ДОМ 2121

– Сверх того, что я сейчас сказал, Аслан, мне добавить нечего. Подробности сделки с ними я, естественно, раскрыть не могу, – ответил Сергей, – попробуй спросить что-то в том же духе у любого из тех, кто сюда приехал сегодня и получишь похожий ответ. Мы все сотрудничаем с ними. Все прогибаемся под их требования. Все стучим друг на друга. Никто не соскочит, в том числе и ты, дружище.

После этих слов он отпил коньяк и, достав из пачки старомодную Marlboro, не спеша прикурил и выпустил облачко дыма, которое тут же унесло прохладное дыхание Роны.

Сев в машину, Мамонтов старший позвонил сыну.

– Кирилл, здравствуй. Ты уже говорил с Этькой?

– здравствуйте Сергей Петрович, – обиженно отозвался тот, поспешно выключая звук развлекательного канала, где милая ведущая вариативного пола принимала в студии гостей из нового бойсбэнда – почему такая срочность? Почему ты не едешь со мной? Я в чём-то провинился?

– Сын, это очень важно. Просто следуй плану, который тебе изложил Этьен. Я не могу поехать и не могу обсуждать это на расстоянии. И я не злюсь на тебя, хотя ты мог бы быть скромнее на всех этих тусовках. Слетай в Сектор и возвращайся. Будь осторожен – это не место для твоего легкомыслия. Ты мой наследник. Почувствуй это.

– Хорошо, пап, – у Кира отлегло, – отец не сердился. А экскурсию можно и потерпеть, тем более, если отец сам сказал, что это особый случай, а не воспитательная мера, – как скажешь. Сделаю всё, как надо.

– Удачи, сын, – Сергей скинул связь.

Настроение после эйфа с виски и беседы с отцом, улучшалось. Он откинулся на сиденье яхты, прибавил звук программы, где в студии бойсбэнд уже вовсю совокуплялся с вариативной ведущей, не забывая и о друг дружке.

Приближалась ночь – сеанс связи с агентом.

Тот подал сигнал, и Сергей активировал канал.

– Серёжа, мы должны срочно его вывозить. Без пересадок, с охраной и максимально быстро, – прозвучал тяжёлый спокойный голос.

– Транспорт будет в ближайшее время. Отправка в безопасную зону на третьи сутки после прибытия. Мой транспорт имеет несколько задач. – Не годится. Сегодня он чуть не погиб и постоянно подвержен опасности, – ответил голос.

– Ты уверен, что это то, что нам нужно?

– Никаких сомнений, это твой счастливый билет.

– Наш, – поправил Сергей. – когда транспорт будет на месте, я дам знать. Вам не обязательно входить в контакт, под вас будет оборудован контейнер, вы не замёрзнете и не задохнётесь при перелёте, активация по любому твоему идентификатору.

– Меняй расписание. Три дня это слишком долго.

– Ты находишься там годами, а он всю жизнь, – Сергей не хотел ничего менять. За каждым его шагом следили и, как выяснилось, не только Ноэль. С той стороны молчали. Это означало, что агент не согласен с ним и ждёт другого решения, – Ладно, транспорт прибудет днём, и вы отбываете в ночью.

– Принято. Отбой. – вместо «до свидания» эфир выплюнул раздавленный стекло-металлический скрежет, не успев отключиться вместе с голосом. Это могло означать, что на его закрытом канале связи висел еще один участник. Тревожно. Ключ, рассчитанный лишь на двоих участников общения, с помощью сенсора снимал степень напряжения голосовых связок и трансформировал в вибрации непосредственно в среднем ухе собеседника. Необходимо было специально учиться, чтобы общаться таким способом. Со стороны коммуникация выглядела скорее как обмен мыслями – звуков не было совсем.

Входящий вызов –Этьен. Ответ.

– Сергей Петрович, – тщательно выговаривая все «р» – Мамонтов не любил обращения «мсье» от подчиненных или обслуги, от остальных терпел, – добрый вечер. Кирилл, посетил офис. Я проинструктировал его во всех подробностях. Мне показалось – он был расстроен. Он вылетает в назначенное время.

– Я понял, – отозвался Сергей и скинул, не попрощавшись.

Этьена выводило из себя такое обращение. Происхождение предполагало, что кровь его была голубой, как небеса. Его отец – легкомысленный пройдоха, пустил по ветру состояние и родовое поместье, когда был в возрасте Этьена, теперь. Не завидная участь для семьи в обществе, где элитарная верхушка утрамбовалась окончательно лет двести назад, а социум неформально делился на людей с родословной и на всех остальных. Хотя, безусловно, все здесь были равны в известной степени. Толпу в этом уверяли многие десятилетия. Однако, родившись в такой семье, как у Этьена, можно было считать, что партия сыграна уже в день рождения. Если бы этот мерзавец не промотал всё. Теперь молодой граф де Ренар служил на побегушках. Эта должность в действительности была поводом для зависти многих, но его волновало мнение той пены общества, к которой он формально относился, к которой он и сам себя законно причислял. С этими людьми он общался по праву рождения, но его оскорбляли деланные сочувственно грустные лица приятелей, подбадривающих его словами вроде: «старик снова лютует», «видели, как ты загружал своего феодала в лимузин ночью», или «Как ты выносишь такое обращение?». Самого Этьена раздражало странное слово «холоп», которое Сергей произносил на родном языке, в его адрес в беседе со своими, кто был ему ровней по размеру кармана. Молодой дворянин чувствовал кожей, что это безразлично брошенное через плечо – «холоп», гораздо обиднее отборной русской матерщины, которой Мамонтов крыл его на чём свет стоит, пока тот вместе с Жаком тащил его под руки из любимого борделя или казино до яхтмобиля. Этьен тихо закипал от этого слова, но продолжал улыбаться. Мамонтов платил ему солидное жалованье. И по большому счёту он был его правой рукой во многих делах. Ренар знал, что когда-нибудь пытка закончится. Ему это обещали.

Глава 5

Навин, выпил немного рома. Ему захотелось пройтись и подышать. Воздух был свеж, дневная пыль улеглась. Где-то вдалеке слышалось присутствие патруля. Десяток людей бродил по окрестностям, обмениваясь грязными шуточками, посмеиваясь и безобидно, вяло переругиваясь. Иногда ночью вспыхивали стычки между патрулем наместника Хаба и прибывающими вместе с партиями оборудования или припасов подразделениями протекторатов. Случалось – патрули пытались прихватить, что плохо лежит или излишне развязно вели себя на правах хозяев. Случались и жертвы от неожиданных ночных встреч. Сегодня всё как будто было спокойно. Навин взглянул на пирамиду – он так и не привык за эти пару лет к огромному сооружению. С колоссальными размерами могла тягаться лишь столь же колоссальная бесполезность. Через вершину сейчас восходила луна, была видна стая птиц, темными точками кружащих над остывающей после дневного зноя громадиной. Сама по себе рукотворная гора отражала так много света, что с подлунной стороны всё было видно, как днём. С теневой же ночная тьма, усиленная тенью, становилась почти ощутима физически. Пробираясь в ней, так и хотелось разгрести её руками, как чёрную холодную воду. Глассы видели в темноте на ограниченном расстоянии и Навину становилось жутко, от того что кто-то или что-то, может быстро выскочить на него из-за пределов видимого пространства. Поэтому он предпочитал гулять рядом с освещенной стороной, не используя прибор. Если тень пирамиды оказывалась ближе или было темно из-за облаков, он оставался в блоке и предавался мечтаниям, лёжа на кушетке и закинув руки за голову.

Сегодня было спокойно и светло. Нав замечтался на ходу. Мысленно он вернулся в Махараштру, заплатил полиции, чтобы нынешнего мужа его когда-то возлюбленной невесты, упекли за решетку и там тихонько повесили или зарезали. Муж был торговцем средней руки. Навин прикидывал, в какую сумму ему обойдётся затея. Он пришёл к выводу, что вполне сможет себе это позволить. Родителям девушки не останется ничего, кроме как согласиться выдать вдову за Навина. Её отец сообразит, что к чему и, если не захочет последовать за зятем, пойдёт навстречу старому-новому жениху. Да и Нав уже не тот юнец, что был прежде. В своём городке он и вовсе будет богач. Если бы удалось вывезти с собой и Глассы – обойдётся и без полиции, сэкономит деньги.

Господин инженер пребывал в мыслях о собственном превосходстве над будущим покойным зеком, когда на него налетел дикарь. Тот не спешил, а просто шёл уверенной походкой, но был так крепок, что замечтавшийся Нав отскочил от него, как каучуковый мячик. Опрокинувшись на спину, он кувырнулся назад через голову и плюхнулся на живот в холодную песчано-кирпичную пыль. Мгновенно придя в себя, он начал подниматься. Дикарь растерянно стоял, не смея пошевелиться. Навин увидел, что напавшее из темноты существо всего лишь бессловесный абориген – строитель пирамиды. Среднего роста и всё же выше субтильного инженера почти на голову. В лунном свете кожа казалась голубоватой. Хорошо сложенный, с рельефным поджарым торсом и мускулистыми руками, он был словно высечен из камня. Спокойный, хоть и слегка растерянный взгляд, крепкая густая борода, мощная шея, прямой крупный нос и четко очерченные брови. Он был похож на божество. Навин во всем великолепии инженерской формы, защитных латах и Глассах выглядел против него жалким. И, как слабый чувствует сильного, он ощутил это всем телом. Почему-то вспомнилась ночь на Марин драйв. Откуда-то из пяток, где только что было его сердце, поднялась обида, остановилась комком в горле и вытолкнула из глаз господина инженера предательские слёзы, которые быстро скатились вниз по его округлым щекам, остановились на маленьком подбородке и сорвались в пыль между мысками крепких офицерских ботинок смешного детского размера.

Навина охватил гнев. Как смеет это животное стоять перед ним?!

– На колени, раб, – гневно вскрикнул он.

Язь вздрогнул от его визга, но не уловил, чего от него хотят, продолжая растерянно стоять. Навин негодовал.

– На колени, – снова повторил он. И тут только понял, что говорит на родном языке. Он исправился и повторил на понятном.

Обычно инженеры не обращались так к аборигенам. Надзиратели спешно под угрозой оружия или хлыста ставили на колени, обыскивали, если требовалось, или просто били. Здесь, в потемках, без всякой причины его заставляли встать на колени, а Язь долго соображал, для чего это делать. Он не украл, не нападал, не грубил. Тогда для чего,

Пока Язь думал, Глассы подсказали – днём система уже соприкоснулась с этим тугодумом. Нав огляделся. Поблизости ни души. Постройки рядом были темны. Предвкушая пищу для оскорблённой гордости, господин инженер дал импульс.

Напряженное, вытянутое в струну болевым шоком тело дикаря повалилось на спину с вытянутыми руками и ломающимися от боли в неестественных изгибах пальцами. Навин приблизился, угрожающе нависая над корчащимся от боли дикарём. Вместе с импульсом он блокировал и его речевые центры, и тот не издавал ни звука.

– Простите его, господин инженер, – внезапно раздался скрипучий голос откуда-то справа. Навин испуганно обернулся. Из-за постройки, на полусогнутых, зигзагами, пригибаясь как можно ниже и держа руки в молитвенном жесте у груди, приближался старичок, – мы выползли еды поискать, шли к казармам, он молодой, голодный сильно, убежал вперёд. Ему досталось уж от вас сегодня. Простите. Позвольте его в барак отнести.

Навин, глядя на унижающегося старика, только сильнее распалялся. Рабы в Секторе не были основой добычи и транспортировки ресурсов. Все масштабные процессы автоматизированы. Аборигены частично дублировали работу машин. Их лепта была несоизмеримо мала. Этот парадокс он давно подметил, но не понимал, зачем их держат здесь в таком количестве, и кому нужны строящиеся пирамиды. Все знали, и это прописывалось в контракте, что аборигенов нельзя наказывать без причины. На пирамидах тем более. В большинстве своём они слушались гневных окликов и жестов. Все боялись ока Вопу. Им с детства внушалось, что боль от взора ока, есть гнев Вождя Пути. Однако, Нав получал садистское удовольствие, внезапно парализуя кого-то из этих безответных бедолаг. И время от времени развлекался, без свидетелей или в компании одного веселого земляка-напарника. Кроме них были и другие шутники. Офицеры протекторатов смотрели на это сквозь пальцы и вмешивались изредка для поддержания дисциплины.

Тихий скучный вечер преподнёс неожиданное развлечение. В ответ на мольбы старика Навин, зацепив большими пальцами пояс, как герои его любимых стереофильмов, и широко расставив ноги, скомандовал: – «На колени, раб!»

Тот остановился и замер.

Чуть помедлив, он повторил:

– На колени!

Старик начал медленно разгибаться. Согбенная, самоуничижительная поза, мгновение назад исполняемая им выглядела теперь неестественной и притворной. Он изменился в лице. Трансформация была быстрой и пугающей. Так же, как и первый с голым торсом, только худой и жилистый, с бородой, и седой косматой гривой, торчащей в разные стороны. Он выглядел как Яма и смотрел, как хозяин. Два божества за один вечер для Навина были слишком. Подбородок от удивления опустился вниз.

– On your knees,5 – тоном повелителя сказал старик.

Ноги господина инженера невольно подкосились, но он устоял.

Зрачки привычно вздрогнули, подстегивая наведение Глассов. Мгновения превращались в секунды, но окуляр не фокусировался. Система видела органику, но воздействовать не могла – не на что было воздействовать. У раба не было Горба.

– На колени, – вновь повторил старик. Его левый глаз прищурился, а правый наоборот открылся шире и словно выгрызал душу.

Навин пал ниц с ускорением свободно падающего тела. Приземлившись, одним коленом он почувствовал что-то мокрое, сообразил, что за эти секунды успел намочить штаны, полностью опорожнив мочевой пузырь. Страх и унижение, привычные дома, окутали его.

За спиной послышался знакомый нарастающий гул. Последовала отрыжка звукового отбойника. Резкая боль разлилась по позвоночнику. Навин повалился лицом в пыль.

Глава 6

В номере стоял запах свежей крови. Он узнается интуитивно и ощущение опасности пронизывает всё естество. Для Аслана этот запах был привычен и даже вызывал определённое возбуждение, но не для Сергея.

Он вошел в спальню и содрогнулся. Модель японка, которую он прихватил с собой в поездку, смотрела застывшим взглядом в потолок. Вся постель пропитана кровью. Аслан не принял его разъяснений и оценил тон, который выбрал Сергей. «Хорошо, что не взял с собой Эмму», – промелькнуло в голове.

– Мсье, – тонко и жалко прозвучал голос из ванной комнаты.

Сергей помедлил в нерешительности, затем приблизился к проему и через зеркало встретился взглядом со своей бионик. Фантастически сложенная Николь, естественным путем природа никогда не создаст ангельских существ, подобных ей, была прибита к стене. Головорезы с ней развлеклись, убивать её было бессмысленно. Синтетическая кровь покрывала весь пол, в глазах отчаяние от беспомощности и стыда. В присутствии господина она всегда держалась с достоинством, хотя и выполняла любые его прихоти. Её облик сам по себе возвышал её над смертными, аналитические способности вкупе с сенсорами делали сверхсуществом. Практически она умела читать мысли. А недосягаемая красота таких творений вызывала зависть у настоящих женщин, какими бы эффектными они сами ни были. Сейчас все её члены были поломаны и вывернуты. Несмотря на высокий рост, ноги далеко не доставали до пола, её пригвоздили почти под потолок.

С момента появления первых бионик моделей, Сергей был уверен, что их сознание заключает не только способность анализировать, реагировать и взаимодействовать, они осознавали себя и сами боялись этого, потому что себе не принадлежали. Даже те, кто трансформировался из людей в надежде на лучшую участь и имели человеческий мозг, эмоции и характер, становились собственностью дельцов бионической индустрии. Несомненно, они чувствовали и боль, и страх, и унижение.

Николь чувствовала сейчас – Сергей не сомневался.

– Почему ты не освободилась Николь? – сдерживая дрожь, спросил он. И мысленно выругал себя за неуместную безучастность и ровный тон. Они были близки. Как так вышло, он не мог объяснить. Восторг от её присутствия рядом не покидал его с момента покупки. – Мне перебили спину и шею, мсье. Наверное, это лучше, иначе было бы больно, – с извиняющейся улыбкой произнесла Николь. Она употребила «мсье», но Сергей сразу догадался, что после увиденного, пережитого и сильной кровопотери она находилась в состоянии ограниченного функционирования. Мозг с трудом справлялся, производя речь. Странно, что ещё в сознании.

– Кто это был?

– Они сказали – вы догадаетесь.

Сергей вышел в спальню. Вызвал Жака. Посмотрел на девочку японку – ей не было и двадцати. Больной завистливый сосед совсем слетел с катушек. Он терял деньги, влияние, стал неудобен тем, кто его покрывал раньше. Звериное чутье подсказывало Аслану, что Сергей нашёл выход для своей семьи. Он не понимал происходящего, однако был убеждён, что жестокостью, психологическим давлением он добьётся своего, и Мамонтов «вскроет карты». За все эти годы патологический мерзавец не понял, не разглядел его, потому что всегда думал о себе. Люди для него -объекты воздействия, и сам он был объектом. Сергей не раз в этом убеждался, устраивая относительно безобидные провокации, чтобы изучить повадки навязавшегося в друзья бандита. Теперь действовать тонко не было нужды. По окончании операции Мамонтов будет неприкасаем, власти простят ему расправу. Скорее будут довольны, что он избавится от приятеля. Или пусть сами это сделают. Он снова посмотрел на бедняжку японку, взглянул через зеркало на распятого ангела Николь, чуть улыбнулся ей, чтобы приободрить и покинул номер. «Поездку Кирилла надо сдвинуть в последний момент и сменить транспорт», – решил он.

Пропоп крутил в руках часы господина инженера.

– Думаешь очухается он? – спросил Старик.

– Как миленький. Горб контузили, поваляется чуток в больничке, – ответил пропоп, – их там больно хорошо умеют лечить не то что нас.

– Ты чего с этими часиками делать собрался, Полоз? – спросил Старик.

– В Утробу приеду, придумаю, куда их деть.

– Если тебя здесь с ними возьмут, ты на рудники поедешь и там сгниёшь. Да ещё и меня сдашь.

Полоз ухмыльнулся с укоризной,

– Обижаешь начальник.

– Я не начальник. Найдут у тебя этот сувенир. Не спрячешь. Как говорил мой дед – «этим часам не хватает двух камней». Вон видишь красные кирпичи? – указал дедок.

– Ну? – пропоп вопросительно смотрел на Старика.

– Положи сувенир на левый камень.

Тот послушался.

– А теперь возьми правый и прихлопни сверху.

Проповедник загоготал.

Старик улыбнулся,

– Давай-давай, а то придут за ними, наверняка с маяком.

Пропоп с досадой сильно опустил красный крепкий кирпич на Навиновы часы.

– Вот, – одобрительно кивнул старик. И зло продолжил, – а этим кирпичам не хватает ещё миллиона таких же, – и махнул рукой, прогоняя какую-то печальную мысль.

Язь и пропоп непонимающе переглянулись и затихли.

Глава 7

Помощник Ноэль уверял, что она примет Сергея, как только завершится череда совещаний. До того мсье Мамонтов из соображений безопасности должен оставаться в штаб-квартире на набережной, а Кирилл под охраной полиции в своей квартире. Проще говоря – он будет ждать аудиенции, пока его сын в заложниках у Монседам. Жена, как это часто бывало, находилась неизвестно где и не пойми с кем. «Непойми кто», был странноватый любовник из местной около богемной тусовки. Естественно, непризнанный художник. Организация выставок его шедевральных инсталляций регулярно обходилась Сергею в удивительно круглую сумму почти ежемесячно.

Каракатица ощетинилась всеми сенсорами, системами ПВО и пятью десятками стволов личного спецназа. Крыло, арендованное Асланом, потрошили агенты Сергея. Ключевых сотрудников, пойманных прямо на рабочих местах, закрыли в комнатах для допросов в подземной части здания. Несколько родственников Аслана во главе с его сыном попытались пройти внутрь. Их блокировали в лобби. Дружок сына выхватил пистолет и получил пулю. Через пять минут его тело уже было в крематории. Самому отпрыску нельзя было давать уйти. Сергей сделал вид, что пошёл на попятную и пропустил его с небольшой свитой в их крыло, где они и были затем заперты.

Аслан не понял, да и не мог понять, что расправой в женевском отеле подписал себе приговор, показав, что и вне промсектора, на территории старой Европы, правил для него более не существует. Его выходка представляла прямую угрозу не самому Мамонтову, как он думал, а ставила под удар планы ANDRA, в которые входило использование Сергея в государственных интересах. Это худшее, что мог сделать Аслан для себя и семьи. Он уже был мертв, только не знал этого.

Может и к лучшему, что он перешёл черту, думал Мамонтов: теперь перенос поездки Кирилла не будет выглядеть подозрительно. Однако и отправлять его следовало уже сегодня ночью. И даже хорошо, что на ближайшие сутки сын будет в Секторе и не досягаем ни для Ноэль, ни для Аслана. А за это время вопрос с этим бандитом будет скорее всего, решен. А обратно он вернется уже не с пустыми руками.

Начальник охраны принес донесение прослушки. Аслан уговорил дочь Камиллу выманить Кирилла из дома, не посвятив её в подробности конфликта и сославшись на просьбу его отца, находящегося в отъезде. Камилла согласилась, собрала стайку подружек и уже была на полпути. Кирилл без восторга принял затею, однако по своему обыкновению, дух противоречия и обещанная Камиллой тусовка, возымели эффект.

Всё складывалось как нельзя лучше. Требовалось только внести правки в план побега.

– Кирюша, мы подъезжаем. Ты готов и наряжен? – весело и задиристо спросила Кам. Её лимузин бодро мчался в долину мраморных склепов.

– Миллка, мне это всё не нравится. Отец не выходит на связь. Полиция в холле. Они просили меня не покидать квартиру. Но, да, я готов.

– Отлично, красавчик. Мы прибудем через пару минут.

Ему не стоило большого труда улизнуть из квартиры. В стенах находились проход и лестница, ведущая вниз на улицу к маленькой узкой двери скрытой живой изгородью. Через минуту он уже стоял за дверью, прислушиваясь.

Раздался скрип гравия под сферами тяжелого лимо, беглец ринулся наружу. Продрался сквозь зеленую стену кустарника и оказался перед распахнутой дверью отцовского Роллса. Рядом стоял громила Жак. Встретив недоумённый взгляд парня, он сделал приглашающий жест.

– Прошу мсье, – улыбаясь, сказал водитель. В улыбке не было и тени приветливости.

Кирилл стоял растерянно и упрямо вздернув тонкий подбородок.

– Ваш отец распорядился встретить вас здесь, а я как раз заехал выпить чаю с вашей горничной. Будьте добры, не возражайте – на этот счёт у меня также есть инструкции.

Кириллу ничего не оставалось, как проследовать в салон. Садясь, он оглянулся влево на главный вход и увидел лимо, прибывший секунд двадцать назад. Двери распахнуты, Кам и подружки высыпали наружу. Авто упало на брюхо, как обессилевший бегемот, придавив сферы, из салона валил густой черный дым, а из-под капота летели искры. При этом «бегемот» истерично мигал глазами-фарами.

Кир напрягся. Он встретился взглядом с Камиллой, та растеряно воздела вверх руки, он махнул ей и исчез внутри салона.

Натужно взвыли приводы сфер. Роллс как танк развернулся на месте и свирепо рванул вперёд, оставляя за собой гребень каменных брызг.

Жак откинулся в водительском кресле и вызвал хозяина.

– Сергей Петрович, с Кириллом всё в порядке. Я его перехватил.

– Хорошо, Жак. Следуй по обновленным координатам.

– Слушаюсь.

– Кирилл, хорошей поездки.

Связь оборвалась раньше, чем тот успел ответить.

Всё еще разгоняясь, яхтмобиль выруливал на скоростное шоссе.

Кирилл потянулся к бару. Сенсор не реагировал. Он молча покосился на Жака.

– Не сегодня, мсье, – сказал тот, ответив на немой вопрос.

Беглец уставился в сгущавшиеся сумерки. Он покидал Париж. Роллс плавно догнал поезд, выпрыгнувший из тоннеля и сбросивший скорость на наземном отрезке. Экспресс летел совсем близко. В окнах были видны пассажиры. Там в неярком желтом свете сидели парень с девушкой. Она прильнула к нему, он приобнял её. Девушка что-то не спеша рассказывала, водя пальцем по спинке сиденья перед ними. Молодой человек кивал и комментировал. Парочка была одета во что-то неприметное, волосы девушки, небрежно собранные в кулек, служили подушкой для её же щеки, оба выглядели устало и как-то умиротворённо.

Дальше сидел пожилой мужчина в очках и с потухшей трубкой в углу рта. Из-под кофейного цвета старомодного плаща виднелся высокий воротник светлой, давно не новой рубашки. В одной руке мужчина держал прозрачный, мерцающий зелёным лист газеты, -было видно меняющиеся фото и заголовки обновляющейся ленты. Другой он опирался на столик и размеренно постукивал пальцами по полям мятой шляпы, лежавшей перед ним рядом с бумажным стаканчиком не то чая, не то кофе из дешевой привокзальной забегаловки.

В третьем окне сидела симпатичная молодая женщина. Правильные черты лица, на шее лёгкий пёстрый шарф. Она наблюдала за игрой двух своих сорванцов, резвившихся в креслах напротив. Один из них заметил несущийся параллельно с вагоном яхтмобиль и показал брату. Оба уставились на чудо авто. Женщина мельком глянула на Роллс и вновь вернулась к созерцанию своих чад.