но Джонни отлично отдохнул в зимние месяцы и нацелен на хороший результат. В нем клокотала энергия, требовавшая выхода, и сам гонщик чувствовал, что находится на пике возможностей.

Две минуты до старта

Все работало точно лучший швейцарский хронометр. Сотни лошадиных сил, скрытых под капотом, рвутся наружу. Рядом на сиденье – в марафонах использовались спортивные, а не гоночные автомобили – сидел Чарли. Джонни с трудом вытащил с родины своего первого механика: с соотечественником ему спокойнее, но этот дурень совсем не стремился обратно в Европу.

Полчаса после старта

Джонни прекрасно понимал: нет смысла гнать во весь опор, нужно вкатиться в ритм долгой гонки. Перво-наперво придется разбираться с медленными машинами, стартующими впереди, а потом расклад сил станет более или менее ясен. Стараясь не рисковать понапрасну, Джонни аккуратно объезжал неторопливых соперников, предусмотрительно оставляя зазор между ними и собой. За опытность этих ездоков поручиться сложно, а выбывать из гонки по причине чьей-то безалаберности он не планировал.

21:34

По краям трассы огромное количество зевак, они приветственно машут с кромки обочины. Все это, конечно, приятно, но мчаться в двух шагах от людей безумно рискованно. Некоторые, вовсе сумасшедшие, развлекались тем, что перебегали дорогу прямо под носом несущихся машин. Очень тяжелый участок. В этот момент зрителей просто ненавидишь.

22:18

Они оказались в сельской местности, на разбитой просёлочной дороге. Мелькали заборы, стога сена, телеграфные столбы, лаяли собаки, пощипывали траву коровы, совсем не обеспокоенные тем, что совсем рядом промчалось рычащее и пахнущее бензином страшилище. Джонни тщательно следил, чтобы колесо не угодило в ловушку в виде ямы или канавы. А верный Чарли бдительно сверял дорогу с картой. Не хватало еще заблудиться в этой пасторали.

22:33

По узкому мосту с ветхими деревянными перилами аккуратно преодолели безымянную речушку. Казалось, ненадежное, хлипкое сооружение колышется под тяжестью машины.

23:05

Позади первый серьезный соперник. Белоснежный «Рамберт» с фон Дальбергом за рулем. У «Монетти» преимущество в скорости, и они легко вышли вперед.

Крупный немецкий автомобильный концерн вернулся в гонки. Пока что он сосредоточил усилия на стандартных гонках, предпочитая не распыляться на подготовку машин на всего одно, пусть и невероятно престижное соревнование. Типичный немецкий расчет!

23:30

Первая контрольная точка. Естественно, преодолеть долгую дистанцию, не останавливаясь – за пределами как человеческих сил, так и автомобильных. По пути им предстояло встретить четыре пункта, где их ждали механики Монетти, готовые дозаправить и осмотреть технику на предмет неисправностей. Джонни попил, выкурил сигарету, и они понеслись дальше. Слава Британии, итальянская техника работала исправно. Пока стояли, он узнал, где основные соперники. Еще впереди. Не будем впадать в уныние. Мы же только начали, так сказать, опрокинули первый бокал. Основные блюда даже не на столе!

23:55

На время гонки дороги перекрывают, но, конечно, за всем не уследишь, и на полуторатысячном маршруте возможны накладки. Сердце ушло в пятки: они чуть не столкнулись с лошадью, тащившей телегу, а на облучке восседал какой-то старый дед. Куда ты поперся в полночь? Врежься в него – и позору не оберешься! Все газеты бы написали. Не отмоешься потом.

00:42

Наверное, полчаса они гнались бок о бок с соперником, благо, путь пролегал по широкому шоссе. Судя по раскраске, это Дюваль. Джонни, не имея особого преимущества в скорости, отчаянно пытался выйти вперед на поворотах. В итоге неуступчивый француз остался позади, а бедолага Чарли весь взмок. Это и вправду очень опасно. Если бы машины столкнулись… Лучше не думать. Встреча с апостолом Петром пока не входила в их планы.

Но каков Дюваль! Уже немолодой, всегда интеллигентный и вежливый в общении француз проявил невиданную цепкость.

01:10

Вот и вторая остановка! На сей раз механики возятся долго. Необходимо тщательно все проверить. И у машины, и у водителя накапливается усталость. Джонни пьет кофе из огромной чашки. На улице очень зябко, в автомобиле этого совсем не ощущаешь.

02:20

Чарли, не спать! Дорога уже долгое время пустынна, лишь однажды из-под колес с визгом спасается какая-то мелкая лесная живность.

Джонни немного сбавляет обороты – сейчас машину лучше поберечь. «Тысяча лье» – это еще и испытание для техники. В отличие от гоночных, спортивные автомобили запускают потом в массовое производство. Каково будет зажиточному итальянскому воротиле (мелкому клерку такое не по карману) небрежно обронить в непринужденной беседе: дескать, такая же кобылка, как у меня, выигрывала легендарную гонку. Друзья обзавидуются, а дамы упадут к его ногам – женщины вообще падки на яркие дорогие вещички!

02:48

Очень хочется спать. Сначала Джонни пытается сосредоточиться на дороге, но внимание притупляется. Надо подумать о чем-то отвлеченном: постаревший отец хочет продать свой хлопотный разросшийся бизнес и заделаться фермером. Мать не столько радуется деньгам, которые Джонни теперь исправно высылает родителям, сколько пишет, как сильно переживает за него. Жалко ее.

03:12

Проклятье! У них спустило колесо. Сперва Джонни думал – есть шансы дотянуть до остановки, но быстро понял, что это невозможно. Вдвоем с Чарли, изощренно ругаясь в непроглядной темноте, они поднимают машину домкратом и в грязи (угораздило же ее отыскать) меняют спустившую покрышку. Джонни беспокойно поглядывает на дорогу, но зря – мимо так никто и не проезжает. Ну, хоть стряхнули сонную одурь.

03:42

Населенные пункты натыканы неравномерно, и следующая остановка не заставляет себя долго ждать. Механики бегло осматривают машину и тщательно проверяют резину. Пока Джонни выдувает очередной кофе, Серджио сообщает ему хорошую новость – он следует вторым прямо за Санети. И плохую – по заранее разработанному плану ближе к финишу гонщики должны не атаковать напарников по команде, а приложить все усилия, чтобы финишировать спокойно, без риска для техники.

04:02

А что ты хотел? Среди итальянцев ты никогда не будешь первым, тем более что Франко впереди.

Джонни ведет неторопливо, он очень устал, все тело от долгого сидения затекло, и короткие остановки не помогают. Скорее бы финиш. Кажется, он никогда так не хотел растянуться во весь рост на мягкой перине. Чарли совсем клюет носом, и даже чувствительные тычки в бок не будят его.

04:25

Сонное течение дистанции прерывает невероятное событие. Джонни выводит машину из крутого поворота и видит, как на обочине, уткнувшись носом в пень, замерла такая же красная машина. Рядом возятся две фигуры. Кажется, разбит радиатор. Джонни, естественно, притормаживает. Не нужна ли помощь? Санети раздраженно машет рукой – проезжайте. Теперь их экипаж на первом месте!

04:33

Сонливость как рукой сняло, Джонни ощущает невероятный прилив сил. Теперь у него все законные права финишировать первым. Это тяжелейший марафон, где с каждым может случиться неприятность. Чтобы победить, необязательно быть самым быстрым, главное – стабильный темп. Завтра все газеты будут восхвалять его. А еще призовые, да какие! Теперь в команде на него посмотрят совсем по-другому. Попробовать взять на шпагу первенство Европы? Эх, мечтать, так мечтать!

04:52

Перед ними железнодорожный переезд, слышен гудок поезда вдали. Надо успевать тормозить, шлагбаум уже опускается. А вдруг? А вдруг этот Демон смог завести машину и сейчас бросился в погоню?!

На решение остаются секунды, посадка у спортивной машины очень низкая, крыши нет, а шлагбаум рассчитан на обычные массивные дорожные автомобили. Газу!

– Пригнись! – орет Джонни, вдавив до упора педаль в пол.

Получилось! Они проскочили! Джонни поднял голову, и они устремились дальше. На обмершего от ужаса Чарли лучше не смотреть.

05:48

После приключения на переезде всплеск адреналина быстро иссяк, и сон снова пытается взять над ними верх. Хорошо, они какое-то время поднимались на холм по извилистому шоссе, а потом спускались. Это немного развлекло. Джонни все время смотрел в зеркала заднего вида, не появятся ли фары догоняющей машины, но там черным-черно. Скоро еще одна остановка, а там недалеко и до финиша, куда, по расчетам, они должны прибыть примерно к десяти утра. Уже пойдут ближние подступы к городу. Даже если Санети и сможет настичь его, наплевав на указание беречь машину, то обогнать в тех местах будет – ой, как нелегко.

Теперь главное, чтобы не подвела ни одна деталь – ни капризные свечи, ни разгоряченный двигатель, ни нежное сцепление. Ладонь на рычаге передач свело от усталости, но Джонни помнил – он должен быть предельно аккуратен, слишком высока нынче цена ошибки.

Холм наконец закончился, и они вырвались на ровную дорогу, надо поберечь мотор.

Что за черт?! Зеркало заднего вида неожиданно озарил ярчайший свет, Джонни осознал, что к ровному урчанию его мотора добавился еще звук. Газу. Срочно газу! Но уже поздно! Оглушительно ревя, мимо промчался и скрылся впереди приземистый силуэт. Да как так-то?! Ведь не Санети это, в самом деле?!

10:20

После финиша Джонни, конечно, получил свою долю оваций и комплиментов. Обычно сдержанный Монетти светился от счастья – еще бы, две его машины финишировали впереди. Но главным героем опять оказался чертов Санети, журналисты и зрители наперебой пересказывали друг другу, как отважный итальянец догнал напарника, но, не желая вступать в прямое противоборство, выключил фары и следовал за ним в абсолютной темноте, а когда дождался удобного момента – прибавил мощности, и поминай как звали.

22:00

Отоспавшись как следует после финиша, Джонни шел, не спеша разрезая уличную толпу. Для обывателей, не избалованных зрелищами, любое спортивное соревнование – всегда праздник. Вокруг пели, танцевали, веселились, флиртовали, шутили, ругались и, разумеется, выпивали. Как мало нужно простым людям для счастья! Никто, понятное дело, не знал Джонни в лицо – автогонки не кинематограф. Да и признали бы – кому он нужен. Он же не Санети. Эта фамилия сидела в мозгу как заноза. Такое ощущение, что итальянец – рыцарь Ланселот, а он безымянный оруженосец, которому отвели лишь малозначительную строчку в балладе.

Джонни искал какое-нибудь маленькое кафе, чтобы насладиться знаменитыми французскими булками и, само собой, выпить коньяку. Его уже тошнило от вина, и почему-то очень хотелось порадовать себя коньяком. Не подумайте, он не пьяница, но после таких событий организм ультиматумом требовал спиртного, и ничего не поделаешь.

Все столики оказались заняты, и Джонни, недолго думая, двинулся к тому, где сидела одиноко девушка. Не к крестьянам же и громогласным рабочим, в самом-то деле?! Тем более, Джонни почудилось – красавица тоже смотрит на него. Жаль, из-за стола толком не видно ног – Джонни всегда оценивал длину и стройность женских ножек.

– Ослеплен вашей красотой, не могу пройти мимо. Но если я чем-то нарушаю ваше уединение – сразу же улетучусь.

Девушка рассмеялась и милостиво пригласила присесть. Примерно его возраста, с медно-рыжими густыми волосами, постриженными достаточно коротко. На француженку, кстати, не похожа. Так и есть. Соотечественница. С кэрроловским именем Алиса.

– Вы же гонщик, – скорее утвердительно сказала новая знакомая.

Джонни против воли расплылся в улыбке.

– Приятно, когда тебя узнают!

– Нет, что вы! У вас в ногти въелось машинное масло, как у механиков, но на лице – характерный, едва заметный след от очков, такой бывает только у гонщиков.

Джонни сжал ладонь в кулак, спрятав не совсем чистые ногти. То, что его могли принять за механика, ему категорически не понравилось.

– Вы очень наблюдательны, Алиса, особенно для женщины.

– А женщины, по-вашему, годятся только вести хозяйство?

– Нет, я вовсе не это имел в виду. Просто странно, когда женщина столь логична…

– Вы-таки сторонник консервативного подхода к женской роли? – хитро спросила Алиса.

Джонни смутился и ляпнул:

– Между прочим, я не простой гонщик, моя фамилия Милтон, и я чуть не выиграл турнир.

Как по-детски это прозвучало. Да что ж такое.

– А-а-а, Милтон! Вы финишировали третьим?

– Вторым.

– Позвольте поздравить. А почему вы в таком скромном кафе, а не в дорогом ресторане?

– Искал вас, дорогая Алиса.

– Что ж, комплимент засчитан, – кивнула девушка. – Гонщик – это же, должно быть, очень романтично: постоянные путешествия, народная слава, призы, шампанское и женщины. Как киноактер, только те рискуют понарошку.

Обычно женщины млели, узнав, с кем общаются – не с каким-то там заштатным частником на устаревшем ведре, а членом самой передовой гоночной команды. Джонни в ответ травил им кучу баек про бесстрашие и каждодневный вызов в лицо смерти. Но в глазах необычной Алисы он увидел озорные огоньки и засомневался, стоит ли вести привычную игру.

– Простите, вдруг я пытаюсь выведать страшную тайну, но чем вы занимаетесь, Алиса?

– Никаких тайн. Я внештатный корреспондент газеты «Мун», путешествую по Франции, вот занесло сюда. Гонки – мужской спорт, а я хочу написать о «Тысяче лье» глазами женщины.

– Ого! Вы потрясающая девушка. Те репортеры, к которым я привык, как правило, или суетливые, расхристанные молодчики, или мужеподобные суфражистки. Кто бы думал, что в журналистике встречаются такие красотки.

– Хотите, я вас добью? – улыбнулась Алиса.

– Неужели вы тоже гонщица? Мое сердце этого не вынесет.

– Что вы, все намного проще. Я пытаюсь стать еще и фотокорреспондентом. Слышали про американку Мэри Брук-Уайт? Это первая женщина-фотожурналист. Вот и я хочу – пусть не первой, но в десятке. Но, к сожалению, все не так просто. У меня в номере лежит эта гигантская штуковина – фотокамера, и пока у меня с ней не очень ловко спорится. А видели бы вы мои снимки, это кромешный ад какой-то.

Алиса вновь беззаботно рассмеялась. Джонни повнимательнее пригляделся к ней: в глубоких зеленых глазах читались нешуточная воля и ум. Алиса не похожа на девиц, которые обычно окружали гонки – с разговорами о моде, кино и вялых попытках сделать вид, будто они разбираются в искусстве. Попадались, конечно, и истинные аристократки, но Джонни, сам происходивший отнюдь не из графов, их чуть-чуть побаивался и сторонился.

– Может, в ресторан? Здесь шумно и неинтересно, – предложил Джонни. – Вы мне расскажете про фотографию. Никогда не держал этот аппарат в руках. А я расскажу про гонки. Вам же пригодится для материала? Выбирайте любое заведение, самое роскошное – гонщики Монетти в средствах не стеснены.

Действительно, проработав год у итальянцев, Джонни стал неплохо зарабатывать: пусть до виллы на взморье ему далековато, на рестораны хватало всегда. Правда, там придется танцевать, а он в этом не особенно силен.

– Всегда восхищалась настойчивыми мужчинами… – задумчиво протянула Алиса.

Неожиданно Джонни осенило:

– Ресторан – слишком обыденно. Не будет ли большой дерзостью, если я рискну предложить вам кое-что иное.

– Пробуйте удивить, Джонни.

– Мы сейчас дойдем до гостиницы, там стоит мой автомобиль. Почти такой же, на каком я выступал – спортивный и очень скоростной кабриолет. Прокатимся по ночным дорогам? Держу пари, вам не доводилось испытывать таких ощущений.

– Пойдемте, мистер Милтон, покажете, какой вы гонщик. Вдруг обманываете бедную девушку. Только условие – держать себя в рамках приличий, – твердо сказала Алиса. – Моя старенькая мама не оценит: с мужчиной, ночью, да еще и в машине. Какой кошмар!

Пока они шли до гостиницы, Джонни узнал, что женщин не допускают освещать ни серьезные экономические, ни политические вопросы, ни спорт. Может, оно и верно: дай волю – будут писать лишь про красавчиков. И в ведущие Би-Би-Си дорога им тоже закрыта. А рассказывать только про новинки моды для скучающих леди Алиса не желает. Знали бы вы, как тяжело пристраивать свои статьи; сколько сил и труда приходится тратить! Скольких нервов стоило уговорить редактора принять идею написать про спорт с женской точки зрения – хотя бы в виде эксперимента.

Они добрались до гостиницы. Надо сказать, автомобиль впечатлял: сверкающий лаком красный кузов, хищные глазницы фар, надраенные детали, потрясающие обтекаемые формы – сама элегантность и торжество технического прогресса. Строго говоря, машина принадлежала не ему. Команда лишь предоставляла ее в пользование на период соревнований, но Джонни об этом благоразумно умолчал. Восьмицилиндровая красавица взревела и демонстративно, с визгом прокрутив покрышки, ринулась с места.

Джонни изо всех сил постарался произвести впечатление на невозмутимую спутницу: они еще не вырвались из города, а он уже притопил педаль газа, и стрелка спидометра рванула вверх. Алису порой мотало из стороны в сторону. Он с разных сторон обгонял попутные машины, лихача сверх меры, за ними раздавались протестующие гудки. А уж когда их красный метеор вырвался на пригородную дорогу, Джонни разогнался еще сильнее. Ночная трасса с деревьями, мелькавшими по краям, в свете одних только фар выглядела жутковато. Джонни промчал с пару десятков километров, завернув несколько лихих виражей на особо крутых поворотах.

– Остановите, пожалуйста.

Они затормозили где-то в лесу, вокруг ни души и чернильная тьма, даже луна куда-то скрылась. Враз побелевшая Алиса дернула за ручку и вышла из машины.

– Мне надо подышать.

Джонни выругал себя последними словами: распустил перья! Сам даже не вспотел, а что взять с неопытного человека?! Если сейчас ее стошнит – очень увлекательная поездочка получится. Идиот. Кретин. Тупоголовый павлин!

Алиса, кажется, немного пришла в себя, уже не такая белая. И упала на сиденье.

– Прошу меня простить, для меня-то это мелочи. Боюсь, я напрасно так разогнался, – Джонни клятвенно приложил руки к груди.

– А вы действительно хороший гонщик, мистер Милтон, – заметила Алиса. – Только обратно поедем помедленнее. В вас ни капли романтики – не дали девушке насладиться ночной природой.

– Клянусь, – пообещал Джонни, – для вас – все что угодно. Еще раз мои глубочайшие извинения.

– Приму, скрепя сердце, – вымученно улыбнулась Алиса.

– Заверяю, теперь буду ехать со скоростью самой медленной черепахи в мире, да еще и хромой, – торжественно поднял руку Джонни.

– Да бросьте, это увлекательно и очень забавно. Ну что, поехали обратно?

Джонни присмотрелся к румянцу на щеках спутницы, к искоркам в глазах и притянул ее к себе, запечатав губы поцелуем. Сначала осторожным, разведывательным, а когда не встретил ни малейшего сопротивления, то продолжительным и страстным.

Глава 8. Испания, район Сан-Себастьян. Июнь 1935 года.

На трибуне, среди многотысячной толпы, очень душно и тесно. Люди на деревянных лавках теснятся друг к другу, иногда волной накатывает кисловатый запах потных тел. А еще порой над автодромом поднимается порывистый ветер, так и норовящий сдуть шляпу.

Консальво Грассо – второй заместитель начальника ключевого департамента министерства спорта – поерзал на лавке, стараясь максимально отдалиться от соседей. С одной стороны сидели юркие и беспокойные, не в меру расшалившиеся дети, а с другой очень полный мужчина пытался во всю ширь развернуть газету.

Вдобавок бросило в жар изнутри, а к горлу неожиданно подступил неприятный комок. В Монетти вчера по случаю приезда важного гостя накрыли роскошный стол. Вино разливали отменное. Только всему есть мера, к тому же в конце вечера Консальво пил крепкий херес – это вот явно было лишним. Потом они помчались в театр к певицам, но это он помнил смутно. А если бы утром он не ограничился лишь одним осторожным бокалом сангрии, глядишь, и здоровье бы поправилось.

Консальво уже пожалел, что категорически отказался от места на трибуне почетных гостей. С утра ему казалось отличной идеей смотреть гонку вместе с простыми людьми, чтобы понимать, что они чувствуют. Теперь Консальво мысленно костерил неразборчивых обывателей, которым в радость любое зрелище – какое угодно. Просто идиотизм: гонка длится не менее четырех часов, машины появляются перед трибунами редко. За это время на проклятой лавке можно отдать концы.

Сейчас по главной прямой мчался алый автомобиль Санети. Только он так способен пройти поворот – ранний вход и скольжение в клубах пыли в фирменном заносе всех четырех колес. Мгновение – и кажется, легендарный гонщик опоздал и не контролирует болид, но машина замирает на долю секунды в какой-то невероятной траектории, гонщик добавляет газу и продолжает полет. Вообще, управляемый занос – скорее стиль раллистов, по кольцу так не ездят, велик риск ошибиться, проще, наоборот, держать наилучшую траекторию, чтобы быстрее войти в поворот. Но это же сам Санети! Других же гонщиков, сколько бы те ни старались повторять его стиль, непременно ждало поражение.