Восход Стрикса

Ведьма подняла глаза на библиотекаря и ощерила рот в безобразной улыбке. Она как птица склонила голову набок и резко опустила ее, вперив взгляд в рукав Бардоса.

– Элементы! – воскликнула Удула и нетерпеливо хлопнула бледными ладонями. – Я их лет сто не видала!

Бардос не выдержал. Порывисто развернувшись на месте, он бросился в сторону и налетел на Лорана, ухватившего его за воротник.

– Можно мне уйти?

– Конечно нет, – отрезал тот и подтолкнул друга к ведьме. – Не бойся.

Бардос забормотал себе что-то под нос, наверняка проклятия, но Лорана они мало пугали.

– Я тебя ненавижу, – прошептал библиотекарь.

– Знаю, – спокойно ответил Лоран.

Дрожащей рукой Бардос оттянул рукав своей мантии, несколько раз запутался в складках и наконец выудил крошечный бархатный кисет на завязках. Развязав бечевку под бдительным взором собравшихся, он высыпал на ладонь четыре предмета: гладкий и серый камень, легкий и черный уголек, шероховатую деревяшку и прозрачный кристалл.

– Вода, огонь, земля и воздух, – проговорила Удула, не скрывая своей осведомленности.

– В-вашу руку, – запинаясь, проговорил Бардос. Удула подчинилась, протягивая библиотекарю ладонь.

Бардос аккуратно переложил четыре предмета в ладонь старухи, а после снова взял бархатный кисет, вытягивая из прорезей бечевку. Освободив полностью нить, он обмотал ее вокруг кисти ведьмы три раза и попросил Удулу сжать ладонь. Старушка подчинилась, пряча элементы в руке. Тогда Бардос трусовато коснулся пальцем сжатого кулака и начал нашептывать себе что-то под нос.

До Лорана доходили обрывки слов, но даже услышь он речь целиком, все равно вряд ли бы разобрал смысл: Бардос читал на мертвом языке, которому его обучил предшественник. Он и передал ученику элементы. Оттого должность служителя Негласной библиотеки и считалась такой важной – нужно было хранить знания мертвецов.

Бардос закончил. Поджав губы, он отпустил руку колдуньи и недоверчиво глянул в ее лицо.

– Молодец, – похвально усмехнулась Удула.

– Элементы. Пожалуйста.

Удула кивнула и переложила четыре предмета в руку библиотекаря.

Взяв элементы, Бардос поднес их ближе к лицу и заговорил с ними, а после высыпал вниз. Гладкий камень, пролетев над рукой старой ведьмы, отскочил от ладони, уголек повалился к ногам, кристалл сорвался с высоты и упал, но шероховатая щепка замерла в воздухе. Повернувшись вокруг своей оси несколько раз, она осталась свободно парить над ладонью колдуньи.

Кивнув своим мыслям, Бардос повернулся к королю:

– Земля, милорд, – заключил он. – Она маг земли.

В темнице воцарилась тишина. Только Удула довольно хихикала, глядя на щепу у себя над ладонью. Лоран прищурил глаза. Ведьма любовалась магией так, будто впервые с ней столкнулась. А что, если она не практиковала колдовство уже многие годы? Лоран готов был взмолиться всем возможным духам-защитникам, чтобы оказаться неправым. Ему нужна была ее сила.

Потеряв терпение, Кастор шагнул к старой ведьме.

– Тебе сто шесть лет? – гаркнул он.

– Что такое сто шесть лет? Не знаю, величество, я не считала года. Но я помню твоего отца, – ответила Удула, завороженно глядя на деревяшку, которую старательно пытался забрать из ее рук Бардос. – И отца его отца…

– Ты родилась на Одичалом берегу? – продолжил Кастор.

– Чудное место, величество, чудное.

– Тот, кто тебя воспитывал, был тебе отцом или матерью?

– Любой воспитатель в каком-то смысле отец, любая женщина, взращивающая ребенка, – мать. Неважно, по крови или нет.

– Тебя воспитывала твоя кровная мать?

– Все мы дети земли, величество. Кровь – это всего лишь жидкость.

Король гневно скривился, на лице его углубились морщины. Наивно со стороны Кастора было полагать, будто ведьма даст прямой ответ. Лоран предусмотрительно умолчал о склонности Удулы говорить загадками.

Король повернулся к наставнику, магу разума, и кивнул:

– Моргот!

Тот повиновался, почтительно склонив голову. Подойдя к Удуле, он бесцеремонно взял ее ладонь в свою. Старуха в испуге брякнула что-то нечленораздельное и попыталась вырвать руку, и к ней угрожающе подступила стража, поигрывая в свете факелов секирами. Ведьма сдалась, но во взгляде ее не осталось былой насмешливости, сейчас в них полыхал лишь огонь злобы вперемешку со страхом.

– Бес возьми… – Лоран закатил глаза и повернулся к отцу.

Бесчеловечно было грозить грубой силой старухе, и совсем глупо – демонстрировать свое превосходство ведьме. Перевес в обоих случаях не в пользу короны.

– Остановись, пока не поздно. Так она нам не поможет.

– Молчать!

Отмахнувшись от него, Кастор шагнул к Удуле:

– Тебе сто шесть лет?

– Быть может…

– Ты заклинаешь стихию земли?

– Да.

– Давно ли ты колдовала в последний раз?

– Да…

– Ложь, – тихо вмешался Моргот, не выпускающий из пальцев руку ведьмы. Наставник недобро ощетинился, растягивая серые губы в неприятной улыбке.

Удула задрожала и снова попыталась вырвать руку из ладони мужчины. Как долго продлится это безумие? Лоран шагнул было к отцу, но почувствовал стальную хватку на плече. Бардос вцепился в руку, как пес в кусок мяса.

– Подожди… – прошептал он.

– Когда же ты колдовала в последний раз, Удула? – продолжил Кастор, в его голосе все отчетливее слышалась жестокость.

– Две луны назад… – созналась ведьма.

Теперь Лоран понял, почему колдунья была такой слабой, когда отряд вошел в ее дом. После использования силы ведьма ослабла и больше не могла манипулировать землей, чтобы еще пуще запутать стражу. Будь Удула в лучшей своей форме, отряд Лорана вряд ли бы вообще обнаружил землянку.

– Твоя мать была ведьмой, Удула? – Тем временем Кастор все шире расправлял плечи и растягивал губы в улыбке.

– Да, была.

– Она была казнена за свою магию?

– Я не… – Старуха запнулась и качнула головой. Она пыталась солгать, но что ее ложь против проницательности мага разума?

– Да, – призналась Удула.

– Она была сожжена, верно?

– Ты не этот вопрос хотел задать, величество, – прошелестела Удула.

– Я жду ответа, ведьма, – не унимался Кастор.

– Да, ее прибрало пламя.

– Твою мать звали Одхана?

Ведьма замолчала, но короля это не смутило. Моргот поднял на Кастора горящий взгляд, желтые зубы наставника показались в кривой улыбке. Он отпустил руку старушки и тенью скользнул к королю, вставая подле него.

Кастор выпятил грудь, в отдалении тихо зашептались Самаэль и советник, о которых Лоран успел позабыть. С потолка продолжала сочиться влага.

Лоран был горд и доволен проделанной работой; мысль искать мага принадлежала ему, старуху нашел его отряд, он доставил ведьму ко двору. Но в душе заскользило сомнение, как червь в гнилом яблоке, проедающий себе путь: одно дело – надеяться отыскать, совсем другое – найти. Хорошо гадать, как именно поступить потом, гораздо сложнее знать, как именно использовать найденное сейчас. Как король намеревался принудить ведьму помочь?

– Что же, Удула, это честь для тебя, – голос Кастора громом разнесся по темнице. – Я приказываю тебе снять проклятие твоей матери с моего королевства!

– Ты знаешь, что отменит проклятие. Если так дорожишь замком – вели казнить сыновей и сам полезай под секиру. Тогда проклятие падет.

– Осторожнее со словами, ведьма, – пригрозил король. – Я велю казнить тебя и буду искать твоих детей и их чад, пока не отыщу. Где бы они ни были, как бы надежно ни были сокрыты… И наказание за грехи твоей матери понесут твои дети.

Удула разразилась беззвучным смехом:

– По-твоему, величество, я настолько наивна? Я не понесла наследников, чтобы такому, как ты, не перепала их сила. Ищи призраков сколько угодно! Проклятие найдет тебя раньше.

– Джодок! – нетерпеливо вскричал Кастор. Непреклонность колдуньи вызвала бешенство короля.

Лоран больше не мог стоять в стороне. Двинувшись к отцу, он оставил очередную порцию предостережений Бардоса без внимания.

– Чего ты добьешься казнью Удулы? – процедил он, пытливо изогнув бровь. – Подобных ей больше нет. Помрет она, и наша участь будет не лучше. Сам рассуди.

Глаза короля забегали – он явно не знал, как поступить.

– Велим перевести ее в темницу из латунного сплава, где она не сможет колдовать, – вкрадчиво проговорил Лоран, – а сами продолжим поиск других магов. Просидев в камере без окон и дверей, она сама вызовется помочь нам.

– У нас нет столько времени. Пока она будет отлеживать бока, мое королевство продолжит рассыпаться.

– После смерти Удулы оно будет рушиться вдвое быстрее. Рубить сгоряча может каждый, но лучше лишний раз подумать, когда заносишь секиру. Ведьма еще может передумать.

Взгляд отца заволокло туманом, совсем как на последнем совете наследников Фенрирскьефтена. Король задумался.

– Ваше величество! – громкий оклик разнесся по всей темнице. Все присутствующие обернулись на звук нового голоса. Советник и стража расступились, открывая для пришедших путь к королю.

В мрачную темницу вошли двое Теневых стражей. Их латы сверкали в свете факелов, плащи развевались за спиной. Мужчины приблизились к королю и оба поклонились. Выпрямившись, усатый громогласно доложил:

– Ваше величество, во дворец доставлена семерка на проверку.

Новость вызвала шквал обсуждений. Пришедший усатый стражник остался возле Кастора, явившийся с ним Беван поспешил к Лорану и коротко кивнул.

– Выяснил что-нибудь? – тихо поинтересовался Теневой страж.

– Много чего. Одно хуже другого. – Лоран сверкнул глазами, поглядывая на палача Джодока, как бы тот не принял неверный взмах руки короля за команду к казни.

Кастор задумчиво разглядывал пол темницы, собравшиеся в ожидании молчали, даже Удула прекратила болтать ногами. Ведьма и правитель сошлись в опасной игре: король не желал отступать и готов был идти до конца, колдунья ни за что не присягнула бы на верность короне. У Лорана разболелась голова от мыслей, что сломается раньше – гордость Удулы или трон отца?

– Ведьма! – торжественно и резко произнес Кастор, обернувшись к пленнице. Все собравшиеся вздрогнули и заинтригованно зашептались. – Ликуй, несчастная, ибо ты открыла новую веху в истреблении.

– Что за бесовщина? – прошептал Беван.

– Твою же… – Лоран порывисто шагнул вперед, но друг грубо перехватил за рукав и дернул назад.

– Подожди пока, не лезь, – благоразумно вставил Беван.

Какого беса он встал на пути? Лоран одернул помятый рукав и недобро глянул на Рафтмура:

– Никогда больше не смей…

– Не смел бы, ты уже давно дохлый в канаве лежал бы!

Лоран раскрыл было рот, но Рафтмур пихнул в бок и мотнул подбородком на короля.

– Каждый день на заходе солнца, – Кастор понизил голос, – я буду отдавать распоряжение сжигать на площади двора мага или ведьму. Мне нет нужды беречь их жизни, покуда они не способны повлиять на коварное колдовство твоей матери. Дорогая Удула, ты будешь слышать вопли и мольбы несчастных, но в твоих силах будет это прекратить, если согласишься помочь. Если палачу не встретится ведьма, тогда я сожгу любого простолюдина.

– Безумец! – закричала Удула – от ее былой веселости ничего не осталось. – Ты не посмеешь, бес!

– Еще как посмею, я – король, и ты подчинишься мне. Если проклятие твоей матери может уничтожить только магия крови, мне нет смысла сохранять жизни прочих детей Нижнего Миира.

– Лучше казни меня сразу, безумец. Я не стану помогать.

– О нет, я дарую тебе жизнь, дорогая Удула. И за тебя головы будут складывать иные. Не ты, так твое племя понесет расплату за ошибку Одханы. Уже завтра на закате солнца разгорится кострище и первый тобою оставленный сгорит в огне. – Кастор обернулся к страже: – Переведите старуху в латунную клетку, чтобы у нашей гостьи не появилось соблазна наколдовать землетрясение.

Стража ринулась исполнять приказ под одобрительные возгласы советника и Самаэля. Вся королевская рать воодушевленно загомонила, лишь Бардос невнятно шептал себе что-то под нос. Беван грязно выругался.

Лорана словно окатили ледяной водой. Он ясно увидел, как в труху обратился фундамент королевства под натиском новых смертей и гнева простого народа. Не такой участи он желал Гринфордту. Оттолкнув со своего пути усатого Теневого стража, Лоран ринулся к отцу:

– Ты вконец выжил из ума?

– Я лишь правлю как должно истинному королю, мальчишка.

– Какая может быть истина в казни невинных?

– Они не невинны, это дети Нижнего Миира, ведомые самими бесами.

– Что за бред? Люди не выбирали, родиться им магами или нет, да и никто из колдовского ковена вот уже несколько десятилетий не наносил нам никакого вреда. Ты собираешься казнить ни в чем не повинных людей на закате каждого дня. Начнется мятеж…

– Ставишь детей Нижнего Миира превыше блага королевства, Лоран? – вклинился Самаэль, подстегивая его гнев ядовитым высказыванием.

Кровь в жилах вскипела, норовя свести с ума! Лоран еще никогда не был так зол. На короля, на Самаэля, на Бевана и на себя самого. Эта злость грозила лишить рассудка. Всегда хладнокровный, уравновешенный и прозорливый хитрец лишился самообладания, обращаясь в пылающего беса. Трудно было убедить кого-то взять себя в руки, но как выяснилось, убедить в этом себя оказалось еще сложнее.

– Ты, как всегда, пришел к неверному выводу, Сэм. – Лоран до боли в костяшках сжал кулаки, но Беван успел встать между ним и братом до того, как произошла глупость. Кулаки чесались, Лорану хотелось выплеснуть гнев, но пустая драка не привела бы ни к чему хорошему.

Мысли и планы зашевелились в голове. Если отцу с братом было угодно пойти путем неоправданной жестокости, Лоран готов был ответить им – у него был более достойный и менее кровопролитный план. Не было еще ситуации, из которой он не находил выход.

– Милорд. – Моргот тенью скользнул к королю. – Народ ждет, – напомнил наставник про семерых задержанных.

Пара слов мага разума – и король прозрел, уверовав в благость намерений Моргота.

Удулу увели в литую клеть. Сырая темница опустела и потонула в тишине. С потолка шумно капала влага. Лужа на полу заметно увеличилась в размерах за время допроса, замешивая под ногами густую кашу. Лоран, немного успокоившись, опустил руки на ремни ножен, медленно вдыхая сырой воздух темницы. Гнев все еще клокотал в груди, делая дыхание прерывистым.

– Тебе нужно остыть.

Лоран искоса посмотрел на Бевана. Ему не нужны были советы, но ответы – да. И с этим Теневой страж мог подсобить.

– Смени шумные доспехи на обычные одежды и обыщи подземелье, – спокойно проговорил Лоран и выпрямился, откинув со лба пряди волос.

– Зачем? – нахмурился Беван.

Перед глазами снова возникла наточенная секира на плече Джодока и свежие пятна крови на его сапогах. Советник с палачом оказались в подземелье раньше, что было просто невозможно, если только они не пришли в замок многим ранее. Хотелось знать, что заставило их так торопиться.

– От нас что-то скрывают. Я намерен выяснить что.

Беван поджал губы и качнул головой. В его взгляде ясно читался протест, но Лоран и не думал отказываться от задуманного. Если потребуется, он готов был отдать конкретный приказ Теневому стражу по праву наследного принца, а не как друг лучшему другу.

– Из-за твоих безумных идей я не спал трое суток. – Беван ткнул пальцем Лорану в грудь. – Если так будет продолжаться, я больше никогда не встану у тебя на пути, и ты точно закончишь в какой-нибудь канаве с кинжалом в сердце.

– Маловероятно. Я слышал, некоторые вообще сомневаются, что у меня есть сердце.

– Да, но с кинжалом в груди все равно долго не проживешь. – Беван развернулся на каблуках.

В темнице стало тихо. Разбив лужу шагом, Лоран покинул камеру и вышел к северным коридорам, куда сводили весь сброд с Малого острова. За спиной раздались торопливые шаги Бардоса.

– Могу я вернуться в библиотеку? – Он поравнялся с Лораном и поднял на него щенячий взгляд, увеличенный линзами очков. В любой другой день Лоран бы непременно отпустил шутку по поводу трусоватости Бардоса, но сейчас он был страшно зол и зверски устал.

– Да, Бардос, спасибо, – бесцветно ответил Лоран и устало кивнул другу.

Библиотекарь молча отвесил полагающийся поклон и поспешил прочь из подземелья, бормоча проклятия себе под нос. Ворчать Бардос умел хлеще торговца с местного рынка.

Коридор опустел, оставляя Лорана наедине с догорающими факелами. Пустота и беззвучие окутали пледом, но внутри снова появилось чувство опасности, заставляющее подняться волоски на руках.

Лоран был более чем уверен: тени за́мка ожили и зажили своей жизнью.

Глава V

Истина где-то рядом

Они шли под покровом ночи. Непроглядная чернота залила все над головой, скрывая звезды и луну. Стража вела задержанных по мощеной дороге к белому замку, горой вставшему на горизонте.

Ноги стерлись в кровь, а попытки что-либо разузнать всякий раз разбивались о безмолвие. Нерисса оставила надежды получить ответы, когда на очередной ее вопрос ответили грубым толчком в спину, от которого она чуть было не упала носом вперед.

На магию совсем не осталось сил. Последние теплящиеся крохи энергии Нерисса потратила, когда петляла вместе с Залией по лабиринту улиц, спасаясь от стражи. Как же горько было от мысли, что столько усилий было потрачено зря! Грела лишь мысль, что чародейке удалось спастись.

Дорога все тянулась нескончаемым шлейфом.

В крошечных окнах встречных домов скользили смутные тени, но никто не поторопился помочь арестованным. Люди боялись выходить из укрытия, и скоро их животрепещущий страх впитался в ее душу. К моменту, когда Нерисса признала, что никто не выйдет задержанным на помощь, ее голос осип от бесконечных вопросов.

Теневые стражи плотным кольцом сомкнули ряды вокруг семерых. С таким конвоем не было никакой надобности в кандалах. Увлекаемая течением, Нерисса шла со всеми в один такт.

В конце концов убеждать себя в лучшем исходе не осталось ни сил, ни уверенности, и тогда в голову пришла отчаянная мысль – снова попытаться сбежать.

Выждав подходящий момент, Нерисса толкнула соседа плечом и проскользнула через ряд стражи, намереваясь укрыться в ближайшей тени переулка. Она бежала, игнорируя оклики, как вдруг путь пересекла появившаяся фигура бурого скакуна с беловолосым всадником в седле. Теневой страж быстро соскочил со спины коня и схватил Нериссу за предплечье, пресекая попытку бежать.

Снова она оказалась в кольце прихвостней короля, на этот раз со связанными за спиной руками и обутыми в колодки ногами, чтобы больше не возникало желания растолкать стоящих по соседству и пуститься в бега.

Понуро шагая с остальными, Нерисса стала прислушиваться к разговору Теневых стражей. На повышенных тонах они обсуждали вопрос о неповиновении, о нарушенном соглашении и чьем-то гневе… Их болтовня не представляла особой ценности, но Нерисса дала себе обещание, что запомнит все до последнего слова, чтобы было чем поделиться со Старейшинами на Клыке. Наконец, разговор утих, и тишина накрыла процессию. Только топот копыт бурого коня нарушал тишину.

Сощурив глаза, Нерисса не без интереса осматривала беловолосого воина в доспехах, запомнила черты его лица, звучание голоса. Все в страже выдавало в нем уроженца Рафтмора: терракотовый цвет кожи, крупное телосложение, крепкие руки, даже звучание голоса – глубокое и басовитое.

Скоро позади остался городок Грифо, и перед семеркой возник белокаменный замок с острыми шпилями. Как наконечники стрел, крыши упирались в черное небо и частично скрывались за тучами. Нерисса напрочь потеряла ход мыслей.

Не знающий границ ни в ширину, ни в высоту дом короля горой стоял на землях Гринфордта, сверкая белизной рифового камня, столь дорогого и бесконечно прочного материала. Громоздкий барбакан на подступах к дому короля первым приветствовал семерых, пугая размерами. Проход в массивном сооружении тянулся ввысь и зиял как пасть чудовища, отчего стало совсем не по себе. Не видавшая на своем веку и на пройденных землях ни замков, ни богатых домов, Нерисса была повергнута в шок одним только видом постройки на подступах к обители королей.

Стараясь не выдать испуга, она попыталась опустить взгляд, но глаза предательски поднимались и жадно изучали размах этого каменного произведения искусства.

Пройдя сквозь пасть внешнего сооружения, семеро задержанных вновь оказались под открытым небом. Их подвели к навесному, в это время опущенному, мосту, под которым стелилась лентой водная гладь. В этой тихой реке не трудно было опознать ров. При виде водной стихии в груди больно кольнуло: Нерисса вспомнила, что она подвела весь ковен и Нову.

От злости ладони сжались в кулаки. Больше сознание не будоражили ни крепкие стены с бойницами без единой прорехи, ни фигуристые турели с остроконечными шпилями, ни объемные башни с крошечными оконцами.

Утонувшая в собственных тревогах Нерисса даже не заметила, как прекрасный белый камень сменился на бурый, а над головой вместо неба сомкнулся свод. Плеч коснулась прохлада, пальцы и нос тут же замерзли. С ужасом Нерисса обнаружила, что всех задержанных свели в подземелье.

В голове будто что-то переменилось, сердце пропустило удар. Былое рвение вернулось, заклокотало в груди, и Нерисса громко, чтобы услышали все, обратилась к страже:

– Скажите наконец, чего от нас хочет король?

Стража ничего не ответила, никто из арестованных не поддержал ни словом, ни даже взглядом. Это бесконечное безразличие к собственной жизни разожгло огонь в душе: если задержанные глупцы смирились со своей участью, Нерисса готова была еще побороться.

Она противилась, когда ее арестовали. Билась, брыкалась и не оставляла попыток бежать, пыталась использовать последние силы, но тщетно. Магия иссякла, руки и ноги обняли кандалы, однако Нерисса не считала себя пленницей. Загнанная в угол, откуда не было выхода, она не готова была сдаваться так просто.

Выкручивая руки за спиной, Нерисса попыталась ослабить путы, но веревка крепко впилась в кисти, до крови терзая плоть, благо кандалы с ног сбросили, когда на пути возникли ступени. Семерку уводили все ниже вглубь подземелья, и на одной из развилок Нерисса поняла, что светловолосый Рафтмур пропал. Вскоре всех задержанных свели в просторную темницу и рассадили по разным углам.

К Нериссе подошел юный страж, в котором она безошибочно, пусть и с большим опозданием, узнала мальчишку, который совсем недавно явился в «Королек» и общался с трактирщиком. Все это было как будто в другой жизни! Вид относительно знакомого лица вновь всколыхнул поутихшую бурю.

– Для чего мы здесь? – Нерисса настойчиво повторила вопрос, обращаясь к воину.

Страж молча взглянул ей в лицо и отвернулся. Не таким молчаливым он казался в трактире. Нерисса услышала собственное рычание. Она резво шагнула вперед и толкнула мальчишку плечом:

– Отвечай же, ты!..

– Это еще что такое? – прикрикнул страж постарше, резво пересекая темницу. – А ну-ка сядь! – гаркнул он и грубо толкнул Нериссу.

Уставшие ноги подогнулись, и она упала на скамью. Руки чесались свернуть стражнику шею, но тугие путы не давали даже пошевелить пальцами!

– Мы имеем право знать, почему нас задержали, – подал голос второй задержанный, вдохновившийся мятежом.

– Да! – неуверенно поддержала пышнотелая женщина, зябко потирая продрогшие плечи. – У меня и муж, и дети. Поди, изводят себя, переживают, где их мать.

Стражи не отвечали, тихо переговариваясь о чем-то между собой вполголоса… Люди принялись перешептываться, но Нерисса неотрывно наблюдала за знакомым лицом, и наконец, почувствовав на себе ее взгляд, молодой Теневой страж повернулся.

– Не совестно отбирать у детей матерей и отцов? – Нерисса склонила голову набок, наблюдая, как щеки юноши заливаются краской. В этот простой вопрос она вложила не только любопытство, но и гнев, что терзал ее собственную душу многие годы.

– Эй, ты! – снова огрызнулся старший Теневой страж. – Еще одно слово, и кляпом обзаведешься!

– Полно, – прошипела Нерисса. – Разве того, что мои руки связаны, а я томлюсь в темнице, недостаточно для того, чтобы ты упился своим превосходством?

Мужчина скривился и побагровел. Он вырвал из рук товарища лоскут грязной ткани и бросился было вперед, но не успел подступить слишком близко. Засов на двери скрипнул, и та отворилась.

Задержанные притихли, стражи вытянулись по струнке. В одно мгновение замолчали все без исключения. Нерисса выпрямилась.

В числе пришедших она безошибочно узнала Самаэля, младшего сына короля. Однажды Нерисса видела его изображение, но не подозревала, какой мальчишка в действительности. Воочию Самаэль выглядел просто огромным, грубым и неотесанным…

Вместе с ним в темницу вошел человек в шерстяном упленде. Нерисса поежилась. Выглядел этот мужчина как сама смерть. Именно от его присутствия сделалось нехорошо.