Спирас. Книга 1

Алиса с готовностью протянула свой журнал и Бран внимательно прочитал новую запись.

– Ладно, только не проколись там со своими пометками. Официально обмен между мирами запрещен, поэтому ты поедешь нелегально и будешь скрывать свое происхождение.

– Значит, вы – контрабандисты? – догадалась Алиса.

Жека фыркнул сердито, Бран тяжело вздохнул.

– Мы предпочитаем называть себя «обменщиками». Все, хватит болтать. Вечером прибудет большой караван. Мы получаем товар из Первого Мира и переправляем свой, вместе с ним переправим и тебя. Пошли работать!

Алиса ухватила его за рукав, пытаясь удержать. Ей прямо сейчас нужно было узнать еще кое-что.

– Ой, подождите! Только один вопрос. Честно!

Бран с Жекой задержались на мгновение, и Алиса поняла, что она волнуется даже больше, чем перед входом в магазин час назад. Десятки раз она задавала этот вопрос шарлатанам всех мастей, уже не надеясь на ответ, и вот теперь, когда разгадка стала реальной, выдавить из себя слова оказалось почти невозможно.

– Вы не знаете, – собралась она, наконец, с духом, – что такое Спирали?

– Чего? – поразился Жека.

Он выразительно глянул на Брана и демонстративно почесал себе висок. Хоть пальцем не покрутил, и на том спасибо.

– Ну, Спирали… – не сдавалась Алиса. – В магии есть такое понятие? Может, просто называется по-другому? На вид это очень похоже на спирали, такие серовато-белые, как дым… почти. Но твердые. Появляются иногда за спинами людей.

Бран задумчиво почесал макушку и отмахнулся от Жеки.

– Понимаешь, выражаясь твоим языком, мы тут совсем не маги. Ты же не будешь у обычного выпускника школы требовать знаний по… высшей математике, например. Этим занимаются профессионалы. Так что спроси потом об этом у господина Рикмора.

– А что, ты часто видишь эти… спиральки? – поинтересовался Жека.

– Нет, не часто, только иногда, – поделилась Алиса сокровенным. – Краем глаза за спинами людей, или во сне. Я, вообще-то и начала искать магию, чтобы найти объяснение.

– Представь себе, такое объяснение есть. – Жека все-таки покрутил пальцем у виска.

Алисе очень захотелось стукнуть мерзавца. Она с надеждой глянула на Брана. Тот смотрел на Жеку неодобрительно.

– Насколько я в курсе, магия обычно не проявляется таким образом, но кто знает… Ну все, а теперь за работу, – он захлопал в ладоши, – до вечера еще кучу дел нужно сделать. Караван – это сложно, а теперь надо вес пересчитывать, у нас дополнительные килограммы…

* * *

30.08.1951 год.

Первый мир, Княжество Адамант

19 лет до начала революции

07:00 (Четверг)

Аластер

Утро… Какое же это было волнительное и замечательное утро! На самом деле, утро в Адаманте всегда было прекрасным, но сегодня оно было особенным и невероятным.

Аластер за все свои восемь лет жизни никогда еще не испытывал такого возбуждения. Его одели в лучший костюм, в третье-серый камзол с серебряными вставками, цвет разрешенный его семье, чисто-чисто умыли и причесали. Сегодня за завтраком, ради такого случая, он даже съест эту дрянь – прозрачный пудинг, который трясется на тарелке, пока милая Нэнси, нарядная и торжественная в своем третье-сером фартуке, несет блюдо к столу!.. Хотя нет. Пожалуй, это была бы слишком большая жертва, ведь противный десерт такой скользкий, что всегда норовит покинуть его желудок тем же путем, каким пришел.

– Ты взволнован, сын?

Вопрос отца отвлек Аластера от сложного морального выбора с пудингом.

– Да, ваше светлейшество, я очень взволнован, – ответил он точно как надо – не долго думая, но и не сразу, чтобы не выказать торопливость, достаточно громко, чтобы собеседник расслышал, но и не слишком, чтобы тот не оглох, а то плохих мальчиков, которые любят орать, уносит в огромном мешке Черный Дед и отдает Чудовищам-За-Горами. А слишком тихих, наверное, тоже кто-нибудь забирает, но Аластеру об этом не рассказывали еще.

Ответ вполне удовлетворил отца.

Завтрак был тем замечательным временем, когда блистательное семейство Рикморов собиралось за одним столом, и Аластер мог увидеть родителей. Иногда даже, вот как сейчас, удостаивался разговора с ними. А еще это время теперь будет памятным для него на всю жизнь, потому что несколько дней назад, за таким же точно завтраком, отец объявил:

– Сын, скоро тебя ждет ответственное событие.

Он ужасно разволновался. Его семья занимала высокое положение при дворе, император даже выделил во дворце комнаты, оформленные в разрешенный им третье-серый цвет. Отец был министром… чего-то очень сложного. Аластер все время забывал, чего именно. А у матушки тоже были важные дела. Она называла их «состоять при штате императрицы». А сейчас, вдруг, родители уделили ему внимание!

У Аластера от непривычки сильно забилось сердце, но он ответил коротко и по существу – точно так, как воспитанный и сознательный житель Адаманта должен выражать свои мысли, если не хочет покинуть это благословенное место и присоединиться… присоединиться к отбросам в черный мир… В общем, он ответил как надо:

– Буду счастлив показать себя.

– Я хочу, чтобы ты присутствовал на ближайшей казни, – сухо объяснил отец. – Она состоится через несколько дней. Пора уже представить тебя в свете, и это – наилучшее из ближайших мероприятий.

Аластер не ожидал такой радости и не знал, что сказать, поэтому ответил просто:

– Хорошо, отец!

Алан Рикмор кивнул и вновь забыл о существовании сына.

И вот, этот долгожданный день наступил. Аластер еще ни разу в жизни не видел казни, но взрослые, населяющие дворец, много говорили об этом возвышенном и красивом празднике. Взрослые вообще были неотъемлемой частью жизни Аластера. Детей во дворце (как и во всем Адаманте) кроме него не было, а вот досточтимых взрослых хватало, и все они как один уверяли, что казни – это замечательно. Однако до этого счастливого дня Аластеру не разрешали там присутствовать.

Мать внимательно всматривалась в сына. Казалось, она не видит ничего вокруг, но к пробегающей мимо Нэнси обратилась:

– Все мои распоряжения выполнены?

– Да, мадам, – пролепетала та, и поднос в пухлых ручках задрожал.

– Зашиты ли карманы у юного господина?

Аластер с тревогой поглядывал на мать. Карманы ему обещали зашить после того, как там обнаружились конфеты. Нэнси молчала и дрожала все сильнее.

– Карманы зашиты, матушка, – вступил он в разговор, хотя его никто не спрашивал.

Служанка поглядела на него мельком и присела перед госпожой.

– А еще я пришила утяжеляющую ленту к подолу вашего парадного плаща, – пролепетала она. – Вы наказали это сделать после того как ветер…

– Я помню, – прервала ее госпожа и переключилась на сына. – Аластер, нам пора. Однако не забывай, что позднее у тебя по расписанию занятия. Казнь – это прекрасно, но не теряй рассудок.

Аластер не терял. Правда, теперь ему все время приходилось помнить про карманы, чтобы не засунуть туда руки и не подвести Нэнси. Поэтому он крепко сцепил ладошки и держал их так всю дорогу до ложи.

Императорская ложа была очень красива. Над ней был натянут гобелен с изображением имперского герба Кардеров. Аластер засмотрелся на три божественно-белых столпа, что означали силу императора, его мудрость и великодушие. Их опоясывала золотая лента – цвет, также разрешенный одному лишь императору. Искусно вышитый герб колыхался от ветра и казался живым.

Золотые шнуры обвивали белоснежно-мраморные колонны ложи, а пол устилал мягкий ковер. Стулья или кресла здесь не были предусмотрены, все приглашенные стояли. Это было, несомненно, лучшее место для наблюдения за казнями и другими общественными праздниками.

Аластер с трепетом поднялся по ступеням и попал в толпу досточтимых господ. Детей кроме него не было, и он тут же стал центром внимания. Все с интересом разглядывали человека, чья жизнь только началась – и сразу в Адаманте. Однажды кто-то из взрослых так и сказал. Аластер до сих пор не знал, что это значит, но понимал, что внимание взрослых он заслужил именно по той причине, что жизнь его началась совсем недавно.

– О, молодой господин сегодня с нами? – спросил очень важный министр чего-то там – тучный мужчина в ужасно тесном четверто-сером костюме.

Аластер смущенно улыбнулся. Он знал, слова адресованы не ему, а матушке. Почему-то взрослые имели тенденцию задавать друг другу вопросы через него.

– Верно, господин Гроу. Аластер сегодня входит в свет, – ответила мать.

– Огромная честь для юного господина, – закивал важный министр.

Было совершенно непонятно, как шея, затянутая в атласные тиски, могла еще двигаться, однако господин Гроу умудрялся вертеть ею весьма активно, непрерывно оглядывая ложу.

– Жаль, что старший господин Рикмор не будет свидетелем сего счастливого события. Но что же делать? Я понимаю, дела-дела… Сам чудом вырвался.

Он деловито взглянул на карманные часы и смачно поцокал языком.

– Ну что ж, проходите вперед, в первые ряды, иначе молодой господин ничего не увидит, – Гроу игриво подмигнул Аластеру.

Матушка одарила министра очаровательной улыбкой и начала пропихивать сына к краю балкона, используя его тело вместо тарана. Она сумела так ввинтить его между пестреющими оттенками серого широкими юбками и узко затянутыми в брюки чужими бедрами, что перед Аластером действительно открылся вид на всю площадь. Он с любопытством оглядел место будущего действа.

Внизу гулко шумела такая же разнородно-серая нарядная толпа. Площадь была круглой, выложенной плиткой с серым узором. Ее ограничивали высокие каменные дома, с балконов и окон свешивались бело-золотые полотнища и белые цветочные гирлянды. Над площадью висело ощущение общего праздника. Аластер счастливо вздохнул. Как же здорово, что сегодня он тут, вместе со всеми этими красивыми веселыми людьми, в лучшем месте на свете.

Общий восторг выплескивался порой в отдельных радостных возгласах и читался в каждом взгляде. Еще бы! Ведь все собравшиеся сейчас, уже очень скоро, увидят Императора. Самого Императора! Его Божественное величество, Кираса Кардера.

Накануне матушка объяснила Аластеру, что казнь эта носит церемониальный характер, поэтому император проведет ее сам. Такое случается редко, примерно раз в полгода, и является огромной честью для осужденного.

Аластер постарался еще сильнее выпрямить абсолютно прямую спину, надеясь, что матушка отметит это. А возможно, что и сам Император бросит взгляд на главную ложу и заметит у самого края, в самом первом ряду, его – такого нарядного и гордо стоящего…

– Виктор! Это огромная честь для всех нас!

Разогнавшиеся мысли затормозили на полном ходу. В императорскую ложу прибыл еще один гость, и Аластер почувствовал, как от этого человека волнами расходится тишина, замешанная на смущении и еще каком-то чувстве…

В мире существовало многое, чего Аластер пока не понимал или не знал. Но тут для него все было ясно. Взрослые боялись Виктора. Даже милая Нэнси отказывалась по вечерам перед сном рассказывать о нем и быстро переводила речь на свои обычные сказки – Черный Дед, Каменная Матрона, Двенадцати-серые перчатки, которые съедали руки, Монстры-за-Горами – все они были далеко не такими страшными, как это единственное имя. Оно заставляло трепетать – Аластер точно это видел – даже его всемогущего отца.

Взрослые называли Виктора Карающим мечом императора. Этот человек обладал такой сокрушительной магической силой, что мог одним взглядом разрушить половину… нет, целый дворец. Говорили, что когда-то Виктор был ужасом этого мира, уничтожающим все на своем пути, пока император не смог найти на него управу. Государь обуздал монстра, а его силу направил во благо. С тех пор прошло много лет. Одни уважали Виктора, другие ненавидели. Но все, без исключения, боялись.

Боялся и Аластер. Он всегда думал, что у этого человека вместо головы из ворота камзола торчит острие стального меча. Не зря же его так называли!

Аластер попытался закрыться складками материнской юбки, но та быстро выдернула ткань из его рук, что-то прошипев. Он не расслышал и боялся поднять глаза, чтобы не увидеть, как из ворота с белым воротничком выглядывает сверкающая сталь. К его ужасу, новый гость ложи остановился совсем рядом. Это чувствовалось по ауре глухого страха.

Разумеется, пока матушка рядом, он в безопасности.

– Игристое берильское, господа, и сок молодому господину, – как гром среди ясного неба провозгласил лакей с подносом.

Взрослые тут же поспешили к напиткам. С появлением Виктора в ложе стояла мертвая тишина, и появление лакея внесло необходимое оживление. Все дружно решили, что необходимо взять в руки по бокалу с красивыми пузырьками.

Матушка, только не уходи! Пожалуйста, не оставляй меня с ним рядом!.. Защита из шуршащих юбок тоже упорхнула в сторону звенящего хрусталя. Между Аластером и высокой фигурой в простом черном костюме больше никого не осталось. Виктору разрешалось носить исключительно черный цвет, как напоминание о том, что он не член их общества, а оружие.

Аластер старательно смотрел в одну точку, только бы не привлечь внимание страшного соседа.

– Как начнет тошнить, отнимай в голове семерки от сотни, – раздался сверху достаточно приятный мужской голос.

В первое мгновение Аластер не понял, что это Виктор обращается к нему. Но больше тут говорить было некому, да и не с кем. Он покраснел и конвульсивно кивнул. Затем все-таки рискнул поднять глаза и убедился, что у человека рядом нет никакого меча, голова сидела на своем природном месте и даже умела разговаривать, судя по тому, что он услышал. Только вот с чего это его должно тошнить? С какой стати?

Тут и матушка вернулась.

– Возьми, – скомандовала она и протянула Аластеру хрустальный бокал на тонкой ножке.

Он послушно взял и сделал несколько глотков. Одновременно попробовал еще раз обдумать странную фразу Виктора, но тут на площади раздались пронзительные звуки труб и послышались приветственные крики. Толпа ликовала. Император торжественно явился перед собравшимися.

Их миром правил не просто король, как когда-то давно, а сам Бог! В древности люди были разобщены, отсутствовала единая система управления. Все племена постоянно воевали друг с другом, царил хаос. Порождением людской вражды и человеческих распрей стали кровожадные, ужасающие монстры, что населили мир и начали истреблять род человеческий. Так продолжалось до тех пор, пока Бог не решил смилостивиться и не спустился на землю, чтобы объединить людей, оставшихся в живых, и возглавить наступление новой эры! Новой Божественной Эры! Бог перенесся к простым людям и сотворил место, защищенное от монстров. Уже много столетий, как мир, объединенный его божественным величеством, процветает… Процветает под…

Аластер забыл слова. Это был отрывок урока, что он сдал профессору Горгаш несколькими днями ранее. И надо же – забыл! Но вместо того, чтобы стараться припомнить отрывок, он задумался. Интересно, а в какой момент появился Виктор? Если когда-то давно люди воевали, потом появились монстры, потом прибыл Бог, спас оставшихся людей и сотворил им безопасное место, то где же в этой истории присутствует Виктор? Нужно будет спросить у профессора…

Но это было уже не важно. Когда Император вышел к людям, Аластер физически ощутил всеобщий восторг. Толпа склонилась перед монархом в белом, расшитом золотом, одеянии. Он поднялся на помост. Мощная волна обожания прокатилась по площади, прошлась по каждому человеку и вскоре добралась до мальчика в императорской ложе. Аластер не мог отвести взгляд от бело-золотой фигуры в центре площади. Несмотря на то, что Кирасу Кардеру шла не первая тысяча лет, на вид он оставался человеком среднего возраста. И это естественно, он же – Бог!

Какое-то время Аластер любовался лишь им, но вскоре на площади появилось еще одно действующее лицо. Это был худой человек в порванной черной одежде. Однажды Аластер уже видел похожих людей, когда два года назад они с матушкой покинули Адамант и отправились в другое место, в княжество Цирит, к бабушке и дедушке…

Худого человека в черном вели под руки двое стражников. Когда у подножия божественного помоста его отпустили, он почему-то не смог стоять и упал на колени.

Аластеру не нравилось то, что он видел. Этот человек… Как можно глядеть на мир такими… как это слово… отчаянными, испуганными глазами, когда находишься рядом с Ним? Аластер засмотрелся на преступника в лохмотьях и даже вздрогнул, когда над площадью раздался голос глашатая:

– Приказ номер 273 от 17 мая 1951 года. Приговорить гражданина Шоуля, 1912 года рождения, за нарушение статьи устава внутренней жизни Черного города княжества Вюрцит, за номером 303, нарушение комендантского часа особо позднего времени, к смерти через извлечение потенциальных лет жизни. Приказ зачитан. Осужденный, вы имеете право на последнее слово.

Аластеру показалось, что преступник хочет что-то сказать. Он тяжело дышал, открывал и закрывал рот, пытался сформулировать мысль, но не мог. Ему было страшно. Аластер нахмурился и попытался понять. Ему тоже стало не по себе. Этого дядю… его что? Сейчас убьют?

Страшное слово, недопустимое для детей, поразило Аластера. Значит, великолепный праздник Казнь, которым так восхищаются взрослые, и куда он давно мечтал попасть, – это смерть? В Адаманте никто не умирал, поэтому Аластер знал о смерти немного. И о наказаниях – тоже.

Взрослые делились между собой, что это прекрасно и правильно, когда негодяи и преступники несут заслуженное наказание… Но на деле, вот он – негодяй. Сидит и давится, пытаясь вымолвить хоть слово. А за что его собираются убить? За неисполнение статьи 303 – нарушение комендантского часа? За то, что поздно вышел из дома?!

Аластер не хотел этого видеть. Он бы с удовольствием убежал в свои покои, но матушка стояла за спиной, и пути отхода не было.

– Выпрямись! – строго цыкнула она.

Аластер послушно вытянул спину.

Мужчина в лохмотьях предпринял последнюю попытку выдавить из себя хоть слово.

– Что он там пыжится? Ни слова не разобрать! – недоуменно высказался господин Гроу из глубины ложи. Собравшиеся поддержали шутку одобрительными смешками.

Аластер сглотнул и почувствовал… Сто минус семь… э… девяносто три.

– Привести приговор в исполнение!

Нет, пожалуйста, не надо! Восемьдесят… шесть…

Аластер уронил свой бокал. Прямо за ограждение ложи, в толпу. Он не мог схватиться за золоченые перила и посмотреть, куда тот упал, мама такое не одобрит. Нужно стоять ровно. Дышать и редко моргать.

Император выкинул вперед левую руку. Аластер позволил себе переступить с ноги на ногу. Вдруг заложило уши.

Семьдесят девять…

Перестал чувствовать пальцы. И тошнило. Как же его тошнило!

Семьдесят девять минус семь равно семьдесят два…

Мужчина, закованный в кандалы (и почему Аластер сразу их не заметил?), все еще пытался что-то сказать, как вдруг замер и удивленно охнул.

Мальчик сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Лицо приговоренного вдруг покрылось морщинами. Волосы поседели. Он сморщился, согнулся… ласковая улыбка дедушки и распростертые объятия бабушки вдруг всплыли перед Аластером… За несколько мгновений мужчина средних лет превратился в дряхлого старика. И умер.

Просто упал, словно никогда не был живым.

Бог опустил левую руку. Он даже не взглянул на то, что осталось от человека. У Аластера звенело в ушах. Краем сознания он понимал, что слышит странный звук, разносящийся повсюду над площадью… аплодисменты. Ложа тоже аплодировала.

– Великолепное зрелище!

– Чудесно!

– Вы видели, с каким изяществом…

Взрослые восторгались.

Пятьдесят… пятьдесят…

Он не мог сосчитать дальше.

– Пятьдесят восемь, – произнес над ним негромкий голос.

Аластер рывком повернул голову, но Виктор больше ничего не сказал. Он уже шел к выходу, провожаемый взглядами всех.

– Аластер, идем, – скомандовала мать.

Голос ее подействовал отрезвляюще. Он смог отойти от края ложи. Даже почувствовал боль в правой руке. Кулак был все еще сжат, ногти больно впивались в ладонь. Нужно бы расслабить пальцы. Это оказалось не так-то просто. Лишь когда они с матушкой и остальными выходили из ложи, Аластеру удалось их выпрямить. На ладони остались кровоточащие ранки-полумесяцы.

– Ну, молодой господин, что скажете? – не унимался господин Гроу.

Аластер поднял глаза на дородного министра и впервые в жизни притворился перед взрослым.

– Незабываемо! – он даже смог выдавить из себя подобие улыбки.

– Ах-ха-ха, так держать! Отличный растет наследник!

Матушка улыбнулась. Это была улыбка спокойного ангела, склонившего голову набок.

– Благодарю. Нам пора идти, у Аластера вот-вот начнется урок.

– О, разумеется. Да и Ее величество, должно быть, нуждается в вас. До встречи, госпожа Рикмор.

Матушка попрощалась еще с несколькими взрослыми. Аластер практически пришел в норму. Еще немного звенело в ушах, но, самое главное, тошнить перестало.

– Я отведу тебя в наши комнаты. Переоденься и жди госпожу Горгаш. Дальше – по плану: уроки, обед, занятия, ужин. За ужином не забудь еще раз поблагодарить отца и кратко расскажи о своих впечатлениях.

Аластер хотел ответить, но перед глазами всплыло лицо осужденного, его страх и мучения, когда он стал выглядеть так же, как бабушка и дедушка… и… смерть.

Возле самой детской Аластера согнуло пополам и вырвало. Он запачкал дорогие ковры и лучший костюм. Мать что-то кричала, но он не мог разобрать из-за звона в ушах и судороги в животе. Единственное, что он успел заметить, как скромный ангел железной хваткой схватил его за руку и не выпускал.

Через несколько мгновений подбежали слуги и поддержали Аластера вместо госпожи, они сделали это точно, как того преступника – под две руки… Слух начал возвращаться. Первое что он услышал, был материнский крик:

– Это все из-за сока! Вызвать того, кто в ложе сегодня подавал напитки!

Аластер представил, как лакея с соком тоже ведут на казнь.

– Нет! Это не из-за сока! Это я… Я съел… – давя новые рвотные позывы, он едва смог говорить. – С пола! Я уронил, но все равно съел. Грязное. Это я виноват!

Мать ушла.

Когда тошнота отступила, Аластера помыли, переодели и уложили в постель. Милая Нэнси предусмотрительно поставила рядом железный таз и принесла ему холодной воды с каплей лимонного сока. Ворочаясь на влажной подушке, Аластер не мог избавиться от видений.

Вот ведут преступника, вот убивают. А вот он лежит. В луже… чего-то… Что это была за лужа, расползавшаяся от рваных штанов?

Сто минус семь. Нет, это слишком мало. Тысяча минус семь… Девятьсот девяносто три…

В одном Аластер был уверен, этот день он действительно никогда не сможет забыть.

Глава 3.

30.08.2016 г.

Наш мир

18:30 (вторник)

Алиса

– Да, Катюш, добралась… все хорошо.

– Лиска, обещай, что будешь звонить мне каждый день и все рассказывать, а на праздники обязательно приезжать. Ближайший, кстати, совсем скоро… Ни разу не напоминаю про свой день рождения! – Смех Кати зазвенел в трубке.

Алиса улыбнулась. Ей бы тоже рассмеяться, шутка вполне себе нормальная, но… было как-то не весело. Если все пройдет хорошо, то на Катин день рождения она, конечно же, не приедет.

А сейчас придется вывалить главное. Включить все свои актерские навыки, которых, на самом деле, даже в зародыше нет, и сделать.

– Слушай, Катюш, хотела тебе сказать… я не поехала в колледж.

Напряжение Кати зазвенело в скрипе и шорохе связи.

– И куда же ты поехала? – спросила она осторожно.

– Я решила сбежать из дома.

– Ага… Понятно…

– Знаю, это звучит ужасно. Но я больше не могу жить с ними… ты все знаешь про мою семью. Я справлюсь сама! Найти работу – не проблема, с двенадцати лет этим занимаюсь. Мне нужна свобода.

– Ага… Ясно…

Алиса и сама слышала, насколько бредово звучит ее речь, но ничего более умного не придумала. Катюха ждала бы ее звонка и никогда бы не позволила подруге «пропасть без вести», начала бы суету уже сегодня к вечеру. А вот родные только через неделю вспомнят, что была какая-то девчонка в квартире, которая могла бы и позвонить, если бы не была такой неблагодарной. Стоило, пожалуй, добавить для Кати трагедии в голосе.

– Я больше не буду звонить и писать… И домой больше не вернусь… И телефон сменю, не ищи меня! – проговорила она с легкой истерикой. Эта эмоция, кстати, была настоящей. Алиса чувствовала, что сейчас, и правда, не выдержит и расскажет подруге правду.

– Алиса, прекрати меня пугать, это не смешно…

– Катя, это взвешенное решение, все серьезно.

– Ты идиотка? Ты действительно думаешь, что шестнадцатилетний ребенок может взять и просто сбежать из дома, начать какую-то новую жизнь? Алиса, прекрати нести чушь! Подожди два года, станешь совершеннолетней и сможешь делать, что захочешь. Юридически семья больше не будет нести за тебя ответственность – беги куда глаза глядят.